Вот только как разбить огород в лесу, да ещё и когда от болота так близко. Ёжка пригорюнилась, размышляя над этим вопросом. Да так крепко задумалась, что не заметила, как ноги сами вынесли её на окраину Старых Сколок. Девушка подняла взгляд от тропки и озадачено охнула, приметив суету, царившую в деревеньке.
Люд в Сколка мельтешил на узких улочках как муравьи у разворошенного муравейника. Кто-то расчищал широкие дорожки к домам и сараям, кто-то подметал веником припорошенные ступени, кто-то чинил покосившиеся ворота, кто-то и того чуднее – подновлял свежими красками затейливо расписные ставенки или белил печные трубы. Для чего это нужно было делать в самый разгар зимы, Златославе было невдомёк.
Царевна медленно шла с всё большим удивлением, рассматривая суету и гадая, что же случилось такого важного, что подвигло всех от мала до велика высыпать на улицу для такой вот уборки. Конечно, жители Сколок были очень работящи, и такая суматоха была бы не удивительна летом или осенью, но зимой это выглядело нелепо и неуместно.
Народ, кажется, даже не замечал шагающую по деревне Златку, чему та несказанно обрадовалась. Если раньше Яге удавалась держать деревенских в неведении относительно своего рода занятий, то с каждым разом это становилось всё труднее и труднее. Изначально, когда девушка только поселилась в Избушке и стала раз в месяц наведываться в ближайшие деревеньки за продуктами, она говорила местным кумушкам у кого покупала еду, что является травнице и живёт в домике прежней знахарки, что стоял глубоко в лесу. Женщины верили и не пытались проверять, у них под боком была своя местная травница и в услугах какой-то приезжей девчонки они не нуждались. С недавних пор всё изменилось – старая травница Агафья умерла ещё осенью, а её внучка, которую та обучала, толком ничего не усвоила, и обращаться к ней за помощью было себе дороже.
Вот с осени и начали деревенские бабы поглядывать на Златославу с затаённым любопытством. Ягуся догадывалась, что совсем скоро кто-то из них наберётся смелости и попросит приготовить какое-нибудь зелье или трав дать. Этого дня девушка ожидала с разумной опаской. Ведь если одной поможешь, сразу вся деревня прознает, пойдут косяком и как в таких условиях свою тайну хранить. Отчего-то Злата была уверена, что узнав в ней Бабу Ягу, народ либо попытается сжить её со свету, либо наоборот начнёт ходить к ней каждый день со всякими глупостями.
Уже у самого дома мельника, жена, которого снабжала Ёжку свежим молоком и сметаной, царевна столкнулась со стайкой молоденьких девушек в расшитых цветными нитками тулупчиках. Девчонки о чём-то весело шушукались, то и дело, оглашая округ звонким смехом. Поравнявшись с ней, девушки смерили Ягу насмешливыми с толикой превосходства взглядами и сбившись плотной кучкой едва слышно зашушукались то и дело поглядывая в сторону Златки. Не надо было прислушиваться к их словам, чтобы понять, что обсуждают её, Златославу. По сравнению с пестрыми, вырядившимися в самые лучшие наряды девчонками, Ёжка выглядела серым воробышком, рядом с яркими синичками и снегирями.
Ягуся даже не обиделась такому не лестному вниманию. Девчонки, что с них взять? Прихорошились перед парнями, и теперь каждая встречная видится им соперницей, которую следует обсмеять, чтобы думать, несмела, что чем-то лучше других.
Царевна поправила простой шерстяной платок без узоров, тихонько хихикнула, и смело шагнула во двор мельникова дома. Во дворе столкнулась с хозяйкой, полнотелой румяной женщиной, остервенело выбивающую перины и подушки. Похоже, общая суматоха завладела и этим домом.
-День добрый, хозяйка! – громко поздоровалась Злата, привлекая к себе внимание женщины.
-Добрый, добрый! – отозвалась Федора, опуская руку с веником и утерев пот со лба, повернулась к девушке. – Ох, Златка, ты что ли? Не признала. За молоком, да?
-Да, Федора Никифоровна, - подтвердила Баба Яга, чуть улыбнувшись.
