Пролог
В одном далеком царстве, в одном далеком государстве, таком маленьком и тихом, что мало кто за его пределами смог бы припомнить даже название и уж тем более указать туда дорогу, жили-были царь с царицей. У царя была дочь, у царицы — три. Дочь царя росла красавицей, совсем как ее мать, которую она никогда не знала. Дочери царицы были уродливы, но не снаружи, а внутри. И им это тоже передалось по наследству, но уже от их матери.
Дочь царя звали Веснянкой, а царица была ее мачехой.
Детство Веснянки проходило в радости и веселье. Она развлекалась с друзьями, лес был их домом, царством их игр. Но и училась она усердно, потому что была любознательна и умна.
Однако детство закончилось, когда царь нашел себе жену и сделал ее царицею.
«Негоже царской дочери шастать по лесу как дикарке!» — сказала она и запретила Веснянке выходить из дворца. Но Веснянка была смелой и отчаянной, поэтому не послушалась запрета. Она все также бегала по лесу с друзьями, как когда-то делала ее мать, а до того бабушка и прабабушка. Женщины этого царства, равно как и мужчины, дорожили своей свободой и связью с природой. Только такая чужестранка, как новая царица могла посягнуть на испокон веков заведенные порядки.
Но царица действовала методично. Видя, что ее запрет не действует, она велела высечь подруг Веснянки и пригрозила, что повесит одну из них, если Веснянка не будет слушаться. Той пришлось подчиниться. У нее оставались еще книги и надежда образумить отца. С последней, впрочем, вскоре пришлось попрощаться — мачеха его будто околдовала. Черед книг пришел позже.
«Негоже царевне столько читать. Нет ничего хуже для юной девицы, чем подвергать свой неокрепший ум греховным соблазнам», — молвила она и повелела замуровать дверь в библиотеку, а книжников запереть в темницах.
С тех пор каждый день Веснянки походил на предыдущий. Она была узницей в доме своего отца.
И все же она расцветала. Волосы цвета темного меда струились по спине, молочно-белая кожа сияла свежестью, временами серьезные, временами веселые глаза, как темные изумруды, глядели из-под густых ресниц. А ее сводные сестры дурнели с каждым прожитым годом. И что бы мачеха ни делала, как бы ни пыталась сжить со свету ненавистную царевну, ничего ей не удавалось. Пока однажды не добралась до царства труппа бродячих скоморохов. И у царицы созрел план...
Прода от 22.10.2020, 07:29
Глава 1. Цветок Жизни
Веснянка проснулась на заре. Заря была тревожная: алое солнце и небо обагренное его лучами, как свежей жертвенной кровью. Плохой знак. Очень плохой, особенно если вспомнить, что именно этим недобрым утром ей исполнилось семнадцать лет.
Семнадцать лет — подумать только! Она почти женщина. Как мама, которая в этом возрасте уже была обручена с отцом. Мама. Веснянка теперь часто о ней думала, представляла, как ей живется там, в Неведомых Землях, в путешествие по которым отправляется всякий добродетельный человек после своей смерти. Наверное, хорошо. Уж точно лучше, чем Веснянке здесь. Иногда у нее возникало искушение не ждать своего часа, а последовать за мамой прямо сейчас, в этот самый момент. Вот только как? Прыгнуть с башни? Веснянка боялась, что башня окажется слишком низка — их дворец не такой уж и большой, чтобы разбиться насмерть. Да и не ее он больше, этот дворец, здесь за ней, как за нежеланным гостем, всюду тенью следуют прихлебатели мачехи. Шпионят, стерегут, надзирают. А можно использовать яд. Вот только как его достанешь? Странно однако, что царица не отравила ее сама.
Да, сегодня ей исполнилось семнадцать лет, и четыре последних из них были кошмаром.
