Квартирка оказалась не слишком большой, но довольно уютной: оформлена в японском стиле, черно-красных тонах, бамбуковая мебель и барная стойка при входе. А, ну да, и мама с папой за дверью напротив на той же площадке, поэтому «тс-с, проходим на цыпочках и не шумим».
Мы расцеловались с именинником и Асуром. Вручили подарок. К слову, не самый отстойный, как оказалось. Николя вообще притащил другу порнографический журнал в качестве презента. Приколист…
Потом знакомились с гостями. Среди них был марокканец Леон, афроамериканка из Лаоса по имени Камиль и китаянка Ван Янь. Дружной интернациональной компанией пропели «С Днем рожденья тебя» на шести языках, и вечеринка официально началась.
Я впервые оказалась на подобном сборище, прием у Себастьяна не в счет. Все-таки там собиралось эксклюзивное общество условных богатеев. А здесь все больше походило на наши студенческие попойки: минимум закуски, максимум алкоголя. И все же две пиццы, упаковка чипсов и две бутылки виски, из которых одна початая, на восемь человек, думаю, не самое шикарное угощение. В России ведь обычно на таких празднествах стол ломится от жратвы и выпивки, даже если все покупное. Потом еще на следующий день гости доедать приходят. Тут мы быстренько все оприходовали, а денрожденный торт со свечками оказался малюсеньким gateau на пару укусов каждому. Пили здесь тоже не как у нас. Эквивалент выражения «prendre un verre» – «пропустить по стаканчику» – означал именно, что мы все выпили по стаканчику. Дальше алкоголь просто закончился.
И все же вечер оказался одним из тех, что остаются в памяти ярким впечатлением на всю жизнь. Мы много смеялись, дурачились и шутили. Началось, правда, слегка тухловато – нас усадили рядком и включили какой-то фильм из последних приобретений хозяина. Но спустя минут двадцать гости все больше отвлекались, все меньше следили за развитием сюжета.
В конце концов, Тетянка встала, взяла пульт со стала и решительно прекратила безобразие под названием «подобие праздника».
– А давайте сыграем в фанты, – предложила она собравшимся. Собравшиеся такой игры не знали, потому идею встретили с настороженным энтузиазмом. Но после первого же фанта, где Асуру по желанию Тетянки пришлось встать на одну ногу на шатком журнальном столике и прокукарекать, размахивая руками не столько ради того, чтобы изобразить крылья, сколько удержать равновесие, развеселились и втянулись.
Ван Янь выпал фант спеть песню. Она попросила переменить его на «сыграть» песню. Принесла из прихожей футляр с национальным струнным инструментом – пипой – и несколько минут мы наслаждались пронзительными, ни на что не похожими мелодиями ее родины, тягучими, медленными, словно воды реки Янцзы, вытягивающими душу, унося ее в какие-то совершенно недосягаемые высшие сферы…
– Ван Янь, это потрясающе, – сказал Николя, с восхищением глядя на девушку. Он, я заметила, много с ней общался в этот вечер, на время позабыв о Тетянке.
– Как же меня бесит эта китайская кукла, – призналась возмущенно Танька, когда мы вышли на балкон. – Оплетает Кольку своими загребущими граблями, а он и уши развесил.
Я была солидарна с подругой. Да и поведение Николя, который никак не мог решить, кому отдать предпочтение – сочной украинке или экзотичной китаянке – раздражало.
Когда выпал очередь мне загадывать задание для фанта, по счастливой случайности в мешке оказались всего два предмета, и я с точностью знала, чьи они…
Танина резинка для волос попалась прежде, чем запонка Николя, но у последнего не было шанса… Коварно оскалившись, я открыла глаза и приказала:
– Пусть обладатель этого фанта принесет нам всем по банке пива из круглосуточного, а поможет ему самый высокий среди присутствующих, – и торжественно вытянула в одной ладони резинку, а раскрыв другую, показала запонку.
Потом обернулась к Дени:
– Прости, хозяин, но придется тебе раскошелиться.
Хозяин вечеринки, тяжело вздохнув, вытянул из кошелька несколько купюр и передал Николя.
