За мной идут демоны,
Спи любовь моя, я похоронила тебя под грушевом деревом..
Твоя колыбель земля да ветки!
Ты оставил на моем сердце глубокие отметки.
ПОСВЯЩАЕТСЯ БОЛЬШЕ ЧЕМ ЧЕЛОВЕКУ, МОЕЙ СОБАКЕ ЛЕГО. ТЫ СУМЕЛ ОТЫСКАТЬ В МРАКЕ МОЕЙ СУЩНОСТИ ДУШУ. ВЕЧНАЯ ТЕБЕ ПАМЯТЬ И СКОРБЬ. ПРОЩАЙ МОЙ ДРУГ! МЕНЯ НЕ БУДЕТ В РАЮ!
17.04.2018-07.08.2022гг
- Ты мог забрать меня! – С презрением гаркаю я! Зашвыривая на заднее сиденье авто, плющевую игрушку, улавливая в ответ, омерзительный до дрожи, осудительный вздох, вырвавшийся из широкой, накаченной груди красавца пижона! – Ты мог забрать меня! – Настойчивей повторяю я, едва сдерживая злость, разрывающая на алые ленты мои голосовые связки!
Ноль внимания! Словно меня нет! Напыщенный, высокомерный ублюдок и глазом не введет в мою сторону, продолжая сосредоточенно пялиться сквозь замыленное лобовое стекло, на пустую дорогу, впиваясь аккуратными маникюрными ноготками в кожаный руль, новенько, блестящего мерседеса!
От ярости пальцы на ногах в кулак сжимаются! Я обхватываю себя за плечи, понимаю, насколько сильно меня трясет от злости! А тот, хладнокровно отмалчивается, хмуря тонкие светлые брови, собирающиеся в немое возмущение на выпуклом широком лбу!
- Предатель, предатель! - Завопила я! – Ты мог забрать меня! Забрать! – Обида, ютившаяся во мне десяток лет, наконец-то вырвалась наружу неконтролируемой яростью! Распахнув на полном ходу дверь, уж была готова вылететь из автомобиля, как жалобно завизжали тормоза!
Выскочив на свежий воздух, я мчусь со всех ног к пирсу. Острая галька намертво вонзается в тонкую подошву кед, разрезая ступни до крови. Не смотря на жуткий дискомфорт, выдохнула я лишь, когда ухватилась взмокшими от бешенства ладонями за холодную сталь ограждения!
Завывает колючий весенний ветер, пронзая резкими порывами найковский дождевик! Закат истекающий лиловым багрянцем утапливает в кровавой кромке ноющего в ушах холодного моря, ярко красное солнце!
Со спины подкрался Билл, опираясь поясницей на штакетник, весьма удачно, предполагает, искалеченным усталостью и рутиной голосом, - антидепрессанты, значит отменили!
- Полгода как! - Фыркаю в ответ. Задыхаясь от тревоги волнующую мою душу не хуже разъярённого ветра, взбрасывающего к смоленым небесам соленные морские волны!
Тонкие, длинные пальца Билла с лёгкостью проскальзывают в растянутый карман коричневого пиджака из-под которого торчит горловина велюровой облегающей водолазки, аккуратна заправленная в кремовые классические брюки. Ювелирно вынимает полупустую пачку сигарет. – Может, оно к лучшему? - Пожимая плечами, интересуется у меня. Зажигая держащую в зубах сигарету, но, та безвозвратно тлеет, пока тот, как следует, не затянется.
Пару лет назад я отдала бы многое, «если не все» за серо-зеленые глаза, пристально шлифующие мою побледневшую и исхудавшую на казенной еде мордочку!
Сейчас, меня выворачивает наизнанку от слащавой, высокомерной физиономии брата, пытающегося разглядеть во мне нечто человеческое!
Растворяясь в теплых кольцах дыма, срывающихся с чувственных уст столь долгожданного гостя, молча увожу задумчивый взгляд в сторону, невзначай интересуясь. - Агата осталось в Линк-Гроу?
- У бабки. - Угнетенно бурчит тот, - а пока, ждет нас, смирно выслушивает о себе какие ни будь гадости, - хихикая добавляет он.
Я пытаюсь выдавить улыбку, но мою суровую гримасу располосовывает довольно надменная ухмылка.
Заценив мой «восторг», братец тяжело вздыхает, потирая разбитыми костяшками кулака курносый нос.