Веснянка тихонько встала и осторожно ступая босыми ногами по ледяному полу прокралась к двери. Замерла прислушиваясь, но ничего не услышала. И все же она знала, что они там, стражники, несут свою почетную службу — держат пленницей царскую дочь. Неподкупные — да Веснянке и нечем было бы их подкупить, несговорчивые и уж точно неразговорчивые — Веснянка не слышала и слова из их уст, лишенные слабостей. Они и на людей-то не походили — если прикажут с утра до ночи и с ночи до утра стоять у ее дверей, они и будут стоять столбом, молча, сурово, наверное, даже не дыша.
Зачем царице это нужно, Веснянка не знала, ведь дверь ее ночами запиралась, а ключ был лишь у старухи Шарки. Дни же Веснянка должна была проводить на виду: рукодельничать под присмотром Шарки или сидеть с мачехой и сводными сестрами, слушая, как они издеваются над ней, но не сметь и слова сказать. Ведь каждая ее резкость оборачивается бедой для кого-то другого. Поначалу, когда мачеха только начинала наводить свои порядки, Веснянка отказывалась ей подчиняться и всегда говорила, что думает, и каждый раз за ее смелость наказывали кого-то из старых слуг и дворни, царица всегда умела выбрать того, кто любит Веснянку. Постепенно никого из них не осталось. Кого-то отослали, кого-то запугали, кого-то заморили — Веснянка уже не знала даже, что и с кем произошло, потому что ей неоткуда было узнать.
Она наклонилась, выглянула в замочную скважину и чуть не упала, отпрянув, когда увидела спешащую по коридору старуху. Шарка всегда каким-то непостижимым образом чувствовала, когда Веснянка просыпается, и мчалась к ней, видимо, за тем, чтобы та, не дай силы небесные, не осталась наедине со своими мыслями. Иногда Веснянке казалось, что они ее боятся. Мачеха и все ее прихлебатели выстраивают вокруг нее стены не чтобы отгородить ее, а чтобы отгородиться самим. Вот только чего ее бояться? Того, что она наследница? Давно уже нет, с тех пор, как родился ее единокровный брат Радех.
— Одевайся! — прикрикнула Шарка, врываясь в комнату.
Веснянка молча оделась, не глядя на уродливую старуху. А вот та оглядывала ее со всегдашней пристальностью, от чего Веснянку подташнивало. Унижение не может стать привычным, даже если повторяется каждый день.
Против обыкновения Шарка выглядела довольной и не донимала Веснянку своими обычными замечаниями.
— Ух, что сегодня будет! — хитро хихикая, выпалила она.
Веснянка грустно подумала о своем семнадцатилетии. Вспомнят о нем или нет? Или это «что-то будет» какая-то ужасная пакость именно в честь него?
Шарка больно дернула ее за волосы, заплетая такую тугую косу, какую только могла. Против воли у Веснянки выступили слезы.
Пережить еще один день, подумала она как всегда с утра, а потом еще один. За эту мысль она держалась, как за спасительную ниточку? Но ради чего ей тянуть эти дни? Надеяться ведь не на что...
***
Царица Агата смотрела на мужа бессильно распластанного на кровати. Он спал беспокойно, но крепко, не проснется до полудня. Слабый мужчина. Не то что его дочь. На ту ни один из ее отваров не действовал как надо. Да, удалось ее присмирить, но подчинить не получалось. Ничего, скоро она от нее избавится. Когда с неделю назад гонец привез ту странную весть, Агата не увидела в ней ничего хорошего. Труппа бродячих скоморохов преодолела границу царства. Первой ее мыслью было обезглавить их всех, лучше всего показательно, поэтому она решила разрешить им дойти до столицы.
— Что за труппа? — спросила она. — На кого похожи?
— Страшные как черти, — глумливо сказал гонец. — Таких уродов свет не видывал!
Это Агате понравилось. Что ж, раз не видывал, теперь повидает. Пусть обезглавливание станет частью представления!
Скоморохам с их разбитыми телегами и полудохлыми конями потребовалась почти неделя, чтобы дойти до столицы. Все это время Агата слушала донесения своих шпионов и думала, думала, думала. И, наконец, придумала.
Скоморохи уйдут из царства живыми и даже получат кое-что вдобавок. Вот будет здорово!