Сорян, Дени, но все ради блага наших общих друзей.
Сияющая неоновой вывеской Танька под руку утащила Николя в магазин, а мы с Камиль удрали на перекур.
Ван Янь не пошла с нами, сквозь проем мы видели, как она, стараясь скрыть разочарование Колькиным уходом, пытается поддержать разговор с Асуром и Леоном.
– Ты знаешь, что она давно обрабатывает Николя, а твоя подружка спутала ей все карты своим появлением? – внезапно спросила Ками низким, хрипловатым голосом. Ее акцент был едва заметным, не таким ярким, как у тунисца, и очень приятным.
– Не знаю, но догадываюсь, – я усмехнулась, втянув горький дым. – Видимо, влюбилась.
– Любовь тут не причем, – мотнула головой Камиль. – Ей нужна виза невесты. Ее рабочая скоро подходит к концу, а Ван Янь совершенно не хочется возвращаться в родную, Богом забытую деревню где-то в зажопинском Китае.
Ну да, такого я и ожидала, на самом деле… Камиль хохотнула:
– Только вряд ли ей тут теперь светит. Тетянка твоя натуральный бульдог: раз вцепилась, выдрать смогут только с челюстью.
Я хмыкнула, признавая ее правоту.
– А что насчет тебя и Дени?
Вздрогнув, удивленно посмотрела на собеседницу:
– Не поняла? – Странно, но в течение вечера Дени не проявлял по отношению ко мне признаков особой симпатии. Скорее уж со стороны я могла бы подумать про себя, что являюсь пассией Асура, который то присядет рядом на диван, то приобнимет за плечи, протискиваясь мимо.
– Ой, да брось, – отмахнулась Ками. – Только слепой не увидит, как он смотрит на тебя весь вечер взглядом брошенного хозяйкой щеночка. Могла бы хозяйка быть и поприветливее с щеночком-то… У него все-таки День рождения сегодня.
– Ну, допустим, не сегодня, а завтра, – поправила я из чистого упрямства. Часы, правда, показывали половину первого ночи. Дени уже должен родиться…
– Да без разницы… А ведь это любовь, детка… Жаль, что в случае нашего друга, по всей видимости, односторонняя. – Девушка выдохнула в темноту белое колечко дыма.
– Мне тоже жаль, Камиль, но я люблю другого человека.
Мы немного помолчали, а потом мне стало интересно:
– Сколько тебе лет, Камиль?
– Тридцать один. – Девушка рассмеялась, заметив мой удивленный взгляд. – Что, не похоже?
– Если честно, внешне – нет. Но по разговору чувствуется, что ты нас старше.
– Да, детка, я старая, умудренная опытом женщина, – шутливо проскрипела собеседница.
Мы вместе поржали над ее претенциозным заявлением и решили идти поздравлять именинника с настоящим Днем рождения. Нашли его ни много, ни мало – в собственной спальне, валяющимся на кровати с томиком комиксов.
Вот вам и хозяин вечера: устал от суеты, бросил гостей на произвол судьбы, удалился к себе. И даже после нашего вторжения и громких поздравлений не счел себя обязанным выйти к гостям, поблагодарив не вставая с царского ложа.
Ну окей, что… В итоге остаток вечера мы провели без виновника торжества, зато в компании упаковки пива, которую притащили наши «фанты».
Я вернулась на такси, полусонная, уставшая и разбитая, но, в целом, довольная вечером, проведенным в интересной компании. Как оказалось, в моей нынешней действительности очень не хватало этого общения «для себя», где я – просто я, а не чья-то няня и подчиненная.
В пустом доме мне вдруг не захотелось возвращаться на свою голубятню, тем более, что все личные вещи оказались в спальне хозяина. Собирать их и перетаскивать к себе было откровенно лень. Поэтому я быстренько умылась, приняла душ и завалилось на хозяйскую кровать, угнездившись в коконе мягких подушек и толстого одеяла.
____________________
…Мне снился странный сон. Словно кто-то в темноте присел напротив и гладил по волосам, спускаясь на плечи, невесомо касаясь пальцев… Я потянулась за рукой, подставляя щеку и ластясь к ладони. Почудилось, будто кровать прогнулась от чьей-то тяжести, и к спине, едва скрытой ночной сорочкой, прижалась крепкая грудь.
