Между явью и сном
(мини-роман)
Мягкая ковровая дорожка непривычно просела под жёсткими каблуками туфель, когда Александр Вольский впервые ступил на неё в качестве претендента на престижную литературную премию.
Преуспевающему коммерсанту, неожиданно написавшему свой первый в жизни роман, до последней минуты не верилось, что всё происходившее с ним в эти минуты не являлось сном или плодом его богатого воображения.
С каждым шагом, по мере приближения к сцене, где располагалось авторитетное жюри конкурса, он, словно школяр перед экзаменом, ощущал неукротимое волнение и всё отчётливее слышал стук собственного сердца.
Под звук какой-то очень популярной в те годы мелодии он вслед за остальными претендентами на победу поднялся на сцену и, развернувшись к залу лицом, слегка зажмурился от яркого света софитов.
Затем потянулись ещё более волнительные минуты, когда жюри начало объявлять победителей в различных номинациях конкурса, которым, казалось, никогда не будет конца.
По мере оглашения результатов стоявшие рядом с ним претенденты поочерёдно подходили к председателю жюри и под громкие аплодисменты получали дипломы и денежные сертификаты.
Александр даже не успел осознать, что остался последним из тех, кто пришёл сюда за своей наградой. А когда торжественно, под раскатистые звуки фанфар прозвучало его имя в качестве обладателя гран-при конкурса, то не смог даже сдвинуться с места.
Потом он долго жал руку председателю. Улыбаясь, что-то отвечал на поздравления остальных членов жюри, всё ещё не веря в свою нечаянную победу. А когда вышел на край сцены, чтобы произнести торжественную речь победителя, то, ослеплённый направленным на него прожектором, застыл на месте, напрочь потеряв дар речи.
- Александр! Александр, вы меня слышите?! - где-то вдалеке прозвучал вежливый голос секретарши, выдернувший его из приятных, но уже далёких воспоминаний. - Проходите. Шеф вас ждёт.
Вольский, словно проснувшись, слегка вздрогнул и вопросительно огляделся по сторонам. В приёмной генерального директора издательства, с которым Александр бессменно сотрудничал уже много лет, кроме него, не было никого.
- Прошу прощения, Катая! Это вы мне, как я понимаю? - зачем-то переспросил он и, поднявшись с дивана, направился на аудиенцию. Накануне босс назначил ему эту встречу сам. В свою очередь это означало возникшие проблемы и непростой для писателя разговор.
- Привет, Саш! Давай, давай, проходи! - встретил его Кугель Марк Анатольевич, глава одного из самых известных в стране издательств.
Прикрывая рукой трубку телефонного аппарата, Марк жестом указал на стул и вполголоса добавил: - Извини, ради бога! Срочный звонок! Пару минут буквально.
С тех пор, как Александр, словно по мановению волшебной палочки, превратился из успешного предпринимателя в известного писателя, прошло десять лет. Все эти годы его неизменным издателем был только Марк. Тогда, сорокапятилетний и уже опытный делец из мира книгоиздания быстро взял в оборот начинающего, но очень талантливого литератора.
Этот невысокий, лысоватый, чаще всего не совсем опрятный в одежде человек имел прирождённый талант заводить новые знакомства. Но ещё лучше у него получалось поддерживать их многие годы. Поэтому, подобно магниту, он удерживал вокруг себя нужных ему людей и старался быть другом для каждого из них.
Жизнь Марка Кугеля была необыкновенно насыщена событиями. Он любил часто менять окружающую его обстановку, много путешествовал и вообще не терпел скуки и однообразия.
Вольский, в свою очередь, принадлежал к тому типу людей, которые во всём ценили стабильность и постоянство. В его поступках всегда можно было разглядеть признаки здорового честолюбия, которое вело его по жизни, требуя новых побед и подтверждения собственной значимости.
