Глава 1. "Ночь темнее тучи."
"Что может сподвигнуть на предательство? А что может совершить преданный в обоих смыслах человек?"
Неприятный звук, проведенный вилкой по фарфоровой тарелке, заставил всех за столом скрючить глаза.
Помогая младшему брату, мама взяла прибор и стала кормить его самостоятельно, из-за её частых мигреней вся семья старалась либо не издавать громких звуков, либо совсем не попадаться ей на глаза.
Хотя, по правде говоря, с 5-летним ребёнком, что был полон энергии и желания к познаниям, этого добиться было трудновато.
Но она терпела, единственный сын, тем более один в семье с таким же огненным цветом волос, такими же забавными веснушками как у матери.
В то время, как мы с сестрой во всём кроме характера, походили на отца.
С наступлением осени, ночи стали гораздо холоднее, вороны сгущались на деревьях, что теряли свои листья, а их глаза теперь ничем не прикрыты, только и ждали чьей-либо смерти.
Чувствуя напряжение за столом, прерывая тишину, отец подал голос — Девид сегодня снова явился на работу пьяным. Вы бы видели, как он свалился на пустом месте!
Тяжело выдохнув, мама мельком глянула на мужа и сказала — До чего же беспечен, был бы мой отец жив, шкуру с него за такое спустил!
Папа улыбнулся — Ладно тебе, Элиза, твой брат не похож на побитого жизнью человека, если ему это приносит счастье, зачем мешать?
Элиза недовольно подняла бровь, сжимая в руке вилку — Хочешь сказать, я побита жизнью? Даже если так, вы все должны сказать спасибо, что вам не приходится расти в таких условиях, как я!
Старшая сестра уже в который раз переживая это, знала, чем закончится очередной семейный ужин.
Не давая начаться спору, она тихо встала и, ничего не говоря ушла к себе.
Отец посмотрел за закрывающейся дверью и грустно посмотрел на жену — Я не это имел в виду, зачем начинать?
За столом теперь остались только мы вчетвером, думая о своём, я спокойно доедала пищу, не желая встревать в разговор.
Лишь иногда оборачивалась на кусочки еды, что бросал во всех Лука.
Однако мама не кричала на него, как в детстве на меня, не била по рукам, как это бывало с Эллой, относилась к нему совсем иначе.
Меня не волновал факт, что достаётся меньше любви, с детства была сама себе на уме, а когда поняла, что здесь её искать не приходится, нашла Джоэла.
Но вот Элла...
Сестра была хрупкой, постоянно искала внимания, и находила его иногда только в отце.
С ней у нас не было секретов, научились делить хлеб, воду, собственные мысли.
С рождением брата, на нас свалилось куда больше обязанностей по дому, я постоянно размышляла о том, что будет с семьей, если мы уйдём...
Папа постоянно на работе, матушка нянчится с ребёнком, хоть он уже и довольно взрослый для постоянной слежки — "Что, если Джоэл позовёт меня замуж? А если и Элла найдёт себе кого-то?"
Кто будет следить за скотом, за хозяйством?
Мы обе мечтали завести свои семьи, хотя в свои 18-лет я успела обогнать сестру в этом плане, чему она была не очень рада.
Каждый ведь мечтает о любви до гроба, счастливой семье, доме, полном детей...
Перенося взгляд с отца на мать, стала подозревать, что не у всех сказок счастливый финал. Иногда личности расходятся, пути, что когда-то плелись воедино, резко сменили направление, и хуже только одно — безразличие.
Видя, что Лука больше не намерен есть, мама встала и вышла из комнаты, собираясь уложить брата ко сну.
Отец немного грустно постучал пальцами по столу.
Нависла тишина, редкие порывы ветра за окном и полыхающие тени от горящих свечей заставляли задрожать от холода.
Папа, точно дитя, опустил голову к столу, прикасаясь ею к моей руке, последовал тяжелый вздох — Скажи, Кара, может хоть тебе я нужен?
Я притронулась к его густым волосам и сказала — Не задавай таких вопросов, хоть ты и редко бываешь дома, всё равно умудряешься быть лучшим папой.
