Жанна замерла с чашкой кофе в руке и смотрела на него испуганно. Наверно, тут он перегнул палку, начал не вовремя, но ему остро захотелось сказать ей что-то неприятное, как-то задеть.
– Прости, я не должен был…
Жанна отставила чашку в сторону, вздохнула, но выглядела всё ещё напряжённой, будто собиралась прыгнуть в ледяную воду. Ему захотелось как-то разрядить обстановку, и он осторожно коснулся её пальцев. Жанна вздрогнула, но руку не отдёрнула.
– Знаешь, – начала она очень тихо. – Я всё это время очень боялась этого разговора. Понимала, что надо… что нельзя это оставлять так… Я даже пришла один раз, но ты тогда спал…
– И я потом злился на Кару, что не разбудила меня. Это глупо, но я надеялся, что ты придёшь и спасёшь меня от Наты. Она тогда взялась меня лечить, поила какой-то дрянью, чуть не всего разобрала на анализы.
При упоминании Наты Жанна отстранилась.
– Мне тоже было обидно, когда я узнала, что вы улетели на Кипр. Я себя чувствовала каким-то жалким ничтожеством. Не знаю, почему. – Она вытащила из салфетницы салфетку и принялась рвать её на кусочки. – Мне казалось, это всё было, чтобы поиздеваться надо мной.
Тут настал его черёд вздыхать и говорить что-то ободряющее. О поездке на Кипр он не помнил почти ничего, кроме какого-то общего чувства унижения и бессилия.
– Я знаю, это всё очень глупо, – продолжила Жанна. – Мне давно надо было засунуть гордость и обиду поглубже и прийти к тебе. Но я боялась.
Видимо, выражение его лица стало совсем пугающим, потому что Жанна отбросила остатки салфетки и взяла его за обе руки.
– Я не про… Я боялась, что ты меня не простишь… Ну, за то, что я тогда сделала… За то, что напала. И за то, что сняла кольцо. Я… Сначала я увидела тебя спящего, а потом те фото… И вот теперь…
Ему захотелось встать и обнять её, но сделать это быстро не получилось бы. Он сжал её ладони.
– У меня было много времени, я много над этим думал… Злился, обижался… Временами жалел, что остался жить. Но я никогда не винил тебя в том, что тогда произошло. Потому что я знаю, что это была не ты. Это была Чёрная, Ашет. Но теперь нет ни её, ни того золотого дракона. А мы остались.
– И ничего нельзя было изменить? Ничего нельзя было сделать?
Он покачал головой.
– С того времени, как ты надела кольцо – ничего. Мне не надо было давать его тебе. Но я увидел, как тот парень обращается с тобой, захотел защитить– и не придумал лучшего способа. Наверно, было бы лучше сначала поговорить…
Он осторожно провёл большим пальцем по её запястью.
– А ещё я тогда понадеялся, что, если ты станешь драконихой, у нас что-нибудь получится.
Жанна вспыхнула. Их руки вновь расцепились.
– А как же Ната и всё, что ты мне тогда наговорил?
– Не знаю. Я заметил у тебя на лице синяк – и всё было решено.
– Но почему ты… Вы все… скрывали от меня правду? Я должна была всё знать!
– Сначала Кару посоветовала ничего не говорить… Потом я испугался, понадеялся, что, чем дольше ты будешь пребывать в неведении, тем дольше проживу я. А после того, как… Даже не знаю… Мне уже было проще рассказать про Нату.
Телефон в сумочке Жанны затрещал снова.
– Тебе точно не нужна помощь? Может, я просто позвоню и поговорю с ним?
– Не надо. Я сама. Он хороший парень и заслуживает честности. И мы заслуживаем.
Жанна допила остывший латте, вытерла губы и вдруг спросила:
– А как сейчас Ната?
– У неё всё хорошо. Уезжает на Кипр, продаёт бизнес. После всего случившегося она перестала быть Старейшей, ей тут больше делать нечего.
– А ты… А вы?
– Ей был нужен молодой золотой дракон, а я теперь всего лишь человек. Но мы дружим. Прям как взрослые сознательные… люди.
К столику подлетел официант, забрал пустую чашку, спросил, не будут ли они заказывать что-нибудь ещё. Они попросили счёт и потом долго спорили, как будут платить.
– Давай сегодня я, – наконец предложил он, – а в следующий раз, если захочешь, заплатишь ты.
Жанна кивнула и улыбнулась, а он мысленно похвалил себя за то, как ловко намекнул на новую встречу.
Жанна помогла ему спустится с лестницы– поддержала под локоть, проверила, нет ли где скользких мест. На этот раз он не стал отказываться или говорить, что его не надо жалеть, а то она уже приготовилась к долгим уговорам.
