Глава 1
- Маркова! Анна!- слышу прямо над ухом рассерженный голос секретарши генерального.
- Я!- вскидываюсь из-за горы документов, - что случилось?
- До тебя ...как до жирафа, Аня! Надо быть собранней. Я кричу, кричу, а ты словно специально..
- Так что? Пожар? Потоп?- уже несколько успокоенно выясняю я, продолжая глазами втыкаться в экселевскую таблицу на мониторе. Ну не сходится у меня итог и все тут! Где-то лишнюю единицу добавила, но где?
- Маркова!!!- я подпрыгиваю на стуле.
- Я так заикой с тобой стану, Сукнова! Чего ты орешь-то? Что надо? Мне отчёт сдавать через полчаса! - кричу я в ответ.
- Опоздала ты, Маркова, с отчётом! Некому сдавать!- ехидно поджав губы, ответила Сукнова. Подсократить бы её фамилию... для полного соответствия, так сказать.
- В смысле? - отвечаю я.
- Нашего старика только что сняли с должности. Вот, прислали из Главка! - и она торжествующе вертит перед моими глазами бумажкой. - Наконец - то придет кто-то нормальный! Говорят, пришлют самого Лёдова!
- Какого Лёдова? - всё ещё не понимаю я.- Что происходит? За что снимают? Нормальный же генеральный был?!
- Это для тебя, Маркова, Статский был нормальный. Потому что нормальных ты, наверное, ещё не видела. - Смерив меня оценивающим взглядом и ухмыльнувшись, не признав соперницы, Сукнова изогнулась в любимой позе, оттопырив ногу в сторону. Хорошая, кстати, нога у нее, подкачанная такая, - мстительно отметило мое подсознание, - и у тебя была бы своя не хуже, если б ты не просиживала дни и ночи над отчётами, а посещала спортзал. Но, увы, я не могу. Я ничего не успеваю сделать из порученного. Задания только и делают, что копятся на моем столе. И мне даже кажется, что я вижу следы безысходности на лицах тех, кто их приносит. Ибо просить меня поторопиться невозможно. Я все равно не успею.Так и живём. Я осваиваю будущую профессию, а она яростно сопротивляется. И вот же гадость- в теории я знаю все прекрасно, но как начинаю делать, начинаю торопиться, теряюсь, и допускаю ошибки. Борис Ефимович - наверное единственный, кто верил в меня, и вот, он уже уходит, а до конца практики ещё половина срока! Прощай практика, прощай нежные мечты о возможном быстром трудоустройстве после окончания вуза...
- Маркова! - снова окликнула меня Сукнова.
- Ну что еще? - устало отозвалась я, потирая виски, а также тайно и тщетно мечтая, когда же эта прекрасная женщина уйдет отсюда своими красивыми ногами, оставив меня в тишине разобраться с заданием.
- Так что ты сидишь? Я же говорю тебе - генерального убрали. Сейчас общий сбор объявили. Все должны быть в конференц-зале. Будем встречать нового ... Вставай и тащи свою тушку побыстрее. ...Тебе б переодеться не мешало... впрочем, и так неплохо.... Иди.
Я глянула на себя в зеркало и вздохнула. Однако, мне не мешало не столько переодеться, сколько хорошо выспаться, да кто ж даст? С шести утра я уже на остановке жду автобус и мчусь в универ. А сразу после пар, захватив в кафе по пути лишь ирландский кофе, стартую на практику в ООО "СтройРесурсСнаб". Время рассчитано по минутам, иначе всюду опоздаю.
И все благодаря моему соседу - тому самому Статскому, старую собаку которого я выгуливала почти весь прошлый год, пока не хозяин лежал в больнице. Когда его грузили на "скорую", его колли все бегала вокруг, скулила, пыталась залезть в машину. Ее отгоняли, а старик просто плакал, не имея сил ничем ей помочь. Я не смогла тогда пройти мимо. Пожалела и ее, и соседа, забрала животину к себе. Ну не пропадать же ей... А потом Статский оказался не просто соседом, а целым гендиром большой компании. Конечно, мне на курсе в это никто не поверил, но это уже их дело, верно?