Кроме того, он обладал большим трудолюбием и быстро вникал в любую тему. Всё это легко возбуждало в людях острое конкурентное чувство по отношению к нему, и, как следствие, Александр чаще всего оказывался окружённым ярыми противниками или просто завистливыми недоброжелателями.
В результате некогда открытый и общительный человек начал стремительно избегать тесных знакомств и теперь подпускал к себе новых людей с большой осторожностью. Он подолгу выдерживал с ними определённую дистанцию, прежде чем позволить приблизиться к себе.
Александр был сильным человеком, но его ахиллесовой пятой всегда являлись неудачи. Вольский принимал их очень близко к сердцу и переживал свои поражения тяжело и подолгу.
В такие моменты он подвергался разрушающей самокритике и во всём винил только себя.
В остальном Александр казался настоящим образцом для подражания.
Высокий, стройный, спортивного телосложения мужчина всегда выделялся в любой компании. Его густые чёрные волосы в сочетании с тёмно-голубыми глазами, выразительный подбородок с небольшой ямкой посредине и крупные мужские скулы делали его объектом воздыхания многих и многих представительниц слабого пола.
Однако Александр никогда не злоупотреблял их избыточным вниманием. От природы он был, что называется, однолюбом и даже в интимных связях предпочитал всё то же постоянство.
Нельзя сказать, что посторонние женщины не интересовали его вообще. Иногда в его жизни происходили случайные связи, которые всегда быстро заканчивались, едва возникнув.
Они отбирали у Вольского слишком много сил и внимания и к тому же вступали в острое противоречие с его нравственными устоями.
В мир литературы он словно влетел на крыльях собственной удачи и, безусловно, врождённого таланта, который дремал в нём многие годы. Тогда ему было только тридцать два, и жизнь казалась бесконечным продолжением однажды начатой истории.
Вопреки врождённой осторожности, тогда он неожиданно быстро сошёлся со своим издателем. Мало того, с Марком они имели не только официальные контакты, но проводили совместное время на различных деловых раутах и всевозможных творческих тусовках. Хотя и там их беседы рано или поздно перетекали в русло литературы, заканчиваясь обсуждением новых творческих планов.
Пока Марк вёл телефонную беседу, Вольский успел разглядеть на его рабочем столе свою последнюю изданную книгу и сразу догадался, что речь сейчас пойдёт именно о ней.
- Всё! Слава богу! Надеюсь, отстанет уже! - выдохнул Кугель, возвращая телефонную трубку на место. - Ты знаешь, я не перестаю поражаться! Почему, если у человека появляется много лишних денег, он сразу хочет стать писателем? Почему им обязательно нужно увидеть своё имя в верхней строке обложки, даже если они прекрасно понимают, что всё, что напечатано в этой книге, является не просто результатом работы редактора над их текстом, а заново написанным за них произведением. Вот скажи! Кода ты писал свой первый роман, ты думал о славе, деньгах или ещё о чём-то подобном?
Александр, не ответив, внимательно посмотрел на своего издателя, давая понять, что желает без вступления перейти сразу к основной теме их встречи.
Марк уловил его взгляд и, начиная подбирать нужные слова, тихо и неразборчиво что-то пробубнил себе под нос.
В этот раз Кугелю, как никогда, было тяжело начать очень не простой для него разговор, и он заметно тянул время, прежде чем перейти непосредственно к делу.
Наконец, Марк тяжело поднял со стола книгу и глубоко вздохнул.
- Мне трудно об этом говорить, дружище, но я, как глава издательской фирмы и твой старый друг, просто обязан это сделать.
- Что, совсем плохо продаётся? - помог ему Александр и опустил глаза.
- Если бы только плохо! - взмахнул руками Кугель. - Сказать точнее - вообще не продаётся! А я тебя тогда предупреждал, между прочим, что всё именно этим может закончиться! - пригрозил он пальцем, слегка повысив тон, - Но ты сумел меня переубедить, и вот результат. Пожалуйста. Даже на окупаемость не выходим.
