Всё верно, правильно шагаем. Глядишь, и до сумерек выберемся к проезжей дороге, судя по карте, она хоть и местного значения, но асфальтированной должна быть, проголосую, вдруг, кто и подвезёт. Навряд ли оно совсем по пути будет, дорога потом поворачивает и уводит в другую сторону, но с сотню километров проехать получится. Тут можно конечно и невесть на кого нарваться, придурков в глухих местах на малопроезжей трассе наверняка хватает, но с ружьём и Бурым оно не так страшно. Скорее с Бурым, ведь достаточно длинную вертикалку в кабине автомобиля так просто не развернёшь.
Мои мысли прервало настороженное рычание. Вздыбив холку, Бурый угрожающе повернул голову в сторону густых можжевеловых зарослей, и, сдёрнув ружьё с плеча, я раздвинула сцепленные ветки стволами. Пригляделась... Прислушалась... Вроде бы никого... И тут ветер донёс аромат жарящегося шашлыка.
Жестом приказав псине сидеть, я сбросила на землю громоздкий рюкзак, и как возможно бесшумнее, на носочках, подражая походке Айи, стала обходить колючие кусты. Главное, чтобы предательски не треснул сушняк или шишка под ногой. Вот и новый просвет в листве. Впереди, на уютной полянке, от меня метрах в двадцати, — трое мужчин в охотничьих камуфляжах. Один, сидя на корточках, ворочает над углями густо унизанные кусочками мяса шампура, а двое других, помогая друг дружке, раскладывают по мешкам ломти уже разделанной лосятины, и судя по тому, как тщательно укладывают и увязывают, очень не хотят, чтобы кто-то потом догадался, что же там внутри. Браконьеры! Хотя, и Петрович с Егором тоже браконьерничали, и даже незаконно мыли золотишко.
Предупредительно кашлянув, я не слишком смело раздвинула кусты, и, держа двустволку перед собой, вышла на залитую солнцем поляну.
Ну, прямо немая сцена из гоголевского «Ревизора»! Поначалу... Потом же сутулый мужчина, пригнувшийся у костра, чуть не выронил шампура, а те двое, что как соляные столбы застыли с вытянувшимися лицами, часто заморгали и угрожающе потянулись к ружьям.
— Не дробью заряжено! — скосив глаза на стволы вертикалки, сразу же предупредила я. — Со мной не балуйте лучше, из карабина белке в глаз бью!
Конечно же, преувеличила немного, дай Бог вообще в белку на дереве попасть, но надо как-то сразу их на место поставить.
Полноватый, что был ближе всего ко мне, шевельнул толстыми губами, порываясь что-то сказать, только я снова заговорила первой:
— Да не бойтесь, не егерь я. Сама такая, что без лицензии поохотиться могу...
— Так чего тогда пугаешь, дура баба! — грубо вмешался второй, более худощавый и высокий. — По-людски не могла подойти, мы не злодеи вроде?
— А кто вас сразу разберёт, злодеи вы иль нет! — сознательно хмыкнула я.
— Так ты, получается, одна здесь? — щурясь против солнца, поинтересовался полноватый.
— Ну не совсем одна... — скривилась я в подобии улыбки. — Мой спутник за кустами у рюкзака сидит...
— Ну тогда зови его сюда, — поведя снятым с углей шампуром, заговорил тот, что был у костра. — У нас тут как раз на пятерых и будет...
— Ой, боюсь, ему всё равно маловато будет, — попыталась я сумничать, опуская ружьё, а моя улыбка стала более приветливой. — А вы на машине? Вы в какую сторону поедете? До ближайшего хутора или слободки нас довезёте?
— Ну, нам до машины ещё часа три на своих двоих топать, а так, довезём, чего же не подвезти... — как-то двояко отозвался худощавый. — Места... его в салоне предостаточно... А тебе не в областной случайно надобно?