Я шла по коридорам в сторону конференц-зала и сердце мое стучало все сильнее. Конец тебе, Маркова, конец. Если сняли Статского, то точно конец.
- Ой!- воскликнула я, врезавшись в кого- то. Ощущения были, словно меня с силой толкнули в стену. Как же больно- то....Кажется, я действительно в кого-то врезалась.
Какой-то мужчина стоял передо мной буквально на коленях и ...
- Девушка! Вы смотрите, куда идете! Аккуратнее надо! - он поднял на меня свое лицо и я совсем забыла, как дышать. Он что-то говорил мне сердитое, грозно хмурил брови. А потом мы встретились глазами и со мной случилось то, что всегда происходит со мной против воли и я никак не могу этим управлять. Я просто краснею. Густо и беспощадно. Как какая-то девица тургеневская.
Если посмотреть правде в лицо, всему виной - стресс и недостаток общения. Если же смотреть правде в лицо и не отводить взгляд, всему виной - тотальное отсутствие парня. Но я никогда этого не признаю. Так и живу во лжи. Хотя, по всей вероятности, ложь моя не так уж и греховна, ведь лгу я ... только себе. А этот представитель сильной стороны человечества, уже все про меня понял. Взгляд сканирующих глаз сменился с заинтересованного на скучающие- отстранённый. Так смотрят кассиры, продавцы или случайные прохожие, которым нет до тебя никакого дела. Только вот я, кажется, влюбилась с первого взгляда. Если он сейчас ещё помедлит немного, точно наговорю глупостей и сделаю всю эту глупую сцену ещё глупее.
Глава 2
- Девушка, вы куда шли? - тем временем мужчина встал во весь свой немаленький рост, расправил плечи и, кажется, заполнил собой весь коридор.- Я? - прикол, я ещё могу что-то ему говорить. Но это случайно, от шока, скорее всего.- Вы! Вы куда шли? В конференц-зал, наверное?- все пытался достучаться до меня незнакомец.- Два, а вы тоже?- пролепетала я. Нет, никуда не годится. Нужно быстрее собраться и сказать какое- нибудь согласованное предложение, не только междометия и местоимения. - Вы тоже туда идете?- Да. Идёмте. Там уже все собрались, скорее всего.- Дааа.
И я двинулась вперёд, потирая ушибленный лоб. Интересно, с какого он отдела? Никогда не видела раньше.- По лестнице мы уже не успеваем. Пойдёмте к лифту.- распорядился он. Явно начальник какого-то отдела. И бабник. Ишь, как глазами по сторонам стреляет.Плетусь за ним. Заходим в лифт. Тот ожидаемо переполнен. Всем надо в конференц-зал. Двери закрываются, но лифт не едет. С коридора его снова вызывают. Какой-то толстяк пытается влезть к нам. Толпа напирает на меня, и я не могу ей воспрепятствовать. Меня с силой толкает на этого мужчину как раз тогда, когда он наклонился, чтобы поправить что-то в кармане пиджака. И так снова неудачно вышло. В общем, я случайно коснулась губами его лица. Ну как... Мазнула ими по его губам. Одно это воспоминание вызывает у меня толпу неуклюжих мурашек и лицо мое снова вспыхивает пламенем. Хорошо, что толстяк выходит через два этажа. Я практически выпрыгиваю за ним.- Куда?- слышу грозный окрик, но не останавливаюсь, лишь оборачиваюсь, следя, как закрываются перед его оскорбленный величеством двери лифта.- Я лучше пешком!- кричу ему я. Он лишь с неудовольствием качает головой, но мне все равно. Мне хочется быстрее закончить эту пытку совместного пребывания с ним в одном пространстве.
К дверям конференц-зала я прибываю раньше на несколько ценных секунд. Он заходит практически сразу вслед за мной, но не идёт следом, а идёт к трибуне. Нет. Нет, я не могла так вляпаться... - Здравствуйте, коллеги, меня зовут Алексей Петрович Лёдов, я ваш новый гендир, - произносит он с лёгкой хрипотцой в голосе и останавливает взгляд на мне, хотя я специально встала во второй ряд прямо за Сук.. Сукновой.