Перед газами торопливо тает табачный дым, а мысли буквально въедаются в уставшее, измотанное лицо старшего брата. Румянец спал, обнажив высокие скулы, а нежный бархат кожи намертво скрыла грубая медная щетина, превращающаяся в крепкую бороду.
- Агата не доставит тебя неприятностей, - успокаивает меня Билл, - да, я тоже, - отчужденно бурчит тот, лаская блуждающим взглядом штормовые волны, бьющиеся над глянцевой гладью ревущего моря.
-Надеюсь, - безучастно брякаю, приглаживая сбитые ветром каштановые кудри.
Блондин торопливо поворачивает голову в мою сторону, закидывая широкий аристократичный подбородок себе на плечо, уставляясь на меня серьезным, осмысленным взглядом шепчет: - Я не дам тебя в обиду!
Аж, мурашки по коже побежали от обаятельной, радужной улыбке братишки мгновенно растёкшейся по моему лицу.
Кинуться бы сейчас в родные объятья, позабыв о старых обидах! Но я вовремя подпираю склонившуюся на бок балку, давно заменившая мне стан, и гордо отстраняюсь от него в сторону!
Тот испуганно цепляется за стеклянный блеск в моих глазах, жалобно вопрошает, - ты в порядке?
- Да, - отвечаю ему, смущенно пряча подрагивающие уголки губ за тонкой ладонью!
– Поехали домой, - мычит в ответ, холодно приобнимет меня за плечо.
***
Не успели выбраться из припаркованного на газоне у дома, новенького мерседеса брата, к нам на всех порах мчится дойная корова в шикарном, черном кожаном плаще, плохо скрывающий болтающиеся до пуза два бидона, вместо аккуратной женской груди!
- Билл! – В опит Агата. Повисая на шеи женишка, утапливая его физиономию в слащавых поцелуях.
- Привет Фаер! – Меня свалила на землю, бросившаяся под ноги черно-белая старушка бордер-колли с красивым ярко рыжим пятном на левом ухе! Та приветливо махая облезлым хвостом, с любопытством тычет мокрым носом в мягкую лапу новой плющевой игрушки.
Будь мне десять, я бы описалась от восторга, но мне на секундочку шестнадцать и белоснежный медведь с розовым пузом и умилительным сердечком вместо носика, подаренный братом ничего кроме разочарования не приносит!
Деревянная дверь заскрипела, и на ветхую веранду опираясь на палку, заменяющую трость, выкатилась в заношенном махровом голубом халате, пузатая Нола - моя бабка. Она сурова сверкнула серыми глазищем и громко скомандовала, - А ну домой! Сейчас начнётся ливень!
Вечернее небо с редкими в краплениями хрустальных звезд в одночасье скрывает тяжелая удушливая пелена грозовых туч! Вдали громыхает гром, под ногами от ветра стелется влажный, давно некошеный газон.
В детстве Нола рассказывала мне, одну историю: - Тридцать лет назад, наш не суеверный народ, гурьбой кинулся в местную церквушку, просить батюшку, «как сейчас помню его фамилию Зайтке» осветить кукурузные поля, где возведена наша деревушка со школой и госпиталем. Бедняг напугала новость, якобы они ходят по костям. Чего греха таить, - с не доброй ухмылкой добавляла та, - Кроус-Бик, одно большое ведьмовское кладбище!
Дома здесь старые, сплошные покосившиеся халупы! Вторые этажи заливает дождями, а первые тонут в канализационных стоках! Но так, было не всегда, наверно.
Начесывая Фаер разодранное в неравном бою с лисицей ушко, то и дело ловлю на себе притязательный взгляд белобрысой крысы.
- За что та меня ненавидит? – Размышляю про себя, - Конкуренцию составляю, что ли? - От столь идиотской мысли, проскользнувшей у меня в голове, перед глазами все закружилось, завертелось и вмиг сделалось дурно!
-Сучка, - буркаю себе под нос, шатаясь из стороны в сторону, поднимаюсь с колен. Хлопаю себя по бедру, - пойдем девочка! - Ласково зову собачонку, и та следует за мной. Взгромоздив на первую ступень веранды носок кед, под ногой истошно взвыли старые прогнившие, не отесанные деревяшки, - 1-2-3..