- Может, просто маркетинговую стратегию поменять? - сухо предложил писатель и отвёл взгляд куда-то в сторону, невольно подчёркивая своё внешнее безразличие к создавшейся ситуации.
- Стратегию, говоришь? Да нет, батенька. Не хотел я тебе говорить, но придётся, как видно. Что случилось, Саш? Где твой оптимизм, юмор? Ты же так живо вначале писал! Ну, есть же талант! Этого у тебя не отнять. Откуда вдруг эта смертная тоска в твоей последней книге? Кстати, первые главы новой рукописи я тоже прочитал, и там то же самое. Будто подменили человека! А твой читатель хочет тебя, а не этого мрачного зануду. Никто не хочет слушать жалоб на одиночество и тоску. Выйди и оглядись вокруг. Да ведь сплошь поникшие мрачные лица. Люди словно окопались в своих многоэтажках. Они просто разучились общаться друг с другом и жрут своё одиночество, словно яд, на завтрак, обед и ужин. А ты им своего Сеню, словно списанного с них самих, подсовываешь. Да ещё и в могилу его в результате закапываешь. Ты ведь всех их вместе с ним хоронишь. Я ведь тебе объяснял уже.
- Но это же правда. История мною из жизни взята, - попытался вяло оправдаться Вольский.
- Да к чёрту эту твою правду и историю вместе с ней! Нет никакой правды и не будет никогда. В этом мире есть только твоя правда или не твоя. Хочешь претендовать на истину, становись богом тогда. А пока ты только писатель, и твоя обязанность показать людям выход из тупика, в котором многие из них уже оказались. Подари им надежду. Пусть она даже окажется сказкой, но романтичной и красивой! Перечитай Грина, наконец. Его «Алые паруса», и ты сразу всё поймёшь!
- Ладно. Я всё понял. Рукопись в корзину, контракт с издательством туда же. Что-то ещё или могу уже идти?
- Так и знал. Начинается! Прямо вижу твою удаляющуюся сгорбленную спину в дверях кабинета. Обижаться он ещё вздумал! Я тебе по-дружески прямо говорю. Нечего тут рассусоливать. Тебе нужно срочно что-то делать с собой. Хочешь, психотерапевта хорошего посоветую? Хотя, что я говорю. Видел я, как вы с Ленкой последнее время общаетесь. Тут и дураку всё понятно.
Услышав его слова, Александр сразу повернул голову и молча уставился на Марка, который заметно оживился сделанной догадкой.
- Что, угадал? Вижу. Не ты первый и не ты последний, кого бабы со свету сживают своими капризами. Денег требует, да? В точку попал! - ещё больше начал заводиться Марк и даже слегка приподнялся в своём кресле. - Ну да. Мадама она у тебя ещё та, я тебе скажу. За такой шикарной блондинкой глаз да глаз нужен! Фигура, волосы и, ты извини, всё остальное ещё при ней. И цену она себе тоже знает. Не боишься, что уведут?
По глазам было видно, что Александр хотел что-то ответить, но в последний момент передумал. Он просто с обидой махнул рукой и, отворачиваясь, пробурчал: «- А ну её! »
Кугель округлил и без того выпученные глаза и возбуждённо подбросил вверх свои пухлые ручки.
- Ну ты мужик, даёшь! Ты чего, как маленький? Надоела красавица жена, так осмотрись вокруг. Подругу себе завести не можешь? Да в наш век интернета — это же на раз-два, как говорится. Тем более с твоей-то внешностью! - покачал оно головой. - Вот смотри! Я тут сайтик один весьма любопытный обнаружил на днях. Э-э, как его там? Название ещё мультяшное такое. Одну секунду!
И Кугель с азартом, вспыхнувшим в глазах уже немолодого ловеласа, быстро погрузился в свой рабочий компьютер в поисках площадки онлайн знакомств.
