В конце концов, будь что будет. Если он захочет меня выгнать, то я хотя бы знаю за что…
Я вновь легла на кровать и оставалась без движения, пока желудок не стало ощутимо подводить от голода. Слышала, как проснулся и собирается Себастьян, каждый раз забывая дышать, когда в коридоре скрипели половицы под его ногами. Потом все стихло, он, видимо, спустился вниз.
Жаль, но остаться навсегда в спальне Симона я не могла. Поэтому некоторое время спустя, приказав конечностям перестать нервно трястись, последовала за хозяином вниз…
Если с ногами я более-менее договорилась, то руки слушаться отказывались наотрез. Поэтому дверь в кухню удалось открыть не с первого раза.
…Себастьян сидел за накрытым столом, намазывая маслом тост, и поздоровавшись, как ни в чем не бывало пригласил кивком присоединиться к нему. Я ожидала чего угодно, только не этой привычно спокойной вежливости...
В раз ослабевшие ноги еле донесли меня до стула, на который я и рухнула кулем, слишком погруженная в собственные переживания, чтобы беспокоиться о женственности и элегантности собственных движений. Себастьян с улыбкой протянул мне свой намазанный до идеальной гладкости тост, и я, машинально подняв руку, чтобы взять его, застыла, завороженно уставившись на две ямочки, образованные складками кожи на его щеках. Боже… Несколько часов назад я целовала эти скулы, этот свежевыбритый подбородок… Хотя тогда он был еще шершавым от легкой утренней щетины. А эти улыбающиеся губы… Эти губы целовали меня в ответ. А эти длинные пальцы, державшие сейчас тост, ласкали мою грудь… Жаркая волна, мгновенно прокатившаяся по всему телу, вывела из созерцательного транса. Так, соберись, тряпка! Хватит пялиться на Себа, словно кролик на удава, вспоминая безумие прошедшей ночи! Мысленно отвесила себе подзатыльник. Вроде помогло. Во всяком случае, я снова начала дышать, моргать и думать. И смогла взять предложенный бутерброд, а то улыбка Себастьяна слегка померкла, а в глазах уже читалось легкое недоумение моим внезапным желанием поиграть в «замри».
И все-таки странно равнодушное поведение моего нечаянного любовника пугало гораздо больше, чем все мысли, передуманные до завтрака. Вернее, его равнодушие не было странным, скорее… обычным. Словно ничего не произошло между нами на исходе сегодняшней ночи. Но разве это нормально – вести себя так с человеком, с которым у тебя был секс?
Я все никак не могла понять. А когда я чего-то не понимаю, то становлюсь нервной и начинаю совершать идиотские поступки. Или задавать идиотские вопросы…
Вместо того, чтобы последовать примеру хозяина и напустить на себя вежливое безразличие, с ужасом услышала собственные слова:
– Как спалось?
Себ в упор посмотрел на меня:
– Хорошо… Спал, как убитый.
Чуть помедлив, он удивленно поднял одну бровь:
– А что?
…И тут меня осенило: он ничего не помнит!.. Не помнит того, что произошло под утро. Или, может, думает, что ему приснилось…
– Только под утро… – словно прочитав мои мысли, произнес Себастьян, нахмурившись.
Мое сердце вновь сделало кульбит и рухнуло вниз.
– Под утро… – подхватила я хрипло, подбадривая.
– Под утро приснился кошмар.
Я поперхнулась кусочком тоста и закашлялась, а в голове возмущенно завопил голос: «Кошмар?!..»
Себастьян привстал и, перегнувшись через стол, заботливо хлопнул меня по спине, спросив участливо:
– Живая?
– Угу, – прорычала я, стирая слезы, выступившие из глаз. «Кошмар», значит… Это так теперь сногсшибательный секс у «взрослых французских дядь» называется?!
Себастьян же продолжил в задумчивости:
– Видел во сне жену…
…Мне стало стыдно. Он назвал «кошмаром» сон с участием умершей жены, мысли о которой все еще причиняют боль.
