Глава 1, сейчас. Первая любовь
Саша перебирала детские фотографии. Его, конечно, не было ни на одной из них, но все-таки он присутствовал где-то там, тенью между щелчками затвора, навязчивым мотивом между строк забытой песни. Он был фоном, на котором разворачивалось ее взросление, Сашиной детской влюбленностью, о которой тогда она не смела даже думать. Все-таки он был Сашей Большим, а она Сашей Маленькой.
И пока она с ровесниками с визгом бегала по двору, он со своими друзьями вел таинственную взрослую жизнь, которая большей частью разворачивалась за пределами маленького дворового мира. Они, эти взрослые лучезарные существа, появлялись как боги, озаряя своим присутствием тесный детский мирок, чтобы вскоре вновь исчезнуть, оставляя после себя страстное желание скорее повзрослеть и стать такими же, как они. Сильными, смелыми, свободными.
Им были доступны тайны другой, высшей, жизни. Временами жизни крайне опасной — Саша помнила их синяки, сбитые костяшки, слышала таинственные переговоры, сама сталкивалась с суровыми и жестокими пришельцами из чужих дворов — опасной, но такой притягательной.
А Сашиным миром были дворы, гаражи, площадка за магазином, школьный двор, бесконечные летние вечера со вкусом сухариков, дешевой газировки и любимой арбузной жвачки.
Сейчас же Сашин мир — это университетские аудитории, залы библиотеки, выставки, концерты, «выходы в свет» с друзьями. Она стала взрослой, ей исполнилось двадцать, но внутри почему-то жило странное чувство, что она так и не повзрослела.
Возможно, потому что от того двора, от тех дней со вкусом арбузной жвачки, ничего больше не осталось. Не бегали по гаражам новые поколения, которым она могла бы явиться сияющим полубогом, да и из «старичков» почти все сгинули кто куда. Не гремели больше дворовые и районные войны, не носились вокруг безумные «казаки», разыскивая еще более безумных «разбойников», никто не стучал мячом по асфальту, играя в вышибалы, и не натягивал самодельную сетку между рядами чьих-то ковров, чтобы сразиться в пионербол.
Пионербол...
Проклятый пионербол — потому что Саша так долго слыла самым безнадежным игроком.
Благословенный пионербол — потому что из-за этого ее и заметил Саша Большой.
Саша...
Санёк, Саня, Сашок.
Александр.
Она встретила его сегодня на улице. Ну как встретила? Увидела его, а он ее нет — заповедный порядок вещей. Как положено было тринадцать лет назад, так и продолжается. Как будто не было потом пионербола и того мяча, героического спасения и позорного письма с признанием в любви.
За письмо Саше стыдно было до сих пор.
Ей казалось, что именно поэтому она так и не решилась подойти к нему сегодня. Ведь после письма, после признания, они никогда больше не виделись. До этого дня.
Тогда Саша благодарила судьбу, считая, что та спасла ее от незавидной доли посмешища всея двора. И от необходимости каждый день сталкиваться с Сашей Большим, выдерживать его презрительный взгляд и бесконечно мучиться от осознания собственной ничтожности.
Просто на следующий день, когда Саша, проявив недюжинную стойкость, все-таки вышла во двор, выяснилось, что ее тезка, а по совместительству любовь всей жизни, внезапно переехал. Куда-то очень-очень далеко.
Облегчение длилось недолго.
Скоро Саша стала думать, что сбежал он именно от нее — причинно-следственная связь между запиской и переездом выстраивалась очевидная и прямая. Но время от времени она почему-то втайне представляла, что Саша Большой (естественно, когда никого из взрослых не будет) вдруг явится с шикарным букетом прямо на ее балкон, как Ричард Гир в «Красотке», и скажет, что всегда ее любил. Правда, тут же стыдилась своих фантазий, потому что сцена из фильма тоже выглядела тем еще позором.
Однако до поздней осени она держала балкон открытым, чтобы наткнувшись на закрытую дверь, Саша не развернулся бы и не ушел.
Вот как она могла быть настолько безнадежной идиоткой?