Эх, Сукнова, Сукнова. Не ее даже жаль. Ведь сейчас побежит покупать пирожки и варить кофе. А того не знает, что этот пронзительный изучающий взгляд предназначался вовсе не ей.
- Все вы знаете, что ваше отделение находится за чертой рейтинга. Это происходит потому,что ее текущая структура и эффективность не соответствуют тем амбициозным целям, которые стоят перед нами. Для построения лучшего будущего нам нужна абсолютно иная команда. Более сильная. Более сфокусированная. Более результативная. В ближайшие дни я лично проведу беседы с каждым из вас. Цель – оценить ваш вклад, потенциал и соответствие новым задачам. Результатом этих встреч станет формирование обновленного коллектива. Готовьтесь к вопросам. Жду честных ответов. На этом всё.
Он говорил жёстко, прямо глядя каждому в глаза. Женская половина тотчас приуныла. Одно дело - приход начальника- красавчика. Совсем другое дело, когда он своим красивым точечным профилем говорит тебе о твоей некомпетентности и грядущем увольнении. Тут даже Сукнова подобралась. Но в ее глазах ещё горела отчаянная решимость. Она плавно изогнулась, проведя ладонью по волосам, спускаясь по груди вниз.
- Алексей Петрович, у меня много дел. Вы могли бы начать собеседование... с меня....
- Хорошо, - кивнул он, и я поняла где-то глубоко внутри, что в списке на увольнение Сукнова будет первой. Сразу было видно, Лёдов - мужчина видный. И недостатка в женском внимании он не испытывал. Но почему-то именно Сукнова не заставляла его глаза гореть знакомым блеском заинтересованности. И это почему-то радовало. Хотя, какая ей разница?
Сотрудники вяло разошлись по своим рабочим местам, ожидая, когда их вызовут. Первой, как и говорила, вслед за уходящим новым боссом, отправилась Сукнова. Она шла с ним рядом и Анна не могла не отметить, как они хорошо смотрелись вместе - яркая, вызывающая Сукнова и Лёдов с фигурой мачо и поставленным голосом с волнующей хрипотцой.
Впрочем, Сукнова быстро вышла. Анна видела ее платье, промелькнувшее в сторону туалетной комнаты. Не успев додумать, что же там такое произошло, она вздрогнула от резкого звонка внутренней связи. Подняла трубку и мурашки толпами побежали по ее спине.- Практикантка Маркова. Зайдите.
Глава 3
Я медленно поднялась на слабеющих ногах. Холодная отстраненная интонация не предвещала ничего хорошего.
Коридор к кабинету Алексея Петровича Лёдова тянулся передо мной бесконечной тропой испытаний. Я шла медленно, концентрируясь на каждом шаге. Новые шпильки виляли предательски, грозя вывернуть ногу. Я нервно одергивала подол юбки, ловя в огромном зеркале у лифта свое отражение: бледное лицо с ярким румянцем, слишком широкие глаза. Пустые руки сжимались в кулаки.
Я остановилась перед тяжелой дверью с табличкой «А.П. Лёдов». Глубокий вдох. Два робких стука по массивному дереву.
— Войдите, — прозвучало из-за двери.
Голос ударил, как физическая волна. Низкий, поставленный баритон, звучавший с безупречной дикцией. Таким бы голосом любовные романы читать. В нем вибрировали бархатные обертона, но под ними чувствовалась стальная нить. Ничего удивительного, что по спине сразу побежали толпы мурашек, обгоняя друг друга.
Но я собралась и решительно толкнула дверь. Кабинет встретил стерильной тишиной и безупречным порядком. Алексей Петрович Лёдов сидел за старинным, с резными ножками столом своего предшественника Статского. Казалось бы, с незапамятных времён здесь не появилось ничего нового, но в присутствии Лёдова все смотрелось иначе. Его мощная фигура смотрелась в этом интерьере пугающе органично. Странно, что он ничего не изменил под свой вкус. Ну, возможно, всё ещё будет... Контровой свет от окна за спиной окутывал его сияющим ореолом, оставляя лицо в тени; четко видны были лишь сильные руки, сложенные на столе.
— Проходите, Анна Васильевна, — повторил он. Слова падали отполированными гальками: весомо, безупречно. Он взглядом указал на стул строго напротив.
