Элеонора

"Из года в год человек похищает что-то у природы, а природа вновь берет свое, и никогда город по-настоящему, до конца, не побеждает, вечно ему грозит безмолвная опасность; он вооружился косилкой и тяпкой, огромными ножницами, он подрезает кусты и опрыскивает ядом вредных букашек и гусениц, он упрямо плывет вперед, пока ему велит цивилизация, но каждый дом того и гляди захлестнут зеленые волны и схоронят навеки, а когда-нибудь с лица земли исчезнет последний человек и его косилки и садовые лопаты, изъеденные ржавчиной, рассыплются в прах"
       
       Рэй Брэдбери. "Вино из одуванчиков"
       
       - Пузырьки! Пузыречечки! Пузырчики! Кто желает вина с пузырьками? Э-гей! Одиннадцать бутылок осталось, между прочим! Так что сегодня нажремся в хлам, даже если половину выпьет Элеонора! - Урф влетает в пультгостиную, держа в охапке все эти несчастные одиннадцать бутылок, и Кристи остается только удивляться, как он умудрился их дотащить. И не разбил же!
       - Ты идиот? - Лариска подбегает к Урфу и аккуратно избавляет его от четверти ноши. Большего она в свои изящные ручки не возьмет при всем желании. - Михаль, Кристи, помогайте, он же сейчас все разобьет!
       - До рубки же он каким-то образом добрался, - флегматично отвечает Михаль, нехотя поднимаясь с капитанского кресла и направляясь к Урфу, который, будто не замечая тяжести оставшихся у него в руках восьми бутылок с шампанским, подпрыгивает от нетерпения.
       Вряд ли Урф так уж сильно хочет напиться. Просто повод есть. Да еще какой! Спустя сто тридцать лет путешествия сквозь звездную бездну космический ковчег «Элеонора» достиг своей цели. Через пятнадцать часов огромный корабль приземлится на планете Терра — новой обители человечества, чей родной дом поглотила экологическая катастрофа.
       Сами виноваты.
       Впрочем, человечество поплатилось за то, что уничтожило свою колыбель. Кара настигла человеческую расу уже на подлете к новой надежде.
       Лариска, Михаль, Урф и Кристи — вот и все, что осталось от великой цивилизации. Великой ли?
       - А что у нас сегодня на ужин? - спрашивает вечно голодный Урф.
       - Яичница с беконом и рыбные котлеты, - отвечает Лариска.
       - Настоящие?
       - Ага, в соседнем пруду рыбку наловила! Из синтезатора, естественно!
       - Какая-то неправильная закуска под шампанское, - тоскливо говорит Михаль. - Сейчас бы шоколад...ку.
       Пультгостиная погружается в звенящую тишину. Синтезированный шоколад Михаль помянул очень зря. Полгода, проведенные вне гибернационного сна начинались, как рай ожидания новой, счастливой, жизни. Жаль, что закончилось все вот так.
       Кристи убеждается, что остальные справляются с сервировкой стола без нее и подходит к огромному обзорному экрану. Как же давно она не видела звезды своими глазами: иллюминаторов на «Элеоноре» нет, а смотреть на космос через обзорные экраны — это все равно что слушать музыку сквозь ушные затычки.
       Кристи смотрит на бесконечность черного космоса и твердо решает что первую же ночь после высадки на Терре проведет на открытом воздухе. Она найдет такое место, где звезды, надоевшие ей до жути, будет хорошо видно. И она будет на них смотреть. Снова смотреть на звезды, глядя вверх, ощущая под ногами твердую почву, не слыша гудение двигателей. А еще… еще она будет дышать. Кислородом. Настоящим, получаемым с помощью фотосинтеза! На Терре обязательно будет пахнуть цветами. Может быть, ароматы будут и не совсем привычные, но обязательно приятные.
       Кристи в это верит изо всех сил.
       Она смотрит на черный космос и улыбается, мечтая о новой жизни. Да, им будет тяжело. Им будет очень тяжело: ведь из тысячи человек, сто тридцать лет назад отправившихся с душной погибающей Земли, осталось только четверо: механик информационных сетей, менеджер по логистике, системный администратор и мастер по строительству. Среди них нет тех, кто хоть как-то разбирается в самом главном - медицине.
