Мы с подругой перемещаемся из одного магазинчика в другой. Обсуждаем детские вещи. Останавливаемся в кафеюшке на фудкорте, чтобы дать нашим ногам отдых. А после опять не спеша двигаемся по многолюдному проходу.
Эмиль, как всегда на связи. Он не устаёт слать мне всякие приколы и спрашивать, что я хочу себе купить и сколько денег мне на это нужно.
– Нет, но мне твой Эмиль чем-то нравится, – выдаёт Маша, глядя сколько смс мне приходит за минуту. – Я бы тоже так хотела, чтобы меня опекали. Может, ты всё-таки задумаешься о вашем совместном будущем?
Я бросаю на неё укоризненный взгляд.
– Ну…. Не сразу! Только, после того, как выяснишь, чей дом и чья родня, – она смешно выпячивает свои пухлые губки. – Раньше не-не-не! Не стоит! Пусть сначала всё объяснит по факту. С родственниками познакомит… Не, с места в карьер – низя!
– Маш, а ничего, если я его не люблю? – говорю устало и поджимаю губы.
– Знаешь что, Леркинс! Здесь уже не до «люблю - не люблю»! Сейчас остро стоит вопрос о твоём благополучии. Ну сама подумай: свой дом, забота, парень-красавчик, бабосики в достатке. Можно не работать! Имба просто! А любовь?.. Вспомни, как говорят: «стерпится-слюбится». Твой Данила, если честно, то и близко не стоит рядом с Эмилем. Нищета казанская и тупой отморозок.
– Ты просто не знаешь Эмиля, – парирую я. – Он тоже отморозок. И, может, ещё похлеще Данилы! Прикинь!
– Да все они отморозки! Думаешь мой Артур идеальный? – продолжает напирать Машенция.
– Он хотя бы тебя не бросил, – рычу я. – Работает, тебя любит…
– Вот! – почти выкрикивает Машка. – Вот оно: «любит»! Главное, что любит. А я разрешаю себя любить, – она гордо вскидывает подбородок, отбрасывая назад свои густые светлые волосы. – Кто тебе мешает принимать любовь Эмиля? Пусть любит себе на здоровье! А ты пользуйся!
– Посмотрим, – отвечаю неопределённо.
– Само собой, посмотрим! Я же не говорю, что прям завтра надо броситься в его объятия. У тебя ещё есть время. До Нового года точно. А пока включаем детективов и пробуем размотать эту мутную тему с его секретами.
– Лера! Маша! – слышим за спиной знакомый женский голос, который заставляет нас свернуть тему.
Оборачиваемся почти одновременно, как две неуклюжие клуши. Сквозь толпу людей, сталкиваясь и извиняясь, к нам пробивается Катя.
– Об Эмиле ни слова! – шиплю я одними губами.
– Мгм, – мычит Машка и медленно хлопает ресничищами в знак нашей солидарности.
– Ой, девчонки! Привет! Надо же, какя встреча! Сто лет вас не видела! – щебечет Катька, подлетая совсем близко.
Поскольку обнять нас не просто, она аккуратно гладит руками наши животы.
– Какие вы! – восторженно верещит девушка. – Недавно с Полинкой вспоминали вас. Даже гадали, родили вы или нет. Всё собирались списаться… Но вечно время… У вас же срок почти одинаковый. Когда вам рожать?
Катя поочерёдно смотрит то на меня, то на Машу. Я называю свой срок, Маша – свой. Получается четыре дня разница.
– Охренеть! Вот это вы подружки! Я буду дико ржать, если родите в один день!
Она становится между нами и обнимая нас за плечи, подталкивает идти вперёд. Потом берёт нас под руки.
– Интересно, если стоять между двумя беременными, можно загадывать желание? – она снова останавливается и задумывается.
– Да загадывай уже быстрее, – пихает её в бок Машка. – И пошли на улицу. А то я скоро задохнусь тут.
Выходим на свежий воздух. Я застёгиваю куртку, которая скоро треснет на мне по швам. Машка просто запахивает мамино широкое пальто.
– Как там Полинка? – интересуюсь я.
– Девки, это п@здец, а не Полинка! – глаза Кати блестят от того, что она наконец-то нашла свободные уши, куда сейчас сольёт все сплетни мира.
Мы с Машей переглядываемся.