– А почему ты спрашиваешь? – Себастьян в свою очередь задал мне участливый вопрос: – Ты спала плохо? Вчерашний прием вымотал тебя?
– Нет, – поспешно замотала головой. – Спала, как младенец… – и зачем-то добавила: – Всю ночь.
Хозяин бросил на меня нечитаемый взгляд и слегка улыбнулся краешком губ:
– Рад, что так вымотал тебя…
Скрутил новый приступ кашля, я вытаращила на Себастьяна испуганные глаза. Тот же непринужденно продолжил:
– Я старался, чтобы прием стал для тебя насыщенным событием и подарил незабываемый опыт. Возможно, перестарался.
Он что, издевается?!.. То ли реально ничего не помнит, то ли прекрасно все понимает и тонко меня «разводит»!
И я не могла решить, какой вариант больше бы устроил в данной ситуации. Ясно только одно: пока никто выгонять меня не собирается...
Огромное облегчение принесли месячные, которые пришли на следующее утро. Я не представляла, в каком напряжении находилась, пока не увидела заветные красные пятна. Хотя и старалась не думать о возможной беременности, которая была сейчас совершенно неуместна, на подкорке беспрерывно крутилась мыслишка: «А что если?..», – по капле высасывая из меня моральные и душевные силы. Ведь тогда это была бы настоящая катастрофа, и вопрос о моем увольнении больше не оставался бы вопросом, но перерос в утверждение.
Дни потекли, как обычно… Себастьян пропадал на фабрике и в офисе: по его скупым объяснениям я поняла, что сейчас решается судьба всей компании (что-то там с расширением производства), поэтому ему пока было не до чего. Виделись мы редко, хотя он старался не пропускать семейные ужины, но выглядел отрешенным, все время будто не с нами… Раз или два возникало ощущение, что Себастьян внимательно наблюдает за мной в наши встречи, но я не находила тому фактических доказательств: всякий раз, когда я поднимала голову от тарелки, он, по всей видимости, успевал отвести взгляд. А может, мне все это казалось.
В школу детей с утра чаще всего отводить стала я, или приезжали бабушка с дедушкой. Себ работал сверхурочно, один раз даже домой ночевать не пришел. Дети скучали по отцу, злились, срывая плохое настроение на мне или друг друге, ссорясь по поводу и без. Нервы у всех троих взвинтились до предела: я тоже стала огрызаться, но сразу жалела о своей несдержанности, везла их в боулинг, аквапарк, кино… Лишь бы как-то развлечь и отвлечься самой. Ведь я точно так же скучала, злилась и грустила. Мне так же не хватало Себастьяна. Хотя в отличие от мальчиков я на такие чувства права не имела. Более того, мой трудовой договор как раз и заключался ради подобных сложных периодов.
Так подошел к концу мой первый месяц пребывания во Франции. Дети по средам стали посещать катехизические занятия в школе при соборе Сен-Жюльен, где помимо изучения основ католицизма готовились к выступлению в городском рождественском спектакле. Вскоре и у меня самой начнется учеба…
В первых числах октября семья планировала отправиться в Ла-Боль, портовый город в Бретани, на побережье Атлантического океана. «La Cote d'Amour», как его называют французы, или «Берег Любви»… По словам мальчишек, там «клево», «офигенные пляжи» и «проходит триатлон», соревнование, в котором семья Аркур участвует ежегодно. Устраивают его обычно на последней неделе сентября, и только в этом году из-за неких организационных осложнений его перенесли на неделю позже. Ради него, собственно, мы едем. Хорошо, что лето задержалось в северо-западной части Франции, щедро одаривая теплыми деньками бархатного сезона. Лишь тронутые желтизной листья деревьев да начавшие созревать плоды каштана свидетельствовали о том, что настоящая осень уже не за горами…
Жюльет оказалась чуть менее скупа на эпитеты, зато раскрыла больше подробностей, когда я к ней обратилась за справкой. По ее словам, Ла-Боль – роскошнейший бальнеологический курорт, излюбленное место отдыха современной французской элиты, а ранее – аристократов и состоятельных представителей богемы. Двенадцать километров белоснежных песчаных пляжей, особняки, сосны, скалистые бухты и мириады парусников на горизонте…
– Сама я там никогда не бывала, – говорит экономка, – довольно-таки дорогое местечко для рядовых граждан, но знаю, что у месье Аркура домик на первой береговой линии. Хотя они там практически не бывают. Только раз или два в год на уик-энд выбираются…
И добавила вполголоса с нотками зависти и упрека:
– Не понимаю я такого расточительства…
Ребята немного приободрились в ожидании поездки, понимая, что почти три дня, начиная с вечера пятницы папа будет в их полном распоряжении. Да и я втайне радовалась этому факту!