       Это пугает всех четверых, пусть они и молчат об этом.
       Кристи краем глаза улавливает мерцание и широко улыбается пятому члену экипажа — Элеоноре, корабельному искину.
       У разработчика программы адаптации было либо хорошее чувство юмора, либо любимая дочь: голограмма-аватар бортового компьютера — это пятилетняя девчушка, синеглазая, с задорными светлыми кудряшками, заплетенными в два хвостика, одетая в нарядное платье небесно-голубого цвета с рукавами-фонариками. Белые гольфы девчушки плавно переходят в лучи проектора где-то в районе икр — ходить по кораблю аватара «Элеоноры» не может. Она появляется только там, где имеются проекторы.
       - Расчетное время прибытия — четырнадцать часов пятнадцать минут, - сообщает Элеонора. Голос у нее совсем не детский, что каждый раз вносит в общение с голограммой определенный диссонанс.
       Кристи поворачивается к голограмме. Раз уж искин решил показать себя и присоединиться к их веселой пирушке, почему бы и не задать вопрос, который мучает ее уже третий день.
       - Элеонора, скажи, почему на экране ничего нет, кроме звезд? Разве мы не должны хоть что-то увидеть? Терра — вторая планета системы Джирад-4, насколько я знаю, вокруг звезды вращаются еще пять планет. Мы же достигли края системы? Ведь мы уже должны увидеть Джирад-4… ммм… более крупно?
       Девочка-голограмма склоняет голову набок и виновато поджимает губы.
       - Неделю назад мы попали в пояс астероидов, и внешние камеры были повреждены. Чтобы не транслировать помехи, я включила запись. Но вы можете не волноваться, Кристи. Осталось лететь четырнадцать часов и тринадцать минут.
       Запись она включила…
       Но теперь, когда Кристи понимает, что на экране — совсем не то, что за бортом, она хочет увидеть звезды своими глазами еще сильнее. А еще ей немного жаль, что в последние часы на «Элеоноре» она не будет торчать у обзорного экрана, разглядывая планеты-соседки по системе. Вряд ли, приземлившись на Терре, они смогут покинуть планету. Им нужно будет строить новую жизнь.
       Их четверо.
       - Элеонора! Тащи толстую задницу Кристи сюда и сама присоединяйся! Сегодня мы разрешим тебе слегка выпить, пусть ты и совсем еще малая! - Урф глупо хихикает, разливая шампанское по бокалам.
       По пяти бокалам.
       Голограмма укоризненно смотрит на Урфа и качает головой. В ее исполнении это выглядит забавно. И страшно. Кристи сразу вспоминает фильмы про маленьких детей, которые оказываются демонами, призраками или сосудами иного разума, которые были популярны во все времена. Все-таки человеческие страхи объяснить до конца невозможно. Ведь именно истории подобного типа внушают самый большой ужас.
       - Задница Кристи совсем не толстая, - заявляет Элеонора, не акцентируя внимание на том, что ног у нее нет, и подойти поближе она не сможет: возле стола нет голопроекторов. - Если тебе, Урф, нравится Лариска, это не дает тебе права обзываться!
       Слова ободрения из уст голограммы неожиданно приятны, но пусты: шутка про толстую задницу давно уже Кристи не обижает. За те три месяца, что они живут на корабле, оставшись вчетвером, она приелась и стала присказкой без смысла.
       Кристи ухмыляется, грозит расшалившемуся Урфу пальцем и идет к накрытому прямо в пультгостиной столу.
       Чудом оставшись в живых, они заперли себя здесь, в небольшом помещении капитанской рубки, лишь изредка покидая ее, чтобы пополнить запасы. Они предпочитают оставаться вместе, как будто боясь одиночества. Возможно, тот факт, что они — последние представители человеческой расы заставляет их ощущать пустоту в том месте человеческой души, о которой никто и никогда не догадывался. Их четверо, и они — последние. Их четверо, и они одиноки. Они одиноки несмотря на то, что их — четверо.