- О! Нашёл. «Мамба» называется. Там такие варианты, я тебе скажу, попадаются, что дух захватывает! Клянусь! «Где мои семнадцать лет...» - закатив глаза, начал напевать Марк известную песню Владимира Высоцкого.
- На «Большом каретном», - сухо продолжил за него писатель и следом перефразировал одну из строк той же песни, - Там же, где «мои семнадцать бед».
- Вот и отлично! Там их и оставь! Какого чёрта ты весь свой хлам за собой по жизни потащил. Выбрось! Начни сначала. Это никогда не поздно сделать, - заявил мужчина, который год тому назад сменил уже четвёртую жену.
Видимо, вспомнив об этом обстоятельстве, Марк слегка закашлялся и заёрзал в кресле.
- Н-да… Ну, ты меня понял, в общем, - резко обуздав своё внезапное возбуждение, снова перешёл к делу Кугель. - Короче говоря, бери себя в руки, прекращай хандрить и возвращайся на «круги своя», - снова процитировал он название известного романа. - На этом всё! Мне тебе, к сожалению, сказать больше нечего. Человек ты взрослый и умный. Уверен, что всё понял правильно. Иными словами, как будешь готов порадовать меня своим новым шедевром, а не тягомотиной этой, милости прошу. Жду и верю в тебя, дружище!
С этими словами Кугель привстал за рабочим столом и протянул Александру на прощание свою руку.
Покинув стены издательства, Александр отправился на городскую набережную, которая находилась по близости.
Была весна. Чистое солнечное небо, пьянящий аромат свежего апрельского воздуха и радостное пение птиц всегда действовали на него исцеляюще.
Вольский не спеша зашагал вдоль каменного парапета, время от времени щурясь от ярких солнечных зайчиков, которые отражались в прогалинах освобождавшейся ото льда реки. В такие минуты ему обычно всегда хорошо и легко думалось.
Состоявшийся разговор с издателем не стал для него неожиданностью, хотя всё же заметно подпортил и без того не важное настроение. Александр и сам давно был недоволен своими последними работами. Его тексты теперь получались какими-то вымученными и совершенно неживыми, а персонажи чужими и порой фальшивыми.
Даже получив за свои первые романы сразу несколько престижных, в том числе международных премий, он продолжал сомневаться в своём писательском таланте. Ему всегда казалось, что он чего-то недосказал в своих книгах, которые можно было написать гораздо лучше. А творчество, которое, казалось, должно было его окрылять, теперь всё чаще вызывало в нём состояние хандры. И хандра эта становилась тяжелее год от года.
По прошествии пяти лет, когда миновала череда оглушительных побед, его стали замечать гораздо реже. Вновь изданные книги покупались скорее по инерции и совсем не в тех объёмах, что прежде. Он чувствовал, что всё быстрее приближается к критической отметке, за которой оставалось лишь творческое банкротство.
И вот сегодня настал тот самый день, когда издатель «по-дружески», но жёстко указал ему на огромную течь в его, когда-то, неподвластном литературным штормам корабле.
Александр воспринял этот удар как должное и физически ощутил, что больше не может противостоять напавшей на него стихии.
Неудачи последних лет, в свою очередь, не могли не сказаться на его отношениях с женой. За годы его успешной предпринимательской деятельности и первых лет оглушительного успеха на литературном поприще Елена успела привыкнуть к лёгкой обеспеченной жизни. Кроме того, ей необыкновенно импонировал статус супруги модного писателя. Постоянное мелькание в популярных журналах и на телевидении приносило ей массу удовольствия. А завистливые взгляды подруг лишь подогревали её внутренний восторг.
Поэтому раскол в семейных отношениях стал очевиден именно в тот момент, когда внимание со стороны прессы к её мужу заметно ослабло. К тому же гонорары от изданных книг становились всё скромнее, а деньги на счетах таяли, словно льдины в весеннем половодье. Их ссоры стали происходить всё чаще, оканчиваясь в последнее время приступами откровенного гнева Елены.
