- Меньше думай, фаталистка. Все будет зер гут, обещаю.
- А если самолет рухнет?
- Тьфу на тебя, Антипова! Сплюнь и постучи три раза по дубовой башке своей, да посильнее, чтобы тараканов дурных оттуда выбить!
Я вновь рассмеялась и пересказала в подробностях свои выпускные приключения.
- Да-а-а… «Незабыва-а-аемые» впечатления, видать, останутся не только у меня.
И я, в свою очередь, сползла к ней по стеночке, похрюкивая от смеха.
Два летних месяца промелькнули одной пестрой стрелой. И чем ближе к цели, тем быстрее она летела, оставляя хвост из смазанных воспоминаний: экзамен на права; получение визы в Посольстве; покупка авиабилетов (сразу туда и обратно, так выходило гораздо дешевле); активные огородные работы… Содержимое чемодана перебиралось едва ли не через день – сколько ни составляй список, все равно, по факту чего-то не хватало… Ежедневные телефонные переговоры с Маринкой, в которых мы разложили весь наш путь до Шереметьева по четким пунктам, обмусолив каждый двести тысяч раз в попытке учесть все форс-мажоры. Наши самолеты улетали из Шереметьево в один день, но с разницей в три часа. Ее – на юг Франции, в Марсель, мой – в Париж. Наши родные городки находились совсем рядом друг с другом, а область соседствовала с Московской, так что мы считались «замкадышами», хотя, по сути, до столицы еще пилить почти три сотни километров. Маринкин старший брат периодически ездил на заработки в Москву, знал довольно хорошо основные дороги и любезно согласился отвезти двух путешественниц в аэропорт.
На фоне всей этой суеты яркими пятнами выделялись свидания с Максом. Не сказать, что они были слишком частыми: все же он оставался в областном центре и продолжал ходить на работу, а я укатила после выпускного домой, в свой «Урюпинск». Наш роман (хотя романом человек со стороны его назвал бы с натяжкой, скорее приятельские встречи) протекал плавно и спокойно. Иногда я приезжала к нему на выходные, мы гуляли по проспектам и набережной, ходили в кино, в кафе, слушали уличных музыкантов, один раз посетили театр. Много разговаривали, обсуждая самые разные темы и собственные увлечения. Буду честной, говорил в основном Макс. Меня так и не отпустило взращиваемое годами слепое поклонение нашему светилу от математики. Я чувствовала какую-то скованность в редкие встречи со своим м-м… парнем?.. все больше смущенно улыбалась, все чаще молчала и заглядывала ему в рот с восторгом, сродни щенячьему. Только в смс-переписке получалось свободно выразить свои мысли и эмоции. А большая часть наших невнятных отношений протекала именно в таком цифровом аналоге эпистолярного жанра. Мы рассказывали о том, кто что делал, кого видел, что читал. Иногда все начинало казаться зыбким и нереальным…
…Нет, он, конечно, целовал меня. Однажды. Очень нежно и медленно, деликатно прижимая к себе, словно хрупкий цветок. Голова кружилась от прикосновения горячих рук и осторожных касаний влажного языка. Но он не потерял голову и не перешел в активное наступление, хотя моя оборона была весьма шаткой. Я бы, наверное, сдалась при первой же масс-атаке. Но то ли Макс был слишком джентльмен, чувствуя мое смущение и не решаясь на более тесный физический контакт, то ли оставлял себе пути к отступлению: все-таки я уезжала почти на год, выдержат ли наши отношения испытание расстоянием – большой вопрос… то ли у него были другие, скрытые причины держать дистанцию. И оставался еще один, не слишком приятный для моего «эго» вариант: мои прелести его недостаточно распаляли. Я в курсе, как должен выглядеть охваченный желанием самец, ибо давно уже не невинная овечка. Вернее, порой я бывала та еще овца, но с невинностью распрощалась на первом курсе. Не сказать, что с кайфом и наслаждением, но и плакать в подушку по такому случаю не стала.
