Глава 1
Лиля оглядела себя в зеркало. Новое синее платье из тонкой шерсти с белым воротничком смотрелось скромно, в нём она выглядела бы пай девочкой, если бы смогла скрыть пытливый, немного ироничный взгляд тёмно-карих глаз. Собрав в высокий хвост непослушные вьющиеся волосы, Лиля заправила за уши короткие завитки локонов. И хотя ей шёл восемнадцатый год, выглядела она самое большее на четырнадцать-пятнадцать. Этому способствовал небольшой рост всего метр пятьдесят три и кажущаяся хрупкой изящная фигура, а также маленькие ступни ног и кисти рук. Черты её лица сохранили детскую миловидность. Художник-природа на нежном овале лица начертала коричневые стрелочки бровей, наградила пухлыми, чётко очерченными губами и выразительными, немного вытянутыми к вискам глазами. Сегодня ей предстояло познакомиться с будущим мужем мамы. Лиля лишь слышала о нём, но ни разу не видела. Как-то так получалось, что все попытки увидеться, срывались по уважительным причинам: то она не могла появиться на встрече, то знакомый мамы оказывался занятым на срочной работе. Но откладывать дальше было нельзя, дата бракосочетания стремительно приближалась – Ольга Захаровна решила срочно представить своего мужчину дочери, ведь им предстояло жить одной семьёй в их трехкомнатной квартире. На переезд в большой дом избранника она пока не была готова.
Обычно двух-трех секунд достаточно, чтобы понять, кто перед тобой: твой человек, одной с тобой крови или чужак, который никогда не станет близким, нужным и родным. Первое ощущение, чаще всего, самое верное и точное. Это потом взгляд, смешиваясь с впечатлением других людей, доверяясь их мнению, может сбиться с точного определения и принять этого чужака за своего. Но пройдёт время и всё станет на своё место. В свои небольшие годы Лиля успела не раз убедиться в верности первого впечатления. Вот и сейчас все её инстинкты буквально кричали: перед ней опасный мужчина. Она смотрела на человека, вошедшего в прихожую вместе с мамой, и не понимала, что её так насторожило. Ничего неприятного в его облике не имелось. Высокого роста мужчина, одетый в элегантный тёмно-серый костюм тройку, выглядел интеллигентно и мужественно. Аккуратная ухоженная бородка и усы придавали ему вид профессора или писателя прошлого века, и только льдистый, холодный взгляд наводил на мысль о сложности характера. Из общего облика выбивались лишь немного растрепавшиеся чёрные с проседью волосы.
– Доченька, это Виктор Ильич. Я тебе о нём рассказывала. – Ольга Захаровна смущённо пригладила и без того безукоризненно уложенные светлые волосы. Повернувшись к гостю, сообщила: – А это моя дочь Лилия.
Гость бросил взгляд на девушку, его глаза потрясённо расширились, в них промелькнула изумление, растерянность и страх, но он быстро взял себя в руки.
– Ты очень похожа на маму. Вы обе просто красавицы. Мне очень приятно познакомиться с тобой.
Лиля, заметившая странное выражение на лице Виктора Ильича, ощутила зудящее беспокойство.
Гость, чуть наклонив голову, неожиданно взял её за руку и запечатлел на коже влажный поцелуй.
Лиля, растерявшись, непроизвольно дёрнулась, пытаясь отнять у него руку. Она подняла голову, на неё смотрели удивлённо-озадаченные серые глаза.
– И я рада знакомству, – сдавленно произнесла она, пряча руку за спину.
Ольга Захаровна засмеялась.
– Лиля не привыкла к таким знакам внимания, впрочем, и я тоже. В нашей семье долгие годы сильную половину человечества представляет Лев Романович, её дедушка, а мой свёкор. – Она показала рукой в сторону гостиной. – Ну что мы стоим на пороге, давайте пройдём к столу. У нас уже давно всё готово.
Ольга Захаровна забрала у гостя длинное чёрное пальто из кашемира, повесила его на вешалку. Сняв ботинки, Виктор Ильич принял от хозяйки квартиры новые мужские тапочки.
– Где я могу вымыть руки?