Во сне я повернулась навстречу смутной тени, рассеянно улыбнулась и прошептала по-русски:
– Ты пришел… Я так скучала…
И мне ответили тоже по-русски:
– И я скучал, моя сладкая девочка. С ума сходил, представляя тебя в своей постели…
Во сне я улыбнулась и обняла жесткие плечи, потянулась навстречу желанному поцелую. Теплые губы накрыли мои, мягкие, сонные, податливые, награждая легкими и нежными касаниями.
Потом меня обняли и прошептали в волосы:
– Спи, малышка. Просто спи.
Но я не хотела, чтобы мое восхитительное видение рассеялось так скоро, вот еще! Это мой сон, и я сама решаю, каким ему быть.
Вновь нашла чужие губы, захватив их своими, посмаковала нижнюю, проникла внутрь языком, касаясь шелковистой плоти рта. В забытьи услышала стон. Не мой. Сильная рука подгребла под мужское тело, схватила в кулак подол ночнушки, и потянула вверх. Я с большим энтузиазмом помогла избавиться от тряпки, и через секунду моя кожа касалась чужой – разгоряченной, слегка влажной. Бугорки сосков терлись о твердые мышцы грудной клетки снящегося мне любовника. Рука его легла между моих ног, а губы ответили моим, раздвинув языком, проникая в мягкую суть.
В беспамятстве я задыхалась, издавала какие-то звуки… льнула к руке, раскрывая навстречу ноги – шире, прижаться плотнее… хватала чьи-то каменные плечи, царапая их ногтями и наверняка оставляя красные борозды… Придушенно стонала, прихватывая губами мужской язык, приподнимала голову навстречу, пытаясь перехватить инициативу своим.
– Тише, малышка, тише, – чудился смеющийся голос, выдыхающий в мой жадный рот жаркие слова. – Ты так сожрешь меня целиком.
Едва почувствовав внутри себя чужие пальцы, я сжала их с неимоверной силой, выгибаясь навстречу.
– Господи, быстрее, – шептала во сне с закрытыми глазами, – хочу тебя всего… Прямо сейчас… Быстрее! – последнее слово почти взвизгнула, тут же получив запечатывающий говорливый рот жесткий поцелуй.
– Вот ты болтушка, оказывается…
– Себастьян, прошу тебя, – я взмолилась именем хозяина, даже не сомневаясь, кто снится мне в этом обжигающем, мокром безумии.
– Сейчас, родная.
Меня оставили одну на мгновение, прохлада коснулась кожи, отрезвляя, почти вернув сознание, но ожившая греза тут же вернулась, вновь обхватив руками, прижимаясь горячей плотью к самому естеству моих тайных, порочных желаний.
В следующую секунду мир во сне взорвался тысячью дрожащих осколков вместе с проникшим внутрь мужским твердым органом, надавившим на самые чувствительные точки тела. Я чувствовала, как призрачный любовник проникал в меня, – гладко и мощно, а оргазм раскатывался все новыми судорогами, не отпуская, рассылая по телу волны мурашек и тонких импульсов. Не знаю, почувствовала бы я такое, если бы находилась в полном сознании, но в полубеспамятном состоянии, владевшем мной, острые ощущения вырвались на свободу, смыв границы разума, уничтожив внутренние ограничения и комплексы. Я кончала и не могла остановиться, запрокинув голову в беззвучном крике, испражняя непонятно откуда взявшуюся во мне жидкость, в какой-то момент я даже испугалась, что описалась, не контролируя сонное тело. Но мысль пришла и тут же ушла, а осознание напористо вбивающегося в меня Себастьяна вновь захватило без остатка. Краем уха я слышала его сбивчивое тяжелое дыхание. И когда стало совсем невмоготу, когда внутренняя струна вновь закрутилась до предела, принося почти болезненные ощущения, я наконец почувствовала внутри чужие вибрации, словно кто-то перекатывал во мне жесткий металлический шарик. И тут же струна раскрутилась, оставив один на один с ошеломительным ощущением счастья и полнейшего удовлетворения…
– Один-один, – прошептали мне в ухо.