– Прикиньте, эта дурында попёрлась на свидание к своему Илье. В тюрягу, – Катя переводит дух от азарта поделится инфой. – Короче, подцепила от него чесотку!
– Чего?! – переспрашиваем в один голос с Машей.
– Ну, блин, болезнь такая на коже, когда всё чешется, – сбивчиво объясняет Катька. – И эта хрень заразная!
– И что теперь? – хмуро спрашивает Маша.
– Что-что? – таращит глаза Катька. – Полинка вся покрылась какими-то красными прыщами или волдырями…
– Это вообще лечится? – настороженно задаю вопрос я. – Она же ещё и беременная! Ей когда рожать? Вроде у нас с ней два месяца разница.
– Лечится, – сникает Катька. – Только Полинка затихарилась и не идёт к врачу. Типа, само пройдёт. А там уже такое… – округляет глаза девушка, – смотреть страшно! Мне ваще стрёмно теперь с ней общаться! А рожать ей в январе.
«Никогда Полина умом не блистала», – думаю про себя, не решаясь высказаться вслух.
Зато Машка моя не заморачивается со своим мнением.
– Да она просто @банутая! – презрительно фыркает Машенция. – Аж я начинаю чесаться. Мне надо срочно руки помыть! Фу, блин!
– А у вас как с Ромкой, – переключаюсь на более приятную тему.
– У нас всё зашибись, - хвастливо отвечает Катя. – Весь сентябрь на аттракционах отпахали. Почти без выходных. Зато бабла подняли нехило. Я хоть айфон себе поменяла.
Катя вертит в руках новенький айфончик, гордо демонстрируя своё приобретение.
– Данилу видишь? – не удерживаюсь я от интересующего меня вопроса.
Машка кривит губы и косится на меня. Ей точно не заходит эта тема.
– А, Даник! – бросает Катя небрежно. – Заходит к нам, а то как же… Регулярно.
– И что у него нового? – не могу уже остаовиться я.
– Да так, особо ничего, – хмыкает Катя, но я чувствую, что она пытается что-то утаить. – Возится со своей тачкой. Иногда с парнями квасит…
Я смотрю на неё испытующе, и мы обе понимаем, о чём речь. Секунду назад инфа из Катьки сыпалась нон-стопом, как спам из чата, но теперь она резко стопит.
– Да он же опять с Соколовой мутит!
Я ощущаю резкий укол в груди. Соколова…. Не помню.
– Кто такая? – мой голос звучит ровно, но внутри всё дрожит. – Кто-то из запасного варика?
– Типа того! Одна из! – выплёвывает Катька. – Она же у него всегда была, когда он тебя динамил. Как только ты забеременела, он её запасным аэродромом сделал. А теперь она ему, видимо, на чилле, включает психолога, утешает, что он типа не готов и не при делах. А еще, прикинь, они там в хлам тусят! Говорят, они дуют и постоянно у неё вписка!
Машка возмущенно охает, но я уже не чувствую ничего, кроме обжигающего льда внутри. Но это было ожидаемо.
– А, понятно, – сухо произношу я и не скрываю, что мне больно. – Просто банальщина. Он просто нашёл себе тело для утешения, которое не будет задавать вопросов. Всё, как всегда. Ну и флаг ему в руки.
Зачем я встряла со своим вопросом? Разбередила всё еще больше. Но, если бы не спросила, то мучилась бы от неизвестности. А так хотя бы все мои подозрения подтвердились. Никогда Данила не был святошей и не собирается.
Как ни стараюсь делать вид, что мне пофиг на бывшего, хреново выходит. Мне категорически противопоказаны любые контакты с общими знакомыми и беседы о нём.
Внутренний тремор колбасит меня так, что я не соглашаюсь на свидание с Эмилем. Вру наглым образом о каких-то дебильных недомоганиях и типа иду спать. Но ничерта мне не спится. Перед глазами образ того мудилы, чьго ребенка я вынашиваю. И его Соколовой, которую я в упор не помню.
Мысли снова загоняют меня, как улитку, в тесную обитель одиночества и отчаяния. Нет, я должна выкарабкаться из этого состояния. Любыми средствами, любыми способами! Дыши, Лера! Дыши!
Через все «не хочу» и «лень» снова прусь на встречу с Эмилем. Он, конечно, отдушина для меня. Хотя в чём-то и душнила… Ничего, пусть шутит свои плоские шуточки, а я буду улыбаться, притворяясь, что мне смешно.