Товарища, сбившего «пломбу», мне после совместной ночи видеть не хотелось категорически, да и он не искал встречи. Потом была еще пара не слишком удачных попыток. Больше из любопытства. Партнеры не казались разочарованными, а я вот заподозрила себя во фригидности. Чуть позже целиком вошла в привычное для себя русло учебы и окончательно оставила свои опыты в сферах чувственных удовольствий, чему также способствовала подоспевшая влюбленность в Орехова.
Но все же я имела представление, как выглядит мужчина, который хочет женщину. И, увы, в Максе знакомых признаков не наблюдалось. Он всегда был слишком спокоен, разумен, сдержан. Зерна сомнений в собственной привлекательности, естественно, пали. И пали в благодатную почву.
В отношении своей внешности я всегда была самокритична. Не красавица, но вполне себе миленькая. Невысокая, худощавая – спасибо пресловутому метаболизму и тонким костям. Похвастаться пышными формами, к сожалению, не могу, но зато строгие платья-футляры, юбки-карандаши и классические брюки всегда сидят ладно, словно на манекене. Миниатюрном таком манекене. В магазине подростковой одежды.
От мамы мне достались темные, прямые волосы без малейшего намека на волну, но, спасибо, достаточно густые. Рост почти средний, средней длины шевелюра, средней худобы фигура, лицо самое заурядное – не отталкивает, но и не заставляет встречных парней замереть в восхищении. Косметику никогда не любила, предпочитая, чтобы люди сразу видели, с чем придется иметь дело. Обычная среднестатистическая девчонка-соседка, пройдись по подъезду – рядом живет, как минимум, одна такая. В несомненные достоинства всегда записывала себе только две вещи: глаза и улыбку. Про последнюю говорят, что открытая и искренняя, располагает. Жаль, правда, эта засранка куда-то вечно дезертирует при первом знакомстве с людьми. А глаза у меня клевые – знаю, люблю, ценю, пользуюсь. Прежде всего из-за чистой единицы. Здесь мне генетически повезло! Ну а эстетически – тоже: огромные, опушенные натурально темными ресницами глазища, радужка цвета глубокого августовского неба. Ну и вроде как не дура на мир из них смотрит. Во всяком случае, за легкомысленную дурочку принимали иногда и только при первом знакомстве.
Конечно, в течении пяти студенческих лет ко мне не единожды подкатывали разнообразные индивидуумы. Но ни разу не возникало желания углубить связь, стать ближе. Наверное, из-за отсутствия добротного плацдарма в виде опыта отношений я так болезненно переживала сейчас в душе свою мнимую женскую непривлекательность.
В общем, накануне отъезда я была все так же влюблена, но уже слегка взвинчена неопределенностью. Мы встретились с Максом у входа в парк, прогулялись, съели мороженое, а потом забились в темный уголок, на лавочку под старой липой. Всю последнюю неделю бушевали грозы, и сегодняшний погожий денек был словно дар небес напоследок.
Максим тихонько поглаживал мои пальцы, задумчиво рассматривая гладь реки перед собой.
- Я не хочу с тобой расставаться, - вдруг вырвалось у меня.
Он, очнувшись, моргнул и недоуменно проговорил:
- А кто говорит о расставании, Мила? В конце концов, мы живем не в каменном веке, существует множество способов, чтобы не терять связь.
- Не знаю, Макс. Я думала последние две недели и пришла к выводу, что ты похож на мираж. Стоит отвести глаза, и ты исчезнешь.
- Куда я могу исчезнуть? - он мягко улыбнулся. - Это ты улетаешь к черту на рога, вернее, в лапы невнятного мужика, в страну разврата и порока.
Я прыснула от его определения Франции.
- Макс, он старый. Он недавно овдовел. На шее два пацана на пороге пубертатного бунта и куча фабрик в придачу. Ты думаешь, ему больше нечем заняться, как соблазнять несчастную русскую девчонку? А мне самой будет откровенно не до поисков любовных приключений, даже если бы и возникло такое желание. Я еду учиться, а не крутить романы. В моей голове только две мысли сейчас: долететь бы живой и суметь наладить контакт с мальчишками. За второй пункт переживаю сильнее всего.
- У тебя все получится, ты только не тушуйся и почаще улыбайся, - парень приподнял пальцами уголки губ для наглядности. - Против твоей улыбки не устояла бы и Троя.