— Туда, — в задумчивости замешкавшись, с застывшей улыбкой кивнула я. — Только по ближайшей дороге до него вроде как не по пути будет?
— Так там напрямки проезд есть, через просеку, мы на нашем джипе там и ехали...
— Значит, уговорили... Иду за своим дружком и рюкзаком, — всё с той же улыбкой полуобернулась на другого, худощавого, но наткнувшись на его колко-изучающий взгляд, внутренне поникла. Как не крути, а странные они какие-то, не слишком уж на охотников-браконьеров похожие, те бы не лося, для этого совсем незачем в такие дебри забираться, а соболя или куницу били. С такими вот мыслями и вернулась на свою тропку к напряжённо и по-собачьи преданно ожидающему там меня Бурому.
— Пошли, — сказала ему, берясь за рюкзак. — Ты уж будь на людях паинькой, ну и меня в обиду конечно не давай!
— Хороший у тебя дружок... — как только мы подошли, сказал худощавый, с опаской поглядывая на ощетинившуюся здоровенную псину.
— Ну чего ты злишься? — потрепала я Бурого за холку. — Успокойся, это друзья, и они нас немножечко подвезут.
— Да уж, такой действительно весь шашлык сожрёт и не заметит даже, — нахмурился мужчина у костра.
— Не переживайте, на сегодня у меня для него еда есть...
Чтоб не быть голословной, да заодно облегчить себе ношу, развязав горловину рюкзака, я достала пакет с собачьей едой и высыпала её у лап Бурого.
— И откуда ты тут такая взялась? — продолжал худощавый.
— Так с ближайшей заимки... Семёна... Знаете такую?
Так и не разобрала, показалось мне или нет, что брови худощавого чуть заметно взметнулись.
— Да мы в этих местах впервые.... Поохотиться вот просто решили... — отозвался полноватый. — Ты присаживайся, пододвинул он ногой ко мне перевёрнутое ведро. — Звать-то тебя как?
— Та-ня... — памятую о своей легенде, нервно выкашляла я.
— Поспели уже... — с такими словами поднялся сутулый мужчина от костра, держа в руках два веера тяжёлых шампуров.
— Меня можешь Дядь Ваней называть, — представился полноватый.
— Ну, положим, вы мне не дядя совсем, — не знаю, почему вдруг огрызнулась я, — но ладно, пусть будет и Дядя...
— Ты, подруга, тут не язви, — одёрнул меня худощавый, — Дядя Ваня, он человек авторитетный!
— Вы уж звеняйте, коль чего не так, — извинительно замялась я. — В лесу живя... оно дичаешь как-то...
— Да я не обижаюсь совсем, — примирительно улыбнулся мне Дядь Ваня. — Игорёк он у нас любитель палку перегнуть.
— А почему он Игорёк? — скосила я глаза на худощавого. — Вроде бы не молодой уже...
— А для меня он всё равно всегда Игорьком будет... — Дядь Ваня как-то слишком фамильярно похлопал его по плечу. — Только ты уже не обижай его, Таня, просто Игорем зови.
— А меня Владимиром! — донеслось от костра.
— Ну тогда будем знакомы, — скорее себе под нос буркнула я, присаживаясь не на ведро, а на свой рюкзак. Если откровенно, то мои новые знакомые нравились мне всё меньше и меньше. Но что тут поделаешь? Потерплю уж их общество... Не пешком же снова топать немыслимо сколько километров! А в крайнем случае у меня есть ружьё и Бурый...
— Вот, Танюха, угощайся, — весело подморгнув, протянул мне Владимир один из шампуров, со стекающим с кусков шашлыка ароматным соком.
— Спасибо, — я лукаво наморщила носик. Откусила. Мясо было слегка жестковатым, всё же не настоящие охотники они, те умеют его правильно на костре готовить.
— Коньячку? — Открутив колпачок с плоской нержавеющей фляжки, Дядя Ваня почти до краёв наполнил маленький металлический стаканчик и протянул его мне.