На айфоне высвечивается напоминание, что сегодня вечером у нас с Эмилем запись к зубному. Слава богу, что мой зуб редко напоминает о себе. И я очень надеюсь, что именно сегодня сработает уникальная способность Эмиля «всё забывать». Сама ни слова не скажу про это.
Близится время нашего приёма в крутой стоматологии, но Эмиль и ухом не ведёт. Он рулит по каким-то закоулкам, демонстриуя свой юмор. Я, типа, угораю. Нам безумно весело, нам никуда не надо, у нас всё пучком. Даже мне сейчас чудится, что мы влюблённая пара. Именно так ведут себя люди, когда у них от любви едет крыша. В общем, прикольно! Спектакль что надо! Но я нервно украдкой поглядываю на часы.
Рассказ Эмиля прерывает трель его айфона.
– Прости, – говорит мне Эмиль и принимает вызов.
Внутренне напрягаюсь и замираю.
– Да, – серьёзно отвечает парень абоненту. – Да, конечно. Мы скоро будем. Да, совсем близко. Уже подъезжаем. Спасибо!
Эмиль отключается и поворачиваяетя ко мне. На его лице виноватая улыбка. Тёмно-зелёные глаза смотрят с сожалением.
– Бл@! Мы же должны были идти к зубному! – досадливо тянет он. – Ну, п@здец память! И ты не напомнила…
– Да я и сама забыла напрочь. Зуб перестал болеть, вот из башки всё и улетучилось, – поджимаю губки. – В моём состоянии память – это рошкошь.
– А я вроде не беременный, но та же беда! – уже смеётся Эмиль.
– А зачем ты сказал, что мы сейчас приедем? – спрашиваю. – Мы же в другом конце города. А ты такой: «Мы уже подъезжаем».
¬– Да какая разница? – небрежно бросает Эмиль.
– Что значит какая? Люди будут ждать! – мне почему-то стыдно от его поступка.
– Ну подождут и пойдут себе домой, – хмыкает парень.
– Ну блин, ладно, ты наврал, – берусь отчитывать своего спутника. – Но сказал бы тогда, что, например, не успеваем. Простите…
– Да не хочу я ни перед кем извиняться! – хмыкает он. – Не приехали и не приехали! Забей!
– Ты нормальный?! – выплёскиваю своё возмущение. – Сам записывался, сам накосепорил, и теперь… забей!
– Ну хочешь, ща перезвоню им и извинюсь? – Эмиль уже берёт в руку айфон.
– Прекрати! – я протягиваю к нему свою руку, чтобы помешать сделать вызов. – Ты сказочный дебил! Ситуёвина и так кринжовая! А ты ведёшь себя, как придурок.
Эмиль корчит мину, как у провинившегося ребёнка. Я закатываю глаза. Господи! Лучше бы он даже не начинал эту стоматологическую эпопею.
– Ну прости, солнце, – он хмурит свои чёрные брови и смотрит таким невинным взглядом, что хочется простить все его пригрешения. – Я тебе обещаю, что больше так не буду.
– Ладно, прехали! – смягчаю я свой праведный гнев.
– Го в Макдак! – переключается на позитив парень. – Кстати, я, наверно, завтра-послезавтра в командировку свалю.
– Опять? – обиженно надуваю губки.
– Ну так уже время прошло. Пора дела делать!
– Понятно, – вздыхаю я театрально.
Кажется, Эмиль реально думает, что я расстроена. А я не стремлюсь его разубеждать. Мне даже нравится, что не только он выдающийся актёр. Я тоже кое на что способна.
– Я же ненадолго! Клянусь! Попробую за пять дней управиться. Это меньше недели, – убеждает меня Эмиль.
– Я всё прекрасно понимаю, – говорю размеренно. – Работа есть работа. Надо, значит, надо.
¬– Ты моё ясное понимающее солнышко… – он делает театральную паузу, будто хочет что-то добавить, но не решается.
Я мило улыбаюсь, скромно опуская реснички.
Немного удивляюсь, что Эмиль собирается на Украину аккурат накануне своего дня рождения. И праздновать (или не праздновать) он тоже будет там, судя по срокам пребывания. А как же родственники? Он говорил, что ему двадцать четыре года… Значит, должно исполниться двадцать пять. Как бы дата!