Я невольно улыбнулась в ответ на его милую демонстрацию, а он кивнул:
- Да-да-да, именно так.
- Льстец, Макс, какой же ты льстец! - покачала головой. - Но приятно, черт…
Мы немного помолчали. И Макс вдруг выдал:
- А насчет «старый» ты меня убила, Людмила. Прямо в сердце, посмотри, не кровоточит? Ты же говорила, ему тридцать два. Он всего лишь на три года старше меня. Я тоже для тебя старик, выходит?!
- Что ты! - рассмеялась в ответ. - Ты еще о-го-го. Но берегись: как начнешь на дискотеках вспоминать про «Макарену» или «Атлантис»: «Ой, а вот эту песенку на школьном вечере крутили», – все, пришел твой час. Ты на территории тех, «кому за ЗО».
Макс расхохотался. Боже, почему мне с ним так невыносимо трудно и одновременно так восхитительно? Я все время боюсь ему показать самые худшие свои стороны, оттолкнуть бурными порывами, испугать выбежавшими на охоту тараканами…
Но все же, несмотря на опасения, решилась.
Обхватила лицо Макса ладонями, наклонила и поцеловала сама. Впервые. Очень смелый поступок с моей стороны. Еще смелее было взобраться на его колени верхом, широко разведя ноги в узких джинсах, и прижаться давно пульсирующей промежностью к его паху. Макс судорожно вдохнул, видимо, не ожидая от меня такой прыти, и перехватил руки в локтях.
- Ты что делаешь? - спросил он шепотом, когда я освободила его рот, чтобы заняться шеей.
- Пытаюсь развести своего парня на секс.
Под моими губами дернулся кадык – Макс сглотнул.
- Я думал, мы не станем переходить на следующий уровень до твоего отъезда, Мила.
- С чего ты это думал, я без понятия. Телепатией не владею. Но я тебя хочу, Макс. Очень хочу. И всегда хотела…
И вот тогда на меня обрушился шквал. Все мои сомнения в собственной женской привлекательности мгновенно смело под натиском Максима. Он терзал мои губы, сминал ребра и спускался ниже поясницы, подтягивая ближе, прижимая к твердому бугру под ширинкой джинсов. Я терлась о него, как кошка, нанюхавшаяся валерьянки, дурея от ощущений. Не знаю, сколько продолжалось это извержение вулкана, но внезапно все прекратилось. Мы уткнулись лбами друг в друга и тяжело дышали, закрыв глаза. «Он снова отстранился», - подумала я горько, но сил оформить претензию в реальные слова не осталось. Макс выровнял дыхание, прикрыв на минуту глаза. Потом взглянул серьезно и осмысленно:
- Может, и к лучшему, что твои желания не исполнились. Ты уезжаешь. Сколько мы не увидимся?
- Я попытаюсь выбраться на новогодние каникулы. В контракте есть пункт о двухнедельном отпуске по желанию. Билеты у меня в обе стороны, обратно – в конце декабря. Потом новые буду покупать.
- Давай тогда так. Если после возвращения ты или я будем все еще хотеть продолжения, значит, все отлично, наша схема работает. Если же нет, то, поверь, оба будем рады, что не перешли черту.
До меня дошел смысл его слов. Вот же ж… математик. Стратег чертов. Гарантий себе захотел, путей для отступления… Ладно. Живи, любовь моя, счастливым и с легким сердцем. В своих-то чувствах я уверена.
Так ведь?
- И прошу тебя, Мила, будь собраннее, не зевай по сторонам. Ты все проверила? Паспорт, деньги, билеты?
- Ма-а-ам, ну сколько можно?? - возмутилась я, в сотый раз выслушивая мамины наставления. - Мне уже не три, а двадцать три, в конце-то концов! И я прекрасно осознаю, куда, зачем и на чем лечу. Мы же вместе все форумы для путешественников облазили. Я тебе карту Шереметьевского терминала по памяти отрисую. А в Де Голле меня уже встретят. И сумку вместе собирали.