Перед глазами невольно завертелись картинки из прошлого, ужасного прошлого: Подлый толчок в спину и я со свистом лечу с веранды, под ноги огромному жиртресту. Я испуганно обворачиваюсь назад, обтряхивая в кровь разбитые коленки, а сверху вниз на меня хищно поглядывает еще не седая и довольно стройная Нола.
- Главное синяки не оставь! – Строго предупреждает, та, подвыпившего мужлана, живущего в доме напротив. Поправляя никогда пышный подол своего ситцевого белого платья.
- Я ведь всегда аккуратно! – Злорадно хихикает тот. Явно припомнив, оставленный мне в порыве страсти фингал под глазом.
Меня предательски душат слезы! Сейчас бы дать деры, да вот бежать некуда! К тому же, меня крепко держит за взмокшее от страха предплечье огромная волосатая лапа чокнутого педофила извращенца…
В таких безвыходных ситуациях, я чувствую, как в желудке переваривается собственный язык.
- Пойдем куколка! – Я вздрагиваю от громкого, омерзительного голоса, раздавшегося у меня над головой. Торопливо переводя затравленный взгляд на огромную сальную, круглую рожу, заросшую колючей щетиной, меня невольно передергивает, а от одного взгляда на потрескавшиеся, обметанные беленой губ мучителя, к глотке подкатывает тошнотворная волна!
Вместо истерики, колошматившая меня изнутри стальными бо, я позволяю себе сдержанный вздох, прикусывая край язычка. - Держись Ия, - говорю себе в полголоса, - тебе в очередной раз придётся утонуть в этой пакости!
Зайдя в дом, тело невольно стискивают траурно белые стены узенького коридорчика, по обеим стороны, намертво вкручены готические стальные крючки с козлиной рогатой мордой, небрежно накинутой на них верхней одеждой.
Чуть дальше в глаза бросается массивная дубовая лестница на второй этаж, туда-то, не раздеваясь, и шмыгнул Билл, протащив за собой следом, за рукав садомазохистского плаща свою «суперзвезду»
Скинув свои парадные «тапки» я по-хозяйски прошлепала в затоптанных носочках направо, в гостиную, где обнаружила шикарнейший накрытый праздничный стол с белой кружевной скатертью с разными яствами, крепкой выпивкой и кучей соленых закусок!
М-мм… Тяжело сглатывая образовавшуюся во рту слюну.
Видимо бабка действительно рада приезду долгожданного внука. Жаль, не внучке. В юности я предоставила ей немало хлопот, и будь ее воля, та давно бы утопила меня, как какого-нибудь котенка, в старом, засыпанном колодце, на заднем дворе дома!
Нола Сатанистка. Батюшки свет, совсем из башки вылетела, приверженца Виккианства. Несмотря на это, стоит отдать ей должное, та все же отправила меня в психушку, целиком и полностью контролируя мое лечение.
Несмотря на это, бабушка все же отвратительная! Не высокая, пухлая старушенция с парой грыж в позвоночнике мешающее ей нормально существовать! Оставаясь на ночевку у Нолы, меня в четыре утра, будят душераздирающие охи-ахи бабки, та усердно растирает свои локтевые суставы разными, разогревающими мазями, надеясь спастись от артроза.
После, ковыляет укладывать пепельно-черные пакли в строгий пучок к старому жуткому трельяжу, в отличие от правой тубы, убогого изделия, левая закрыта на ключ. Чего греха таить, приходилось шариться в вонючих тряпках бабки в поисках мелочёвки, ей-то она все ровно не нужна, а мне пригодиться на какие ни будь вкусняшки. Деньги то она мне не дает! Нола частенько забывает о вставной челюсти, болтающейся в стакане с протухшей водой, спрятанной на одной из пустых полок в огромном шкафу. Умелое произведение стоматологов превращает десны бабули в кровавое месиво, в прочем, оно ей и не к чему, улыбается она все равно редко.
Стоит привести себя в порядок, перед тем, как усесться пожрать, размышляю я, разглядывая свой «сельский», безвкусный наряд.
Лестница скрепит сколько себя помню, одна ступень, 2, 3..,
Щеку обдаёт жгучем жаром, я виновато опускаю глаза, не решаясь, прикоснуться дрожащими пальчиками к алому пятну, расползающемуся по всему лицу.