Пока они спускались – какие-то три ступеньки – Жанне вспомнилась дорога через лес. Ей страшно натирали ноги чужие кроссовки, она не могла сделать без боли и шагу, и Леший взял её под руку, и был он такой тёплый, уютный… Через два пуховика почувствовать тепло от чужого тела было невозможно, но ей вдруг снова стало хорошо, как тогда. Разделяться не хотелось.
Уже на тротуаре они вновь заспорили. Леший, как галантный кавалер, собирался посадить её на метро. Она предлагала проводить его до дома. Мол, на дороге лёд, темно, идти далеко, вдруг с ним что-нибудь случится? Он начал было протестовать, но потом предложил, вызвать Жанне такси от подъезда и дать денег.
Они двинулись к его дому. Жанна невольно подстраивалась под его неровную походку, замедляя свои быстрые широкие шаги. Оба молчали, словно прислушивались к новому ритму, в котором будет теперь идти их жизнь.
Жанна иногда бросала короткий взгляд на лицо Лешего. Сейчас он был повёрнут к ней левой, мёртвой стороной. «А не так уж всё и страшно, как мне казалось сначала, – размышляла она. – Привыкнуть можно, жить можно». И тут же сама себя одёрнула: с чего она вообще думает об этом?
У подъезда они остановились, он достал из кармана пуховика мобильный и стал искать в телефонной книжке номер такси. Жанна была рядом, немного уставшая от медленной ходьбы в непривычном темпе, но всё же довольная. Она казалась человеком, которого освободили из плена. Её телефон больше не трещал, главные слова были сказаны, впереди маячило светлое прекрасное нечто.
Ему захотелось позвать Жанну домой, предложить остаться и на ночь, но он вспомнил, какой там бардак, – и не решился.
В диспетчерской такси было занято. Он подождал с минуту, попробовал снова. Безрезультатно. Ещё чуть-чуть, и держать девушку на улице будет просто неприлично. Он в третий раз набрал номер, и в третий раз попал на короткие гудки.
Жанна чуть пританцовывала от холода, видимо, когда собиралась, не рассчитывала на долгие прогулки по улице.
– Занято, – вздохнул он и в следующую секунду, не придумав ничего лучше, обнял Жанну левой рукой. Она не стала отстраняться, прижалась сильнее и, подняв голову, посмотрела ему в глаза. Он склонился и осторожно поцеловал её.
– Прости, я не должен был…
Жанна отставила чашку в сторону, вздохнула, но выглядела всё ещё напряжённой, будто собиралась прыгнуть в ледяную воду. Ему захотелось как-то разрядить обстановку, и он осторожно коснулся её пальцев. Жанна вздрогнула, но руку не отдёрнула.
– Знаешь, – начала она очень тихо. – Я всё это время очень боялась этого разговора. Понимала, что надо… что нельзя это оставлять так… Я даже пришла один раз, но ты тогда спал…
– И я потом злился на Кару, что не разбудила меня. Это глупо, но я надеялся, что ты придёшь и спасёшь меня от Наты. Она тогда взялась меня лечить, поила какой-то дрянью, чуть не всего разобрала на анализы.
При упоминании Наты Жанна отстранилась.
– Мне тоже было обидно, когда я узнала, что вы улетели на Кипр. Я себя чувствовала каким-то жалким ничтожеством. Не знаю, почему. – Она вытащила из салфетницы салфетку и принялась рвать её на кусочки. – Мне казалось, это всё было, чтобы поиздеваться надо мной.
Тут настал его черёд вздыхать и говорить что-то ободряющее. О поездке на Кипр он не помнил почти ничего, кроме какого-то общего чувства унижения и бессилия.
– Я знаю, это всё очень глупо, – продолжила Жанна. – Мне давно надо было засунуть гордость и обиду поглубже и прийти к тебе. Но я боялась.
Видимо, выражение его лица стало совсем пугающим, потому что Жанна отбросила остатки салфетки и взяла его за обе руки.
– Я не про… Я боялась, что ты меня не простишь… Ну, за то, что я тогда сделала… За то, что напала. И за то, что сняла кольцо. Я… Сначала я увидела тебя спящего, а потом те фото… И вот теперь…
Ему захотелось встать и обнять её, но сделать это быстро не получилось бы. Он сжал её ладони.
– У меня было много времени, я много над этим думал… Злился, обижался… Временами жалел, что остался жить. Но я никогда не винил тебя в том, что тогда произошло. Потому что я знаю, что это была не ты. Это была Чёрная, Ашет. Но теперь нет ни её, ни того золотого дракона. А мы остались.