(мини-роман)
Мягкая ковровая дорожка непривычно просела под жёсткими каблуками туфель, когда Александр Вольский впервые ступил на неё в качестве претендента на престижную литературную премию.
Преуспевающему коммерсанту, неожиданно написавшему свой первый в жизни роман, до последней минуты не верилось, что всё происходившее с ним в эти минуты не являлось сном или плодом его богатого воображения.
С каждым шагом, по мере приближения к сцене, где располагалось авторитетное жюри конкурса, он, словно школяр перед экзаменом, ощущал неукротимое волнение и всё отчётливее слышал стук собственного сердца.
Под звук какой-то очень популярной в те годы мелодии он вслед за остальными претендентами на победу поднялся на сцену и, развернувшись к залу лицом, слегка зажмурился от яркого света софитов.
Затем потянулись ещё более волнительные минуты, когда жюри начало объявлять победителей в различных номинациях конкурса, которым, казалось, никогда не будет конца.
По мере оглашения результатов стоявшие рядом с ним претенденты поочерёдно подходили к председателю жюри и под громкие аплодисменты получали дипломы и денежные сертификаты.
Александр даже не успел осознать, что остался последним из тех, кто пришёл сюда за своей наградой. А когда торжественно, под раскатистые звуки фанфар прозвучало его имя в качестве обладателя гран-при конкурса, то не смог даже сдвинуться с места.
Потом он долго жал руку председателю. Улыбаясь, что-то отвечал на поздравления остальных членов жюри, всё ещё не веря в свою нечаянную победу. А когда вышел на край сцены, чтобы произнести торжественную речь победителя, то, ослеплённый направленным на него прожектором, застыл на месте, напрочь потеряв дар речи.
- Александр! Александр, вы меня слышите?! - где-то вдалеке прозвучал вежливый голос секретарши, выдернувший его из приятных, но уже далёких воспоминаний. - Проходите. Шеф вас ждёт.
Вольский, словно проснувшись, слегка вздрогнул и вопросительно огляделся по сторонам. В приёмной генерального директора издательства, с которым Александр бессменно сотрудничал уже много лет, кроме него, не было никого.
- Прошу прощения, Катая! Это вы мне, как я понимаю? - зачем-то переспросил он и, поднявшись с дивана, направился на аудиенцию. Накануне босс назначил ему эту встречу сам. В свою очередь это означало возникшие проблемы и непростой для писателя разговор.
- Привет, Саш! Давай, давай, проходи! - встретил его Кугель Марк Анатольевич, глава одного из самых известных в стране издательств.
Прикрывая рукой трубку телефонного аппарата, Марк жестом указал на стул и вполголоса добавил: - Извини, ради бога! Срочный звонок! Пару минут буквально.
С тех пор, как Александр, словно по мановению волшебной палочки, превратился из успешного предпринимателя в известного писателя, прошло десять лет. Все эти годы его неизменным издателем был только Марк. Тогда, сорокапятилетний и уже опытный делец из мира книгоиздания быстро взял в оборот начинающего, но очень талантливого литератора.
Этот невысокий, лысоватый, чаще всего не совсем опрятный в одежде человек имел прирождённый талант заводить новые знакомства. Но ещё лучше у него получалось поддерживать их многие годы. Поэтому, подобно магниту, он удерживал вокруг себя нужных ему людей и старался быть другом для каждого из них.
Жизнь Марка Кугеля была необыкновенно насыщена событиями. Он любил часто менять окружающую его обстановку, много путешествовал и вообще не терпел скуки и однообразия.
Вольский, в свою очередь, принадлежал к тому типу людей, которые во всём ценили стабильность и постоянство. В его поступках всегда можно было разглядеть признаки здорового честолюбия, которое вело его по жизни, требуя новых побед и подтверждения собственной значимости.