-Пошли тогда в дом! Я тебе молочка налью, сметанки выдам, а ты посидишь погреешься, - заулыбалась в ответ женщина и заторопилась к дверям.
Злата поспешила за хозяйкой. На крыльце отряхнула налипший на старенькие сапожки снег и вошла в сени, чтобы из них прямиком попасть в просторную кухню, почти такую же уютную как в Избушке-на-Курьих-Ножках. На кухне орудовали половыми тряпками две девочки близняшки годков двенадцати. Дочки мельника старательно натирали и без того чистые полы, шутя и посмеиваясь, а за ними наблюдала младшая сестрёнка, малышка лет пяти, то и дело отрывающаяся от порученной ей работы. Кроха перебирала сушеный горох.
-Садись, Златушка! Поди, умаялась из своей глуши добираться? – покачала головой мельничиха. – Ох, негоже молодой девке без мужа в лесных дебрях жить. Страшно.
-Дык, ничего, привыкла я уже, - безмятежно улыбнулась девушка и решила перевести разговор в нужное ей русло. – А чего у вас в Сколках творится-то? Суета такая будто к ярмарке готовятся.
-Да, ты же не знаешь в своей глухомани ничего! – всплеснула руками Федора и нервно пригладив руками волосы продолжила уже тише. – К нам царь-батюшка едет.
-Да, ладно! – сделала «большие глаза» Яга и вся обратилась в слух.
-Мать-Земля свидетельница! – побожилась та и продолжила заговорщицки подмигивая. – Говорят, он к самой Бабе Яге едет на поклон.
Баба Яга нервно икнула, решив на миг, что её раскусили и сейчас позовут всех деревенских, чтобы на неё посмотреть. Только женщина понимающе кивнула и протянула ковшик с колодезной водицей, стоявший на лавочке у стола. Злата поспешно отпила, закашлялась и снова приложилась к водице.
-Мы сами-то сначала не поверили, - утешила царевну хозяйка дома, когда та прекратила кашлять и икать. – Но вот давеча гонец прискакал, сказал, что обоз царский уже в двух днях пути и у нас на постой останутся, вот всё в порядок и приводим. Нельзя перед царём в грязь лицом ударить. Никак нельзя!
-А чего это царю-батюшке Яга понадобилась? – осторожно уточнила Ёжка, тут же кляня свой длинный язык.
-Никто толком не знает, - расстроенно пожала плечами женщина. – Говорит, что якобы Яга та царевну украла и у себя в Избушке второй год держит. Но только мне думается, брешут люди. Зачем Бабе Яге царевна? Вот и я думаю, что не зачем! А царь-батюшка, скорее всего за советом к ней едет, али за клубочком путеводным, чтобы дочку отыскать. Мало ли.
-Ага, наверное, - с задумчивым видом кивнула Златка, в душе облегчённо вздыхая. Хорошо-то как, что не все верят будто Яга злая!
-Вот и я так думаю, - улыбнулась Федора Никифоровна, принимая из рук Златославы два кувшинчика: один большой, а другой поменьше.
Только женщина скрылась в сенях, как на злату уставились три пары любопытных серых глаз. Дочки мельника явно что-то задумали. Алёнка самая бойкая из близняшек, опустила тряпку и прокравшись к Ёжке тихонечко спросила:
-Тёть Злат, а ты же Бабу Ягу видела?
-С чего ты взяла?! – опешила от такого вопроса девушка.
-Ну, ты же в лесу тоже живёшь, - как маленькой принялась объяснять Алёна, а две её сестрёнки только молча закивали, подтверждая слова. – Должна была, и встретить за два года-то!
-Так вы малявки тут десять лет живёте, в лес по ягоды и грибы ходите, за хворостом тоже, вот вам-то она точно встретиться должна, - заговорщицким шепотом произнесла царевна и, не выдержав, рассмеялась. – Вы же Бабу Ягу тогда точно видели!
-Ну, тёть Злат! – возмутилась девчонка и поспешила вернуться к сестричкам. – Я же серьёзно!
-Я тоже, - передразнила Алёну вредная, как оказалось, Баба Яга.