Пока в среду, как раз после занятий в католической школе, не произошел один неприятный инцидент, запустивший цепь событий, которые в итоге заметно омрачили начало моего путешествия…
Взбежав по ступенькам лестницы, я вышла на вымощенную булыжниками площадку перед Собором и прислонилась спиной к балюстраде. Народ уже подтягивался, чтобы разобрать по домам своих petits loulous et pupuces [1]
– Добрый день, – улыбнулся учитель, – извините, что так задержал Симона и Артюра, но мы начинаем подготовку к рождественскому спектаклю, и сегодня распределяли персонажей. Симон играет Иосифа, а Артюр будет у нас одним из волхвов.
Я улыбнулась в ответ:
– Ничего страшного, у нас никаких дел сейчас не запланировано. О, и я очень рада за мальчиков, уверена, они отлично справятся.
– Чуть позже мы выдадим сценарий, где будут отмечены их слова. Надеюсь, что вы поможете им выучить роль.
– Конечно! Можете на меня рассчитывать.
Затем мы попрощались и остались на площади одни. Мое внимание вновь привлек странный гул голосов, словно кричали болельщики на стадионе, но вокруг пока никого не было.
– Эй, ребята, довольны, что будете такими важными шишками на рождественской службе? Надо же, Иосиф и волхв! Не зайчик там какой-нибудь или овечка…
Артюр скептически фыркнул, а Симон пробурчал под нос:
– Уж лучше бараном быть, они хотя б немые. А теперь еще слова учить, как будто уроков мало.
– Не расстраивайтесь, я вам обязательно помогу, есть особая методика.
Артюр вскинул глаза:
– Это какая же?
– Мама в детстве, когда я учила стихи, помогала мне запомнить строки, изображая при этом то, о чем в них говорилось: если про полет птицы, она махала руками, словно крыльями; если о кораблях, складывала ладони вместе и изображала, будто лодка плывет по волнам. Я довольно быстро вспоминала нужные слова. Попробуем?
– Посмотрим, – слегка скривился Артюр. – Учить-то с нами все равно придется тебе.
Я улыбнулась ему в попытке подбодрить, и мы направились к лестнице, как вдруг с нее навстречу вывалилась огромная толпа. Насколько смогла разглядеть, в ней были арабы – молодые парни студенческого возраста или даже помладше. Народ все пребывал, блокируя доступ к лестнице. Пока они не обращали на нас внимания, шумно переговариваясь между собой, и я наконец поняла, откуда шел тот гул голосов. Почему я не придала ему значения раньше? Сердце стало биться чуть чаще и тревожнее. Будь я одна, мне было бы не так страшно, но со мной двое детей, а мужчины вокруг явно настроены агрессивно.
Мы так и стояли у входа в школу, в самом углу площади, между стенами домов и перилами, ограждающими высокий обрыв над площадью Якобинцев. Я невольно схватила мальчишек за плечи: они тоже растерялись и подошли ближе.
– Надо выбираться через Вье-Ман, – шепнула я им. – Давайте по стеночке, аккуратненько.