Кроме того, он обладал большим трудолюбием и быстро вникал в любую тему. Всё это легко возбуждало в людях острое конкурентное чувство по отношению к нему, и, как следствие, Александр чаще всего оказывался окружённым ярыми противниками или просто завистливыми недоброжелателями.
В результате некогда открытый и общительный человек начал стремительно избегать тесных знакомств и теперь подпускал к себе новых людей с большой осторожностью. Он подолгу выдерживал с ними определённую дистанцию, прежде чем позволить приблизиться к себе.
Александр был сильным человеком, но его ахиллесовой пятой всегда являлись неудачи. Вольский принимал их очень близко к сердцу и переживал свои поражения тяжело и подолгу.
В такие моменты он подвергался разрушающей самокритике и во всём винил только себя.
В остальном Александр казался настоящим образцом для подражания.
Высокий, стройный, спортивного телосложения мужчина всегда выделялся в любой компании. Его густые чёрные волосы в сочетании с тёмно-голубыми глазами, выразительный подбородок с небольшой ямкой посредине и крупные мужские скулы делали его объектом воздыхания многих и многих представительниц слабого пола.
Однако Александр никогда не злоупотреблял их избыточным вниманием. От природы он был, что называется, однолюбом и даже в интимных связях предпочитал всё то же постоянство.
Нельзя сказать, что посторонние женщины не интересовали его вообще. Иногда в его жизни происходили случайные связи, которые всегда быстро заканчивались, едва возникнув.
Они отбирали у Вольского слишком много сил и внимания и к тому же вступали в острое противоречие с его нравственными устоями.
В мир литературы он словно влетел на крыльях собственной удачи и, безусловно, врождённого таланта, который дремал в нём многие годы. Тогда ему было только тридцать два, и жизнь казалась бесконечным продолжением однажды начатой истории.
Вопреки врождённой осторожности, тогда он неожиданно быстро сошёлся со своим издателем. Мало того, с Марком они имели не только официальные контакты, но проводили совместное время на различных деловых раутах и всевозможных творческих тусовках. Хотя и там их беседы рано или поздно перетекали в русло литературы, заканчиваясь обсуждением новых творческих планов.
Пока Марк вёл телефонную беседу, Вольский успел разглядеть на его рабочем столе свою последнюю изданную книгу и сразу догадался, что речь сейчас пойдёт именно о ней.
- Всё! Слава богу! Надеюсь, отстанет уже! - выдохнул Кугель, возвращая телефонную трубку на место. - Ты знаешь, я не перестаю поражаться! Почему, если у человека появляется много лишних денег, он сразу хочет стать писателем? Почему им обязательно нужно увидеть своё имя в верхней строке обложки, даже если они прекрасно понимают, что всё, что напечатано в этой книге, является не просто результатом работы редактора над их текстом, а заново написанным за них произведением. Вот скажи! Кода ты писал свой первый роман, ты думал о славе, деньгах или ещё о чём-то подобном?
Александр, не ответив, внимательно посмотрел на своего издателя, давая понять, что желает без вступления перейти сразу к основной теме их встречи.
Марк уловил его взгляд и, начиная подбирать нужные слова, тихо и неразборчиво что-то пробубнил себе под нос.
В этот раз Кугелю, как никогда, было тяжело начать очень не простой для него разговор, и он заметно тянул время, прежде чем перейти непосредственно к делу.
Наконец, Марк тяжело поднял со стола книгу и глубоко вздохнул.
- Мне трудно об этом говорить, дружище, но я, как глава издательской фирмы и твой старый друг, просто обязан это сделать.
- Что, совсем плохо продаётся? - помог ему Александр и опустил глаза.
- Если бы только плохо! - взмахнул руками Кугель. - Сказать точнее - вообще не продаётся! А я тебя тогда предупреждал, между прочим, что всё именно этим может закончиться! - пригрозил он пальцем, слегка повысив тон, - Но ты сумел меня переубедить, и вот результат. Пожалуйста. Даже на окупаемость не выходим.