-Вот и я, – возвестила хозяйка, возвращаясь обратно в кухню и ставя перед Златой кувшины. – Свеженькое, сегодня на зорьке доила.
-Спасибо, Федора Никифоровна! – от души поблагодарила Ёжка, принимая кувшины и осторожно укладывая их в корзину. – Пойду я, пожалуй. Мне бы ещё к Степаниде зайти, да к Фролу кузнецу успеть.
-Беги, Златушка! Беги, - с улыбкой проговорила мельничиха. – Да смотри сильно не задерживайся, метель сегодня к вечеру будет, живность волнуется.
-Не буду задерживаться, - уверила её Златослава и, направившись к выходу, попрощалась. – До свидания!
-До свидания, девочка! – махнула рукой Федора.
-До свидания, тёть Злат! – дружно пискнули мельничихины дочки.
Выскользнув на улицу, Златка быстро свернула в проулок и шустро направилась в сторону общинного дома, неподалёку от которого жила Степанида, почтенная, хотя и молодая вдова сына старосты деревеньки. Баба Яга знала из первых уст печальную историю Степаниды, потерявшей мужа через два месяца после свадьбы. Царевна искренне жалела молоденькую девушку, младше даже её Златы, потерявшую в один день и любимого супруга, и не рождённого сына. Ратибора затоптал ни с того ни с сего взбесившийся жеребец, прямо на глазах молодой жены, а в ночь у Стеши началась горячка из-за которой она и потеряла своего малыша. Вот уже два года, как Степанида была вдовой, ведущей в одиночку пусть и небольшое, но всё-таки хозяйство. Родичи её мужа, да и собственные родители чем могли, помогали ей, но основную часть забот девушке приходилось нести на собственных плечах.
-Чего же ты снова замуж не выйдешь? Тяжело же одной, без мужика в доме, – сказала её как-то Златослава и тут же прикусила язык, приметив боль в глазах Стеши.
-Я больше замуж не пойду. Если бы ты любила когда-то, то поняла бы меня, - тихо произнесла девушка, отводя взгляд.
-Я любила! – возмутилась и даже чуть обиделась тогда Златка.
-Значит, недостаточно любила, - отозвалась Степанида, совсем отвернувшись от царевны.
Злата хотела возмутиться, но вмиг весь запал прошёл. Именно в тот самый момент Ёжка поняла, что действительно «недостаточно любила» Ивана, потому как слишком спокойно приняла измену, слишком легко она отказалась от царевича и сейчас, что греха таить, была рада, что свадьба с ним разладилась. Да и если уж быть с собой до конца откровенной, наверное, она всё же не любила Ивана. Его красота притягивала и радовала взор, вызывая чувство гордости, что он обратил своё внимание на неё, на Златославу, когда вокруг было много других девушек, таких же знатных и даже более красивых. Царевич красиво ухаживал, заставляя, верит в свою исключительность, отличность от других девушек. Ещё душу грело какое-то совсем уж мелочное детское удовлетворение от зависти других девчонок. Ну и наконец, любой девушке в том числе и Злате хотелось, что бы её любили, а Иван очень убедительно играл влюблённого. Всё это, видимо и породило чувство влюблённости. Только влюблённость – это ещё не любовь. Но, что же, тогда настоящая любовь?
В тот момент озадачившись этим вопросом Баба Яга не нашла ответа, да и сейчас лишь смутно представляла себе то, как это любить. Вот только сейчас Златослава знала чётко одно – когда любишь, не предашь. Потому-то Степанида и не ищет себе нового мужа – не может она предать своего Ратибора, пускай и отправившегося уже давно на другой берег.
Поскользнувшись на пятачке льда, и едва удержав равновесие, Ягуся отмахнулась от тех, старых воспоминаний и с прежней прытью припустилась к дому Степаниды. Вот показалась высокая, крытая новой ещё не потемневшей от времени соломой крыша общинного дома, а вскоре и сам дом стал виден, как только девушка завернула за угол. За ним аккурат домик Стеши и прятался. А вон и сама хозяюшка возле забора стоит, дорожку метёт.
-Здравствуй, Стеша! – ещё издалека крикнула Златка и помахала рукой своей знакомой.