- Ия! – Бабка скребя зубами произносит мое имя, разглядывая свою сморщенную, горячую ладонь. – Нельзя быть настолько тупой! – Чуть ли не рыча упрекает меня Нола, - Где ты должна была находиться? – Рявкает старуха, от чего я едва ли не валюсь в обморок.
- У Стива.., - дрожащим голоском молвлю я. Не рискуя оторвать намертво прибитый к полу взгляд.
- А где была? – Надменно перебивает та, оглядывая меня с ног до головы.
На мне короткие голубенькие шортики, черная футболочка и старенькие затасканные кроссовки. А на плечо взгромождён маленький кругленький рюкзачок с изображением белого котенка.
В одиннадцать лет я мечтала о школе. Могла часами проводить за чистописанием, выводя одну и ту-же букву, доводя ее до идеала! Обожала запах старинных книг, шуршания сухих страниц, выцветшие увлекательные, захватывающие дух картинки. Мою голову переполняли грезы о дружбе, розовых платьев, и естественно о мальчиках. Крошечной пенсии Нолы едва хватало гасить долги за коммунальные услуги, но на выпивку и своих ухажёров бабка не скупилась. А те, тем временем, не жалели денег на меня, вернее на мое тело…
- В школе, - виновата бубну, сглатывая ручьем побежавшие по щекам слезы. – Я была в школе…
Внутри все переворотилась с ног на голову, и гостиная в который мы находилась, в один момент напомнила страшный, холодный морг с кучей изувеченных трупов, только в этот раз, под каждой тряпкой лежит мое тело…
- Еще раз, ослушаешься меня! – Яростно вопит та, размахивая у меня перед лицом своим здоровенным кулаком. Я испуганно вдавливаю шею в плечи, успевая прикрывать лицо. – Будешь в интернате жить и объедками питаться, дрянь не благодарная! - Оскорбляет меня бабуля.
А как же ей не злиться, та потеряла сотню баксов, пообещав меня Стиву, соседу напротив. А я в очередной раз сбежала…
Я отпираю дверь своей обитель, зажигая свет. Тусклая лампа предательски мерцает и тут же тухнет, под тяжелые вздохи моего негодования.
-Сука.., - рычу я, кидая на разбросанную кровать в центре комнаты, плющевого медведя. - Десять лет не виделись, расстроено поглядываю на измятую игрушку, - мог бы и бижутерию подарить! - Возмущаюсь я.
Спустившись вниз, плюхнулась на один из пустых стульев, напротив садится Агата в шикарном облегающем ее выпуклые формы, синтетическом платье на тонких бретельках или лямках, черт его разберет! Рядом с ней естественно присел Билл, его упругие ягодица обтягивают серые треники, а черная майчонка обнажает шикарные мощные бицепсы изрытые набухшими венами. Нежно поглаживая мизинцем, ребро ладони своей подружанции, братишка игриво подмигивает мне. Центр стола достался сомой хозяйке дома.
На засаленных скатертях взгромоздились тяжелые фарфоровые тарелки, поблескивающие от жира, кое-где на посуде виднеются остатки засохшей пищи. Последний раз из них ели на похоронах матери. Я не очень помню тот день. Может оно и к лучшему, по рассказам бабули: я нажралась не хуже свиньи, облевав мамкин осиновый гроб! Стыдливо поджав губы, я зажмурилась, что есть силы, пытаясь прогнать прочь, встающие перед глазами, жалкие обрывки воспоминаний того жуткого дня. Нервозно расправляя на коленях, пеструю хлопчатую салфетку.
-Ну-у, - замычала буренка, изящно складывая кисти рук, спрятанные под массивными золотыми браслетами на край стола, - за десять лет так ничего и не изменилось! - Шаря оценивающим взглядом по старой цветастой мебели, облупившемуся потолку и огромной, идиотской, пыльной люстре висевшей у нас над головами.
-С-стабильность, - уныло, подмечаю я, пытаясь сдержать ползущие от возмущения на лоб черные брови.
- жалко, - Кривляется та, дуя губки.
А я покорно увожу взгляд в сторону, поглядывая на свое «жалкое» отражение в стеклянных дверцах книжного шкафа.
Вместо книг и фотоальбомов забитые нелепыми воспоминаниями, там давно лежат килограммы безысходности, а по раздувшейся от сырости фанере ползают отвратительные, кровожадные пауки!