Мы осторожно пошли в сторону переулка с противоположной стороны кафедральной площади, как вдруг из него и с соседней улицы высыпала еще одна внушительная группа таких же молодых мужиков. И тоже на вид – из восточных стран. Артюр испуганно вцепился в меня клещом, Симон вздрогнул и прижался сильнее. Я бы и сама с удовольствием к кому-нибудь прижалась, а лучше вообще оказалась сейчас в другом месте. Мы стояли словно между молотом и наковальней: две толпы сблизились и теперь переругивались громко и резко на непонятном языке, мешая свои родные слова и французскую речь.
На нас, честно говоря, никто внимания не обращал, но, когда один из вожаков достал длинный нож, мне всерьез поплохело. Не хватает оказаться с детьми в самом эпицентре драки с применением холодного оружия. Мысленно я уже видела перед собой наши хладные трупы, изрезанные и истекающие кровью…
Никогда не жаловалась на воображение.
– Люси! – вдруг негромко окликнул меня кто-то со стороны второй толпы. Я вздрогнула всем телом и обернулась: из-за угла дома выглядывал и подзывал рукой знакомой наружности тип. «Асур!» – промелькнуло в голове имя парня, и я с облегчением двинулась в его сторону, таща за собой перепуганных детей.
Асур втянул нас под стену особняка и шепотом начал ругаться:
– Какого черта вы тут делаете?! Не видите, здесь к поножовщине все идет?
– Да они внезапно как-то нагрянули, мы с занятий… Не успели уйти.
Парень сердито цокнул языком и тихо сказал:
– Двигай за мной, я вас выведу.
И нам ничего не оставалось, как пристроиться за его спиной. Он же расчищал нам путь, проталкиваясь среди товарищей, забивших узкую улочку. Нас никто не останавливал, но и никто не подвигался, чтобы пропустить: все слушали, что происходит там, на площади. Впереди уже виднелся выход из проулка, как вдруг толпа пришла в движение и хлынула вперед, видимо, на кафедральной площади, с которой все же удалось уйти, началась драка.
Нас потеснили с одной стороны, потом кто-то заехал мне по плечу локтем с другой, а потом толкнули так сильно, что я, не удержавшись на ногах, полетела в сторону. Все, на что меня хватило, – отпихнуть от себя Симона, чтобы не упасть на него. Меня швырнуло на выщербленную каменную стену правым боком, а слева налетел по инерции Артюр, который так и не отпустил мою кофту. Руку и правую лопатку прострелило мгновенной вспышкой боли, и я выругалась, сцепив зубы, чтобы не заорать в голос.
– Люси, ты как? – Симон с тревогой заглядывал мне в заслезившиеся от боли глаза.
– Нормально все, – выдохнула я, – Артюр, порядок?
Мальчишка кивнул.
– Все! Ноги в руки и скачками, чуть-чуть осталось.
– Где вы застряли? Быстрее! – это вернулся потерявший нас Асур. Через полминуты мы вывалились из проулка и почти бегом бросились к ближайшей лестнице, выводящей из старого квартала в город. Крики толпы доносились смутно, зато над улицами вовсю орали сирены полицейских машин. И я очень обрадовалась, поняв, как вовремя мы оттуда убрались. Еще проблем с полицией не хватало для полного счастья.
Добравшись до торгового центра «Жакобен», наша компания остановилась перевести дух.
– Дальше мы сами, спасибо тебе огромное, Асур!
– Не за что. Ты мне тоже помогла избежать больших неприятностей, – улыбнулся парень.
– Это как же, – удивилась я.
– Меня кузен притащил. Я понятия не имел, что тут назревает, когда он мне велел прийти в полдень к собору.
Я вновь легла на кровать и оставалась без движения, пока желудок не стало ощутимо подводить от голода. Слышала, как проснулся и собирается Себастьян, каждый раз забывая дышать, когда в коридоре скрипели половицы под его ногами. Потом все стихло, он, видимо, спустился вниз.