-И тебе не хворать! – крикнула в ответ Степанида, прекращая мести дорожку и встав у калитки ожидая, когда подойдёт Златослава.
Ёжка засеменила по скользкой дороге чуть быстрее, но всё же с опаской, падать ей не хотелось. Добравшись до девушки царевна перевела дух и улыбнулась. В ответ её одарили немного грустной улыбкой и пригласили в дом.
-Ой, Стеш, я тороплюсь, уж меня прости! – отрицательно покачала головой Баба Яга и торопливо пояснила. – Мне бы яиц у тебя приобрести, а то скоро говорят, опять завьюжит, а у меня совсем всё закончилось. У тебя лишних не будет?
-Дюжины полторы есть, - отозвалась женщина. – Сейчас принесу, погоди чуток.
С этими словами Степанида приставила веник к забору и быстрыми шагами направилась к дому, откуда почти сразу вынесла маленькое берестяное лукошко с яйцами. Протянув Злате лукошко, Степанида чуть нахмурила брови и неожиданно попросила:
-Злата, мне деньги за них не нужны. Я тебя только об одном попрошу в уплату – зайди к Фролу, у него меньшая сестрёнка совсем плоха, вторые сутки в бреду. Ярька глянула и сказала, что не жилица, но ты же знаешь ей от бабки Агафьи ни доброты, ни ума не перепало и лечить она совсем не умеет. А ты, я слыхала, травница, может, хоть присоветуешь чего.
-Ох, и дурёха ты Стеш! – припечатала Яга обиженно. – Придумала тоже – в уплату. Вот держи деньги и больше меня не обижай такими словами! Я ребёнка и так посмотрю, чай не нелюдь какая.
-Прости! – покаянно опустила голову женщина, сжимая в кулачке отданные Златославой монетки.
-Балда! – хмыкнула Ёжка, укладывая в корзину лукошко и протягивая его Степаниде. – Оставь пока у себя, потом заберу. Я налегке до Фрола добегу, а там как пойдёт. Всё убежала!
Оставив в руках у молодой вдовы свою корзину, Бабка Ёжка припустилась вдоль по улице на самую окраину деревеньки, там у самого поворота крохотной речушки Камышанки впадающей в Звонкую стоял дом местного кузнеца. До него ходу то было всего ничего, но сугробы и скользкая дорога растянули время вдвое. До добротного большого дома Фрола Златка добралась изрядно запыхавшаяся и раскрасневшаяся, у крыльца поправила платок и решительно постучалась в дверь.
Поначалу никто не спешил на стук и царевна даже начала думать, что в доме и нет никого. На всякий случай она постучала ещё раз и только тогда услышала невнятный мужской голос и тяжёлые шаги. Дверь в сени скрипнула, потом открылась и дверь перед носом Яги, явив взору высоченного с косой саженью в плечах кузнеца Фрола. Обычно в присутствии этого молодца Злата немного робела, уж больно громадным и угрюмым казался ей он. В этот раз робость не дала о себе знать.
-Здорово, Фрол! Мне Степанида сказала, что у тебя сестрёнка болеет, вот я решила к тебе заглянуть. Может смогу помочь, - не давая опомниться мужчине, отчиталась Ягуся. – Пустишь?
На загорелом лице кузнеца отразилась крайняя степень недоумения, не будь ситуация настолько серьёзной Злата бы, наверное, не сдержалась и рассмеялась, а так, только нетерпеливо притопнула ножкой и с укоризной глянула на Фрола. Мужчина продолжал стоять и таращиться сверху вниз на девушку и молчать. Царевна не выдержала и дёрнула кузнеца за рукав холщовой рубахи, напоминая о сказанном:
-Пустишь?
Фрол перевёл озадаченный взгляд с Ёжки на свою руку, потом снова на Ёжку, кивнул и посторонился, давая девушке пройти внутрь дома. Сбив налипший на сапожки снег, Златослава шагнула внутрь, быстро миновала сени и вошла в жилую часть дома. Как и в Избушке-на-Курьих-Ножках из сеней царевна попала в кухню, только более просторную чем родная. Когда-то в этом доме жила большая дружная семья: глава семейства старый кузнец Феофан, разменявший бы нынешней весной восьмой десяток лет, его младший сын Селиван с женой Забелой, их дети Фрол, Агафья, Ярема, Звонята, Микула и Варвара. Но в одночасье всё изменилось.