Он приподнял голову, глаза блестели, окруженные красной от наступающих слёз кожей, точно побитый кот улыбнулся — Мне так жаль, что я не могу так часто присутствовать в вашей жизни. С детства мне говорили. что честный труд облагораживает человека, но никто и не обмолвился о том, что придётся потерять самое важное — семью.
Он мечтательно посмотрел в сторону двери и проговорил — А ведь когда-то мы с Элизой были по уши влюбленны друг в друга, ради меня она пошла против своего отца, зная, что он с нас шкуру спустит и продаст за медную монетку.
Но он был наоборот горд этим, он взращивал в ней бойца, каким был сам.
Вспомнив что-то, я решила спросить — Помню, мама рассказывала, что он был военным?
Папа ответил — Да, из-за его вспыльчивости к нему боялись подойти почти весь город, и даже когда погиб, у могилы собрались лишь пару человек...
Он резко замолчал, похоже, не хотел поминать о смерти.
Он всматривался в мои глаза, понимал, что если я его и люблю, не значит, что готова открыться ему. Живя в одном доме, под одной крышей, были совершенно чужими людьми со своими переживаниями, историями...
Отец сжал кулаки и промолвил — К чёрту работу, мы теперь будем вместе.
Я хотела было спросить, но он перебил — Денег хватит в запасе, со временем подыщу хорошую работу ближе к дому, или вовсе придумаю что-то!
Он поднялся со стула и сказал — Пойдем, уложу вас спать.
Я недоуменно ответила — Пап, мы уже не маленькие...
Он ухмыльнулся, слыша мои слова — Для родителя, его дети всегда маленькие, в любом возрасте.
Я улыбнувшись, взяла свечу, и мы тихо побрели по коридору.
Оказавшись под дверью в нашу с Эллой комнату, мы тихо вошли внутрь.
Сестра, уткнувшись носом в стену, спала свернувшись калачиком.
Папа грустно глянул на меня — Не успели... Но ладно, ты ложись.
Я послушалась и, сняв с себя свитер, оставшись в одной сорочке, и окунулась в мягкую постель.
Отец сел рядом и поцеловал в лоб, затем тихо сказал — Знаешь, когда ваша мать при родах кричала о сыновьях, я в углу тихо молил о девочках. Только ей не говори, не хочу спать под крыльцом...
Я и вправду почувствовала себя маленькой девочкой, требующей всё больше ласки.
Папа поднялся, поцеловал Эллу в макушку, отчего её волосы прилипли к его бороде, справившись и с этим, он затушил свечу и вышел из комнаты.
Лунный свет пробивался через окно, освещая деревянный, холодный пол.
...
По обычаю, в воскресное утро, всей семьей мы уже были около церкви.
Наклонив голову, я смотрела на светлое, словно мрак, строение, что иглами вздымаясь, хотело дотянуться до небес.
На самом конце виднелся крест, окруженный темно-синими тучами.
Холод пробрал до мурашек, внезапный звон колоколов обозначал то, что священник уже готовится начинать проповедь.
Огромные деревянные двери распахнулись преданными помощниками, по одному почти весь город стал заходить внутрь, предвкушая тепло и благоговение, что они скоро испытают.
Перед речами Кристофера не был способен остаться равнодушным никто из людей.
Его пронизанный медом голос и навевающие надежду на светлое будущее речи заставляли жителей верить во всё, что он произнесет.
Резкий запах ладана ударил в нос, отчего голова закружилась.
Держась рука об руку с Эллой, я поправила платок, радуясь тому, что есть за кого ухватиться.
Я шепнула ей — Не люблю этот запах...
Она рассмотрела моё лицо и ответила — Не волнуйся, немного и привыкнешь.
Брат пробежался вокруг, играя в свои игры, отчего Элла недовольно закатила глаза, я же, видя среди мужчин по другую сторону Джоэла, сжала руку сестры еще сильнее — Смотри, он тоже здесь!
Элла мельком глянула в его сторону, и прикрыв глаза, ответила — Да, я заметила.