– Я покажу, – Ольга прошествовала до двери в ванную комнату. – Сюда.
Пока гость мыл руки и приводил себя в порядок, Ольга Захаровна, пользуясь его отсутствием, поинтересовалась у дочери.
– Как он тебе?
Лиля, тщательно подбирая слова, ответила:
– Видный, ухоженный мужчина, знающий себе цену. – Она не могла признаться, что Виктор Ильич произвёл на неё странное и довольно неприятное впечатление. Ей не хотелось расстраивать маму, которая посвятила ей полжизни и много лет отвергала любые знаки внимания от мужчин. Она просто не имела права мешать: мама наконец решила прервать одиночество и принять свою новую женскую долю. Это первое впечатление могло быть и ошибочным. Во всяком случае, ей очень хотелось в это верить.
– Он так похож на Чехова в молодости, – прошептала Ольга Захаровна, краем глаза заметив Виктора Ильича, вышедшего из ванной.
Лиля усмехнулась. Эталоном мужской красоты для матери служили лишь два человека: бывший муж и Антон Павлович Чехов, портреты которых висели рядышком в гостиной. Отца Лиля видела лишь на фотографии, он умер ещё до её рождения, но как могла судить по снимкам, у мужчин во внешности не имелось ничего общего. Кареглазый, русоволосый, с затаённой улыбкой Владимир походил на плохого парня, в то время как Чехов даже в молодости выглядел слишком уж хорошим и добропорядочным человеком. Новый знакомый напоминал Антона Павловича лишь растительностью на лице.
– Витя, садись по эту сторону, рядышком со мной, – Ольга Захаровна отодвинула стул, приглашая гостя к столу. Дочь она усадила напротив.
Виктор Ильич ловко откупорил бутылку шампанского, разлил прозрачную пенящуюся жидкость по бокалам.
Лиля обратила внимание, что кольца на безымянных пальцах правой руки и у мамы, и у Виктора Ильича одинаковые. Заметив её взгляд, он пояснил:
– Помолвочные кольца я купил, когда делал предложение Олечке. – Виктор Ильич поднял бокал. – Давайте выпьем за знакомство.
Лиля протянула бокал, легонько стукнула им о бокал гостя. Нежный хрустальный звон поплыл по комнате.
– За знакомство.
– Никогда бы не подумал, что Лиля вылитая Олечка, вы прямо как сёстры.
Ольга Захаровна улыбнулась, принимая преувеличенный комплимент. Обманчивое впечатление сходства создавал одинаковый цвет волос, похожий овал лица и разрез глаз. Лиля лишь немного напоминала её уменьшённую копию. Рядом с изящной, словно фарфоровая статуэтка дочерью, Ольга чувствовала себя крупной и громоздкой. Макушка Лили едва доставала до её плеча, но главное различие в цвете глаз, форме носа и губ. У натуральной блондинки Ольги были голубые глаза, бледно-розовые губы и очень светлая кожа.
– Чтобы ближе познакомиться, я немного расскажу о себе. – Виктор Ильич отставил бокал в сторону. – Мне тридцать семь лет. Никогда не состоял в браке, детей, насколько я знаю,– на его губах появилась лукавая улыбка, – на стороне не имеется. Претензий у женщин ко мне тоже нет. Работаю директором мебельного магазина, который мне же и принадлежит. Живу за городом в двухэтажном коттедже. Очень хотел бы, чтобы после свадьбы вы переехали ко мне. Но Олечка пока не дала согласие. Говорит: ты учишься в выпускном классе и тебе отсюда удобнее добираться в школу.
Лиля, проглотив кусочек бутерброда с солёной сёмгой, кивнула.
– Верно. До окончания школы осталось три месяца, потом я поступлю в институт, уеду учиться. Нет никакого смысла переезжать, а вы можете сами решить, как вам поступать. Я возражать не стану. – Всё время ощущая на себе взгляд Виктора Ильича, Лиля с трудом проглатывала еду. Даже любимые маслины застревали в горле. Она могла поклясться: будущий отчим смотрит на неё совсем не так, как положено смотреть на падчерицу. Что-то в его глазах заставляло её чувствовать себя скованно и неловко. Лиля не могла дождаться, когда этот торжественный ужин наконец закончится.