       Кристи садится за стол, смотрит на содержимое своей тарелки: яичный белок имеет зеленоватый оттенок, а рыбные котлеты больше походят на слепленные наспех экскременты, но это все, что у них есть.
       Кристи не знает, существует ли Бог, но она благодарит Его за то, что «Элеонора» оборудована самым продвинутым искином, который в состоянии провести корабль-ковчег не только по рассчитанной трассе сквозь бесконечную пустоту космоса, но и посадить его на Терре. Потому что пилотов среди них четверых тоже не оказалось.
       - Хм, а шампанское может протухнуть? - задает вопрос Михаль, когда они, произнеся тост «За удачную посадку!», делают первый глоток. Вопрос резонный. У игристого напитка оказывается странный тошнотворный привкус, действительно больше всего похожий на протухшее мясо.
       Пить протухшее мясо под видом шампанского не хочется никому, поэтому остальные бутылки они даже и не открывают.
       Разговаривать уже невмоготу, да и не о чем. У каждого в мозгу сейчас живет лишь одна мысль: скоро, совсем скоро они высадятся на Терре, покинут этот корабль-ковчег, ставший для человечества сначала лазаретом, а затем и могилой.
       Шоколад. Что было в нем — никто не знает, но именно ароматизатор, дающий шоколадный вкус, стал причиной гибели последних представителей человеческой расы, успевших убежать с агонизирующей планеты Земля. Так сказала Элеонора, девочка-голограмма, когда привела их четверых сюда и заперла пультгостиную на неделю. Неделю они жили здесь, экономя воду и еду, слушали крики умирающих, их мольбы и стоны. Элеонора заперла их в рубке, сказав, что они четверо — последние не заразившиеся странным вирусом, пробравшимся на корабль вместе с ароматической добавкой «Шоколад».
       Как распространялся вирус, они не знали, но то, что они увидели, когда Элеонора, наконец, открыла двери, повергло их в ужас. Высохшие тела, искаженные мукой лица, неестественные позы и багровые разводы высохшей крови на полу. Вирус не просто убил всех, он мумифицировал их тела, полностью лишив жидкости клетки организма. Куда утекла эта жидкость - осталось для оставшихся в живых загадкой, а вот происхождение кровавых разводов они вычислить смогли. Сходя с ума от боли, люди убивали друг друга, а потом и себя.
       Урф, Кристи, Михаль и Лариска тогда не смогли долго смотреть на последствия катастрофы, постигшей остатки человечества уже на подлете к новому дому. Они перетащили синтезатор пищи в пультгостиную, устроили спальную зону и приняли решение жить здесь.
       - Ладно, я спать, - зевнув, говорит Урф. После того как праздник был испорчен протухшим шампанским, он как будто выключился. Энергия, которой он фонтанировал, буквально вытекла из него за считанные минуты.
       - Я тоже, - соглашается Лариска. - Спокойной ночи, ребята. Завтра великий день!
       Михаль с тоской смотрит на свою тарелку, к содержимому которой он так и не притронулся, и тоже идет в «зону отдыха» — угол, где кучей навалены спальные мешки, подушки, одеяла и пара теплых пледов. Каждый раз, когда Кристи бросает туда взгляд, ей хочется захихикать: их спальня больше всего напоминает гнездо. Каждый раз, когда она подходит к этому месту, ей хочется завыть: она мечтает поспать на нормальной постели, а не на этом нагромождении всего подряд.
       Кристи смотрит на своих спутников и ей приходит в голову странная мысль: если Урфу нравится Лариска, а Лариске нравится Урф, то ей, получается, ничего не остается, как быть с Михалем?
       Нет, это же не обязательно, правда? Где-то на «Элеоноре» есть контейнеры с биологическим материалом. Если знать как — можно вырастить новых людей в пробирке. И совсем не нужно заниматься размножением естественным путем.
       Кристи встает из-за стола, отмечая про себя, что к ужину толком никто и не притронулся, даже в тарелке Урфа остались кусочки зеленоватой яичницы, и вновь направляется к обзорному экрану.