Но так даже лучше! Мне не придётся заморачиваться с подарком. Сложно придумать, чем его порадовать. У него же всё есть!
Но совесть меня подгрызает. Не хорошо оставлять без внимания такую знаменательную дату. И сам Эмиль уже столько на меня потратил, что некрасиво тупо игнорить его днюху. Порыскала в интернете и нашла аксессуар для его Рэндж Ровера, на который он как-то обратил внимание, когда мы проходили мимо маленького магазинчика. Помню, как он залип у витрины. Жаль, что в интернет-магазинах этот товар пока не доступен. Планирую съездить туда лично и приобрести вещичку. Она, конечно, не дешёвая, но и не слишком дорогая. Благо, деньги у меня пока есть.
Постоянно откладываю поездку. Очень неудобно туда добираться. С моим пузом дико лень прыгать по общественным транспортам. Ехать по времени получится долго. Ноги просто отказываются передвигаться без машины. Брата просить не буду. Ему Эмиль не очень нравится, и он начнёт артачится и ругать меня, что я буду тратить деньги на странного чувака, который и сам может себе всё купить.
Утром сочиняю поздравление. Не люблю писать всякую чушь, но приходится. Банальненько, но на большее не тяну. Честно!
«С днём рождения! Желаю любви и счастья! Эта дата должна запомниться только хорошим! Отметь с размахом! Пусть все планы реализуются, а путь будет максимально безопасным. Жду твоего возвращения!»
Цепляю поцелуйчик, всяких весёлых смайликов, тортиков, подарочков. Нахожу подходящий стикер и отправляю своё послание.
«Ого! Пасиб, Солнышко! Очень приятно!» Три поцелуйчика.
«Обязательно всё будет безопасно, я ж профессионал». Дурацкий ржущий смайл.
«Кароч, обожаю, целую! Совсем скоро назад! Жди!»
Сразу чувствуется, что настроение у именинника вайбовое. Наверно, круто чиллить будет. Но мне об этом лучше не знать. Вроде бы по барабану, но что-то ревностное всё равно пробивается, несмотря на фрэндзону.
За целый день я так и не нашла в себе сил отправиться за подарком. Отложила на потом. Зато Эмиль меня радовал своим виртуальным присутствием. Он и правда удивительный! Не пошёл тусить, а просидел весь вечер со мной на связи. Получился такой своеобразный праздник.
Мы с мамой переписываемся постоянно. Она регулярно интересуется моим здоровьем, предостерегает, наставляет. Я, естественно, слушаю, но едва ли беру в голову. Хреновая я дочь! Об Эмиле мать пока не в курсе. Не хочу её тревожить лишний раз. По началу не было смысла говорить о моём новом знакомом, так как никто не знал, насколько всё затянется. Но сейчас месяц, как мы общаемся с Эмилем, и по ходу он не собирается меня бросать. Нужно как-то подготовить мамулю, чтоб её не хватил кондратий от такого сюрпрайза. Верчу в голове и так и сяк. Наконец раскладываю перед собой всю ювелирку и решаюсь позвонить.
– Привет, моя золотая дочурка! – мама счастливо улыбается. – Ну, как у тебя?
– Всё нормуль, мам, только уже такая я огромная… Не представляю, как дотяну до родов.
– Дотянешь-дотянешь! Все дотягивали, и ты дотянешь! Отдыхай пока. Когда Майя родится, покой закончится.
– Я только этим и занимаюсь. Вот сейчас сижу и перебираю свои драгоценности, которые можно продать…
– И что там у тебя за сокровища? – живо интересуется мама.
Я направляю камеру на свои побрякушки. Естественно, там нет ничего ценного, кроме серёжек-гвоздиков, подаренных Эмилем, ну и сомнительное Тиффани. Остальное мишура-бижутерия. Золотое кольцо и цепочка от мамы – на мне. Эти вещи неприкосновенны и никакой продаже не подлежат.
– Ну, накопилось тут… – тяну я, перебирая мелочёвку. – Вот серебряная цепочка… Интересно, сколько за неё дадут? Или вот колечко от Пандоры. Но это фигня. Бренд уже не в теме. Нафиг никому не нужет. Есть Тиффани…
– Что за Тиффани? – хмурится мама.