Но потом пришлось вытерпеть ещё и дурацкую традицию показа гостям домашнего фотоальбома. Лиля была уверена, на самом деле, никому из гостей неинтересно смотреть на этапы взросления чужих детей и на снимки хозяев дома в нелепых и часто наигранных позах. Прошлое интересно лишь тому, к кому оно лично относится. К её изумлению, Виктор Ильич с неподдельным удовольствием разглядывал фото, при этом задавая различные вопросы. Когда и где это снято? Почему на этом снимке Лиля хмурится? Отчего здесь у Оли такое сердитое лицо? Он комментировал красивые пейзажи и моменты, удачно схваченные на камеру фотоаппарата. Ольга Захаровна, приятно удивлённая интересом избранника и польщённая его похвалами, погрузилась в воспоминания. Посвящая гостя в прошлое семьи, запечатленное на плёнку, она нечаянно поведала о своей жизни всё. Лиля обнаружила: дольше всего взгляд Виктора Ильича задерживался на её снимках, начиная с подросткового возраста, на детские он глянул лишь мельком. Она заметила, как он, коснувшись кончиками пальцев её лица на большой фотографии, сделанной в девятом классе, долго не сводил глаз с глянцевой поверхности. Его пальцы ласкающим жестом скользнули по щеке на снимке, заставив Лилю зябко поёжиться, будто он на самом деле дотронулся до неё. Она покосилась на мать, но та ничего предосудительного не замечала. Её щёки раскраснелись, глаза сияли, было видно, что она довольна и самим вечером, и удачно состоявшимся знакомством. Лиля одёрнула себя.
«Чёрт! Я слишком мнительная, вот и начала искать чёрную кошку в тёмной комнате, там, где её не имеется. С чего я взяла, что Виктор Ильич смотрит на меня как-то необычно? Вдруг у него так проявляется внимание к собеседнику? Моё фото он погладил машинально. Скорее всего, задумался о чём-то своём. Я давно не видела маму такой весёлой, нужно отбросить эти идиотские подозрения».
– Спасибо за приятный вечер. – Лиля поднялась с дивана, на котором сидела рядом с матерью. – Я оставлю вас. Мне ещё нужно закончить реферат по истории.
Ольга Захаровна, кивнув дочери, продолжила рассказ. Лиля, бросив мимолётный взгляд на гостя, успела заметить на его лице разочарование.
«Неужели он расстроился из-за моего ухода?»
Но тут же она отыскала причину такого выражения на лице Виктора Ильича.
«Просто он хочет наладить отношения со мной, как с будущим членом семьи, а я слишком быстро смылась в свою комнату».
Если постараться можно убедить себя во многом, но как только дверь за ней закрылась, Лиля ощутила себя так, будто с её плеч свалился груз. Ей стало легко и спокойно. Реферат она давно сделала, он стал лишь поводом спрятаться от назойливого взгляда гостя. За стеной послышались звуки музыки – значит мама села за рояль, чтобы сильнее впечатлить своего избранника. Она говорила: Виктор Ильич в курсе её работы преподавателем в музыкальной школе, но ещё не слышал, как она играет. Лиля улеглась на кровать, закрыла глаза. Саунтрек из французского фильма «Неприкасаемые» она слушала много раз, но он никогда ей не надоедал. Мама ухитрялась каждый раз сыграть его по-новому. Удивительно, но эту тревожную и довольно грустную мелодию она исполняла, когда была счастлива или чем-то довольна.