Саша отбросила фотографии и потерла виски руками.
Дурацкая встреча. Дурацкая память. Дурацкий мир.
Только увидев его, она осознала, что всегда влюблялась в похожих, всегда в жалких копий неповторимого его. И теперь, когда вновь встретила оригинал, что-то больно сжималось в груди, напоминая, что та наивная любовь все еще жива.
Глава 2, тогда. Пионербол
Саша проснулась рано утром и тут же принялась одеваться.
— Куда в такую рань собралась? — изумилась бабушка.
— Все уже гуляют, мы договорились, — промямлила Саша.
Хорошо что родители уехали. Они бы точно знали, что Саша лжет. Никого еще на улице не было. И не появится раньше десяти, а то и одиннадцати, если повезет. Но Саше как раз и нужно было чтобы ее никто не видел, не хватало только зрителей, чтобы в очередной раз стать посмешищем двора.
Она схватила старый, еще папин, футбольный мяч, давно потерявший цвет (да и частично форму), но другого у нее не было, и выбежала из квартиры.
На улице царила непривычная тишина. Саша ощущала, что то ли она очутилась в каком-то странном сне, то ли кто-то вдруг заколдовал их двор. Тело пробирала дрожь от утренней прохлады. Солнце пряталось где-то за домами, приберегая тепло на потом.
Знакомыми тропками Саша добежала до присмотренной заранее площадки, скрытой в глубине между домами и деревьями, опасливо огляделась и подкинула мяч. Он тут же тяжело обвалился, не успела она ударить по нему ладонью. Она подняла и подкинула его снова, теперь пробуя отбить сцепленными руками, как лихо делали ее товарищи со двора. Мяч упал мимо и укатился в кусты.
Вскоре она уже не понимала, тренирует ли бег с препятствиями и приседания или все-таки учится играть в пионербол, потому что мяч каждый раз таинственным образом ускользал еще до того, как она успевала по нему ударить. Но даже если ударить по мячу все-таки удавалось, он все равно не летел вверх, или через ближайший турник (смотря куда она пыталась его послать), а валился в самые густые и колючие кусты. Однако Саша не сдавалась и пробовала снова и снова, хотя ее надежда уже к вечеру стать самым блестящим игроком двора стремительно таяла.
Город пробуждался. Мимо Сашиной тренировочной площадки, до того как будто вымершей, наискосок через дворы время от времени стали проходить люди. Пора было закругляться.
Саша собиралась сделать последний рывок — великая подача великой чемпионки — когда краем глаза заметила, что кто-то вновь движется через двор. Она мимоходом оглянулась, ожидая увидеть очередного невзрачного дядьку или деловитую тетеньку, спешащих летним утром на работу, но вместо этого наткнулась на внимательный взгляд Саши Большого.
Или ей только показалось, что взгляд был внимательным? А может, Саша и вовсе на нее не смотрел? Она и сама толком не знала, потому что тут же в ужасе отвернулась и застыла на месте, неловко поигрывая мячом. Мяч, будто почуяв слабину, конечно, тут же упал, выскользнув из рук самым нелепым образом, но Саша даже не сделала попытки его поймать. Это как в кошмаре: если не будешь шевелиться, возможно, чудовище уйдет. Не то что бы Саша Большой так уж был похож на чудовище, но кто знает этих старших ребят? Они могут сделать, что угодно, особенно, если застанут тебя в одиночестве за каким-нибудь дурацким занятием.
По крайней мере, он тоже здесь один, успокаивала себя Саша, наблюдая, как мяч исчезает в густой траве, а значит, не будет ни громогласного гогота, ни издевательских комментариев, ни чего похуже. Да и вообще, разве Саша Большой входил в число любителей поиздеваться над мелкотой? Но входил или нет, а сам факт того, что кто-то знакомый застал ее тут за постыдными попытками научиться играть в мяч, уничтожал на месте.