Жуя, я в ответ покачала головой, неразборчиво пробубнив: «Не... не буду я... а вообще у меня с собой холодный чай во фляжке есть...»
— Ну как знаешь... — пристально глядя, взмахнул он в мою сторону рукой, словно чокаясь с кем-то незримым. — Армянский, высшего разлива!
Я инстинктивно отшатнулась, и тогда он выпил сам, при этом так и не перестав на меня пялиться. Время от времени я ловила на себе косые взгляды и тех двоих. Понимая, что как женщина я вряд ли кого-то сейчас способна заинтересовать, в своём ободранном и скорее полубомжатском виде, поэтому на этот счёт особо не волновалась. Грабить они меня понятное дело тоже не будут, заметно, что люди денежные, и не по тем делам... К тому же я на золотодобытчицу совсем не тяну. Тут даже можно сказать: они меня облагодействовали, когда согласились подвезти, да ещё вместе с огромной злющей собакой.
— Ну чего, пошли, что ли? — обвалив носками ботинок камни в уже почти потухшее кострище, Владимир вместе со своей двустволкой вскинул на спину один из мешков с добычей. — А то потемнеет, так и машину в лесу не отыщем...
— Да, возвращаемся, поздно уже... — Дядь Ваня поднялся с раскладного стульчика, на котором сидел, а подоспевший Игорёк сложил его и запихал себе в рюкзак.
Какое-то время мы шли молча, пока Дядя Ваня не поравнялся со мной и Бурым и с самым серьёзным видом не поинтересовался:
— Значит, ты на заимке в тайге живёшь?
— Ну да... — двояко кивнула я.
— А в областной центр, так когда-никогда выбираешься?
— Ага, — боясь ненароком проговориться, пыталась отвечать односложно.
— А чего сейчас в городе понадобилось?
— Так горе у меня... отца там убили, — я запнулась, чуть не сказав, что Семёна. — Вот и пошла хоронить...
— Отца похоронить — дело святое, — согласился мой собеседник. — Видишь, как хорошо, что таких хороших, как мы, попутчиков встретила...
— Хорошо... — тяжело вздохнула я. — Хоть и нечего хорошего...
На этом наш разговор и закончился, почти не начавшись, поникнувши, я словно брела в никуда. Но вот мы вышли на дорогу, к оставленному на обочине большущему чёрному джипу.
Владимир сел за руль. Дядя Ваня удобно устроился сзади. А Игорёк галантно распахнул передо мной правую заднюю дверцу:
— Закидывай рюкзак с ружьём в багажник и присаживайся давай...
Как-то глупо-благодарственно лыбясь, я с трудом запихала в багажник рюкзак, стараясь чтобы он оказался как можно дальше от мешков с лосятиной, затем немножечко неуклюже присела на кожаное сидение, чуть ли не утонув в его мягкости, мешала вертикалка, которую я решительно оставила при себе и сейчас не зала куда деть, в итоге, упёрла прикладом в днище и зажала между ног. Подвинулась на середину и хотела позвать Бурого к себе, но худощавый вдруг хлопнул дверцей и запрыгнул на переднее сведение, а джип тут же сорвался с места.
— Бурый! — ещё не поняв, что происходит, вскрикнула я, оглядываясь назад.
Пёс какое-то время с рыком бежал за машиной, потом отстал, и устала сел на дорогу. Я в панике нагнулась к дверце, дёрнула её на открывание... Заблокировано со щитка водителя! Хотела с угрожающим видом развернуть в сторону Дяди Вани вертикалку, потянула её на себя, но на стволы уже легла его крепкая длань и буквально вырвала тяжёлое ружьё из моих рук.
— Не балуй девка! — донеслось с переднего сидения. — И спокойно сиди! Мы сейчас недалеко проедем, остановимся и по душам поговорим!