А после я отключилась.
И все-таки не зря говаривала моя крестная: «Белое на красное – жизнь была б прекрасная, красное на белое – лучше б я не делала…» Пусть у меня получилось «желтое на коричневое», но в целом применимо и к данной «цветовой схеме». Даже мой невосприимчивый, казалось бы, к алкоголю организм выдавал порой при смешении определенные фортели.
Утро радостно встретило бодрящим сушнячком, заставившим скакать через две ступеньки на кухню, дабы оросить внутреннюю Сахару фильтрованной водицей из-под крана. Пришлось даже выпить шипящую «Упсу», хорошо, запас таблеток хранился в доступной близости. Немного приведя в порядок мысли и собрав в кучку похмельные глазки, я малодушно возрадовалась отсутствию детей, потому что няне в таком виде показываться подопечным явно не следует, ну и шанс отлежаться к их возвращению также стал не лишним.
– Не буду больше пить, капли в рот не возьму, – бормотала я излюбленную клятву всех, страдающих жестким похмельем, поднимаясь на голубятню и падая на собственную кровать.
Перед внутренним взором яркими кадрами всплыл давешний сон…
А сон ли?.. Ну да. Сон. Как бы мог оказаться Себастьян ночью здесь, когда он завершает сделку по ту сторону океана?
И тут ударила молнией ужасающая мысль: что, если я переспала с кем-то на вечеринке, приняв его по пьяни за хозяина?.. А мозг переиграл все, как ему надо...
Да ну, бред какой-то… Я ж в сознании была. И начала скрупулезно восстанавливать события прошлой ночи: поздравление, игра в фанты, разговор на балконе… Потом мы поздравляли Себастьяна. Он лежал на кровати в спальне. Потом ребята пришли с пивом… Или сначала ребята пришли, потом поздравляли?
Ой, караул, воспоминания путались и наслаивались, заставляя нервничать и кусать ногти. Так, срочно звоним Тетянке.
На том конце провода послышался сонный голос подруги:
– Je vous ecoute… [1]
– Танька, привет, ты уже проснулась, или что?
Секундное молчание, потом недовольное:
– Или что! Блин, Антипова, имей совесть! Воскресенье после вечеринки, восемь утра! Чего тебе надобно, болезная?
– Вот тут ты как никогда в точку попала! С памятью у меня плохонько. Помощь твоя нужна.
– Ну, говори уж…
Я немного помолчала, потом выдавила все-таки:
– Тань, я ведь вчера прилично себя вела? И домой уехала вовремя, правда же?
На том конце провода послышался смешок:
– Что? Белочка догнала и засадила по маковке? Не помнишь вчерашний вечер?
– Да не то что бы не помню… Просто сомневаюсь… Сон странный приснился, в голове все спуталось. Поэтому решила уточнить.
– Что за сон? – деловито уточнила Тетянка.
– Да так… Эротического содержания.
– Ах эро-о-оти-ического, – Танькин голос слегка оживился. – А ну-ка с этого места поподробнее.
Не вдаваясь в детали, я вкратце пересказала свое ночное «видение», добавив:
– Понимаешь, я переживаю, что память сыграла дурную шутку, и я могла накосячить в квартире у Дени, а мозг все так превратно выдал… Или, может, я не одна уехала?
– Успокойся, подруга, уехала ты одна, и в гостях вела себя прилично. А сон… Знаешь, милая, тут все по Фрейду: о чем думаешь, то и снится.
– М-да? – я задумчиво уставилась в потолок. – А ведь у меня с утра внизу тянуло, как будто действительно сексом ночью занималась.
– Да мастурбировала, чай поди, в бессознанке! – Танька зевнула в трубку. – Так, Антипова, если у тебя все, я отключаюсь.
И тут на заднем фоне послышалось что-то похожее на «Tanya, c’est qui?», [2]
– Та-а-ак, – протянула я, копируя тон подруги. – Ты с Николя, что ли?