– Ай, так, фигня, – я достаю кольцо и надеваю на палец, – тоже серебро с цирконием. Может кто-то и купит.
Эмиль, как всегда на связи. Он не устаёт слать мне всякие приколы и спрашивать, что я хочу себе купить и сколько денег мне на это нужно.
– Нет, но мне твой Эмиль чем-то нравится, – выдаёт Маша, глядя сколько смс мне приходит за минуту. – Я бы тоже так хотела, чтобы меня опекали. Может, ты всё-таки задумаешься о вашем совместном будущем?
Я бросаю на неё укоризненный взгляд.
– Ну…. Не сразу! Только, после того, как выяснишь, чей дом и чья родня, – она смешно выпячивает свои пухлые губки. – Раньше не-не-не! Не стоит! Пусть сначала всё объяснит по факту. С родственниками познакомит… Не, с места в карьер – низя!
– Маш, а ничего, если я его не люблю? – говорю устало и поджимаю губы.
– Знаешь что, Леркинс! Здесь уже не до «люблю - не люблю»! Сейчас остро стоит вопрос о твоём благополучии. Ну сама подумай: свой дом, забота, парень-красавчик, бабосики в достатке. Можно не работать! Имба просто! А любовь?.. Вспомни, как говорят: «стерпится-слюбится». Твой Данила, если честно, то и близко не стоит рядом с Эмилем. Нищета казанская и тупой отморозок.
– Ты просто не знаешь Эмиля, – парирую я. – Он тоже отморозок. И, может, ещё похлеще Данилы! Прикинь!
– Да все они отморозки! Думаешь мой Артур идеальный? – продолжает напирать Машенция.
– Он хотя бы тебя не бросил, – рычу я. – Работает, тебя любит…
– Вот! – почти выкрикивает Машка. – Вот оно: «любит»! Главное, что любит. А я разрешаю себя любить, – она гордо вскидывает подбородок, отбрасывая назад свои густые светлые волосы. – Кто тебе мешает принимать любовь Эмиля? Пусть любит себе на здоровье! А ты пользуйся!
– Посмотрим, – отвечаю неопределённо.
– Само собой, посмотрим! Я же не говорю, что прям завтра надо броситься в его объятия. У тебя ещё есть время. До Нового года точно. А пока включаем детективов и пробуем размотать эту мутную тему с его секретами.
– Лера! Маша! – слышим за спиной знакомый женский голос, который заставляет нас свернуть тему.
Оборачиваемся почти одновременно, как две неуклюжие клуши. Сквозь толпу людей, сталкиваясь и извиняясь, к нам пробивается Катя.
– Об Эмиле ни слова! – шиплю я одними губами.
– Мгм, – мычит Машка и медленно хлопает ресничищами в знак нашей солидарности.
– Ой, девчонки! Привет! Надо же, какя встреча! Сто лет вас не видела! – щебечет Катька, подлетая совсем близко.
Поскольку обнять нас не просто, она аккуратно гладит руками наши животы.
– Какие вы! – восторженно верещит девушка. – Недавно с Полинкой вспоминали вас. Даже гадали, родили вы или нет. Всё собирались списаться… Но вечно время… У вас же срок почти одинаковый. Когда вам рожать?
Катя поочерёдно смотрит то на меня, то на Машу. Я называю свой срок, Маша – свой. Получается четыре дня разница.
– Охренеть! Вот это вы подружки! Я буду дико ржать, если родите в один день!
Она становится между нами и обнимая нас за плечи, подталкивает идти вперёд. Потом берёт нас под руки.
– Интересно, если стоять между двумя беременными, можно загадывать желание? – она снова останавливается и задумывается.
– Да загадывай уже быстрее, – пихает её в бок Машка. – И пошли на улицу. А то я скоро задохнусь тут.
Выходим на свежий воздух. Я застёгиваю куртку, которая скоро треснет на мне по швам. Машка просто запахивает мамино широкое пальто.
– Как там Полинка? – интересуюсь я.
– Девки, это п@здец, а не Полинка! – глаза Кати блестят от того, что она наконец-то нашла свободные уши, куда сейчас сольёт все сплетни мира.
Мы с Машей переглядываемся.
– Прикиньте, эта дурында попёрлась на свидание к своему Илье. В тюрягу, – Катя переводит дух от азарта поделится инфой. – Короче, подцепила от него чесотку!