— Поговорим... — я ошарашенно вжалась в сидение, хотелось сделаться настолько маленькой, чтобы забиться в самую щёлку.
Наконец остановились.
— Как наверняка догадалась, к отцу твоему на заимку мы путь держали, — повернувшись ко мне, надменно заговорил Дядя Ваня. — Да по известной тебе причине делать нам там теперь нечего. Ты жить-то хочешь?
— Это вы его значит... убили... — с всхлипом вырвалось из меня.
— Нет, конечно, — продолжал он. — Твой отец нам живым нужен был, мы бы его берегли и пылинки с него сдували, когда бы нашли...
— Что-то долго искали, — вставила своё слово я, — он вроде бы не особо и прятался...
— Ты тут не умничай! — оборвал меня Игорёк. — Слушай лучше и рта не разевай!
— Так жить-то хочешь? — снова спросил меня дядя Ваня, и я поёжилась, от его колючего взгляда неприятно разбежались холодные мурашки по спине.
— Разумеется хочу... — непослушно-дрожащими губами с трудом выговорила я.
— Так вот, у твоего отца должна была храниться одна моя вещь, тетрадь с записями и карта. Вспомни, может, видела где? Отдашь их нам подобру-поздорову и будешь вся в шоколаде... Не тронем мы тебя, квартирку даже где в области прикупим, да и папашу по-человечески похоронить сможешь... Понимаешь?
— А где гарантия, что вы меня не обманете? — я лихорадочно соображала, сразу вспомнив ту найденную в погребе карту. А вот где тетрадь?
— Ты тут из себя полную дуру не строй! — строже продолжил Дядя Ваня. — Раз я сказал, то как отрезал! Если чего знаешь, выкладывай! А то сама понимаешь, чваниться не стану!
— В моём рюкзаке есть планшетка, оно всё там... — торопливо выпалила я, всё равно если захотят, то выпытают, скажу даже то, чего ещё сама не знаю.
— Глянь там! — бросил Дядя Ваня Игорьку, и, выбравшись из машины, тот направился к багажнику.
— Есть планшетка, — он звучно хлопнул крышкой и передал все найденные бумаги Дяде Ване через приоткрытое на дверце стекло.
— Теперь вы меня отпустите? — пару раз хныкнула я.
— А ты умница... — с довольным видом похлопал он меня по коленке и стал перелистывать содержимое. — Но здесь не всё... Тетрадки нет... Дневники какие-то, но это не его...
— Это всё, что я нашла, — не сдержавшись, откровенно расплакалась.
— Хочешь сказать, что никаких исписанных тетрадей, может, блокнотов, у твоего отца не было?
— Да не знаю я! — тут меня уже прорвало. — По дому нету, карту в погребе случайно сыскала...
— Разворачивайся! — сказал он Владимиру, озадаченно опёршемуся на руль. — На заимку всё же вернёмся и к первоначальному плану. Осмотрим там всё хорошо!
— Так темнеет уже... — всхлипнула я.
— Ничего, фонари есть, а ты нам короткую тропку к дому покажешь, — снова повернулся Дядя Ваня ко мне. — Чего ревёшь то? Мы вроде бы тебя особо не обидели, так, для виду напугали разве...
— Собаку, Бурого, жалко... — не зная, чем оправдаться, пролепетала я в ответ. — Потеряется...
— Да ладно, он либо на заимку вернётся, либо в лесу сам пропитание себе найдёт, — Дядь Ваня поучительно ткнул пальцем в мою коленку.
— А что потом со мной будет? Когда вы тетрадку найдёте или не найдёте? Отпустите, может...
— Не отпущу, как и квартирку я, конечно, тебе не куплю. В областном у меня там клуб есть, знаешь наверно... Он там один такой... В нём пока побудешь, поработаешь...
— А если я не захочу? — спросила немного с вызовом.
— Чего ломаешься, ты ведь в тайге наверняка долго без мужика была? А там от них так отбоя не будет! — со смехом вмешался в наш разговор Игорёк.