Люд в Сколка мельтешил на узких улочках как муравьи у разворошенного муравейника. Кто-то расчищал широкие дорожки к домам и сараям, кто-то подметал веником припорошенные ступени, кто-то чинил покосившиеся ворота, кто-то и того чуднее – подновлял свежими красками затейливо расписные ставенки или белил печные трубы. Для чего это нужно было делать в самый разгар зимы, Златославе было невдомёк.
Царевна медленно шла с всё большим удивлением, рассматривая суету и гадая, что же случилось такого важного, что подвигло всех от мала до велика высыпать на улицу для такой вот уборки. Конечно, жители Сколок были очень работящи, и такая суматоха была бы не удивительна летом или осенью, но зимой это выглядело нелепо и неуместно.
Народ, кажется, даже не замечал шагающую по деревне Златку, чему та несказанно обрадовалась. Если раньше Яге удавалась держать деревенских в неведении относительно своего рода занятий, то с каждым разом это становилось всё труднее и труднее. Изначально, когда девушка только поселилась в Избушке и стала раз в месяц наведываться в ближайшие деревеньки за продуктами, она говорила местным кумушкам у кого покупала еду, что является травнице и живёт в домике прежней знахарки, что стоял глубоко в лесу. Женщины верили и не пытались проверять, у них под боком была своя местная травница и в услугах какой-то приезжей девчонки они не нуждались. С недавних пор всё изменилось – старая травница Агафья умерла ещё осенью, а её внучка, которую та обучала, толком ничего не усвоила, и обращаться к ней за помощью было себе дороже.
Вот с осени и начали деревенские бабы поглядывать на Златославу с затаённым любопытством. Ягуся догадывалась, что совсем скоро кто-то из них наберётся смелости и попросит приготовить какое-нибудь зелье или трав дать. Этого дня девушка ожидала с разумной опаской. Ведь если одной поможешь, сразу вся деревня прознает, пойдут косяком и как в таких условиях свою тайну хранить. Отчего-то Злата была уверена, что узнав в ней Бабу Ягу, народ либо попытается сжить её со свету, либо наоборот начнёт ходить к ней каждый день со всякими глупостями.
Уже у самого дома мельника, жена, которого снабжала Ёжку свежим молоком и сметаной, царевна столкнулась со стайкой молоденьких девушек в расшитых цветными нитками тулупчиках. Девчонки о чём-то весело шушукались, то и дело, оглашая округ звонким смехом. Поравнявшись с ней, девушки смерили Ягу насмешливыми с толикой превосходства взглядами и сбившись плотной кучкой едва слышно зашушукались то и дело поглядывая в сторону Златки. Не надо было прислушиваться к их словам, чтобы понять, что обсуждают её, Златославу. По сравнению с пестрыми, вырядившимися в самые лучшие наряды девчонками, Ёжка выглядела серым воробышком, рядом с яркими синичками и снегирями.
Ягуся даже не обиделась такому не лестному вниманию. Девчонки, что с них взять? Прихорошились перед парнями, и теперь каждая встречная видится им соперницей, которую следует обсмеять, чтобы думать, несмела, что чем-то лучше других.
Царевна поправила простой шерстяной платок без узоров, тихонько хихикнула, и смело шагнула во двор мельникова дома. Во дворе столкнулась с хозяйкой, полнотелой румяной женщиной, остервенело выбивающую перины и подушки. Похоже, общая суматоха завладела и этим домом.
-День добрый, хозяйка! – громко поздоровалась Злата, привлекая к себе внимание женщины.
-Добрый, добрый! – отозвалась Федора, опуская руку с веником и утерев пот со лба, повернулась к девушке. – Ох, Златка, ты что ли? Не признала. За молоком, да?
-Да, Федора Никифоровна, - подтвердила Баба Яга, чуть улыбнувшись.
-Пошли тогда в дом! Я тебе молочка налью, сметанки выдам, а ты посидишь погреешься, - заулыбалась в ответ женщина и заторопилась к дверям.