- Мил, тебе, естественно, не три, но в свои неполные двадцать три кто-то паспорт забыл дома, когда на море отправлялся, и обнаружил только за час до посадки на поезд. И мама этого кого-то, как в одно место ужаленная, неслась на вокзал в соседний город на такси, чтобы бестолковому кому-то документ передать, - мать фыркала, словно закипевший чайник.
- Ты мне по гроб жизни будешь припоминать?! - простонала в ответ. - В тысячный раз объясняю – я не забыла, я думала, что по загранпаспорту на Украину пустят.
- Так и пустили бы, дубинушка ты моя стоеросовая, кабы оформила и билет на загран. А то данные в проездном одни, а на контроль захотела предъявить совершенно другое! Ладно, хоть догадалась в инфоцентре уточнить. - Мать сердито вздохнула. - Иногда спрашиваю себя, в кого ты у меня такая чудненькая. Точно, что горе от ума. Страшно отпускать.
- Мамулечка-красотулечка, перестань, все будет хорошо! Я ж везунчик, - подмигнула маме.
- Ага, везунчик, - продолжает ворчать. - Все до случая…
Мы стояли у крыльца подъезда и ждали машину, в которой должны прикатить Марина с братом Алексеем. Они минут на десять уже опаздывали, и я начинала нервничать. За телефоном лезть не хотелось – он спрятан где-то в одном из карманов рюкзака, а их на нем приличное множество.
- Мил, - бабушка стояла рядом и впервые подала голос, с тех пор как спустились на улицу. - Ты, главное, Халка своего там не включай, оставь мальчикам хотя бы крышу над головой.
Бабуля года два назад увлеклась сначала комиксами, а потом и фильмами по вселенной Marvel. Стас однажды навязал мне пару книжек на английском, а бабушка заинтересовалась картинками в них. Потом пришлось ей покупать на русском «Человека-паука» и «Люди Икс». Она знала всех героев лучше меня, хотя смотрели мы большинство блокбастеров вместе. И она же наделила меня домашней милой кличкой «Халк».
К сожалению, несмотря на не самое низкое айкью, при раздаче талантов и умений в житейском плане судьба обделила меня изрядно. Рассеянная и не слишком сметливая в быту, с техникой я дружила плохо, в том плане, что часто ломала или теряла. Да и не только ее, на самом деле. После разбитого ноутбука – экзотики, которая приобреталась за баснословные деньги исключительно по причине написания диплома, – за провод которого я запнулась и с корнем выдрала блок питания, бабушка стала называть любое проявление моей неуклюжести «Халк ломать», почерпнув фразочку в очередном комиксе. Увы, внимательность и интеллект не всегда выдаются в равных долях одному человеку.
Поэтому я совершенно не обиделась на бабушку, а лишь рассмеялась:
- Будем надеяться, Франция стойко перенесет мое присутствие, ну а Бастилию разрушили еще до меня, в восемнадцатом веке. Какие-то десять месяцев! Переживут.
- Ладно, Милочек, - вздохнула бабушка, - я на всякий случай подкоплю деньжат с пенсии, вдруг еще придется выплачивать принимающей стороне моральный и физический ущерб. Ты, главное, помни: мы тебя всегда ждем обратно. Не понравится – плюнь на контракт и возвращайся.
- Не волнуйся, - тепло улыбнулась я сухонькой, маленькой старушке. - Все будет хорошо!
- Едут, - прервала нас мама, всматриваясь в августовские сумерки. - Ты говорила, большой серый джип? Вроде они…
И точно, через минуту Маринка уже радостно спрыгивала с переднего пассажирского сиденья, кинувшись обнимать моих родителей. Мы часто гостили друг у друга, семьи знали достаточно близко.
- Привет, Зоя Пал-лна, теть Тань! Заждались уже? Видела, как выглядываете с тротуара. Правильно. Я бы тоже на вашем месте не чаяла быстрее избавиться от такого сомнительного сокровища!
Я отвесила подруге шутливый подзатыльник. Мы подхватили лежавшие на лавке спортивную сумку и рюкзак, а Алексей, поздоровавшись, запихнул мой огромный черный чемодан в багажник. Тот уже был частично занят вещами Маришки.