— Не получится оно... Даже если бы и хотела... Ребёночка я жду... — как могла словесно отбивалась.
Как вдруг завизжали тормоза, в свете фар я увидела невесть откуда взявшегося на дороге оленя с огромными ветвистыми рогами, предупредительно упёрлась руками в спинку переднего сидения, и тут случился удар.
Открыла глаза и не сразу поняла, что вижу свои же загорелые ноги в плетёных сандалиях, очень так напоминающих лапти, с завязочками выше щиколоток. Кроме них на мне — широкий узорчатый сарафан, и, из одежды, пожалуй, больше ничего...
— Где это я? — с трудом разлепив пересохшие губы, спросила у женщины, что увидела рядом. — Что это за место? — привстала с разложенной на лавке перины, изучающе глядя на незнакомку. Миловидная такая, хотя, судя по всему, ей уже где-то за сорок.
Она не ответила, а только, не отрываясь от пяльцев, лишь полуобернулась в мою сторону. Опираясь о щербатый стол, я хотела подняться на ноги, но так и повалилась назад, слабость во всём теле какая-то и страшно кружится голова.
— Очнулась, милая... — лицо женщины удивлённо вытянулось. Совсем оторвавшись от разложенного на коленях вышивания, она смотрела на меня такими большими, карими и участливыми глазами. — Слободка у нас Заячья, знаешь ведь, поди...
— И как я сюда попала?
— Неужто позабыла,
Мои мысли прервало настороженное рычание. Вздыбив холку, Бурый угрожающе повернул голову в сторону густых можжевеловых зарослей, и, сдёрнув ружьё с плеча, я раздвинула сцепленные ветки стволами. Пригляделась... Прислушалась... Вроде бы никого... И тут ветер донёс аромат жарящегося шашлыка.
Жестом приказав псине сидеть, я сбросила на землю громоздкий рюкзак, и как возможно бесшумнее, на носочках, подражая походке Айи, стала обходить колючие кусты. Главное, чтобы предательски не треснул сушняк или шишка под ногой. Вот и новый просвет в листве. Впереди, на уютной полянке, от меня метрах в двадцати, — трое мужчин в охотничьих камуфляжах. Один, сидя на корточках, ворочает над углями густо унизанные кусочками мяса шампура, а двое других, помогая друг дружке, раскладывают по мешкам ломти уже разделанной лосятины, и судя по тому, как тщательно укладывают и увязывают, очень не хотят, чтобы кто-то потом догадался, что же там внутри. Браконьеры! Хотя, и Петрович с Егором тоже браконьерничали, и даже незаконно мыли золотишко.
Предупредительно кашлянув, я не слишком смело раздвинула кусты, и, держа двустволку перед собой, вышла на залитую солнцем поляну.
Ну, прямо немая сцена из гоголевского «Ревизора»! Поначалу... Потом же сутулый мужчина, пригнувшийся у костра, чуть не выронил шампура, а те двое, что как соляные столбы застыли с вытянувшимися лицами, часто заморгали и угрожающе потянулись к ружьям.
— Не дробью заряжено! — скосив глаза на стволы вертикалки, сразу же предупредила я. — Со мной не балуйте лучше, из карабина белке в глаз бью!
Конечно же, преувеличила немного, дай Бог вообще в белку на дереве попасть, но надо как-то сразу их на место поставить.
Полноватый, что был ближе всего ко мне, шевельнул толстыми губами, порываясь что-то сказать, только я снова заговорила первой:
— Да не бойтесь, не егерь я. Сама такая, что без лицензии поохотиться могу...
— Так чего тогда пугаешь, дура баба! — грубо вмешался второй, более худощавый и высокий. — По-людски не могла подойти, мы не злодеи вроде?
— А кто вас сразу разберёт, злодеи вы иль нет! — сознательно хмыкнула я.