Злата поспешила за хозяйкой. На крыльце отряхнула налипший на старенькие сапожки снег и вошла в сени, чтобы из них прямиком попасть в просторную кухню, почти такую же уютную как в Избушке-на-Курьих-Ножках. На кухне орудовали половыми тряпками две девочки близняшки годков двенадцати. Дочки мельника старательно натирали и без того чистые полы, шутя и посмеиваясь, а за ними наблюдала младшая сестрёнка, малышка лет пяти, то и дело отрывающаяся от порученной ей работы. Кроха перебирала сушеный горох.
-Садись, Златушка! Поди, умаялась из своей глуши добираться? – покачала головой мельничиха. – Ох, негоже молодой девке без мужа в лесных дебрях жить. Страшно.
-Дык, ничего, привыкла я уже, - безмятежно улыбнулась девушка и решила перевести разговор в нужное ей русло. – А чего у вас в Сколках творится-то? Суета такая будто к ярмарке готовятся.
-Да, ты же не знаешь в своей глухомани ничего! – всплеснула руками Федора и нервно пригладив руками волосы продолжила уже тише. – К нам царь-батюшка едет.
-Да, ладно! – сделала «большие глаза» Яга и вся обратилась в слух.
-Мать-Земля свидетельница! – побожилась та и продолжила заговорщицки подмигивая. – Говорят, он к самой Бабе Яге едет на поклон.
Баба Яга нервно икнула, решив на миг, что её раскусили и сейчас позовут всех деревенских, чтобы на неё посмотреть. Только женщина понимающе кивнула и протянула ковшик с колодезной водицей, стоявший на лавочке у стола. Злата поспешно отпила, закашлялась и снова приложилась к водице.
-Мы сами-то сначала не поверили, - утешила царевну хозяйка дома, когда та прекратила кашлять и икать. – Но вот давеча гонец прискакал, сказал, что обоз царский уже в двух днях пути и у нас на постой останутся, вот всё в порядок и приводим. Нельзя перед царём в грязь лицом ударить. Никак нельзя!
-А чего это царю-батюшке Яга понадобилась? – осторожно уточнила Ёжка, тут же кляня свой длинный язык.
-Никто толком не знает, - расстроенно пожала плечами женщина. – Говорит, что якобы Яга та царевну украла и у себя в Избушке второй год держит. Но только мне думается, брешут люди. Зачем Бабе Яге царевна? Вот и я думаю, что не зачем! А царь-батюшка, скорее всего за советом к ней едет, али за клубочком путеводным, чтобы дочку отыскать. Мало ли.
-Ага, наверное, - с задумчивым видом кивнула Златка, в душе облегчённо вздыхая. Хорошо-то как, что не все верят будто Яга злая!
-Вот и я так думаю, - улыбнулась Федора Никифоровна, принимая из рук Златославы два кувшинчика: один большой, а другой поменьше.
Только женщина скрылась в сенях, как на злату уставились три пары любопытных серых глаз. Дочки мельника явно что-то задумали. Алёнка самая бойкая из близняшек, опустила тряпку и прокравшись к Ёжке тихонечко спросила:
-Тёть Злат, а ты же Бабу Ягу видела?
-С чего ты взяла?! – опешила от такого вопроса девушка.
-Ну, ты же в лесу тоже живёшь, - как маленькой принялась объяснять Алёна, а две её сестрёнки только молча закивали, подтверждая слова. – Должна была, и встретить за два года-то!
-Так вы малявки тут десять лет живёте, в лес по ягоды и грибы ходите, за хворостом тоже, вот вам-то она точно встретиться должна, - заговорщицким шепотом произнесла царевна и, не выдержав, рассмеялась. – Вы же Бабу Ягу тогда точно видели!
-Ну, тёть Злат! – возмутилась девчонка и поспешила вернуться к сестричкам. – Я же серьёзно!
-Я тоже, - передразнила Алёну вредная, как оказалось, Баба Яга.
-Вот и я, – возвестила хозяйка, возвращаясь обратно в кухню и ставя перед Златой кувшины. – Свеженькое, сегодня на зорьке доила.