– Чего?! – переспрашиваем в один голос с Машей.
– Ну, блин, болезнь такая на коже, когда всё чешется, – сбивчиво объясняет Катька. – И эта хрень заразная!
– И что теперь? – хмуро спрашивает Маша.
– Что-что? – таращит глаза Катька. – Полинка вся покрылась какими-то красными прыщами или волдырями…
– Это вообще лечится? – настороженно задаю вопрос я. – Она же ещё и беременная! Ей когда рожать? Вроде у нас с ней два месяца разница.
– Лечится, – сникает Катька. – Только Полинка затихарилась и не идёт к врачу. Типа, само пройдёт. А там уже такое… – округляет глаза девушка, – смотреть страшно! Мне ваще стрёмно теперь с ней общаться! А рожать ей в январе.
«Никогда Полина умом не блистала», – думаю про себя, не решаясь высказаться вслух.
Зато Машка моя не заморачивается со своим мнением.
– Да она просто @банутая! – презрительно фыркает Машенция. – Аж я начинаю чесаться. Мне надо срочно руки помыть! Фу, блин!
– А у вас как с Ромкой, – переключаюсь на более приятную тему.
– У нас всё зашибись, - хвастливо отвечает Катя. – Весь сентябрь на аттракционах отпахали. Почти без выходных. Зато бабла подняли нехило. Я хоть айфон себе поменяла.
Катя вертит в руках новенький айфончик, гордо демонстрируя своё приобретение.
– Данилу видишь? – не удерживаюсь я от интересующего меня вопроса.
Машка кривит губы и косится на меня. Ей точно не заходит эта тема.
– А, Даник! – бросает Катя небрежно. – Заходит к нам, а то как же… Регулярно.
– И что у него нового? – не могу уже остаовиться я.
– Да так, особо ничего, – хмыкает Катя, но я чувствую, что она пытается что-то утаить. – Возится со своей тачкой. Иногда с парнями квасит…
Я смотрю на неё испытующе, и мы обе понимаем, о чём речь. Секунду назад инфа из Катьки сыпалась нон-стопом, как спам из чата, но теперь она резко стопит.
– Да он же опять с Соколовой мутит!
Я ощущаю резкий укол в груди. Соколова…. Не помню.
– Кто такая? – мой голос звучит ровно, но внутри всё дрожит. – Кто-то из запасного варика?
– Типа того! Одна из! – выплёвывает Катька. – Она же у него всегда была, когда он тебя динамил. Как только ты забеременела, он её запасным аэродромом сделал. А теперь она ему, видимо, на чилле, включает психолога, утешает, что он типа не готов и не при делах. А еще, прикинь, они там в хлам тусят! Говорят, они дуют и постоянно у неё вписка!
Машка возмущенно охает, но я уже не чувствую ничего, кроме обжигающего льда внутри. Но это было ожидаемо.
– А, понятно, – сухо произношу я и не скрываю, что мне больно. – Просто банальщина. Он просто нашёл себе тело для утешения, которое не будет задавать вопросов. Всё, как всегда. Ну и флаг ему в руки.
Зачем я встряла со своим вопросом? Разбередила всё еще больше. Но, если бы не спросила, то мучилась бы от неизвестности. А так хотя бы все мои подозрения подтвердились. Никогда Данила не был святошей и не собирается.
Как ни стараюсь делать вид, что мне пофиг на бывшего, хреново выходит. Мне категорически противопоказаны любые контакты с общими знакомыми и беседы о нём.
Внутренний тремор колбасит меня так, что я не соглашаюсь на свидание с Эмилем. Вру наглым образом о каких-то дебильных недомоганиях и типа иду спать. Но ничерта мне не спится. Перед глазами образ того мудилы, чьго ребенка я вынашиваю. И его Соколовой, которую я в упор не помню.
Мысли снова загоняют меня, как улитку, в тесную обитель одиночества и отчаяния. Нет, я должна выкарабкаться из этого состояния. Любыми средствами, любыми способами! Дыши, Лера! Дыши!
Через все «не хочу» и «лень» снова прусь на встречу с Эмилем. Он, конечно, отдушина для меня. Хотя в чём-то и душнила… Ничего, пусть шутит свои плоские шуточки, а я буду улыбаться, притворяясь, что мне смешно.