— Так ты, получается, одна здесь? — щурясь против солнца, поинтересовался полноватый.
— Ну не совсем одна... — скривилась я в подобии улыбки. — Мой спутник за кустами у рюкзака сидит...
— Ну тогда зови его сюда, — поведя снятым с углей шампуром, заговорил тот, что был у костра. — У нас тут как раз на пятерых и будет...
— Ой, боюсь, ему всё равно маловато будет, — попыталась я сумничать, опуская ружьё, а моя улыбка стала более приветливой. — А вы на машине? Вы в какую сторону поедете? До ближайшего хутора или слободки нас довезёте?
— Ну, нам до машины ещё часа три на своих двоих топать, а так, довезём, чего же не подвезти... — как-то двояко отозвался худощавый. — Места... его в салоне предостаточно... А тебе не в областной случайно надобно?
— Туда, — в задумчивости замешкавшись, с застывшей улыбкой кивнула я. — Только по ближайшей дороге до него вроде как не по пути будет?
— Так там напрямки проезд есть, через просеку, мы на нашем джипе там и ехали...
— Значит, уговорили... Иду за своим дружком и рюкзаком, — всё с той же улыбкой полуобернулась на другого, худощавого, но наткнувшись на его колко-изучающий взгляд, внутренне поникла. Как не крути, а странные они какие-то, не слишком уж на охотников-браконьеров похожие, те бы не лося, для этого совсем незачем в такие дебри забираться, а соболя или куницу били. С такими вот мыслями и вернулась на свою тропку к напряжённо и по-собачьи преданно ожидающему там меня Бурому.
— Пошли, — сказала ему, берясь за рюкзак. — Ты уж будь на людях паинькой, ну и меня в обиду конечно не давай!
— Хороший у тебя дружок... — как только мы подошли, сказал худощавый, с опаской поглядывая на ощетинившуюся здоровенную псину.
— Ну чего ты злишься? — потрепала я Бурого за холку. — Успокойся, это друзья, и они нас немножечко подвезут.
— Да уж, такой действительно весь шашлык сожрёт и не заметит даже, — нахмурился мужчина у костра.
— Не переживайте, на сегодня у меня для него еда есть...
Чтоб не быть голословной, да заодно облегчить себе ношу, развязав горловину рюкзака, я достала пакет с собачьей едой и высыпала её у лап Бурого.
— И откуда ты тут такая взялась? — продолжал худощавый.
— Так с ближайшей заимки... Семёна... Знаете такую?
Так и не разобрала, показалось мне или нет, что брови худощавого чуть заметно взметнулись.
— Да мы в этих местах впервые.... Поохотиться вот просто решили... — отозвался полноватый. — Ты присаживайся, пододвинул он ногой ко мне перевёрнутое ведро. — Звать-то тебя как?
— Та-ня... — памятую о своей легенде, нервно выкашляла я.
— Поспели уже... — с такими словами поднялся сутулый мужчина от костра, держа в руках два веера тяжёлых шампуров.
— Меня можешь Дядь Ваней называть, — представился полноватый.
— Ну, положим, вы мне не дядя совсем, — не знаю, почему вдруг огрызнулась я, — но ладно, пусть будет и Дядя...
— Ты, подруга, тут не язви, — одёрнул меня худощавый, — Дядя Ваня, он человек авторитетный!
— Вы уж звеняйте, коль чего не так, — извинительно замялась я. — В лесу живя... оно дичаешь как-то...
— Да я не обижаюсь совсем, — примирительно улыбнулся мне Дядь Ваня. — Игорёк он у нас любитель палку перегнуть.
— А почему он Игорёк? — скосила я глаза на худощавого. — Вроде бы не молодой уже...
— А для меня он всё равно всегда Игорьком будет... — Дядь Ваня как-то слишком фамильярно похлопал его по плечу. — Только ты уже не обижай его, Таня, просто Игорем зови.
— А меня Владимиром! — донеслось от костра.