Танька зачастила:
– Все, Люська, мне некогда, потом объясню. Оревуар и все такое, – и отключилась.
Мы расцеловались с именинником и Асуром. Вручили подарок. К слову, не самый отстойный, как оказалось. Николя вообще притащил другу порнографический журнал в качестве презента. Приколист…
Потом знакомились с гостями. Среди них был марокканец Леон, афроамериканка из Лаоса по имени Камиль и китаянка Ван Янь. Дружной интернациональной компанией пропели «С Днем рожденья тебя» на шести языках, и вечеринка официально началась.
Я впервые оказалась на подобном сборище, прием у Себастьяна не в счет. Все-таки там собиралось эксклюзивное общество условных богатеев. А здесь все больше походило на наши студенческие попойки: минимум закуски, максимум алкоголя. И все же две пиццы, упаковка чипсов и две бутылки виски, из которых одна початая, на восемь человек, думаю, не самое шикарное угощение. В России ведь обычно на таких празднествах стол ломится от жратвы и выпивки, даже если все покупное. Потом еще на следующий день гости доедать приходят. Тут мы быстренько все оприходовали, а денрожденный торт со свечками оказался малюсеньким gateau на пару укусов каждому. Пили здесь тоже не как у нас. Эквивалент выражения «prendre un verre» – «пропустить по стаканчику» – означал именно, что мы все выпили по стаканчику. Дальше алкоголь просто закончился.
И все же вечер оказался одним из тех, что остаются в памяти ярким впечатлением на всю жизнь. Мы много смеялись, дурачились и шутили. Началось, правда, слегка тухловато – нас усадили рядком и включили какой-то фильм из последних приобретений хозяина. Но спустя минут двадцать гости все больше отвлекались, все меньше следили за развитием сюжета.
В конце концов, Тетянка встала, взяла пульт со стала и решительно прекратила безобразие под названием «подобие праздника».
– А давайте сыграем в фанты, – предложила она собравшимся. Собравшиеся такой игры не знали, потому идею встретили с настороженным энтузиазмом. Но после первого же фанта, где Асуру по желанию Тетянки пришлось встать на одну ногу на шатком журнальном столике и прокукарекать, размахивая руками не столько ради того, чтобы изобразить крылья, сколько удержать равновесие, развеселились и втянулись.
Ван Янь выпал фант спеть песню. Она попросила переменить его на «сыграть» песню. Принесла из прихожей футляр с национальным струнным инструментом – пипой – и несколько минут мы наслаждались пронзительными, ни на что не похожими мелодиями ее родины, тягучими, медленными, словно воды реки Янцзы, вытягивающими душу, унося ее в какие-то совершенно недосягаемые высшие сферы…
– Ван Янь, это потрясающе, – сказал Николя, с восхищением глядя на девушку. Он, я заметила, много с ней общался в этот вечер, на время позабыв о Тетянке.
– Как же меня бесит эта китайская кукла, – призналась возмущенно Танька, когда мы вышли на балкон. – Оплетает Кольку своими загребущими граблями, а он и уши развесил.
Я была солидарна с подругой. Да и поведение Николя, который никак не мог решить, кому отдать предпочтение – сочной украинке или экзотичной китаянке – раздражало.
Когда выпал очередь мне загадывать задание для фанта, по счастливой случайности в мешке оказались всего два предмета, и я с точностью знала, чьи они…
Танина резинка для волос попалась прежде, чем запонка Николя, но у последнего не было шанса… Коварно оскалившись, я открыла глаза и приказала:
– Пусть обладатель этого фанта принесет нам всем по банке пива из круглосуточного, а поможет ему самый высокий среди присутствующих, – и торжественно вытянула в одной ладони резинку, а раскрыв другую, показала запонку.
Потом обернулась к Дени:
– Прости, хозяин, но придется тебе раскошелиться.
Хозяин вечеринки, тяжело вздохнув, вытянул из кошелька несколько купюр и передал Николя.
Сорян, Дени, но все ради блага наших общих друзей.
Сияющая неоновой вывеской Танька под руку утащила Николя в магазин, а мы с Камиль удрали на перекур.