– И ничего нельзя было изменить? Ничего нельзя было сделать?
Он покачал головой.
– С того времени, как ты надела кольцо – ничего. Мне не надо было давать его тебе. Но я увидел, как тот парень обращается с тобой, захотел защитить– и не придумал лучшего способа. Наверно, было бы лучше сначала поговорить…
Он осторожно провёл большим пальцем по её запястью.
– А ещё я тогда понадеялся, что, если ты станешь драконихой, у нас что-нибудь получится.
Жанна вспыхнула. Их руки вновь расцепились.
– А как же Ната и всё, что ты мне тогда наговорил?
– Не знаю. Я заметил у тебя на лице синяк – и всё было решено.
– Но почему ты… Вы все… скрывали от меня правду? Я должна была всё знать!
– Сначала Кару посоветовала ничего не говорить… Потом я испугался, понадеялся, что, чем дольше ты будешь пребывать в неведении, тем дольше проживу я. А после того, как… Даже не знаю… Мне уже было проще рассказать про Нату.
Телефон в сумочке Жанны затрещал снова.
– Тебе точно не нужна помощь? Может, я просто позвоню и поговорю с ним?
– Не надо. Я сама. Он хороший парень и заслуживает честности. И мы заслуживаем.
Жанна допила остывший латте, вытерла губы и вдруг спросила:
– А как сейчас Ната?
– У неё всё хорошо. Уезжает на Кипр, продаёт бизнес. После всего случившегося она перестала быть Старейшей, ей тут больше делать нечего.
– А ты… А вы?
– Ей был нужен молодой золотой дракон, а я теперь всего лишь человек. Но мы дружим. Прям как взрослые сознательные… люди.
К столику подлетел официант, забрал пустую чашку, спросил, не будут ли они заказывать что-нибудь ещё. Они попросили счёт и потом долго спорили, как будут платить.
– Давай сегодня я, – наконец предложил он, – а в следующий раз, если захочешь, заплатишь ты.
Жанна кивнула и улыбнулась, а он мысленно похвалил себя за то, как ловко намекнул на новую встречу.
***
Жанна помогла ему спустится с лестницы– поддержала под локоть, проверила, нет ли где скользких мест. На этот раз он не стал отказываться или говорить, что его не надо жалеть, а то она уже приготовилась к долгим уговорам.
Пока они спускались – какие-то три ступеньки – Жанне вспомнилась дорога через лес. Ей страшно натирали ноги чужие кроссовки, она не могла сделать без боли и шагу, и Леший взял её под руку, и был он такой тёплый, уютный… Через два пуховика почувствовать тепло от чужого тела было невозможно, но ей вдруг снова стало хорошо, как тогда. Разделяться не хотелось.
Уже на тротуаре они вновь заспорили. Леший, как галантный кавалер, собирался посадить её на метро. Она предлагала проводить его до дома. Мол, на дороге лёд, темно, идти далеко, вдруг с ним что-нибудь случится? Он начал было протестовать, но потом предложил, вызвать Жанне такси от подъезда и дать денег.
Они двинулись к его дому. Жанна невольно подстраивалась под его неровную походку, замедляя свои быстрые широкие шаги. Оба молчали, словно прислушивались к новому ритму, в котором будет теперь идти их жизнь.
Жанна иногда бросала короткий взгляд на лицо Лешего. Сейчас он был повёрнут к ней левой, мёртвой стороной. «А не так уж всё и страшно, как мне казалось сначала, – размышляла она. – Привыкнуть можно, жить можно». И тут же сама себя одёрнула: с чего она вообще думает об этом?
***
У подъезда они остановились, он достал из кармана пуховика мобильный и стал искать в телефонной книжке номер такси. Жанна была рядом, немного уставшая от медленной ходьбы в непривычном темпе, но всё же довольная. Она казалась человеком, которого освободили из плена. Её телефон больше не трещал, главные слова были сказаны, впереди маячило светлое прекрасное нечто.
Ему захотелось позвать Жанну домой, предложить остаться и на ночь, но он вспомнил, какой там бардак, – и не решился.
В диспетчерской такси было занято. Он подождал с минуту, попробовал снова. Безрезультатно. Ещё чуть-чуть, и держать девушку на улице будет просто неприлично. Он в третий раз набрал номер, и в третий раз попал на короткие гудки.
Жанна чуть пританцовывала от холода, видимо, когда собиралась, не рассчитывала на долгие прогулки по улице.
– Занято, – вздохнул он и в следующую секунду, не придумав ничего лучше, обнял Жанну левой рукой. Она не стала отстраняться, прижалась сильнее и, подняв голову, посмотрела ему в глаза. Он склонился и осторожно поцеловал её.