Спи любовь моя, я похоронила тебя под грушевом деревом..
Твоя колыбель земля да ветки!
Ты оставил на моем сердце глубокие отметки.
ПОСВЯЩАЕТСЯ БОЛЬШЕ ЧЕМ ЧЕЛОВЕКУ, МОЕЙ СОБАКЕ ЛЕГО. ТЫ СУМЕЛ ОТЫСКАТЬ В МРАКЕ МОЕЙ СУЩНОСТИ ДУШУ. ВЕЧНАЯ ТЕБЕ ПАМЯТЬ И СКОРБЬ. ПРОЩАЙ МОЙ ДРУГ! МЕНЯ НЕ БУДЕТ В РАЮ!
17.04.2018-07.08.2022гг
Глава 1
- Ты мог забрать меня! – С презрением гаркаю я! Зашвыривая на заднее сиденье авто, плющевую игрушку, улавливая в ответ, омерзительный до дрожи, осудительный вздох, вырвавшийся из широкой, накаченной груди красавца пижона! – Ты мог забрать меня! – Настойчивей повторяю я, едва сдерживая злость, разрывающая на алые ленты мои голосовые связки!
Ноль внимания! Словно меня нет! Напыщенный, высокомерный ублюдок и глазом не введет в мою сторону, продолжая сосредоточенно пялиться сквозь замыленное лобовое стекло, на пустую дорогу, впиваясь аккуратными маникюрными ноготками в кожаный руль, новенько, блестящего мерседеса!
От ярости пальцы на ногах в кулак сжимаются! Я обхватываю себя за плечи, понимаю, насколько сильно меня трясет от злости! А тот, хладнокровно отмалчивается, хмуря тонкие светлые брови, собирающиеся в немое возмущение на выпуклом широком лбу!
- Предатель, предатель! - Завопила я! – Ты мог забрать меня! Забрать! – Обида, ютившаяся во мне десяток лет, наконец-то вырвалась наружу неконтролируемой яростью! Распахнув на полном ходу дверь, уж была готова вылететь из автомобиля, как жалобно завизжали тормоза!
Выскочив на свежий воздух, я мчусь со всех ног к пирсу. Острая галька намертво вонзается в тонкую подошву кед, разрезая ступни до крови. Не смотря на жуткий дискомфорт, выдохнула я лишь, когда ухватилась взмокшими от бешенства ладонями за холодную сталь ограждения!
Завывает колючий весенний ветер, пронзая резкими порывами найковский дождевик! Закат истекающий лиловым багрянцем утапливает в кровавой кромке ноющего в ушах холодного моря, ярко красное солнце!
Со спины подкрался Билл, опираясь поясницей на штакетник, весьма удачно, предполагает, искалеченным усталостью и рутиной голосом, - антидепрессанты, значит отменили!
- Полгода как! - Фыркаю в ответ. Задыхаясь от тревоги волнующую мою душу не хуже разъярённого ветра, взбрасывающего к смоленым небесам соленные морские волны!
Тонкие, длинные пальца Билла с лёгкостью проскальзывают в растянутый карман коричневого пиджака из-под которого торчит горловина велюровой облегающей водолазки, аккуратна заправленная в кремовые классические брюки. Ювелирно вынимает полупустую пачку сигарет. – Может, оно к лучшему? - Пожимая плечами, интересуется у меня. Зажигая держащую в зубах сигарету, но, та безвозвратно тлеет, пока тот, как следует, не затянется.
Пару лет назад я отдала бы многое, «если не все» за серо-зеленые глаза, пристально шлифующие мою побледневшую и исхудавшую на казенной еде мордочку!
Сейчас, меня выворачивает наизнанку от слащавой, высокомерной физиономии брата, пытающегося разглядеть во мне нечто человеческое!
Растворяясь в теплых кольцах дыма, срывающихся с чувственных уст столь долгожданного гостя, молча увожу задумчивый взгляд в сторону, невзначай интересуясь. - Агата осталось в Линк-Гроу?
- У бабки. - Угнетенно бурчит тот, - а пока, ждет нас, смирно выслушивает о себе какие ни будь гадости, - хихикая добавляет он.
Я пытаюсь выдавить улыбку, но мою суровую гримасу располосовывает довольно надменная ухмылка.
Заценив мой «восторг», братец тяжело вздыхает, потирая разбитыми костяшками кулака курносый нос.