Обычно Джоэла редко можно было встретить здесь, он предпочитал дела по дому, либо же охоту в глубоком лесу, сердце забилось, точно изнывая от скуки, мысли сразу начали путаться, будто среди всех этих людей я почувствовала его запах — "Надеюсь, мы сможем поговорить, хотя какой смысл, если после церкви я сразу к нему побегу?"
Хором люди запели молитвы под фресками ангелов, что, будто живые наблюдали с небес.
Кто-то молился Господу тихо про себя. Другие яростно молили о благополучии и здоровье в семье, ведь когда вокруг бушуют смертельные болезни, единственное, что остается, это вставать на колени перед богом.
Золотые дверцы в центре медленно распахнулись, и все резко притихли.
Аккуратными шагами к нам вышел Кристофер.
Одетый в темную до пола мантию, казалось, он будет нести за собой только плохое.
Мужчина посмотрел на всех, грустно опустив брови, темные волосы вместе с его чистой, белой, словно фарфор, кожей не давали никому отвести от него взгляда.
Черные, угольные глаза смотрели на всех, выискивая суть человека, он всегда понимал, что из себя представляют люди, лишь вглядевшись в зрачки.
Знал, что ничто не может выдать человека так, как это делают его глаза.
Раньше я совсем не обращала на него внимания, но сейчас он выглядел совсем по-другому, единственная седая прядь его волос упала ему на лицо, и я подумала — "Такой молодой, как это возможно..."
Проходясь глазами по каждому, Кристофер заговорил — К сожалению, сегодня мне приходится предстать перед вами не с самыми лучшими новостями.
Люди зашептались, не понимая, что произошло, однако, раскинув руки, он призвал всех умолкнуть — Пока ничего плохого не произошло, но чувства никогда меня не обманывали. Надвигается буря, что-то очень плохое.
Умоляю вас, будьте осторожными в эти дни, без необходимости не выходите из домов.
Он продолжил куда тише — Нас всех объединяет одно — вера. Что бы ни произошло, нельзя ослушаться господа, берегите себя, и знайте, я всегда здесь и помогу вам.
Видя массивную спину Джоэла, что удалялась к выходу, я незаметно прошмыгнула за ним, оставляя Эллу наедине с матерью.
Улица встретила хлестком холодного ветра по лицу, пряди волос стали развиваться в разные стороны.
Удерживая платок, я стала оглядываться вокруг в попытке найти мужчину, но видела перед собой только гнущиеся туда-сюда крючковатые деревья.
Я стала проходится вокруг церкви, пока не заметила его позади здания.
Уперевшись о стену, он дышал свежим воздухом, и, увидев меня, будто бы удивился.
Улыбнувшись, я подошла к нему и, притронувшись к руке, спросила — Я так скучала...
Его темно-зеленые глаза посмотрели на меня сверху вниз, брови опустились, словно он смотрел на чужую.
Не понимая, что не так, я задала вопрос низким голосом — Всё в порядке?
Его нижняя губа опустилась, и он ответил — Всё отлично.
Аккуратно убирая руку, он шагнул обратно в церковь.
Ничего не понимая, я встала перед ним требуя объяснений — Что не так?
Он махнул плечами — Да ничего, но тебе лучше держаться подальше.
Что-то внутри замкнулось после этих слов, стена образовала между нами, я сразу поняла, что он имеет в виду...
Переступая через гордость и подступающую обиду, задала последний вопрос — Что на тебя опять нашло?
Он на мгновенье улыбнулся — Всё по-старому, но я не хочу быть с тобой, что непонятного?
Я обернулась и пошла обратно к семье только сказав напоследок — Всё понятно.
Мир вокруг начал двоиться из-за подступающих слёз, обида, перемешиваясь с сильным запахом ладана чуть ли не сбивала с ног.
Я видела перед собой только иконы и стоящего посередине священника...
Кто бы мог подумать, что его слова о надвигающейся буре воздействуют так скоро.
Не болезни вокруг, не погода, нет, не об этом он говорил.
С яростью в глазах, я смотрела на Джоэла, а он только мельком посматривал в мою сторону.