- А если самолет рухнет?
- Тьфу на тебя, Антипова! Сплюнь и постучи три раза по дубовой башке своей, да посильнее, чтобы тараканов дурных оттуда выбить!
Я вновь рассмеялась и пересказала в подробностях свои выпускные приключения.
- Да-а-а… «Незабыва-а-аемые» впечатления, видать, останутся не только у меня.
И я, в свою очередь, сползла к ней по стеночке, похрюкивая от смеха.
Глава 2. Туда…
Два летних месяца промелькнули одной пестрой стрелой. И чем ближе к цели, тем быстрее она летела, оставляя хвост из смазанных воспоминаний: экзамен на права; получение визы в Посольстве; покупка авиабилетов (сразу туда и обратно, так выходило гораздо дешевле); активные огородные работы… Содержимое чемодана перебиралось едва ли не через день – сколько ни составляй список, все равно, по факту чего-то не хватало… Ежедневные телефонные переговоры с Маринкой, в которых мы разложили весь наш путь до Шереметьева по четким пунктам, обмусолив каждый двести тысяч раз в попытке учесть все форс-мажоры. Наши самолеты улетали из Шереметьево в один день, но с разницей в три часа. Ее – на юг Франции, в Марсель, мой – в Париж. Наши родные городки находились совсем рядом друг с другом, а область соседствовала с Московской, так что мы считались «замкадышами», хотя, по сути, до столицы еще пилить почти три сотни километров. Маринкин старший брат периодически ездил на заработки в Москву, знал довольно хорошо основные дороги и любезно согласился отвезти двух путешественниц в аэропорт.
На фоне всей этой суеты яркими пятнами выделялись свидания с Максом. Не сказать, что они были слишком частыми: все же он оставался в областном центре и продолжал ходить на работу, а я укатила после выпускного домой, в свой «Урюпинск». Наш роман (хотя романом человек со стороны его назвал бы с натяжкой, скорее приятельские встречи) протекал плавно и спокойно. Иногда я приезжала к нему на выходные, мы гуляли по проспектам и набережной, ходили в кино, в кафе, слушали уличных музыкантов, один раз посетили театр. Много разговаривали, обсуждая самые разные темы и собственные увлечения. Буду честной, говорил в основном Макс. Меня так и не отпустило взращиваемое годами слепое поклонение нашему светилу от математики. Я чувствовала какую-то скованность в редкие встречи со своим м-м… парнем?.. все больше смущенно улыбалась, все чаще молчала и заглядывала ему в рот с восторгом, сродни щенячьему. Только в смс-переписке получалось свободно выразить свои мысли и эмоции. А большая часть наших невнятных отношений протекала именно в таком цифровом аналоге эпистолярного жанра. Мы рассказывали о том, кто что делал, кого видел, что читал. Иногда все начинало казаться зыбким и нереальным…
…Нет, он, конечно, целовал меня. Однажды. Очень нежно и медленно, деликатно прижимая к себе, словно хрупкий цветок. Голова кружилась от прикосновения горячих рук и осторожных касаний влажного языка. Но он не потерял голову и не перешел в активное наступление, хотя моя оборона была весьма шаткой. Я бы, наверное, сдалась при первой же масс-атаке. Но то ли Макс был слишком джентльмен, чувствуя мое смущение и не решаясь на более тесный физический контакт, то ли оставлял себе пути к отступлению: все-таки я уезжала почти на год, выдержат ли наши отношения испытание расстоянием – большой вопрос… то ли у него были другие, скрытые причины держать дистанцию. И оставался еще один, не слишком приятный для моего «эго» вариант: мои прелести его недостаточно распаляли. Я в курсе, как должен выглядеть охваченный желанием самец, ибо давно уже не невинная овечка. Вернее, порой я бывала та еще овца, но с невинностью распрощалась на первом курсе. Не сказать, что с кайфом и наслаждением, но и плакать в подушку по такому случаю не стала.