- Может, просто маркетинговую стратегию поменять? - сухо предложил писатель и отвёл взгляд куда-то в сторону, невольно подчёркивая своё внешнее безразличие к создавшейся ситуации.
- Стратегию, говоришь? Да нет, батенька. Не хотел я тебе говорить, но придётся, как видно. Что случилось, Саш? Где твой оптимизм, юмор? Ты же так живо вначале писал! Ну, есть же талант! Этого у тебя не отнять. Откуда вдруг эта смертная тоска в твоей последней книге? Кстати, первые главы новой рукописи я тоже прочитал, и там то же самое. Будто подменили человека! А твой читатель хочет тебя, а не этого мрачного зануду. Никто не хочет слушать жалоб на одиночество и тоску. Выйди и оглядись вокруг. Да ведь сплошь поникшие мрачные лица. Люди словно окопались в своих многоэтажках. Они просто разучились общаться друг с другом и жрут своё одиночество, словно яд, на завтрак, обед и ужин. А ты им своего Сеню, словно списанного с них самих, подсовываешь. Да ещё и в могилу его в результате закапываешь. Ты ведь всех их вместе с ним хоронишь. Я ведь тебе объяснял уже.
- Но это же правда. История мною из жизни взята, - попытался вяло оправдаться Вольский.
- Да к чёрту эту твою правду и историю вместе с ней! Нет никакой правды и не будет никогда. В этом мире есть только твоя правда или не твоя. Хочешь претендовать на истину, становись богом тогда. А пока ты только писатель, и твоя обязанность показать людям выход из тупика, в котором многие из них уже оказались. Подари им надежду. Пусть она даже окажется сказкой, но романтичной и красивой! Перечитай Грина, наконец. Его «Алые паруса», и ты сразу всё поймёшь!
- Ладно. Я всё понял. Рукопись в корзину, контракт с издательством туда же. Что-то ещё или могу уже идти?
- Так и знал. Начинается! Прямо вижу твою удаляющуюся сгорбленную спину в дверях кабинета. Обижаться он ещё вздумал! Я тебе по-дружески прямо говорю. Нечего тут рассусоливать. Тебе нужно срочно что-то делать с собой. Хочешь, психотерапевта хорошего посоветую? Хотя, что я говорю. Видел я, как вы с Ленкой последнее время общаетесь. Тут и дураку всё понятно.
Услышав его слова, Александр сразу повернул голову и молча уставился на Марка, который заметно оживился сделанной догадкой.
- Что, угадал? Вижу. Не ты первый и не ты последний, кого бабы со свету сживают своими капризами. Денег требует, да? В точку попал! - ещё больше начал заводиться Марк и даже слегка приподнялся в своём кресле. - Ну да. Мадама она у тебя ещё та, я тебе скажу. За такой шикарной блондинкой глаз да глаз нужен! Фигура, волосы и, ты извини, всё остальное ещё при ней. И цену она себе тоже знает. Не боишься, что уведут?
По глазам было видно, что Александр хотел что-то ответить, но в последний момент передумал. Он просто с обидой махнул рукой и, отворачиваясь, пробурчал: «- А ну её! »
Кугель округлил и без того выпученные глаза и возбуждённо подбросил вверх свои пухлые ручки.
- Ну ты мужик, даёшь! Ты чего, как маленький? Надоела красавица жена, так осмотрись вокруг. Подругу себе завести не можешь? Да в наш век интернета — это же на раз-два, как говорится. Тем более с твоей-то внешностью! - покачал оно головой. - Вот смотри! Я тут сайтик один весьма любопытный обнаружил на днях. Э-э, как его там? Название ещё мультяшное такое. Одну секунду!
И Кугель с азартом, вспыхнувшим в глазах уже немолодого ловеласа, быстро погрузился в свой рабочий компьютер в поисках площадки онлайн знакомств.