Собственная задумка настолько ей понравилась, что только и оставалось жалеть, что некому оценить ее гениальность. Дочери слишком тупые (хотя результат и их обрадует), Радех слишком маленький, разве что Шарка поймет. Но на Шарку Агате было плевать, пусть Шарка и приходилась ей матерью (чего, к счастью, никто кроме нее и Шарки не знал).
Прода от 27.10.2020, 03:49
***
Как быстро можно заставить людей забыть. Четыре года, всего четыре года, тянувшихся бесконечно и все же пролетевших в один миг, — и их маленькое царство преобразилось до неузнаваемости. Ни шумных игр, ни веселых гуляний, ни песен, ни плясок, ни ярмарок-смотрин, на которых находили верных друзей, женихов, невест — ничего этого не осталось, а память о тех счастливых временах поросла бурьяном.
«Я была так мала, я ничего не могла поделать», — успокаивала себя Веснянка, глядя на угрюмые лица людей. Они с Шаркой вышли на улицу, и хмурая дворня склонялась в почтительных поклонах.
«Но ты выросла! — тут же возражала она себе. — И все равно ничего не делаешь.»
Но что она могла?
— Пошевеливайся! — сквозь зубы прошипела Шарка, но Веснянка проигнорировала ее слова и с достоинством продолжила свое медленное шествие к Цветку Жизни.
Каждый год в день своего рождения один из царских детей должен присягнуть волшебному цветку, что скрыт ото всех во чреве земли. Если царевич или царевна будет сочтен достойным, Цветок появится из земли и распустит свои прекрасные лепестки. Лепестки эти следует накормить кровью. И если Цветок примет дар — царство будет жить, если отвергнет — придет разрушение.
Когда-то это действо было торжественной и праздничной церемонией, теперь же... царица заставила всех забыть.
«Вот что ты можешь сделать, — билась в голове у Веснянки мысль. — Не дать Цветку взойти в этот раз.»
И обречь все царство на погибель?
Даже если от царства уже остались лишь обломки, она не могла так поступить.
***
Скоморохи плелись по заросшей колее. Лошади брели понурые, еле двигая копытами, пробираясь по сухой траве, их спины были разбиты в кровь от кнутов хозяев, но они больше не реагировали на боль. Телеги подскакивали на ходу, сбивали колеса, увязали, да так, что лошадям приходилось тащить их волоком.
Необычайно жаркое осеннее солнце припекало грязные колпаки — все скоморохи высыпали из своих вагончиков и телег и шли пешком, даже их привычные тела не могли вынести такой тряски. Лишь оставленный в своей клетке медведь обиженно ревел.
— Холодно здесь или жарко, не могу понять! — недовольно воскликнула Пучеглазка и бубенцы ее колпака негодующе звякнули. — Ненавижу это место!
От земли шел холод, от солнца — жар, две противоположности встречались в людском мире, но ни одна из них и не думала поддаваться другой.
— Да, зря мы сюда явились, — поддержал ее Косорот. — Деньжат тут не соберешь.
Он тут же бросил боязливый взгляд на господина — не слышал ли тот, не накажет ли за лишнее слово? Но боялся он зря, Хозяин, в отличие от всех остальных, пребывал в прекрасном расположении духа, шел, насвистывая что-то, и жевал сухую соломинку.
Пучеглазка, тоже почувствовав неявное дозволение, продолжила жаловаться, то и дело охая, сквернословя и поправляя сползающий на лоб колпак. Ее внешность полностью соответствовала имени: глаза, как огромные вытаращенные шары, казалось, были вставлены на ее маленькое уродливое лицо по какой-то нелепой случайности. Она до смерти пугала маленьких детей, просто глядя на них и не моргая.
— Вы что, не знаете? — прошептал им Кукша. — Хозяину велела идти сюда Кукла из шкатулки!
Косорот разинул свой кривой рот и даже Пучеглазка примолкла.
— Кукла? Так ведь она не говорила с тех пор, как...
— А вот теперь заговорила! — довольно кивнул Кукша. Он рад был вызнавать секреты, выведывать тайны, да только ни одну из них удержать в себе не мог, поэтому что знал он, скоро знали и все остальные. — Заговорила и сразу велела сюда направиться. Здесь, дескать, ждет его большая награда.