Товарища, сбившего «пломбу», мне после совместной ночи видеть не хотелось категорически, да и он не искал встречи. Потом была еще пара не слишком удачных попыток. Больше из любопытства. Партнеры не казались разочарованными, а я вот заподозрила себя во фригидности. Чуть позже целиком вошла в привычное для себя русло учебы и окончательно оставила свои опыты в сферах чувственных удовольствий, чему также способствовала подоспевшая влюбленность в Орехова.
Но все же я имела представление, как выглядит мужчина, который хочет женщину. И, увы, в Максе знакомых признаков не наблюдалось. Он всегда был слишком спокоен, разумен, сдержан. Зерна сомнений в собственной привлекательности, естественно, пали. И пали в благодатную почву.
В отношении своей внешности я всегда была самокритична. Не красавица, но вполне себе миленькая. Невысокая, худощавая – спасибо пресловутому метаболизму и тонким костям. Похвастаться пышными формами, к сожалению, не могу, но зато строгие платья-футляры, юбки-карандаши и классические брюки всегда сидят ладно, словно на манекене. Миниатюрном таком манекене. В магазине подростковой одежды.
От мамы мне достались темные, прямые волосы без малейшего намека на волну, но, спасибо, достаточно густые. Рост почти средний, средней длины шевелюра, средней худобы фигура, лицо самое заурядное – не отталкивает, но и не заставляет встречных парней замереть в восхищении. Косметику никогда не любила, предпочитая, чтобы люди сразу видели, с чем придется иметь дело. Обычная среднестатистическая девчонка-соседка, пройдись по подъезду – рядом живет, как минимум, одна такая. В несомненные достоинства всегда записывала себе только две вещи: глаза и улыбку. Про последнюю говорят, что открытая и искренняя, располагает. Жаль, правда, эта засранка куда-то вечно дезертирует при первом знакомстве с людьми. А глаза у меня клевые – знаю, люблю, ценю, пользуюсь. Прежде всего из-за чистой единицы. Здесь мне генетически повезло! Ну а эстетически – тоже: огромные, опушенные натурально темными ресницами глазища, радужка цвета глубокого августовского неба. Ну и вроде как не дура на мир из них смотрит. Во всяком случае, за легкомысленную дурочку принимали иногда и только при первом знакомстве.
Конечно, в течении пяти студенческих лет ко мне не единожды подкатывали разнообразные индивидуумы. Но ни разу не возникало желания углубить связь, стать ближе. Наверное, из-за отсутствия добротного плацдарма в виде опыта отношений я так болезненно переживала сейчас в душе свою мнимую женскую непривлекательность.
В общем, накануне отъезда я была все так же влюблена, но уже слегка взвинчена неопределенностью. Мы встретились с Максом у входа в парк, прогулялись, съели мороженое, а потом забились в темный уголок, на лавочку под старой липой. Всю последнюю неделю бушевали грозы, и сегодняшний погожий денек был словно дар небес напоследок.
Максим тихонько поглаживал мои пальцы, задумчиво рассматривая гладь реки перед собой.
- Я не хочу с тобой расставаться, - вдруг вырвалось у меня.
Он, очнувшись, моргнул и недоуменно проговорил:
- А кто говорит о расставании, Мила? В конце концов, мы живем не в каменном веке, существует множество способов, чтобы не терять связь.
- Не знаю, Макс. Я думала последние две недели и пришла к выводу, что ты похож на мираж. Стоит отвести глаза, и ты исчезнешь.
- Куда я могу исчезнуть? - он мягко улыбнулся. - Это ты улетаешь к черту на рога, вернее, в лапы невнятного мужика, в страну разврата и порока.
Я прыснула от его определения Франции.
- Макс, он старый. Он недавно овдовел. На шее два пацана на пороге пубертатного бунта и куча фабрик в придачу. Ты думаешь, ему больше нечем заняться, как соблазнять несчастную русскую девчонку? А мне самой будет откровенно не до поисков любовных приключений, даже если бы и возникло такое желание. Я еду учиться, а не крутить романы. В моей голове только две мысли сейчас: долететь бы живой и суметь наладить контакт с мальчишками. За второй пункт переживаю сильнее всего.
- У тебя все получится, ты только не тушуйся и почаще улыбайся, - парень приподнял пальцами уголки губ для наглядности. - Против твоей улыбки не устояла бы и Троя.