Завтра она поведёт Виктора Ильича знакомиться с их родственниками, Лиле тоже придётся участвовать в этой церемонии. Очень хотелось надеяться, что бабушке и дедушке не будет грустно. Ведь их невестка теперь официально отделялась от семьи Васильевых. На обывательский взгляд их родственные отношения немного странные. Семнадцать с половиной лет назад, через три месяца после свадьбы, в автомобильной аварии погиб отец Лили Владимир. День его гибели стал днём появления её на свет. До пяти лет Лиля не понимала, почему дедушка, бабушка и мама отмечают день её рождения со слезами на глазах, а вместо радости чувствуют горечь и грусть. Позже она выяснила: узнав о смерти двадцатитрёхлетнего мужа, Ольга была так поражена и убита горем, что у неё начались преждевременные роды. Лиля появилась на свет семимесячной, весила всего полтора килограмма. Слабенькую кроху положили в кювез-инкубатор, где она провела четыре дня. И только убедившись в отсутствии патологий, врачи перевели маму и ребёнка в отделение для недоношенных детей. Через месяц Лилю, набравшую целый килограмм, вместе с мамой выписали из больницы. Встречали их сразу две бабушки и двое дедушек, родители Ольги и Владимира. Рядом с небольшого роста, толстенькими и какими-то одинаково кругленькими Васильевыми, сухопарые и высокие Марковы, родители Ольги, смотрелись забавно. Несмотря на внешнее различие, общим у всех четверых было растерянное и печальное выражение на лицах. Марковы собирались забрать овдовевшую дочь в город, в котором они сейчас жили и работали, но она наотрез отказалась покидать родителей мужа.
– Лев Романович, Елена Петровна, если вы не возражаете, я хочу остаться с вами? – Слёзы катились по бледным щекам Ольги. После родов она сильно похудела и даже немного подурнела. – Я не могу оставить Володю одного, ему будет без нас одиноко. Мы с Лилей сможем часто его проведывать.
Ксения Даниловна, мать Ольги, ахнула. Опасаясь за рассудок дочери, она уставилась на неё так, будто признаки сумасшествия могли проявиться на лице.
Захар Кириллович, отец Ольги, сморщился, будто глотнул уксуса. В глазах блеснули слёзы. Посмотрев на свата, он покачал головой.
– Как-то это неправильно…
– Мы не возражаем, – перебила его пухленькая, по-домашнему уютная Елена Петровна. Она бросилась обнимать, плачущую невестку. – Почему мы должны возражать, ведь у тебя на руках частица моего сына, его плоть и кровь. Единственное что от него осталось. Оленька, только ты, пожалуйста, успокойся, а то не дай бог молоко перегорит. Нашей крохе нужно хорошее питание. Дай-ка я возьму её у тебя.
Ольга передала дочь на руки свекрови.
– Она спит. Положите её в кроватку, я пока умоюсь с дороги.
Дедушки рядком уселись на диван. Они чувствовали себя беспомощными и неспособными хоть что-то изменить или как-то утешить своих женщин, оставалось одно: не путаться у них под ногами. Бабушки, положив внучку в спальне, в кроватку, вдвоём склонились на ней. Освободив от лёгкого одеяльца, стали с умилением рассматривать крохотные ручки малышки, которые та высвободила из фланелевой пелёнки.
– Боже ты мой! – всхлипнула Ксения Даниловна – Она такая маленькая. Кукла и то больше её.
Кружевная шапочка слишком большая для головки Лили, закрыла пол-лица девочки. Елена Петровна поправила шапочку.
– Мы купили самый маленький размер, – оправдывалась она. – Видимо, придётся пошить самим. Уж больно Лилечка махонькая.
– Сватья, – обратилась к Елене Петровне Ксения Даниловна. – Только не подумай, что я против или возражаю. Теперь, когда Владимира не стало, Ольга вроде как никто для вас, просто бывшая невестка. Она не будет вам в тягость? Спорить с Ольгой сейчас бесполезно, она упёртая, но главное, ещё не отошла от горя. Да и девочке кубанский климат подходит лучше, чем наш северный. Но я всё-таки волнуюсь, получается, мы все заботы на вас повесим.
Елена Петровна, накрыв внучку ещё одной пелёнкой, ей показалось, что той холодно, села на двуспальную кровать рядом со свахой.
– Если Оля и Лиля останутся с нами, мы будем только счастливы. Дом без Володи опустел, а если и они нас покинут, не знаю, как дальше жить. Оля нам как родная, а уж Лилечке мы и подавно рады. Не волнуйся, сваха, мы справимся. – Её губы задрожали, глаза налились влагой. Она прижала кулак ко рту, сдерживая рыдания. – Сыночек, ты так и не увидел свою дочечку. Хоть оттуда посмотри, какая она замечательная.