- О! Нашёл. «Мамба» называется. Там такие варианты, я тебе скажу, попадаются, что дух захватывает! Клянусь! «Где мои семнадцать лет...» - закатив глаза, начал напевать Марк известную песню Владимира Высоцкого.
- На «Большом каретном», - сухо продолжил за него писатель и следом перефразировал одну из строк той же песни, - Там же, где «мои семнадцать бед».
- Вот и отлично! Там их и оставь! Какого чёрта ты весь свой хлам за собой по жизни потащил. Выбрось! Начни сначала. Это никогда не поздно сделать, - заявил мужчина, который год тому назад сменил уже четвёртую жену.
Видимо, вспомнив об этом обстоятельстве, Марк слегка закашлялся и заёрзал в кресле.
- Н-да… Ну, ты меня понял, в общем, - резко обуздав своё внезапное возбуждение, снова перешёл к делу Кугель. - Короче говоря, бери себя в руки, прекращай хандрить и возвращайся на «круги своя», - снова процитировал он название известного романа. - На этом всё! Мне тебе, к сожалению, сказать больше нечего. Человек ты взрослый и умный. Уверен, что всё понял правильно. Иными словами, как будешь готов порадовать меня своим новым шедевром, а не тягомотиной этой, милости прошу. Жду и верю в тебя, дружище!
С этими словами Кугель привстал за рабочим столом и протянул Александру на прощание свою руку.
Покинув стены издательства, Александр отправился на городскую набережную, которая находилась по близости.
Была весна. Чистое солнечное небо, пьянящий аромат свежего апрельского воздуха и радостное пение птиц всегда действовали на него исцеляюще.
Вольский не спеша зашагал вдоль каменного парапета, время от времени щурясь от ярких солнечных зайчиков, которые отражались в прогалинах освобождавшейся ото льда реки. В такие минуты ему обычно всегда хорошо и легко думалось.
Состоявшийся разговор с издателем не стал для него неожиданностью, хотя всё же заметно подпортил и без того не важное настроение. Александр и сам давно был недоволен своими последними работами. Его тексты теперь получались какими-то вымученными и совершенно неживыми, а персонажи чужими и порой фальшивыми.
Даже получив за свои первые романы сразу несколько престижных, в том числе международных премий, он продолжал сомневаться в своём писательском таланте. Ему всегда казалось, что он чего-то недосказал в своих книгах, которые можно было написать гораздо лучше. А творчество, которое, казалось, должно было его окрылять, теперь всё чаще вызывало в нём состояние хандры. И хандра эта становилась тяжелее год от года.
По прошествии пяти лет, когда миновала череда оглушительных побед, его стали замечать гораздо реже. Вновь изданные книги покупались скорее по инерции и совсем не в тех объёмах, что прежде. Он чувствовал, что всё быстрее приближается к критической отметке, за которой оставалось лишь творческое банкротство.
И вот сегодня настал тот самый день, когда издатель «по-дружески», но жёстко указал ему на огромную течь в его, когда-то, неподвластном литературным штормам корабле.
Александр воспринял этот удар как должное и физически ощутил, что больше не может противостоять напавшей на него стихии.
Неудачи последних лет, в свою очередь, не могли не сказаться на его отношениях с женой. За годы его успешной предпринимательской деятельности и первых лет оглушительного успеха на литературном поприще Елена успела привыкнуть к лёгкой обеспеченной жизни. Кроме того, ей необыкновенно импонировал статус супруги модного писателя. Постоянное мелькание в популярных журналах и на телевидении приносило ей массу удовольствия. А завистливые взгляды подруг лишь подогревали её внутренний восторг.
Поэтому раскол в семейных отношениях стал очевиден именно в тот момент, когда внимание со стороны прессы к её мужу заметно ослабло. К тому же гонорары от изданных книг становились всё скромнее, а деньги на счетах таяли, словно льдины в весеннем половодье. Их ссоры стали происходить всё чаще, оканчиваясь в последнее время приступами откровенного гнева Елены.