Я невольно улыбнулась в ответ на его милую демонстрацию, а он кивнул:
- Да-да-да, именно так.
- Льстец, Макс, какой же ты льстец! - покачала головой. - Но приятно, черт…
Мы немного помолчали. И Макс вдруг выдал:
- А насчет «старый» ты меня убила, Людмила. Прямо в сердце, посмотри, не кровоточит? Ты же говорила, ему тридцать два. Он всего лишь на три года старше меня. Я тоже для тебя старик, выходит?!
- Что ты! - рассмеялась в ответ. - Ты еще о-го-го. Но берегись: как начнешь на дискотеках вспоминать про «Макарену» или «Атлантис»: «Ой, а вот эту песенку на школьном вечере крутили», – все, пришел твой час. Ты на территории тех, «кому за ЗО».
Макс расхохотался. Боже, почему мне с ним так невыносимо трудно и одновременно так восхитительно? Я все время боюсь ему показать самые худшие свои стороны, оттолкнуть бурными порывами, испугать выбежавшими на охоту тараканами…
Но все же, несмотря на опасения, решилась.
Обхватила лицо Макса ладонями, наклонила и поцеловала сама. Впервые. Очень смелый поступок с моей стороны. Еще смелее было взобраться на его колени верхом, широко разведя ноги в узких джинсах, и прижаться давно пульсирующей промежностью к его паху. Макс судорожно вдохнул, видимо, не ожидая от меня такой прыти, и перехватил руки в локтях.
- Ты что делаешь? - спросил он шепотом, когда я освободила его рот, чтобы заняться шеей.
- Пытаюсь развести своего парня на секс.
Под моими губами дернулся кадык – Макс сглотнул.
- Я думал, мы не станем переходить на следующий уровень до твоего отъезда, Мила.
- С чего ты это думал, я без понятия. Телепатией не владею. Но я тебя хочу, Макс. Очень хочу. И всегда хотела…
И вот тогда на меня обрушился шквал. Все мои сомнения в собственной женской привлекательности мгновенно смело под натиском Максима. Он терзал мои губы, сминал ребра и спускался ниже поясницы, подтягивая ближе, прижимая к твердому бугру под ширинкой джинсов. Я терлась о него, как кошка, нанюхавшаяся валерьянки, дурея от ощущений. Не знаю, сколько продолжалось это извержение вулкана, но внезапно все прекратилось. Мы уткнулись лбами друг в друга и тяжело дышали, закрыв глаза. «Он снова отстранился», - подумала я горько, но сил оформить претензию в реальные слова не осталось. Макс выровнял дыхание, прикрыв на минуту глаза. Потом взглянул серьезно и осмысленно:
- Может, и к лучшему, что твои желания не исполнились. Ты уезжаешь. Сколько мы не увидимся?
- Я попытаюсь выбраться на новогодние каникулы. В контракте есть пункт о двухнедельном отпуске по желанию. Билеты у меня в обе стороны, обратно – в конце декабря. Потом новые буду покупать.
- Давай тогда так. Если после возвращения ты или я будем все еще хотеть продолжения, значит, все отлично, наша схема работает. Если же нет, то, поверь, оба будем рады, что не перешли черту.
До меня дошел смысл его слов. Вот же ж… математик. Стратег чертов. Гарантий себе захотел, путей для отступления… Ладно. Живи, любовь моя, счастливым и с легким сердцем. В своих-то чувствах я уверена.
Так ведь?
***
- И прошу тебя, Мила, будь собраннее, не зевай по сторонам. Ты все проверила? Паспорт, деньги, билеты?
- Ма-а-ам, ну сколько можно?? - возмутилась я, в сотый раз выслушивая мамины наставления. - Мне уже не три, а двадцать три, в конце-то концов! И я прекрасно осознаю, куда, зачем и на чем лечу. Мы же вместе все форумы для путешественников облазили. Я тебе карту Шереметьевского терминала по памяти отрисую. А в Де Голле меня уже встретят. И сумку вместе собирали.