Пучеглазка и Косорот переглянулись, и каждый из них знал, о чем думает другой: если хозяина ждет большая награда, то, авось, и им чего-нибудь перепадет.
— То-то и оно! — заключил, подмигивая, Кукша и весело хлестнул ленивую лошадь. — То-то и оно!
Прода от 27.10.2020, 15:06
***
Вход в пещеру скрывался между двух яблонь. Они стояли на небольшой возвышенности, как старые часовые на своем вечном посту. Чужому глазу они показались бы неотличимыми от многих сотен других яблонь в этом когда-то роскошном, а ныне запущенном царском саду. Даже холмик, на котором они стояли, на первый взгляд ничем не выделялся в своеобразном ландшафте яблоневой рощи. Тем более теперь, когда землю устилала желто-красная листва вперемешку с сухой травой и гнилыми яблоками.
Шарка, все еще чужачка здесь, внимательно присматривалась, силясь разглядеть нужное место, и, сама того не замечая, бродила кругами среди одних и тех же деревьев. Веснянка позволила себе маленькую шалость и медленно следовала за ней, хотя прекрасно знала, где находится пункт их назначения.
— Довольно шутовства, Шарка! — с отвращением молвила появившаяся из-за деревьев царица Агата. — Скоро к нам прибудут настоящие мастера этого дела.
За ней тащились три ее дочери и нянька с Радехом на руках. Отца с ними не было. Других сопровождающих тоже, царица не могла позволить подданным узнать, кто на самом деле поддерживает их маленькое царство на плаву, кто, в буквальном смысле, питает его собственной кровью.
Веснянка не переставала удивляться тому, как царица, имея такое стремление к власти и этой властью обладая, превращала полученное в ничтожные руины. Царство нищало, поля приходили в запустение, царский сад дичал, подданные хирели, леса загибались, дичь исчезала, а царица тем временем, должно быть, думала, что все это лишь усиливает ее власть. Но какой смысл во власти, если править станет нечем?
Упадок сопровождал каждый шаг Агаты. То, что было когда-то священным и торжественным моментом превратилось теперь в ужасающий фарс. Старуха Шарка, бессмысленно бродящая между деревьев, хнычущий Радех на руках у полоумной няньки, три сестры-кривляки, даже сейчас хихикающие над чем-то своим — вот свидетели чуда, которые это чудо даже не способны распознать.
— Давай! — скомандовала царица. — Начинай!
Веснянка закрыла глаза и вообразила, что вся эта жизнь ей грезится, что она все еще девочка, которая гуляет в саду со своими друзьями. Они играют в злую царицу и ее свиту, а на самом деле правит цветущим маленьким царством добрый царь. Отец.
«Отец!»
Но даже будь он рядом, то не услышал бы ее крика. Уже четыре года он смотрел на Веснянку как на пустое место.
«Мама, помоги!»
Даже та, пребывающая в Неведомых Землях, казалась теперь ближе живого отца.
— Чего же ты ждешь? Хочешь всех нас тут заморозить? — недовольно обратилась к Веснянке царица. — Посмотри, до чего довела своего брата, — она указала на захлебывающегося в крике Радеха.
Это была неправда. Радеху не нужен был повод, чтобы закатить истерику. Как он вылез из чрева своей матери истошно вопя, так и не замолкал до сих пор.
«Ладно», — решилась Веснянка.
Она подошла к двум яблоням, присела и разгребла руками листву. В открывшийся проем можно было проникнуть только согнувшись в три погибели, но после, чуть спустившись, получалось выпрямиться в полный рост. Веснянка сделала несколько шагов ничего перед собой не видя, пока ее глаза не привыкли к темноте. Остальные ждали снаружи.
Вот бы уйти от них подземными тропами, уйти и никогда не возвращаться. Но Веснянка не была достаточно смела, чтобы решиться и достаточно сильна, чтобы выжить в мире подземья, где все не то, чем кажется.