Где-то позади так же смотрела мама, а по ту сторону отец грустно молился.
Элла, чувствуя напряжение, только опустила мою руку и отошла в сторону.
...
Планы на день изменились в худшую сторону, не выходя из комнаты, я непрерывно пускала слёзы.
Это я могла делать только оставшись наедине с Эллой.
Сестра не понимала, в чём дело, прижимая меня к себе, стала тихо плакать.
Я чувствовала, словно капилляры в глазах начинали лопаться, боль внутри от первого предательства в жизни терзало всё тело.
Послышался шорох за дверью, но мы не придали этому значения — "Неужели я так его любила, что сейчас задыхаюсь от слёз?"
Элла тихонько уснула, я же смотрела на стену до самой ночи, пока не услышала крик матери — Кара! У нас вода закончилась, Лука хочет пить.
С мешками от слёз под глазами, я вышла за дверь.
Мама кормила брата, оглядевшись, я спросила — А где папа?
Она тяжело вздохнула — Откуда я знаю.
Взяв пустое железное ведро в руку, я вышла на улицу.
Вокруг стояла непроглядная темень, окруженная лесом, я шла в сторону колодца.
Где-то далеко среди гор вспыхивали лучи молний, а холод доводил до скрежета в зубах.
Притронувшись к стальной рукояти, стала опускать ведро за водой.
Руки промерзли до костей, почему-то обратно стало куда тяжелее поднимать ведро.
Обычно я помнила, какая тяжесть должна быть — "Да что такое!"
Наконец управившись, я нагнулась, чтобы вытянуть изнутри ведро, как вдруг к коже что-то притронулось.
Я быстро выдернула руку, пару секунд просто замерев от непонимания — "Что за..."
Внезапный треск грома заставил подпрыгнуть на месте, за ним последовала молния, и я мельком смогла рассмотреть внутренность ведра — "Это... кафтан папы?!"
«Написанное гласило о любви — светлой и в тот же час губительной.»
Глава 2. Отражение
Глубокой ночью люди будили друг друга.
Везде вспыхивали факелы, они сновали вокруг меня, освещая то, что я уже увидела при вспышке молнии.
Капли дождя одна за другой проникали в ткань одежды. Где-то были слышны крики, споры, всхлипы Эллы...
Все в ожидании старались понять — в колодце находился только кафтан или пропавший отец...
Я же глядела только в центр — весь мир не был значим в этот момент.
Послышался голос матери:
— Кара, иди посиди с Лукой!
Кулак на миг сжался, но я не двинулась с места.
Опуская в колодец вместо ведра железный крюк, мужчинам всё же удалось за что-то уцепиться.
Когда я увидела, что трое мужчин с трудом поднимают груз, слеза покатилась по щеке.
Первым, что я заметила — онемевшую, бледную, как у мертвеца, руку.
На лбу проступили вены — один миг, и я бы закричала от ужаса.
Тяжёлые руки притянули к себе в объятия.
Я почувствовала знакомый запах и спросила:
— Папа?
Но нет... Отец уже был мёртв.
Я хотела обернуться, посмотреть на его лицо, но в то же время страх парализовал тело.
Брат матери, Девид, прижимал меня за голову, не давая обернуться, и только гром сумел быть громче моего плача.
Откуда-то среди людей явился и Джоэл. Мутным взглядом от слёз я смогла разглядеть его.
Элла, видя отца в таком состоянии, спрятала лицо, уткнувшись в руку Джоэла.
Люди были напуганы этим происшествием. Только мама не понимала или не хотела осознавать случившееся.
Она ходила туда-сюда, не зная, за что ухватиться, чтобы помочь. Её волосы от дождя словно потеряли свой огонь.
Было принято собраться в церкви. Полусонные люди, встревоженные тем, что чувства священника оказались не пустым звуком.
Теперь город был словно на иголках — даже слова Кристофера люди стали игнорировать.
Кто-то со стороны подал голос:
— Как можно было так неуклюже утонуть...
Мои глаза округлились от таких слов. Мама зло посмотрела на того мужчину:
