Я помню до мельчайших подробностей тот день, когда ректор нашей Академии, госпожа Агата, вызвала меня к себе. Я не подозревала, о чем пойдет речь, поскольку госпожа Агата всегда старалась следовать традициям.
Я вошла в ее скромный кабинет. Там уже стоял Омут -- с потерянным, безжизненным лицом. Суровая складка залегла на его лбу, и уголок рта страдальчески подергивался, словно Омут пытался сохранять невозмутимость.
Больше всего мне хотелось обнять его, но я не решилась.
- Неукротимая, -- раздался обманчиво мягкий голос госпожи Агаты.
Госпожа Агата со стороны казалась этакой добродушной тетушкой лет сорока: полноватая, с румяными, как яблочки, щечками и легкими морщинками в уголках глаз и на высоком лбу. Волосы она зачесывала по-старомодному, взбивая кверху. Обычные люди считали ее хозяйкой частного пансиона, но мы все знали – эта безобидная с виду тетушка носит почетный титул Охотницы (дается укротительницам, убившим десять тысяч демонов) и выстоять в учебном бою против нее могут только лучшие выпускники нашей Академии.
- Да, госпожа Охотница.
- Напомни-ка, сколько ты продержалась против меня на финальных испытаниях.
Напомнить? Госпожа Агата никогда не жаловалась на память.
- Восемь минут сорок секунд, -- отчетливо произнесла я, увидев слабый проблеск интереса на лице Омута.
- Верно, -- кивнула ректорша. – Омут, это твоя новая напарница.
- Что?! – мои глаза расширились, наверное, до размера чайных блюдечек.
Омут болезненно дернулся.
- Нет!
- Я понимаю, что приходится ломать традицию, но это лучшее решение, Омут, -- жестко произнесла госпожа Агата.
- Мне плевать на традицию, -- выпалил Омут. Впервые я видела его таким несдержанным и рассерженным. – Нет! Я не желаю, чтобы она была моей напарницей!
- Ты что, думал, что я просто так позвала Неукротимую? Омут, это твой долг! Мы все знаем, каково тебе сейчас, но демоны не будут ждать, пока ты наплачешься по Ангелу!
Лицо Омута дернулось, как от пощечины, он круто повернулся и покинул кабинет.
- Вернись немедленно! – рявкнула ректорша, но, конечно же, он и не подумал повиноваться.
Я стояла молча, хотя все мое существо рвалось туда, в коридор. Я понимала, что сейчас Омуту будет неприятно мое присутствие, что я не смогу ему помочь, но…
- Сядь, Неукротимая, -- вернул меня в реальность голос ректорши. – Хоть ты-то не будешь капризничать?
- Ему… очень плохо сейчас, -- произнесла я негромко. – Может быть, отложить это? Ведь мы должны пройти обряд связи…
- Пройдет как миленький, -- фыркнула ректорша. – Сандер давно уже говорит о росте преступности в городе. Значит, сюда приходят новые демоны. Много демонов. Рыжая и Радуга на обучении у Братьев Лезвий. Туман и Чуткий измотаны. Ангел погиб. Я не могу послать на битву недоучившихся малышей, Неукротимая. Омут всегда отличался сдержанностью, ты тоже не замечена в глупых влюбленностях. Ты – одна из лучших моих учениц. Поэтому вам вдвоем придется стать напарниками, не позднее, чем послезавтра.
- Слушаюсь, -- ответила я. А что я еще могла ответить?
На самом деле я была удивлена, что госпожа Агата такого высокого мнения обо мне. Она никогда меня не хвалила, да и я частенько нарушала дисциплину, поэтому бывала в ее кабинете скорее за тем, чтобы получить свою порцию наказания.
Но даже если я согласна, как же быть с Омутом? Он не горит желанием видеть меня напарницей. Его можно понять, но все равно я испытала боль и обиду.
Глава 3.
Мы стали напарниками.
Я не видела Омута до начала обряда. Собрала свои вещи, много-много говорила с Аделью. У нас не было секретов друг от друга. Вернее, у меня был. Но я скрывала свои чувства к Арнольду не только от Адель. От всех. Я бы и от себя самой их скрыла, если бы могла!
Я думала, мы будем напарницами с Аделью. Пусть она не отличалась большими успехами в боевых искусствах, но зато обладала шикарной интуицией на демонов. Адель чувствовала их издалека, намного лучше даже опытных укротительниц.
Омут не появлялся в Академии сутки, однако в назначенное время он – бледный, заросший щетиной, -- вошел в маленький полутемный зал и встал рядом со мной.
- Спасибо, -- прошептала я так тихо, что не уверена, расслышал ли он меня.
Мы возложили ладони на полупрозрачный, неярко светящийся хрустальный шар, и он вспыхнул нестерпимо ярким светом, принимая нашу клятву верности напарников и связывая нас – пока смерть не разлучит.
Немного похоже на человеческий брак. Только без белого платья, цветочных лепестков, а немногочисленные гости – серьезны, без тени улыбки.
И никаких поцелуев.
После церемонии я пошла собирать вещи. Он, наверное, тоже. Госпожа Агата распорядилась переселить его из той комнаты, что он делил с Ангелом, а не подселять меня туда. Что ж, разумно. Очень разумно. Мне казалось, тогда Омут мог накричать на меня лишь за то, что я буду сидеть на кровати Ангела, пользоваться его столиком, расставлю свои книги на полке.
Я сгребла все свои невеликие пожитки в сумку. Адель помогала мне, но глаза ее были грустны.
- Конечно, хорошо, что у тебя будет такой классный напарник, Кари, ведь он куда лучше, чем я, -- сказала моя подруга, – но мне будет тебя очень не хватать! Комната без тебя стала такая пустая…
Адель обвела медленным взглядом полку, где раньше стояли мои книги и пара безделушек – статуэтка огненной птицы, которую когда-то подарила мне Адель, и хрупкая стеклянная девушка с крыльями – наверное, фея. Эта фея стояла на каминной полке в доме моих родителей. Единственная памятная вещь о них, не считая нескольких фотографий.
Я осторожно заворачивала фею в свое полотенце, чтобы не разбилась ненароком, пусть даже идти мне из одного крыла здания в другое. Завернув и уложив свое сокровище, я обняла подругу:
- Как же я буду скучать по нашей вечерней болтовне!
- Заходи ко мне по вечерам, -- предложила Адель. – Я буду только рада.
- Но у тебя скоро появится новая соседка по комнате, -- сказала я.
- Пока подселять ко мне некого, все живут парами, -- развела руками Адель. – Разве что появится какая-нибудь новенькая.
- Может быть, -- ответила я.
Поначалу я приходила по вечерам к Адели, но наших задушевных разговоров не получалось , слишком уж я была измотана. Мне пришлось много тренироваться, чтобы стать достойной напарницей Омуту, и поэтому Адель сама прогоняла меня спать. А через месяцев восемь или девять подруга объявила об уходе из академии. Она нашла свою любовь.
- Карейна…
Голос Омута вырвал меня из пучины воспоминаний.
- Я помню, -- ответила я, не решаясь назвать его по имени. – Но я понимаю, как тяжело тебе было. То, что ты чувствовал тогда…
- Я винил в его смерти себя, -- прервал меня Омут, глядя мне прямо в глаза и положив руки на плечи. Он никогда еще так не делал, и я стояла, мечтая продлить это мгновение. – Понимаешь теперь, почему я не хотел, чтобы ты стала моей напарницей. Я боялся, что ты… Боялся, что потеряю еще и тебя.
Что?
Чего он боялся?!
Внутри меня разлился странный жар, тело трепетало от волнения. Никогда – никогда! – я не должна была слышать от него таких слов, я запрещала себе даже мечтать о том, чтобы Омут сказал мне о том, что я для него так много значу. Я не позволяла себе даже таких фантазий!
Только в снах своих я была не властна. Сны подавляли мою силу воли, показывая мне сюжеты, видеть которые было мучительно-сладко.
И поскольку я онемела от его внезапного признания, Омут продолжил, сжав мои плечи своими сильными ладонями:
- Я знаю, это запрещено правилами. Но ты мне всегда нравилась. Я не думал, что это так серьезно, я не хотел, чтобы ты знала, ведь мы – напарники.
Прода от 06.11.
Я нравилась ему? Всегда нравилась?
Я-то думала, он относится ко мне по-дружески. Иногда размышляла, есть ли у него подруга вне стен академии.
Он действительно умеет скрывать свои чувства, словно на дне глубокого омута.
- И прошлой ночью, знаешь, когда ты не вернулась домой, я почувствовал, что мне очень тебя не хватает. Ты всегда была рядом, так странно… Всего один вечер без тебя, Карейна, и я уже почувствовал… -- он запнулся, -- что хочу, чтобы ты была рядом всегда. Засыпать рядом с тобой, просыпаться от твоих шагов по комнате…
Омут провел тыльной стороной ладони по моей щеке, потом повторил движение большим пальцем. Я таяла в его руках, все происходящее казалось сном. Этого не может быть. Эти слова…
Я медленно подняла свою ладонь, накрыла его руку, прижав к своей щеке. Долгий, бесконечно долгий взгляд в глаза-омуты…
И наконец наши губы встретились, и первое же касание словно прорвало плотину. Сдерживаемые годами чувства вырвались наружу, поцелуй стал жарким, требовательным, страстным. Наши руки то сплетались, то быстро, жадно гладили плечи, спины, зарывались в волосы. Резким движением любимый опрокинул меня на кровать, покрывая поцелуями шею, ключицы и ниже, все ниже, расстегивая одну за другой пуговки моей рубашки и стягивая ее с меня.
На секунду я испугалась, что его горячие, твердые пальцы нащупают след царапины, что мне следует все рассказать, прекратить… Но ведь ядом демона нельзя заразиться… так. Только через открытую рану.
- Кари…
Мое имя в его устах прозвучало чарующей мелодией, последние крохи разума смыло волной чувств, поднявшихся во мне. Он помнит мое имя. Он влюблен в меня. Все остальное неважно. Хотя бы один раз…
Глава 4.
Нет, это был не один раз. Весь вечер, всю ночь мы практически не размыкали объятий. Лишь ненадолго: выпить воды, дойти до ванной, забыться нежными ласками между страстными вспышками.
Я шептала его имя, смаковала каждый звук, выкрикивала его всякий раз, приближаясь к пику наслаждения.
- Откуда ты помнишь мое имя? – спросил меня Арнольд, когда мы лежали в объятиях друг друга. Кажется, это было после второго раза.
- Ты же помнишь мое, -- ответила я. Он еще спрашивает! Я помню все, что связано с ним. Каждую мелочь. Во что он был одет, когда я увидела его впервые. Как он морщился, когда я случайно завернула его руку сильнее, чем положено на тренировке. Как улыбался, хвастаясь подаренным на окончание Академии длинным кинжалом, от соприкосновения с которым демоны теряли силу.
- Я-то помню твое, потому что ты мне всегда нравилась, Кари. Ты всегда была упорной, такой непосредственной, такой… неукротимой. Я часто наблюдал, как ты тренируешься на заднем дворике. Ты так яростно бросалась на мишени… Это я предложил дать тебе имя Неукротимая.
Я едва не поперхнулась. Так значит, это он?
- Это ты мне всегда нравился! Только я не смела и надеяться…
- А я этого и не замечал. Какой же я дурак, -- Омут шутливо постучал себя по лбу.
- Эй, -- я отвела его крепкий кулак и поцеловала ударенное место, а потом прижалась головой к его плечу и забросила свою ногу на его бедро, сразу ощутив, как его пальцы поглаживают меня выше колена.
- Ты самая лучшая, Кари, -- прошептал он, лаская языком мое ухо. Пальцы его уже поднялись к моей попе, то поглаживая, то небольно, но крепко сжимая. Я почувствовала, как во мне снова нарастает желание, хотя мне казалось, что я уже вымотана, а внутри все горит.
- Что… ты… делаешь… -- простонала я, вцепившись в его плечо.
- Наверстываю упущенное, -- пошутил Омут, и я фыркнула, но тотчас же улыбка на моих губах исчезла, уступив место томному стону.
Как я жила без его рук раньше? Я вообще жила?
«Тебе недолго этим наслаждаться,» -- шепнул противный голосок где-то внутри.
Нет, нет. Не думать об этом.
Я всем телом подалась вбок, словно желая, чтобы моя кожа соприкоснулась с его до последней клеточки. Ощутила жар его тела. Будь что будет. Эта ночь – моя.
Под утро мы совершенно выбились из сил. Я лежала, чувствуя, как ровно дышит за моей спиной обхвативший меня мужчина. Мое тело все еще горело от его прикосновений, под закрытыми глазами словно волшебный сон проносились воспоминания: вот он признается мне в любви, вот он целует меня, вот прижимается, полностью обнаженный… И следующей ночью все повторится – я смогу целовать и ласкать его, ощущать, как Арнольд меня хочет, слышать его волнующий ласковый шепот, всю эту давно накопленную нежность.
«Неделя. Тебе осталась неделя».