Перед газами торопливо тает табачный дым, а мысли буквально въедаются в уставшее, измотанное лицо старшего брата. Румянец спал, обнажив высокие скулы, а нежный бархат кожи намертво скрыла грубая медная щетина, превращающаяся в крепкую бороду.
- Агата не доставит тебя неприятностей, - успокаивает меня Билл, - да, я тоже, - отчужденно бурчит тот, лаская блуждающим взглядом штормовые волны, бьющиеся над глянцевой гладью ревущего моря.
-Надеюсь, - безучастно брякаю, приглаживая сбитые ветром каштановые кудри.
Блондин торопливо поворачивает голову в мою сторону, закидывая широкий аристократичный подбородок себе на плечо, уставляясь на меня серьезным, осмысленным взглядом шепчет: - Я не дам тебя в обиду!
Аж, мурашки по коже побежали от обаятельной, радужной улыбке братишки мгновенно растёкшейся по моему лицу.
Кинуться бы сейчас в родные объятья, позабыв о старых обидах! Но я вовремя подпираю склонившуюся на бок балку, давно заменившая мне стан, и гордо отстраняюсь от него в сторону!
Тот испуганно цепляется за стеклянный блеск в моих глазах, жалобно вопрошает, - ты в порядке?
- Да, - отвечаю ему, смущенно пряча подрагивающие уголки губ за тонкой ладонью!
– Поехали домой, - мычит в ответ, холодно приобнимет меня за плечо.
***
Не успели выбраться из припаркованного на газоне у дома, новенького мерседеса брата, к нам на всех порах мчится дойная корова в шикарном, черном кожаном плаще, плохо скрывающий болтающиеся до пуза два бидона, вместо аккуратной женской груди!
- Билл! – В опит Агата. Повисая на шеи женишка, утапливая его физиономию в слащавых поцелуях.
- Привет Фаер! – Меня свалила на землю, бросившаяся под ноги черно-белая старушка бордер-колли с красивым ярко рыжим пятном на левом ухе! Та приветливо махая облезлым хвостом, с любопытством тычет мокрым носом в мягкую лапу новой плющевой игрушки.
Будь мне десять, я бы описалась от восторга, но мне на секундочку шестнадцать и белоснежный медведь с розовым пузом и умилительным сердечком вместо носика, подаренный братом ничего кроме разочарования не приносит!
Деревянная дверь заскрипела, и на ветхую веранду опираясь на палку, заменяющую трость, выкатилась в заношенном махровом голубом халате, пузатая Нола - моя бабка. Она сурова сверкнула серыми глазищем и громко скомандовала, - А ну домой! Сейчас начнётся ливень!
Вечернее небо с редкими в краплениями хрустальных звезд в одночасье скрывает тяжелая удушливая пелена грозовых туч! Вдали громыхает гром, под ногами от ветра стелется влажный, давно некошеный газон.
В детстве Нола рассказывала мне, одну историю: - Тридцать лет назад, наш не суеверный народ, гурьбой кинулся в местную церквушку, просить батюшку, «как сейчас помню его фамилию Зайтке» осветить кукурузные поля, где возведена наша деревушка со школой и госпиталем. Бедняг напугала новость, якобы они ходят по костям. Чего греха таить, - с не доброй ухмылкой добавляла та, - Кроус-Бик, одно большое ведьмовское кладбище!
Дома здесь старые, сплошные покосившиеся халупы! Вторые этажи заливает дождями, а первые тонут в канализационных стоках! Но так, было не всегда, наверно.
Начесывая Фаер разодранное в неравном бою с лисицей ушко, то и дело ловлю на себе притязательный взгляд белобрысой крысы.
- За что та меня ненавидит? – Размышляю про себя, - Конкуренцию составляю, что ли? - От столь идиотской мысли, проскользнувшей у меня в голове, перед глазами все закружилось, завертелось и вмиг сделалось дурно!
-Сучка, - буркаю себе под нос, шатаясь из стороны в сторону, поднимаюсь с колен. Хлопаю себя по бедру, - пойдем девочка! - Ласково зову собачонку, и та следует за мной. Взгромоздив на первую ступень веранды носок кед, под ногой истошно взвыли старые прогнившие, не отесанные деревяшки, - 1-2-3..