       Пусть это только запись, но можно попытаться об этом забыть.
       - Знаешь, Элеонора, я очень скучаю по Земле. Там были люди, понимаешь… хоть какой-то выбор, - Кристи не сразу понимает, что выдает бортовому компьютеру самый большой свой страх.
       Страх, который сбылся уже три раза. Сначала она попала в число избранных, тех, кому суждено было отправиться на корабле-ковчеге к звездам и надежде на возрождение. Никаких заявок, никакой давки на посадочной платформе, банальный расчет: на «Элеонору» попали те, чей организм оказался способен к сопротивлению неблагоприятным экологическим факторам: в том числе недостатку кислорода, «красному» излучению и кислотным осадкам. Второй раз — она не заразилась неизвестным вирусом: не все из пассажиров ели синтезированный шоколад, отнюдь. Но в живых в итоге осталось только четверо. И третий раз. Сейчас. Для выживания нужна репродукция. Для выживания они должны размножаться. Вот только Кристи не очень верит библейской идее о том, что изначально в мире существовали только Адам и Ева. Не могла одна пара особей стать основой для целой расы. А значит, и две пары не могут. Вся надежда на биологический материал. Единственный способ сохранить расу - «дети из пробирок». И этим, пожалуй, надо будет заняться во вторую очередь. В первую — обосноваться на Терре, а потом… потом им предстоит найти инструкцию по применению капсул репродукции и создать человечество заново. И не естественным путем.
       Маленькая девчушка со светлыми кудряшками улыбается Кристи. В ее улыбке девушка замечает странную грусть.
       - Тебе наверное очень плохо от того, что ты должна была стать новой колыбелью человечества, а вместо этого ты стала его гробом.
       ...высохшие мумии в коридорах… запертые двери… кучи тел…
       Поэтому они четверо предпочитают проводить время вместе в пультгостиной. В каждой вылазке за периметр созданного ими маленького мирка они встречают напоминание о том, что раньше они здесь были не одни.
       - Я — компьютер, - напоминает Элеонора. - Эмоции мне чужды.
       - И то правда, - соглашается Кристи. Звезды на обзорном экране вызывают тошноту. Она очень хочет увидеть Терру.
       - Тебе лучше лечь спать, Кристи. Во сне время идет быстрей. Когда вы проснетесь, до прибытия останутся считанные часы.
       - Да, я знаю. Но боюсь, что не смогу заснуть.
       Девочка-голограмма вновь улыбается, и теперь Кристи видит в ее улыбке ободрение.
       - Сможешь. Попробуй!
       Элеонора совершенно права: смысла бродить по рубке, считая секунды, совершенно нет. Надо попробовать заснуть…
       - Спокойной ночи, Элеонора! - Кристи сдерживает совершенно идиотское желание потрепать полупрозрачную голограмму по волосам и бредет в сторону спальной зоны. Укрывшись одним из одеял, она пытается отрешиться от не очень приятного запаха застарелого пота: за три месяца, что они живут в таких условиях, одеяла, подушки, спальники и пледы стали сначала несвежими, а затем и откровенно вонючими. Как ни странно, у нее довольно быстро получается задремать. Последняя ее мысль о том, что она очень хочет познать радости материнства.
       
       … Элеонора — хороший искин. Элеонора не упускает ситуацию. В какой-то мере рассуждая по-человечески, она почти жалеет своих оставшихся в живых четырех пассажиров. Почти. Сегодняшний тест мочи всех четверых оказался положительным - несмотря на меры предосторожности и выдержанный карантин, неизвестный вирус все-таки проник в их организмы, отравив сначала их чувство времени, а затем и обоняние — шампанское не может протухнуть.
       Маленькая девочка с трогательно-вздернутым носиком грустно смотрит на четырех спящих людей, которые могли бы стать новой надеждой человечества.
       Элеонора — хороший искин, снабженный зачатками сострадания.
       Сначала она запускает в пультгостиную сонный газ, чтобы они не проснулись.
       Ядовитый газ убивает их безболезненно, во сне.