Жаль, но остаться навсегда в спальне Симона я не могла. Поэтому некоторое время спустя, приказав конечностям перестать нервно трястись, последовала за хозяином вниз…
Если с ногами я более-менее договорилась, то руки слушаться отказывались наотрез. Поэтому дверь в кухню удалось открыть не с первого раза.
…Себастьян сидел за накрытым столом, намазывая маслом тост, и поздоровавшись, как ни в чем не бывало пригласил кивком присоединиться к нему. Я ожидала чего угодно, только не этой привычно спокойной вежливости...
В раз ослабевшие ноги еле донесли меня до стула, на который я и рухнула кулем, слишком погруженная в собственные переживания, чтобы беспокоиться о женственности и элегантности собственных движений. Себастьян с улыбкой протянул мне свой намазанный до идеальной гладкости тост, и я, машинально подняв руку, чтобы взять его, застыла, завороженно уставившись на две ямочки, образованные складками кожи на его щеках. Боже… Несколько часов назад я целовала эти скулы, этот свежевыбритый подбородок… Хотя тогда он был еще шершавым от легкой утренней щетины. А эти улыбающиеся губы… Эти губы целовали меня в ответ. А эти длинные пальцы, державшие сейчас тост, ласкали мою грудь… Жаркая волна, мгновенно прокатившаяся по всему телу, вывела из созерцательного транса. Так, соберись, тряпка! Хватит пялиться на Себа, словно кролик на удава, вспоминая безумие прошедшей ночи! Мысленно отвесила себе подзатыльник. Вроде помогло. Во всяком случае, я снова начала дышать, моргать и думать. И смогла взять предложенный бутерброд, а то улыбка Себастьяна слегка померкла, а в глазах уже читалось легкое недоумение моим внезапным желанием поиграть в «замри».
И все-таки странно равнодушное поведение моего нечаянного любовника пугало гораздо больше, чем все мысли, передуманные до завтрака. Вернее, его равнодушие не было странным, скорее… обычным. Словно ничего не произошло между нами на исходе сегодняшней ночи. Но разве это нормально – вести себя так с человеком, с которым у тебя был секс?
Я все никак не могла понять. А когда я чего-то не понимаю, то становлюсь нервной и начинаю совершать идиотские поступки. Или задавать идиотские вопросы…
Вместо того, чтобы последовать примеру хозяина и напустить на себя вежливое безразличие, с ужасом услышала собственные слова:
– Как спалось?
Себ в упор посмотрел на меня:
– Хорошо… Спал, как убитый.
Чуть помедлив, он удивленно поднял одну бровь:
– А что?
…И тут меня осенило: он ничего не помнит!.. Не помнит того, что произошло под утро. Или, может, думает, что ему приснилось…
– Только под утро… – словно прочитав мои мысли, произнес Себастьян, нахмурившись.
Мое сердце вновь сделало кульбит и рухнуло вниз.
– Под утро… – подхватила я хрипло, подбадривая.
– Под утро приснился кошмар.
Я поперхнулась кусочком тоста и закашлялась, а в голове возмущенно завопил голос: «Кошмар?!..»
Себастьян привстал и, перегнувшись через стол, заботливо хлопнул меня по спине, спросив участливо:
– Живая?
– Угу, – прорычала я, стирая слезы, выступившие из глаз. «Кошмар», значит… Это так теперь сногсшибательный секс у «взрослых французских дядь» называется?!
Себастьян же продолжил в задумчивости:
– Видел во сне жену…
…Мне стало стыдно. Он назвал «кошмаром» сон с участием умершей жены, мысли о которой все еще причиняют боль.
– А почему ты спрашиваешь? – Себастьян в свою очередь задал мне участливый вопрос: – Ты спала плохо? Вчерашний прием вымотал тебя?
– Нет, – поспешно замотала головой. – Спала, как младенец… – и зачем-то добавила: – Всю ночь.
Хозяин бросил на меня нечитаемый взгляд и слегка улыбнулся краешком губ:
– Рад, что так вымотал тебя…
Скрутил новый приступ кашля, я вытаращила на Себастьяна испуганные глаза. Тот же непринужденно продолжил:
– Я старался, чтобы прием стал для тебя насыщенным событием и подарил незабываемый опыт. Возможно, перестарался.
Он что, издевается?!.. То ли реально ничего не помнит, то ли прекрасно все понимает и тонко меня «разводит»!
И я не могла решить, какой вариант больше бы устроил в данной ситуации. Ясно только одно: пока никто выгонять меня не собирается...
***
Огромное облегчение принесли месячные, которые пришли на следующее утро. Я не представляла, в каком напряжении находилась, пока не увидела заветные красные пятна. Хотя и старалась не думать о возможной беременности, которая была сейчас совершенно неуместна, на подкорке беспрерывно крутилась мыслишка: «А что если?..», – по капле высасывая из меня моральные и душевные силы. Ведь тогда это была бы настоящая катастрофа, и вопрос о моем увольнении больше не оставался бы вопросом, но перерос в утверждение.
Дни потекли, как обычно… Себастьян пропадал на фабрике и в офисе: по его скупым объяснениям я поняла, что сейчас решается судьба всей компании (что-то там с расширением производства), поэтому ему пока было не до чего. Виделись мы редко, хотя он старался не пропускать семейные ужины, но выглядел отрешенным, все время будто не с нами… Раз или два возникало ощущение, что Себастьян внимательно наблюдает за мной в наши встречи, но я не находила тому фактических доказательств: всякий раз, когда я поднимала голову от тарелки, он, по всей видимости, успевал отвести взгляд. А может, мне все это казалось.
В школу детей с утра чаще всего отводить стала я, или приезжали бабушка с дедушкой. Себ работал сверхурочно, один раз даже домой ночевать не пришел. Дети скучали по отцу, злились, срывая плохое настроение на мне или друг друге, ссорясь по поводу и без. Нервы у всех троих взвинтились до предела: я тоже стала огрызаться, но сразу жалела о своей несдержанности, везла их в боулинг, аквапарк, кино… Лишь бы как-то развлечь и отвлечься самой. Ведь я точно так же скучала, злилась и грустила. Мне так же не хватало Себастьяна. Хотя в отличие от мальчиков я на такие чувства права не имела. Более того, мой трудовой договор как раз и заключался ради подобных сложных периодов.
Так подошел к концу мой первый месяц пребывания во Франции. Дети по средам стали посещать катехизические занятия в школе при соборе Сен-Жюльен, где помимо изучения основ католицизма готовились к выступлению в городском рождественском спектакле. Вскоре и у меня самой начнется учеба…
В первых числах октября семья планировала отправиться в Ла-Боль, портовый город в Бретани, на побережье Атлантического океана. «La Cote d'Amour», как его называют французы, или «Берег Любви»… По словам мальчишек, там «клево», «офигенные пляжи» и «проходит триатлон», соревнование, в котором семья Аркур участвует ежегодно. Устраивают его обычно на последней неделе сентября, и только в этом году из-за неких организационных осложнений его перенесли на неделю позже. Ради него, собственно, мы едем. Хорошо, что лето задержалось в северо-западной части Франции, щедро одаривая теплыми деньками бархатного сезона. Лишь тронутые желтизной листья деревьев да начавшие созревать плоды каштана свидетельствовали о том, что настоящая осень уже не за горами…
Жюльет оказалась чуть менее скупа на эпитеты, зато раскрыла больше подробностей, когда я к ней обратилась за справкой. По ее словам, Ла-Боль – роскошнейший бальнеологический курорт, излюбленное место отдыха современной французской элиты, а ранее – аристократов и состоятельных представителей богемы. Двенадцать километров белоснежных песчаных пляжей, особняки, сосны, скалистые бухты и мириады парусников на горизонте…
– Сама я там никогда не бывала, – говорит экономка, – довольно-таки дорогое местечко для рядовых граждан, но знаю, что у месье Аркура домик на первой береговой линии. Хотя они там практически не бывают. Только раз или два в год на уик-энд выбираются…
И добавила вполголоса с нотками зависти и упрека:
– Не понимаю я такого расточительства…
Ребята немного приободрились в ожидании поездки, понимая, что почти три дня, начиная с вечера пятницы папа будет в их полном распоряжении. Да и я втайне радовалась этому факту!
Пока в среду, как раз после занятий в католической школе, не произошел один неприятный инцидент, запустивший цепь событий, которые в итоге заметно омрачили начало моего путешествия…
***
Взбежав по ступенькам лестницы, я вышла на вымощенную булыжниками площадку перед Собором и прислонилась спиной к балюстраде. Народ уже подтягивался, чтобы разобрать по домам своих petits loulous et pupuces [1]
Закрыть
. Минут через пять двери катехизической школы открылись, из нее под ноги встречающим высыпал мелкий «горох», а потом «горох» чуть постарше. Но моих ребят среди выбежавших пока не наблюдалось. Родители и няни разбирали детей, постепенно вокруг становилось все меньше народу, пока я не осталась в одиночестве. Лениво разглядывая ажурные тени, которые на соседние дома отбрасывали каменные гаргульи и аркбутаны, я краем уха уловила странный шум в отдалении, где-то со стороны парка Якобинцев, но не придала значения: Симон и Артюр уже выходили в сопровождении пастора, – и все трое направлялись ко мне.ласковое обращение к детям, что-то вроде «малыши», «крошки», «котята», «зайки»
– Добрый день, – улыбнулся учитель, – извините, что так задержал Симона и Артюра, но мы начинаем подготовку к рождественскому спектаклю, и сегодня распределяли персонажей. Симон играет Иосифа, а Артюр будет у нас одним из волхвов.
Я улыбнулась в ответ:
– Ничего страшного, у нас никаких дел сейчас не запланировано. О, и я очень рада за мальчиков, уверена, они отлично справятся.
– Чуть позже мы выдадим сценарий, где будут отмечены их слова. Надеюсь, что вы поможете им выучить роль.
– Конечно! Можете на меня рассчитывать.
Затем мы попрощались и остались на площади одни. Мое внимание вновь привлек странный гул голосов, словно кричали болельщики на стадионе, но вокруг пока никого не было.
– Эй, ребята, довольны, что будете такими важными шишками на рождественской службе? Надо же, Иосиф и волхв! Не зайчик там какой-нибудь или овечка…
Артюр скептически фыркнул, а Симон пробурчал под нос:
– Уж лучше бараном быть, они хотя б немые. А теперь еще слова учить, как будто уроков мало.
– Не расстраивайтесь, я вам обязательно помогу, есть особая методика.
Артюр вскинул глаза:
– Это какая же?
– Мама в детстве, когда я учила стихи, помогала мне запомнить строки, изображая при этом то, о чем в них говорилось: если про полет птицы, она махала руками, словно крыльями; если о кораблях, складывала ладони вместе и изображала, будто лодка плывет по волнам. Я довольно быстро вспоминала нужные слова. Попробуем?
– Посмотрим, – слегка скривился Артюр. – Учить-то с нами все равно придется тебе.
Я улыбнулась ему в попытке подбодрить, и мы направились к лестнице, как вдруг с нее навстречу вывалилась огромная толпа. Насколько смогла разглядеть, в ней были арабы – молодые парни студенческого возраста или даже помладше. Народ все пребывал, блокируя доступ к лестнице. Пока они не обращали на нас внимания, шумно переговариваясь между собой, и я наконец поняла, откуда шел тот гул голосов. Почему я не придала ему значения раньше? Сердце стало биться чуть чаще и тревожнее. Будь я одна, мне было бы не так страшно, но со мной двое детей, а мужчины вокруг явно настроены агрессивно.