На айфоне высвечивается напоминание, что сегодня вечером у нас с Эмилем запись к зубному. Слава богу, что мой зуб редко напоминает о себе. И я очень надеюсь, что именно сегодня сработает уникальная способность Эмиля «всё забывать». Сама ни слова не скажу про это.
Близится время нашего приёма в крутой стоматологии, но Эмиль и ухом не ведёт. Он рулит по каким-то закоулкам, демонстриуя свой юмор. Я, типа, угораю. Нам безумно весело, нам никуда не надо, у нас всё пучком. Даже мне сейчас чудится, что мы влюблённая пара. Именно так ведут себя люди, когда у них от любви едет крыша. В общем, прикольно! Спектакль что надо! Но я нервно украдкой поглядываю на часы.
Рассказ Эмиля прерывает трель его айфона.
– Прости, – говорит мне Эмиль и принимает вызов.
Внутренне напрягаюсь и замираю.
– Да, – серьёзно отвечает парень абоненту. – Да, конечно. Мы скоро будем. Да, совсем близко. Уже подъезжаем. Спасибо!
Эмиль отключается и поворачиваяетя ко мне. На его лице виноватая улыбка. Тёмно-зелёные глаза смотрят с сожалением.
– Бл@! Мы же должны были идти к зубному! – досадливо тянет он. – Ну, п@здец память! И ты не напомнила…
– Да я и сама забыла напрочь. Зуб перестал болеть, вот из башки всё и улетучилось, – поджимаю губки. – В моём состоянии память – это рошкошь.
– А я вроде не беременный, но та же беда! – уже смеётся Эмиль.
– А зачем ты сказал, что мы сейчас приедем? – спрашиваю. – Мы же в другом конце города. А ты такой: «Мы уже подъезжаем».
¬– Да какая разница? – небрежно бросает Эмиль.
– Что значит какая? Люди будут ждать! – мне почему-то стыдно от его поступка.
– Ну подождут и пойдут себе домой, – хмыкает парень.
– Ну блин, ладно, ты наврал, – берусь отчитывать своего спутника. – Но сказал бы тогда, что, например, не успеваем. Простите…
– Да не хочу я ни перед кем извиняться! – хмыкает он. – Не приехали и не приехали! Забей!
– Ты нормальный?! – выплёскиваю своё возмущение. – Сам записывался, сам накосепорил, и теперь… забей!
– Ну хочешь, ща перезвоню им и извинюсь? – Эмиль уже берёт в руку айфон.
– Прекрати! – я протягиваю к нему свою руку, чтобы помешать сделать вызов. – Ты сказочный дебил! Ситуёвина и так кринжовая! А ты ведёшь себя, как придурок.
Эмиль корчит мину, как у провинившегося ребёнка. Я закатываю глаза. Господи! Лучше бы он даже не начинал эту стоматологическую эпопею.
– Ну прости, солнце, – он хмурит свои чёрные брови и смотрит таким невинным взглядом, что хочется простить все его пригрешения. – Я тебе обещаю, что больше так не буду.
– Ладно, прехали! – смягчаю я свой праведный гнев.
– Го в Макдак! – переключается на позитив парень. – Кстати, я, наверно, завтра-послезавтра в командировку свалю.
– Опять? – обиженно надуваю губки.
– Ну так уже время прошло. Пора дела делать!
– Понятно, – вздыхаю я театрально.
Кажется, Эмиль реально думает, что я расстроена. А я не стремлюсь его разубеждать. Мне даже нравится, что не только он выдающийся актёр. Я тоже кое на что способна.
– Я же ненадолго! Клянусь! Попробую за пять дней управиться. Это меньше недели, – убеждает меня Эмиль.
– Я всё прекрасно понимаю, – говорю размеренно. – Работа есть работа. Надо, значит, надо.
¬– Ты моё ясное понимающее солнышко… – он делает театральную паузу, будто хочет что-то добавить, но не решается.
Я мило улыбаюсь, скромно опуская реснички.
Немного удивляюсь, что Эмиль собирается на Украину аккурат накануне своего дня рождения. И праздновать (или не праздновать) он тоже будет там, судя по срокам пребывания. А как же родственники? Он говорил, что ему двадцать четыре года… Значит, должно исполниться двадцать пять. Как бы дата!