Перед глазами невольно завертелись картинки из прошлого, ужасного прошлого: Подлый толчок в спину и я со свистом лечу с веранды, под ноги огромному жиртресту. Я испуганно обворачиваюсь назад, обтряхивая в кровь разбитые коленки, а сверху вниз на меня хищно поглядывает еще не седая и довольно стройная Нола.
- Главное синяки не оставь! – Строго предупреждает, та, подвыпившего мужлана, живущего в доме напротив. Поправляя никогда пышный подол своего ситцевого белого платья.
- Я ведь всегда аккуратно! – Злорадно хихикает тот. Явно припомнив, оставленный мне в порыве страсти фингал под глазом.
Меня предательски душат слезы! Сейчас бы дать деры, да вот бежать некуда! К тому же, меня крепко держит за взмокшее от страха предплечье огромная волосатая лапа чокнутого педофила извращенца…
В таких безвыходных ситуациях, я чувствую, как в желудке переваривается собственный язык.
- Пойдем куколка! – Я вздрагиваю от громкого, омерзительного голоса, раздавшегося у меня над головой. Торопливо переводя затравленный взгляд на огромную сальную, круглую рожу, заросшую колючей щетиной, меня невольно передергивает, а от одного взгляда на потрескавшиеся, обметанные беленой губ мучителя, к глотке подкатывает тошнотворная волна!
Вместо истерики, колошматившая меня изнутри стальными бо, я позволяю себе сдержанный вздох, прикусывая край язычка. - Держись Ия, - говорю себе в полголоса, - тебе в очередной раз придётся утонуть в этой пакости!
Зайдя в дом, тело невольно стискивают траурно белые стены узенького коридорчика, по обеим стороны, намертво вкручены готические стальные крючки с козлиной рогатой мордой, небрежно накинутой на них верхней одеждой.
Чуть дальше в глаза бросается массивная дубовая лестница на второй этаж, туда-то, не раздеваясь, и шмыгнул Билл, протащив за собой следом, за рукав садомазохистского плаща свою «суперзвезду»
Скинув свои парадные «тапки» я по-хозяйски прошлепала в затоптанных носочках направо, в гостиную, где обнаружила шикарнейший накрытый праздничный стол с белой кружевной скатертью с разными яствами, крепкой выпивкой и кучей соленых закусок!
М-мм… Тяжело сглатывая образовавшуюся во рту слюну.
Видимо бабка действительно рада приезду долгожданного внука. Жаль, не внучке. В юности я предоставила ей немало хлопот, и будь ее воля, та давно бы утопила меня, как какого-нибудь котенка, в старом, засыпанном колодце, на заднем дворе дома!
Нола Сатанистка. Батюшки свет, совсем из башки вылетела, приверженца Виккианства. Несмотря на это, стоит отдать ей должное, та все же отправила меня в психушку, целиком и полностью контролируя мое лечение.
Несмотря на это, бабушка все же отвратительная! Не высокая, пухлая старушенция с парой грыж в позвоночнике мешающее ей нормально существовать! Оставаясь на ночевку у Нолы, меня в четыре утра, будят душераздирающие охи-ахи бабки, та усердно растирает свои локтевые суставы разными, разогревающими мазями, надеясь спастись от артроза.
После, ковыляет укладывать пепельно-черные пакли в строгий пучок к старому жуткому трельяжу, в отличие от правой тубы, убогого изделия, левая закрыта на ключ. Чего греха таить, приходилось шариться в вонючих тряпках бабки в поисках мелочёвки, ей-то она все ровно не нужна, а мне пригодиться на какие ни будь вкусняшки. Деньги то она мне не дает! Нола частенько забывает о вставной челюсти, болтающейся в стакане с протухшей водой, спрятанной на одной из пустых полок в огромном шкафу. Умелое произведение стоматологов превращает десны бабули в кровавое месиво, в прочем, оно ей и не к чему, улыбается она все равно редко.
Стоит привести себя в порядок, перед тем, как усесться пожрать, размышляю я, разглядывая свой «сельский», безвкусный наряд.
Лестница скрепит сколько себя помню, одна ступень, 2, 3..,
Щеку обдаёт жгучем жаром, я виновато опускаю глаза, не решаясь, прикоснуться дрожащими пальчиками к алому пятну, расползающемуся по всему лицу.