Спустя вечность, когда Саша нашла в себе силы вновь оглянуться, делая вид, что просто любуется красотами двора, Саши Большого уже и след простыл. Она вздохнула с облегчением и кинулась за мячом, чтобы скорее спрятать его дома, пока ее не засек кто-нибудь еще.
Через день таких тренировок она научилась только быстрее хватать мяч, когда он, уже упавший, катился куда-нибудь по своим делам, а вечером мучительно наблюдала, как играют другие.
Самое обидное, что Саша была первая в лазании по деревьям или прятках (пряталась так, что ее просто невозможно было найти, даже если искавший стоял прямо возле ее секретного убежища), но этим летом никого не интересовали ни прятки, ни деревья, а только дурацкий пионербол. И Саша из силы двора мгновенно превратилась в самого распоследнего человека, которого никто не замечает.
Даже толстая Соня подавала так, что мяч летел через все поле, а хилый Тёма умудрялся отбить любую, даже самую коварную, подачу. Все как будто сразу знали, что надо делать, словно так и родились с этим умением. И только Саша оказалась из бракованной партии.
Очередным вечером — а летние вечера были лучшим временем на свете (но только до повального увлечения пионерболом) — Саша маялась на краю лужайки с давно вытоптанной травой, глядя, как остальные наслаждаются игрой. Идти было некуда. Разве что в песочницу к малышне. Или к бабкам на лавку.
Устав бродить туда-сюда, Саша ковыряла ногой землю, выталкивая на свет божий все, что было там спрятано: пивные крышки, палочки от чупа-чупсов, кольца от банок, обертки от жвачки. Саша загадала: если сейчас попадется обертка от ее любимой, арбузной, то скоро все в жизни наладится.
Как на зло мусор тут же закончился. Саша перешла на другое место. Теперь найти обертку следовало во что бы то ни стало, иначе нечего было и думать о каких-то жизненных улучшениях. Суеверной Саша не была, но иногда на нее что-то такое находило, особенно, когда все вокруг были вместе, а она — одна.
— Саш! Мяч! — раздались крики.
Занятая делом, она отреагировала не сразу. И заметила мяч, только когда тот пролетел мимо, направляясь к дороге между домов. Естественный наклон местности лишь ускорял его движение.
— Ну, Са-а-аш!.. — разочарованно взвыли игроки, когда Саша позволила мячу ускользнуть.
Взмочаленный Егор потрусил к краю лужайки, намереваясь пуститься вдогонку, но Саша кинулась ему наперерез. Она была ближе. Хотя мяч все равно уже исчез где-то во дворе, что ее совершенно не удивило. Саша уже поняла, что мячи — предметы довольно своевольные, имеющие собственные особенные цели, к которым они устремляются, стоит им только вырваться на свободу.
Она лишь надеялась, что этот конкретный мяч не угодит под колеса машины и не скатится в незакрытую ливневку, потому что тогда у остальных будет на одну причину больше считать ее самой грандиозной неудачницей, которой не стоит даже давать возможности поглазеть на игру. Потому что она ее сглазит.
Мяч, однако, успешно избежал всех ловушек, кроме одной, возможно, самой опасной: он попал в руки старшим.
Саша притормозила и оглянулась в поисках Егора, но того нигде не было. То ли он передумал бежать, осознав, что Саша быстрее, то ли заметил опасность раньше нее.
Их было трое. Трое знакомых взрослых ребят, собравшихся на дорожке у подъезда. Они ждали Сашу Большого, это было очевидно, потому что подъезд был его. Один из ожидавших, Серёжа Барков, он же Серый, ловко крутил захваченный в заложники мяч на пальце.
Саша сглотнула, набираясь смелости. Но так и не набралась, однако ей хватило духу выпалить:
— Можно мяч?
— Мяч? — Серый в очередной раз раскрутил его на пальце. — Какой мяч? А, этот?
Саша опасливо кивнула.
— Нет, нельзя, — захохотал он, а с ним и остальные.
— Да ладно тебе, — сказал Владик, — отдай ты ей этот мячик.