-Спасибо, Федора Никифоровна! – от души поблагодарила Ёжка, принимая кувшины и осторожно укладывая их в корзину. – Пойду я, пожалуй. Мне бы ещё к Степаниде зайти, да к Фролу кузнецу успеть.
-Беги, Златушка! Беги, - с улыбкой проговорила мельничиха. – Да смотри сильно не задерживайся, метель сегодня к вечеру будет, живность волнуется.
-Не буду задерживаться, - уверила её Златослава и, направившись к выходу, попрощалась. – До свидания!
-До свидания, девочка! – махнула рукой Федора.
-До свидания, тёть Злат! – дружно пискнули мельничихины дочки.
Выскользнув на улицу, Златка быстро свернула в проулок и шустро направилась в сторону общинного дома, неподалёку от которого жила Степанида, почтенная, хотя и молодая вдова сына старосты деревеньки. Баба Яга знала из первых уст печальную историю Степаниды, потерявшей мужа через два месяца после свадьбы. Царевна искренне жалела молоденькую девушку, младше даже её Златы, потерявшую в один день и любимого супруга, и не рождённого сына. Ратибора затоптал ни с того ни с сего взбесившийся жеребец, прямо на глазах молодой жены, а в ночь у Стеши началась горячка из-за которой она и потеряла своего малыша. Вот уже два года, как Степанида была вдовой, ведущей в одиночку пусть и небольшое, но всё-таки хозяйство. Родичи её мужа, да и собственные родители чем могли, помогали ей, но основную часть забот девушке приходилось нести на собственных плечах.
-Чего же ты снова замуж не выйдешь? Тяжело же одной, без мужика в доме, – сказала её как-то Златослава и тут же прикусила язык, приметив боль в глазах Стеши.
-Я больше замуж не пойду. Если бы ты любила когда-то, то поняла бы меня, - тихо произнесла девушка, отводя взгляд.
-Я любила! – возмутилась и даже чуть обиделась тогда Златка.
-Значит, недостаточно любила, - отозвалась Степанида, совсем отвернувшись от царевны.
Злата хотела возмутиться, но вмиг весь запал прошёл. Именно в тот самый момент Ёжка поняла, что действительно «недостаточно любила» Ивана, потому как слишком спокойно приняла измену, слишком легко она отказалась от царевича и сейчас, что греха таить, была рада, что свадьба с ним разладилась. Да и если уж быть с собой до конца откровенной, наверное, она всё же не любила Ивана. Его красота притягивала и радовала взор, вызывая чувство гордости, что он обратил своё внимание на неё, на Златославу, когда вокруг было много других девушек, таких же знатных и даже более красивых. Царевич красиво ухаживал, заставляя, верит в свою исключительность, отличность от других девушек. Ещё душу грело какое-то совсем уж мелочное детское удовлетворение от зависти других девчонок. Ну и наконец, любой девушке в том числе и Злате хотелось, что бы её любили, а Иван очень убедительно играл влюблённого. Всё это, видимо и породило чувство влюблённости. Только влюблённость – это ещё не любовь. Но, что же, тогда настоящая любовь?
В тот момент озадачившись этим вопросом Баба Яга не нашла ответа, да и сейчас лишь смутно представляла себе то, как это любить. Вот только сейчас Златослава знала чётко одно – когда любишь, не предашь. Потому-то Степанида и не ищет себе нового мужа – не может она предать своего Ратибора, пускай и отправившегося уже давно на другой берег.
Поскользнувшись на пятачке льда, и едва удержав равновесие, Ягуся отмахнулась от тех, старых воспоминаний и с прежней прытью припустилась к дому Степаниды. Вот показалась высокая, крытая новой ещё не потемневшей от времени соломой крыша общинного дома, а вскоре и сам дом стал виден, как только девушка завернула за угол. За ним аккурат домик Стеши и прятался. А вон и сама хозяюшка возле забора стоит, дорожку метёт.
-Здравствуй, Стеша! – ещё издалека крикнула Златка и помахала рукой своей знакомой.
-И тебе не хворать! – крикнула в ответ Степанида, прекращая мести дорожку и встав у калитки ожидая, когда подойдёт Златослава.