- Ия! – Бабка скребя зубами произносит мое имя, разглядывая свою сморщенную, горячую ладонь. – Нельзя быть настолько тупой! – Чуть ли не рыча упрекает меня Нола, - Где ты должна была находиться? – Рявкает старуха, от чего я едва ли не валюсь в обморок.
- У Стива.., - дрожащим голоском молвлю я. Не рискуя оторвать намертво прибитый к полу взгляд.
- А где была? – Надменно перебивает та, оглядывая меня с ног до головы.
На мне короткие голубенькие шортики, черная футболочка и старенькие затасканные кроссовки. А на плечо взгромождён маленький кругленький рюкзачок с изображением белого котенка.
В одиннадцать лет я мечтала о школе. Могла часами проводить за чистописанием, выводя одну и ту-же букву, доводя ее до идеала! Обожала запах старинных книг, шуршания сухих страниц, выцветшие увлекательные, захватывающие дух картинки. Мою голову переполняли грезы о дружбе, розовых платьев, и естественно о мальчиках. Крошечной пенсии Нолы едва хватало гасить долги за коммунальные услуги, но на выпивку и своих ухажёров бабка не скупилась. А те, тем временем, не жалели денег на меня, вернее на мое тело…
- В школе, - виновата бубну, сглатывая ручьем побежавшие по щекам слезы. – Я была в школе…
Внутри все переворотилась с ног на голову, и гостиная в который мы находилась, в один момент напомнила страшный, холодный морг с кучей изувеченных трупов, только в этот раз, под каждой тряпкой лежит мое тело…
- Еще раз, ослушаешься меня! – Яростно вопит та, размахивая у меня перед лицом своим здоровенным кулаком. Я испуганно вдавливаю шею в плечи, успевая прикрывать лицо. – Будешь в интернате жить и объедками питаться, дрянь не благодарная! - Оскорбляет меня бабуля.
А как же ей не злиться, та потеряла сотню баксов, пообещав меня Стиву, соседу напротив. А я в очередной раз сбежала…
Я отпираю дверь своей обитель, зажигая свет. Тусклая лампа предательски мерцает и тут же тухнет, под тяжелые вздохи моего негодования.
-Сука.., - рычу я, кидая на разбросанную кровать в центре комнаты, плющевого медведя. - Десять лет не виделись, расстроено поглядываю на измятую игрушку, - мог бы и бижутерию подарить! - Возмущаюсь я.
Спустившись вниз, плюхнулась на один из пустых стульев, напротив садится Агата в шикарном облегающем ее выпуклые формы, синтетическом платье на тонких бретельках или лямках, черт его разберет! Рядом с ней естественно присел Билл, его упругие ягодица обтягивают серые треники, а черная майчонка обнажает шикарные мощные бицепсы изрытые набухшими венами. Нежно поглаживая мизинцем, ребро ладони своей подружанции, братишка игриво подмигивает мне. Центр стола достался сомой хозяйке дома.
На засаленных скатертях взгромоздились тяжелые фарфоровые тарелки, поблескивающие от жира, кое-где на посуде виднеются остатки засохшей пищи. Последний раз из них ели на похоронах матери. Я не очень помню тот день. Может оно и к лучшему, по рассказам бабули: я нажралась не хуже свиньи, облевав мамкин осиновый гроб! Стыдливо поджав губы, я зажмурилась, что есть силы, пытаясь прогнать прочь, встающие перед глазами, жалкие обрывки воспоминаний того жуткого дня. Нервозно расправляя на коленях, пеструю хлопчатую салфетку.
-Ну-у, - замычала буренка, изящно складывая кисти рук, спрятанные под массивными золотыми браслетами на край стола, - за десять лет так ничего и не изменилось! - Шаря оценивающим взглядом по старой цветастой мебели, облупившемуся потолку и огромной, идиотской, пыльной люстре висевшей у нас над головами.
-С-стабильность, - уныло, подмечаю я, пытаясь сдержать ползущие от возмущения на лоб черные брови.
- жалко, - Кривляется та, дуя губки.
А я покорно увожу взгляд в сторону, поглядывая на свое «жалкое» отражение в стеклянных дверцах книжного шкафа.
Вместо книг и фотоальбомов забитые нелепыми воспоминаниями, там давно лежат килограммы безысходности, а по раздувшейся от сырости фанере ползают отвратительные, кровожадные пауки!