Ван Янь не пошла с нами, сквозь проем мы видели, как она, стараясь скрыть разочарование Колькиным уходом, пытается поддержать разговор с Асуром и Леоном.
– Ты знаешь, что она давно обрабатывает Николя, а твоя подружка спутала ей все карты своим появлением? – внезапно спросила Ками низким, хрипловатым голосом. Ее акцент был едва заметным, не таким ярким, как у тунисца, и очень приятным.
– Не знаю, но догадываюсь, – я усмехнулась, втянув горький дым. – Видимо, влюбилась.
– Любовь тут не причем, – мотнула головой Камиль. – Ей нужна виза невесты. Ее рабочая скоро подходит к концу, а Ван Янь совершенно не хочется возвращаться в родную, Богом забытую деревню где-то в зажопинском Китае.
Ну да, такого я и ожидала, на самом деле… Камиль хохотнула:
– Только вряд ли ей тут теперь светит. Тетянка твоя натуральный бульдог: раз вцепилась, выдрать смогут только с челюстью.
Я хмыкнула, признавая ее правоту.
– А что насчет тебя и Дени?
Вздрогнув, удивленно посмотрела на собеседницу:
– Не поняла? – Странно, но в течение вечера Дени не проявлял по отношению ко мне признаков особой симпатии. Скорее уж со стороны я могла бы подумать про себя, что являюсь пассией Асура, который то присядет рядом на диван, то приобнимет за плечи, протискиваясь мимо.
– Ой, да брось, – отмахнулась Ками. – Только слепой не увидит, как он смотрит на тебя весь вечер взглядом брошенного хозяйкой щеночка. Могла бы хозяйка быть и поприветливее с щеночком-то… У него все-таки День рождения сегодня.
– Ну, допустим, не сегодня, а завтра, – поправила я из чистого упрямства. Часы, правда, показывали половину первого ночи. Дени уже должен родиться…
– Да без разницы… А ведь это любовь, детка… Жаль, что в случае нашего друга, по всей видимости, односторонняя. – Девушка выдохнула в темноту белое колечко дыма.
– Мне тоже жаль, Камиль, но я люблю другого человека.
Мы немного помолчали, а потом мне стало интересно:
– Сколько тебе лет, Камиль?
– Тридцать один. – Девушка рассмеялась, заметив мой удивленный взгляд. – Что, не похоже?
– Если честно, внешне – нет. Но по разговору чувствуется, что ты нас старше.
– Да, детка, я старая, умудренная опытом женщина, – шутливо проскрипела собеседница.
Мы вместе поржали над ее претенциозным заявлением и решили идти поздравлять именинника с настоящим Днем рождения. Нашли его ни много, ни мало – в собственной спальне, валяющимся на кровати с томиком комиксов.
Вот вам и хозяин вечера: устал от суеты, бросил гостей на произвол судьбы, удалился к себе. И даже после нашего вторжения и громких поздравлений не счел себя обязанным выйти к гостям, поблагодарив не вставая с царского ложа.
Ну окей, что… В итоге остаток вечера мы провели без виновника торжества, зато в компании упаковки пива, которую притащили наши «фанты».
Я вернулась на такси, полусонная, уставшая и разбитая, но, в целом, довольная вечером, проведенным в интересной компании. Как оказалось, в моей нынешней действительности очень не хватало этого общения «для себя», где я – просто я, а не чья-то няня и подчиненная.
В пустом доме мне вдруг не захотелось возвращаться на свою голубятню, тем более, что все личные вещи оказались в спальне хозяина. Собирать их и перетаскивать к себе было откровенно лень. Поэтому я быстренько умылась, приняла душ и завалилось на хозяйскую кровать, угнездившись в коконе мягких подушек и толстого одеяла.
____________________
***
…Мне снился странный сон. Словно кто-то в темноте присел напротив и гладил по волосам, спускаясь на плечи, невесомо касаясь пальцев… Я потянулась за рукой, подставляя щеку и ластясь к ладони. Почудилось, будто кровать прогнулась от чьей-то тяжести, и к спине, едва скрытой ночной сорочкой, прижалась крепкая грудь.