Но так даже лучше! Мне не придётся заморачиваться с подарком. Сложно придумать, чем его порадовать. У него же всё есть!
Но совесть меня подгрызает. Не хорошо оставлять без внимания такую знаменательную дату. И сам Эмиль уже столько на меня потратил, что некрасиво тупо игнорить его днюху. Порыскала в интернете и нашла аксессуар для его Рэндж Ровера, на который он как-то обратил внимание, когда мы проходили мимо маленького магазинчика. Помню, как он залип у витрины. Жаль, что в интернет-магазинах этот товар пока не доступен. Планирую съездить туда лично и приобрести вещичку. Она, конечно, не дешёвая, но и не слишком дорогая. Благо, деньги у меня пока есть.
Постоянно откладываю поездку. Очень неудобно туда добираться. С моим пузом дико лень прыгать по общественным транспортам. Ехать по времени получится долго. Ноги просто отказываются передвигаться без машины. Брата просить не буду. Ему Эмиль не очень нравится, и он начнёт артачится и ругать меня, что я буду тратить деньги на странного чувака, который и сам может себе всё купить.
Утром сочиняю поздравление. Не люблю писать всякую чушь, но приходится. Банальненько, но на большее не тяну. Честно!
«С днём рождения! Желаю любви и счастья! Эта дата должна запомниться только хорошим! Отметь с размахом! Пусть все планы реализуются, а путь будет максимально безопасным. Жду твоего возвращения!»
Цепляю поцелуйчик, всяких весёлых смайликов, тортиков, подарочков. Нахожу подходящий стикер и отправляю своё послание.
«Ого! Пасиб, Солнышко! Очень приятно!» Три поцелуйчика.
«Обязательно всё будет безопасно, я ж профессионал». Дурацкий ржущий смайл.
«Кароч, обожаю, целую! Совсем скоро назад! Жди!»
Сразу чувствуется, что настроение у именинника вайбовое. Наверно, круто чиллить будет. Но мне об этом лучше не знать. Вроде бы по барабану, но что-то ревностное всё равно пробивается, несмотря на фрэндзону.
За целый день я так и не нашла в себе сил отправиться за подарком. Отложила на потом. Зато Эмиль меня радовал своим виртуальным присутствием. Он и правда удивительный! Не пошёл тусить, а просидел весь вечер со мной на связи. Получился такой своеобразный праздник.
Мы с мамой переписываемся постоянно. Она регулярно интересуется моим здоровьем, предостерегает, наставляет. Я, естественно, слушаю, но едва ли беру в голову. Хреновая я дочь! Об Эмиле мать пока не в курсе. Не хочу её тревожить лишний раз. По началу не было смысла говорить о моём новом знакомом, так как никто не знал, насколько всё затянется. Но сейчас месяц, как мы общаемся с Эмилем, и по ходу он не собирается меня бросать. Нужно как-то подготовить мамулю, чтоб её не хватил кондратий от такого сюрпрайза. Верчу в голове и так и сяк. Наконец раскладываю перед собой всю ювелирку и решаюсь позвонить.
– Привет, моя золотая дочурка! – мама счастливо улыбается. – Ну, как у тебя?
– Всё нормуль, мам, только уже такая я огромная… Не представляю, как дотяну до родов.
– Дотянешь-дотянешь! Все дотягивали, и ты дотянешь! Отдыхай пока. Когда Майя родится, покой закончится.
– Я только этим и занимаюсь. Вот сейчас сижу и перебираю свои драгоценности, которые можно продать…
– И что там у тебя за сокровища? – живо интересуется мама.
Я направляю камеру на свои побрякушки. Естественно, там нет ничего ценного, кроме серёжек-гвоздиков, подаренных Эмилем, ну и сомнительное Тиффани. Остальное мишура-бижутерия. Золотое кольцо и цепочка от мамы – на мне. Эти вещи неприкосновенны и никакой продаже не подлежат.
– Ну, накопилось тут… – тяну я, перебирая мелочёвку. – Вот серебряная цепочка… Интересно, сколько за неё дадут? Или вот колечко от Пандоры. Но это фигня. Бренд уже не в теме. Нафиг никому не нужет. Есть Тиффани…
– Что за Тиффани? – хмурится мама.
– Ай, так, фигня, – я достаю кольцо и надеваю на палец, – тоже серебро с цирконием. Может кто-то и купит.