- Мил, тебе, естественно, не три, но в свои неполные двадцать три кто-то паспорт забыл дома, когда на море отправлялся, и обнаружил только за час до посадки на поезд. И мама этого кого-то, как в одно место ужаленная, неслась на вокзал в соседний город на такси, чтобы бестолковому кому-то документ передать, - мать фыркала, словно закипевший чайник.
- Ты мне по гроб жизни будешь припоминать?! - простонала в ответ. - В тысячный раз объясняю – я не забыла, я думала, что по загранпаспорту на Украину пустят.
- Так и пустили бы, дубинушка ты моя стоеросовая, кабы оформила и билет на загран. А то данные в проездном одни, а на контроль захотела предъявить совершенно другое! Ладно, хоть догадалась в инфоцентре уточнить. - Мать сердито вздохнула. - Иногда спрашиваю себя, в кого ты у меня такая чудненькая. Точно, что горе от ума. Страшно отпускать.
- Мамулечка-красотулечка, перестань, все будет хорошо! Я ж везунчик, - подмигнула маме.
- Ага, везунчик, - продолжает ворчать. - Все до случая…
Мы стояли у крыльца подъезда и ждали машину, в которой должны прикатить Марина с братом Алексеем. Они минут на десять уже опаздывали, и я начинала нервничать. За телефоном лезть не хотелось – он спрятан где-то в одном из карманов рюкзака, а их на нем приличное множество.
- Мил, - бабушка стояла рядом и впервые подала голос, с тех пор как спустились на улицу. - Ты, главное, Халка своего там не включай, оставь мальчикам хотя бы крышу над головой.
Бабуля года два назад увлеклась сначала комиксами, а потом и фильмами по вселенной Marvel. Стас однажды навязал мне пару книжек на английском, а бабушка заинтересовалась картинками в них. Потом пришлось ей покупать на русском «Человека-паука» и «Люди Икс». Она знала всех героев лучше меня, хотя смотрели мы большинство блокбастеров вместе. И она же наделила меня домашней милой кличкой «Халк».
К сожалению, несмотря на не самое низкое айкью, при раздаче талантов и умений в житейском плане судьба обделила меня изрядно. Рассеянная и не слишком сметливая в быту, с техникой я дружила плохо, в том плане, что часто ломала или теряла. Да и не только ее, на самом деле. После разбитого ноутбука – экзотики, которая приобреталась за баснословные деньги исключительно по причине написания диплома, – за провод которого я запнулась и с корнем выдрала блок питания, бабушка стала называть любое проявление моей неуклюжести «Халк ломать», почерпнув фразочку в очередном комиксе. Увы, внимательность и интеллект не всегда выдаются в равных долях одному человеку.
Поэтому я совершенно не обиделась на бабушку, а лишь рассмеялась:
- Будем надеяться, Франция стойко перенесет мое присутствие, ну а Бастилию разрушили еще до меня, в восемнадцатом веке. Какие-то десять месяцев! Переживут.
- Ладно, Милочек, - вздохнула бабушка, - я на всякий случай подкоплю деньжат с пенсии, вдруг еще придется выплачивать принимающей стороне моральный и физический ущерб. Ты, главное, помни: мы тебя всегда ждем обратно. Не понравится – плюнь на контракт и возвращайся.
- Не волнуйся, - тепло улыбнулась я сухонькой, маленькой старушке. - Все будет хорошо!
- Едут, - прервала нас мама, всматриваясь в августовские сумерки. - Ты говорила, большой серый джип? Вроде они…
И точно, через минуту Маринка уже радостно спрыгивала с переднего пассажирского сиденья, кинувшись обнимать моих родителей. Мы часто гостили друг у друга, семьи знали достаточно близко.
- Привет, Зоя Пал-лна, теть Тань! Заждались уже? Видела, как выглядываете с тротуара. Правильно. Я бы тоже на вашем месте не чаяла быстрее избавиться от такого сомнительного сокровища!
Я отвесила подруге шутливый подзатыльник. Мы подхватили лежавшие на лавке спортивную сумку и рюкзак, а Алексей, поздоровавшись, запихнул мой огромный черный чемодан в багажник. Тот уже был частично занят вещами Маришки.