Во сне я повернулась навстречу смутной тени, рассеянно улыбнулась и прошептала по-русски:
– Ты пришел… Я так скучала…
И мне ответили тоже по-русски:
– И я скучал, моя сладкая девочка. С ума сходил, представляя тебя в своей постели…
Во сне я улыбнулась и обняла жесткие плечи, потянулась навстречу желанному поцелую. Теплые губы накрыли мои, мягкие, сонные, податливые, награждая легкими и нежными касаниями.
Потом меня обняли и прошептали в волосы:
– Спи, малышка. Просто спи.
Но я не хотела, чтобы мое восхитительное видение рассеялось так скоро, вот еще! Это мой сон, и я сама решаю, каким ему быть.
Вновь нашла чужие губы, захватив их своими, посмаковала нижнюю, проникла внутрь языком, касаясь шелковистой плоти рта. В забытьи услышала стон. Не мой. Сильная рука подгребла под мужское тело, схватила в кулак подол ночнушки, и потянула вверх. Я с большим энтузиазмом помогла избавиться от тряпки, и через секунду моя кожа касалась чужой – разгоряченной, слегка влажной. Бугорки сосков терлись о твердые мышцы грудной клетки снящегося мне любовника. Рука его легла между моих ног, а губы ответили моим, раздвинув языком, проникая в мягкую суть.
В беспамятстве я задыхалась, издавала какие-то звуки… льнула к руке, раскрывая навстречу ноги – шире, прижаться плотнее… хватала чьи-то каменные плечи, царапая их ногтями и наверняка оставляя красные борозды… Придушенно стонала, прихватывая губами мужской язык, приподнимала голову навстречу, пытаясь перехватить инициативу своим.
– Тише, малышка, тише, – чудился смеющийся голос, выдыхающий в мой жадный рот жаркие слова. – Ты так сожрешь меня целиком.
Едва почувствовав внутри себя чужие пальцы, я сжала их с неимоверной силой, выгибаясь навстречу.
– Господи, быстрее, – шептала во сне с закрытыми глазами, – хочу тебя всего… Прямо сейчас… Быстрее! – последнее слово почти взвизгнула, тут же получив запечатывающий говорливый рот жесткий поцелуй.
– Вот ты болтушка, оказывается…
– Себастьян, прошу тебя, – я взмолилась именем хозяина, даже не сомневаясь, кто снится мне в этом обжигающем, мокром безумии.
– Сейчас, родная.
Меня оставили одну на мгновение, прохлада коснулась кожи, отрезвляя, почти вернув сознание, но ожившая греза тут же вернулась, вновь обхватив руками, прижимаясь горячей плотью к самому естеству моих тайных, порочных желаний.
В следующую секунду мир во сне взорвался тысячью дрожащих осколков вместе с проникшим внутрь мужским твердым органом, надавившим на самые чувствительные точки тела. Я чувствовала, как призрачный любовник проникал в меня, – гладко и мощно, а оргазм раскатывался все новыми судорогами, не отпуская, рассылая по телу волны мурашек и тонких импульсов. Не знаю, почувствовала бы я такое, если бы находилась в полном сознании, но в полубеспамятном состоянии, владевшем мной, острые ощущения вырвались на свободу, смыв границы разума, уничтожив внутренние ограничения и комплексы. Я кончала и не могла остановиться, запрокинув голову в беззвучном крике, испражняя непонятно откуда взявшуюся во мне жидкость, в какой-то момент я даже испугалась, что описалась, не контролируя сонное тело. Но мысль пришла и тут же ушла, а осознание напористо вбивающегося в меня Себастьяна вновь захватило без остатка. Краем уха я слышала его сбивчивое тяжелое дыхание. И когда стало совсем невмоготу, когда внутренняя струна вновь закрутилась до предела, принося почти болезненные ощущения, я наконец почувствовала внутри чужие вибрации, словно кто-то перекатывал во мне жесткий металлический шарик. И тут же струна раскрутилась, оставив один на один с ошеломительным ощущением счастья и полнейшего удовлетворения…
– Один-один, – прошептали мне в ухо.
А после я отключилась.