Как-то неправильно он действовал на меня, этот Лёдов. Или причиной тому случай в лифте? Но я же нечаянно... Так... Носок. Каблук. Не споткнись. Шпильки гулко цокали тишине. Зачем я их надела? Неудобно же... Лучше бы свои старые лодочки на танкетке... Я опустилась на край стула, держа спину прямо. Не хватало ещё горбиться перед начальством. Усилием воли задрала подбородок повыше.
-Вы хорошо себя чувствуете?- спросил он, кинув на меня взгляд.
- Да, а что?- вскинула я подбородок в его сторону...
-Ничего... Я просто подумал, у вас шею защемило... Но если вас ничего не беспокоит, тогда вернёмся к нашим делам.
Ну вот и скажите....
Тишина в кабинете Лёдова была абсолютной, вымороженной, нарушаемой лишь метрономическим тиканьем его дорогих напольных часов и едва слышным шелестом бумаги под его пальцами. Я сидела, вцепившись взглядом в узор паркета, пытаясь зачаровать дрожь в коленях. Мои ладони были ледяными и влажными. Внезапно, острое, скручивающее ощущение сжало мне живот. Не сейчас. Только не сейчас!!
Я украдкой скользнула взглядом к часам на стене. 13:07. Время моего обеда. Точное, как швейцарский механизм. Любое отклонение от расписания — даже на пятнадцать минут — выбивало меня из колеи с жестокой предсказуемостью: волны тошноты, судорожные спазмы в кишечнике, давящая головная боль, превращающая мысли в свинцовую кашу. Я инстинктивно сунула руку в карман юбки. Там лежала спасительная карамелька в ярком фантике — мой маленький, проверенный ритуал на случай форс-мажора у Статского. Владимир Ильич только подмигивал, видя, как я суетливо разворачиваю конфету под столом: "Подкрепись, Анечка, работа спорится на сытый желудок!"
Но это был не Статский. Это был Лёдов. Его кабинет дышал стерильным запретом на все человеческое, на все слабое и неидеальное. Достать карамельку сейчас? При нем? Под его тяжелым, сканирующим взглядом? Это казалось кощунством, равносильным признанию в преступлении. Мои пальцы сжали фантик в кармане, но вытащить его — не посмели. Я так просто и сидела, скованная ледяным страхом, ожидая неизбежного. Живот сводило все сильнее, волна дурноты подкатывала к горлу. Я зажмурилась на долю секунды, пытаясь вдохнуть глубже, сжать зубы. Продержись. Еще минуту. Он же скоро закончит...
- Гуррр
Глубокий, рокочущий, невероятно громкий звук грянул, как удар грома в зале суда. Он вырвался из моего напряженного живота, потряс воздух, отдался в стеклянных витринах и врезался в мое сознание физической болью стыда. Это был не просто звук голода. Это был приговор, вынесенный мне моим собственным телом за опоздание на обед, за трусость, за эту встречу. Я вжалась в спинку стула, ощущая, как жгучий вал крови заливает лицо, превращая его в пылающую маску, добегает до кончиков ушей, делая их крошечными сигнальными огнями катастрофы. Я судорожно сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони до белых пятен, пытаясь задушить в зародыше следующий стон, но тело, мстя за нарушенный ритуал, выдало тихий, жалобный всхлип, поставивший окончательную, унизительную точку.
Лёдов не пошевелил бровью. Перо в его руке не дрогнуло. Оно продолжало выводить ровные, каллиграфические строки на важном документе. Ни малейшего напряжения не появилось в его позе. Веки не поднялись от бумаги. Лишь движение его правой руки, держащей перо, стало чуть более размеренным, будто он углубился в сложный пассаж текста, а не стал свидетелем физиологического краха подчиненной. Его дыхание оставалось ровным и глубоким — я видела, как спокойно поднимается и опускается темная ткань пиджака на его груди. Тишина, воцарившаяся после этого "приговора", сгустилась до консистенции мрамора. В ней звучало только неумолимое тиканье часов да отчаянная дробь ее сердца.
Я пыталась сглотнуть ком, стоявший колючим камнем в горле.