Владик жил в Сашином подъезде, и она, равно как и все остальные соседи, прекрасно изучила его музыкальные пристрастия. Впрочем, главным пристрастием являлось одно: чтобы было громко. В любое время суток. Если в подъезде царила тишина, все сразу понимали, что Владика просто нет дома. А когда он совсем путал берега и врубал свою дискотеку среди ночи, к нему спускался Сашин папа и объяснял, что люди спят. Владик все сразу понимал, но обычно к середине следующего месяца понимание рассасывалось.
— Это мой мячик, — возразил Серый, — я его нашел.
Никто не заметил, как подошел Саша Большой. Легким движением он выбил мяч из рук Серого и бросил Саше:
— Держи!
Каким-то чудом ей удалось его поймать.
С появлением Саши Большого остальные тут же потеряли к ней интерес. Она развернулась и побежала назад.
Неловко вернув мяч в игру — вместо лужайки тот полетел куда-то вбок — Саша уже собиралась возобновить свой поиск «удачливой» арбузной обертки, как снова услышала знакомый голос Серого:
— Смотрите, мелюзга играет. Пойдем устроим мелким мастер-класс!
Трое старших ворвались на поле и перехватили мяч. А Саша Большой остановился прямо рядом с ней, и Саша с опаской глянула на него снизу вверх.
— А ты чего не играешь? — спросил он.
Саша сложила руки на груди:
— Не хочу.
— Ага, — ответил он. — Я тоже.
Они стояли и смотрели, как Серый, Владик и Тоха швыряют мяч друг другу, в то время, как младшие безнадежно бегают между ними.
Саша Большой достал из кармана жвачку:
— Будешь?
Саша кивнула и подставила ладонь. Щедрый Саша вложил ей в руку две пластинки.
Жвачка была арбузная.
— Эй, Сань, давай сюда, ты нам нужен! — заорал Серый. — Сразимся старые против молодых. Команда ветеранов против молокососов, кто кого?
Саша Большой посмотрел на Сашу Маленькую:
— Пойдешь играть?
Она покачала головой. Саша побежал к своим, которые теперь выстроились по одну сторону натянутой посреди лужайки сетки, а все младшие — по другую.
— Матч века начинается!
Саша отправила жвачку в рот, а обертку спрятала в карман вместе со второй пластинкой. Не потому что мама учила ее не мусорить, а потому что это была та самая, счастливая. Саша искала ее в земле, но получила из рук в руки. Великолепный знак. Лучше не придумаешь.
***
Следующим утром Саша вновь прибежала на свое тайное место, чтобы тренироваться с мячом. Впрочем, она начинала подозревать, что в таком деле от одиночных тренировок толку немного. Кто-то должен был кидать ей, чтобы она отбивала. Но кто? Соня? У той язык без костей, если она что-то узнала — тут же знают все. Настя? Нет, этой все в жизни «лениво». Странно только, что при этой своей лени она отлично играет в пионербол.
Саша швыряла мяч через детскую лазилку с большим кольцом в середине и кольцом поменьше наверху. Потом бегала на ту сторону и швыряла мяч обратно. Прицельность она тренировала, пытаясь попасть в то кольцо, что наверху, но чем дальше, тем более бессмысленными казались ей такие упражнения.
Тем утром мимо ее площадки вновь прошел Саша Большой. Пересекая двор, он помахал ей, и Саша помахала в ответ, краснея как помидор.
Пожалуй, стоило искать новое место для тренировок.
Но она была рада, что так и не поспешила с этим, потому что еще через день Саша Большой свернул с тропинки и подошел прямо к ней.
Он был раньше, чем обычно, Саша уже это вычислила, поэтому у него, наверное, было время с ней немного поболтать.
— Ты же тёзка моя? Тоже Саша? — спросил он.
— Ага.
Он посмотрел на мяч в траве, который Саша бессмысленно пыталась загородить собой. Как будто бы он не видел, что она тут делает.
— Так ты любишь только по утрам играть?
— Я не играю, — возразила она, — я просто тут...
— Мяч свой выгуливаешь? — предположил Саша.
Саша Маленькая вздохнула. Она не собиралась отвечать на такой явный подкол.