***
И все-таки не зря говаривала моя крестная: «Белое на красное – жизнь была б прекрасная, красное на белое – лучше б я не делала…» Пусть у меня получилось «желтое на коричневое», но в целом применимо и к данной «цветовой схеме». Даже мой невосприимчивый, казалось бы, к алкоголю организм выдавал порой при смешении определенные фортели.
Утро радостно встретило бодрящим сушнячком, заставившим скакать через две ступеньки на кухню, дабы оросить внутреннюю Сахару фильтрованной водицей из-под крана. Пришлось даже выпить шипящую «Упсу», хорошо, запас таблеток хранился в доступной близости. Немного приведя в порядок мысли и собрав в кучку похмельные глазки, я малодушно возрадовалась отсутствию детей, потому что няне в таком виде показываться подопечным явно не следует, ну и шанс отлежаться к их возвращению также стал не лишним.
– Не буду больше пить, капли в рот не возьму, – бормотала я излюбленную клятву всех, страдающих жестким похмельем, поднимаясь на голубятню и падая на собственную кровать.
Перед внутренним взором яркими кадрами всплыл давешний сон…
А сон ли?.. Ну да. Сон. Как бы мог оказаться Себастьян ночью здесь, когда он завершает сделку по ту сторону океана?
И тут ударила молнией ужасающая мысль: что, если я переспала с кем-то на вечеринке, приняв его по пьяни за хозяина?.. А мозг переиграл все, как ему надо...
Да ну, бред какой-то… Я ж в сознании была. И начала скрупулезно восстанавливать события прошлой ночи: поздравление, игра в фанты, разговор на балконе… Потом мы поздравляли Себастьяна. Он лежал на кровати в спальне. Потом ребята пришли с пивом… Или сначала ребята пришли, потом поздравляли?
Ой, караул, воспоминания путались и наслаивались, заставляя нервничать и кусать ногти. Так, срочно звоним Тетянке.
На том конце провода послышался сонный голос подруги:
– Je vous ecoute… [1]
Закрыть
Я вас слушаю
– Танька, привет, ты уже проснулась, или что?
Секундное молчание, потом недовольное:
– Или что! Блин, Антипова, имей совесть! Воскресенье после вечеринки, восемь утра! Чего тебе надобно, болезная?
– Вот тут ты как никогда в точку попала! С памятью у меня плохонько. Помощь твоя нужна.
– Ну, говори уж…
Я немного помолчала, потом выдавила все-таки:
– Тань, я ведь вчера прилично себя вела? И домой уехала вовремя, правда же?
На том конце провода послышался смешок:
– Что? Белочка догнала и засадила по маковке? Не помнишь вчерашний вечер?
– Да не то что бы не помню… Просто сомневаюсь… Сон странный приснился, в голове все спуталось. Поэтому решила уточнить.
– Что за сон? – деловито уточнила Тетянка.
– Да так… Эротического содержания.
– Ах эро-о-оти-ического, – Танькин голос слегка оживился. – А ну-ка с этого места поподробнее.
Не вдаваясь в детали, я вкратце пересказала свое ночное «видение», добавив:
– Понимаешь, я переживаю, что память сыграла дурную шутку, и я могла накосячить в квартире у Дени, а мозг все так превратно выдал… Или, может, я не одна уехала?
– Успокойся, подруга, уехала ты одна, и в гостях вела себя прилично. А сон… Знаешь, милая, тут все по Фрейду: о чем думаешь, то и снится.
– М-да? – я задумчиво уставилась в потолок. – А ведь у меня с утра внизу тянуло, как будто действительно сексом ночью занималась.
– Да мастурбировала, чай поди, в бессознанке! – Танька зевнула в трубку. – Так, Антипова, если у тебя все, я отключаюсь.
И тут на заднем фоне послышалось что-то похожее на «Tanya, c’est qui?», [2]
Закрыть
– сказанное явно мужским голосом.Таня, кто там?
– Та-а-ак, – протянула я, копируя тон подруги. – Ты с Николя, что ли?
Танька зачастила:
– Все, Люська, мне некогда, потом объясню. Оревуар и все такое, – и отключилась.