Мы так и стояли у входа в школу, в самом углу площади, между стенами домов и перилами, ограждающими высокий обрыв над площадью Якобинцев. Я невольно схватила мальчишек за плечи: они тоже растерялись и подошли ближе.
– Надо выбираться через Вье-Ман, – шепнула я им. – Давайте по стеночке, аккуратненько.
Мы осторожно пошли в сторону переулка с противоположной стороны кафедральной площади, как вдруг из него и с соседней улицы высыпала еще одна внушительная группа таких же молодых мужиков. И тоже на вид – из восточных стран. Артюр испуганно вцепился в меня клещом, Симон вздрогнул и прижался сильнее. Я бы и сама с удовольствием к кому-нибудь прижалась, а лучше вообще оказалась сейчас в другом месте. Мы стояли словно между молотом и наковальней: две толпы сблизились и теперь переругивались громко и резко на непонятном языке, мешая свои родные слова и французскую речь.
На нас, честно говоря, никто внимания не обращал, но, когда один из вожаков достал длинный нож, мне всерьез поплохело. Не хватает оказаться с детьми в самом эпицентре драки с применением холодного оружия. Мысленно я уже видела перед собой наши хладные трупы, изрезанные и истекающие кровью…
Никогда не жаловалась на воображение.
– Люси! – вдруг негромко окликнул меня кто-то со стороны второй толпы. Я вздрогнула всем телом и обернулась: из-за угла дома выглядывал и подзывал рукой знакомой наружности тип. «Асур!» – промелькнуло в голове имя парня, и я с облегчением двинулась в его сторону, таща за собой перепуганных детей.
Асур втянул нас под стену особняка и шепотом начал ругаться:
– Какого черта вы тут делаете?! Не видите, здесь к поножовщине все идет?
– Да они внезапно как-то нагрянули, мы с занятий… Не успели уйти.
Парень сердито цокнул языком и тихо сказал:
– Двигай за мной, я вас выведу.
И нам ничего не оставалось, как пристроиться за его спиной. Он же расчищал нам путь, проталкиваясь среди товарищей, забивших узкую улочку. Нас никто не останавливал, но и никто не подвигался, чтобы пропустить: все слушали, что происходит там, на площади. Впереди уже виднелся выход из проулка, как вдруг толпа пришла в движение и хлынула вперед, видимо, на кафедральной площади, с которой все же удалось уйти, началась драка.
Нас потеснили с одной стороны, потом кто-то заехал мне по плечу локтем с другой, а потом толкнули так сильно, что я, не удержавшись на ногах, полетела в сторону. Все, на что меня хватило, – отпихнуть от себя Симона, чтобы не упасть на него. Меня швырнуло на выщербленную каменную стену правым боком, а слева налетел по инерции Артюр, который так и не отпустил мою кофту. Руку и правую лопатку прострелило мгновенной вспышкой боли, и я выругалась, сцепив зубы, чтобы не заорать в голос.
– Люси, ты как? – Симон с тревогой заглядывал мне в заслезившиеся от боли глаза.
– Нормально все, – выдохнула я, – Артюр, порядок?
Мальчишка кивнул.
– Все! Ноги в руки и скачками, чуть-чуть осталось.
– Где вы застряли? Быстрее! – это вернулся потерявший нас Асур. Через полминуты мы вывалились из проулка и почти бегом бросились к ближайшей лестнице, выводящей из старого квартала в город. Крики толпы доносились смутно, зато над улицами вовсю орали сирены полицейских машин. И я очень обрадовалась, поняв, как вовремя мы оттуда убрались. Еще проблем с полицией не хватало для полного счастья.
Добравшись до торгового центра «Жакобен», наша компания остановилась перевести дух.
– Дальше мы сами, спасибо тебе огромное, Асур!
– Не за что. Ты мне тоже помогла избежать больших неприятностей, – улыбнулся парень.
– Это как же, – удивилась я.
– Меня кузен притащил. Я понятия не имел, что тут назревает, когда он мне велел прийти в полдень к собору.