Ёжка засеменила по скользкой дороге чуть быстрее, но всё же с опаской, падать ей не хотелось. Добравшись до девушки царевна перевела дух и улыбнулась. В ответ её одарили немного грустной улыбкой и пригласили в дом.
-Ой, Стеш, я тороплюсь, уж меня прости! – отрицательно покачала головой Баба Яга и торопливо пояснила. – Мне бы яиц у тебя приобрести, а то скоро говорят, опять завьюжит, а у меня совсем всё закончилось. У тебя лишних не будет?
-Дюжины полторы есть, - отозвалась женщина. – Сейчас принесу, погоди чуток.
С этими словами Степанида приставила веник к забору и быстрыми шагами направилась к дому, откуда почти сразу вынесла маленькое берестяное лукошко с яйцами. Протянув Злате лукошко, Степанида чуть нахмурила брови и неожиданно попросила:
-Злата, мне деньги за них не нужны. Я тебя только об одном попрошу в уплату – зайди к Фролу, у него меньшая сестрёнка совсем плоха, вторые сутки в бреду. Ярька глянула и сказала, что не жилица, но ты же знаешь ей от бабки Агафьи ни доброты, ни ума не перепало и лечить она совсем не умеет. А ты, я слыхала, травница, может, хоть присоветуешь чего.
-Ох, и дурёха ты Стеш! – припечатала Яга обиженно. – Придумала тоже – в уплату. Вот держи деньги и больше меня не обижай такими словами! Я ребёнка и так посмотрю, чай не нелюдь какая.
-Прости! – покаянно опустила голову женщина, сжимая в кулачке отданные Златославой монетки.
-Балда! – хмыкнула Ёжка, укладывая в корзину лукошко и протягивая его Степаниде. – Оставь пока у себя, потом заберу. Я налегке до Фрола добегу, а там как пойдёт. Всё убежала!
Оставив в руках у молодой вдовы свою корзину, Бабка Ёжка припустилась вдоль по улице на самую окраину деревеньки, там у самого поворота крохотной речушки Камышанки впадающей в Звонкую стоял дом местного кузнеца. До него ходу то было всего ничего, но сугробы и скользкая дорога растянули время вдвое. До добротного большого дома Фрола Златка добралась изрядно запыхавшаяся и раскрасневшаяся, у крыльца поправила платок и решительно постучалась в дверь.
Поначалу никто не спешил на стук и царевна даже начала думать, что в доме и нет никого. На всякий случай она постучала ещё раз и только тогда услышала невнятный мужской голос и тяжёлые шаги. Дверь в сени скрипнула, потом открылась и дверь перед носом Яги, явив взору высоченного с косой саженью в плечах кузнеца Фрола. Обычно в присутствии этого молодца Злата немного робела, уж больно громадным и угрюмым казался ей он. В этот раз робость не дала о себе знать.
-Здорово, Фрол! Мне Степанида сказала, что у тебя сестрёнка болеет, вот я решила к тебе заглянуть. Может смогу помочь, - не давая опомниться мужчине, отчиталась Ягуся. – Пустишь?
На загорелом лице кузнеца отразилась крайняя степень недоумения, не будь ситуация настолько серьёзной Злата бы, наверное, не сдержалась и рассмеялась, а так, только нетерпеливо притопнула ножкой и с укоризной глянула на Фрола. Мужчина продолжал стоять и таращиться сверху вниз на девушку и молчать. Царевна не выдержала и дёрнула кузнеца за рукав холщовой рубахи, напоминая о сказанном:
-Пустишь?
Фрол перевёл озадаченный взгляд с Ёжки на свою руку, потом снова на Ёжку, кивнул и посторонился, давая девушке пройти внутрь дома. Сбив налипший на сапожки снег, Златослава шагнула внутрь, быстро миновала сени и вошла в жилую часть дома. Как и в Избушке-на-Курьих-Ножках из сеней царевна попала в кухню, только более просторную чем родная. Когда-то в этом доме жила большая дружная семья: глава семейства старый кузнец Феофан, разменявший бы нынешней весной восьмой десяток лет, его младший сын Селиван с женой Забелой, их дети Фрол, Агафья, Ярема, Звонята, Микула и Варвара. Но в одночасье всё изменилось.