— Ну тогда будем знакомы, — скорее себе под нос буркнула я, присаживаясь не на ведро, а на свой рюкзак. Если откровенно, то мои новые знакомые нравились мне всё меньше и меньше. Но что тут поделаешь? Потерплю уж их общество... Не пешком же снова топать немыслимо сколько километров! А в крайнем случае у меня есть ружьё и Бурый...
— Вот, Танюха, угощайся, — весело подморгнув, протянул мне Владимир один из шампуров, со стекающим с кусков шашлыка ароматным соком.
— Спасибо, — я лукаво наморщила носик. Откусила. Мясо было слегка жестковатым, всё же не настоящие охотники они, те умеют его правильно на костре готовить.
— Коньячку? — Открутив колпачок с плоской нержавеющей фляжки, Дядя Ваня почти до краёв наполнил маленький металлический стаканчик и протянул его мне.
Жуя, я в ответ покачала головой, неразборчиво пробубнив: «Не... не буду я... а вообще у меня с собой холодный чай во фляжке есть...»
— Ну как знаешь... — пристально глядя, взмахнул он в мою сторону рукой, словно чокаясь с кем-то незримым. — Армянский, высшего разлива!
Я инстинктивно отшатнулась, и тогда он выпил сам, при этом так и не перестав на меня пялиться. Время от времени я ловила на себе косые взгляды и тех двоих. Понимая, что как женщина я вряд ли кого-то сейчас способна заинтересовать, в своём ободранном и скорее полубомжатском виде, поэтому на этот счёт особо не волновалась. Грабить они меня понятное дело тоже не будут, заметно, что люди денежные, и не по тем делам... К тому же я на золотодобытчицу совсем не тяну. Тут даже можно сказать: они меня облагодействовали, когда согласились подвезти, да ещё вместе с огромной злющей собакой.
— Ну чего, пошли, что ли? — обвалив носками ботинок камни в уже почти потухшее кострище, Владимир вместе со своей двустволкой вскинул на спину один из мешков с добычей. — А то потемнеет, так и машину в лесу не отыщем...
— Да, возвращаемся, поздно уже... — Дядь Ваня поднялся с раскладного стульчика, на котором сидел, а подоспевший Игорёк сложил его и запихал себе в рюкзак.
Какое-то время мы шли молча, пока Дядя Ваня не поравнялся со мной и Бурым и с самым серьёзным видом не поинтересовался:
— Значит, ты на заимке в тайге живёшь?
— Ну да... — двояко кивнула я.
— А в областной центр, так когда-никогда выбираешься?
— Ага, — боясь ненароком проговориться, пыталась отвечать односложно.
— А чего сейчас в городе понадобилось?
— Так горе у меня... отца там убили, — я запнулась, чуть не сказав, что Семёна. — Вот и пошла хоронить...
— Отца похоронить — дело святое, — согласился мой собеседник. — Видишь, как хорошо, что таких хороших, как мы, попутчиков встретила...
— Хорошо... — тяжело вздохнула я. — Хоть и нечего хорошего...
На этом наш разговор и закончился, почти не начавшись, поникнувши, я словно брела в никуда. Но вот мы вышли на дорогу, к оставленному на обочине большущему чёрному джипу.
Владимир сел за руль. Дядя Ваня удобно устроился сзади. А Игорёк галантно распахнул передо мной правую заднюю дверцу:
— Закидывай рюкзак с ружьём в багажник и присаживайся давай...
Как-то глупо-благодарственно лыбясь, я с трудом запихала в багажник рюкзак, стараясь чтобы он оказался как можно дальше от мешков с лосятиной, затем немножечко неуклюже присела на кожаное сидение, чуть ли не утонув в его мягкости, мешала вертикалка, которую я решительно оставила при себе и сейчас не зала куда деть, в итоге, упёрла прикладом в днище и зажала между ног. Подвинулась на середину и хотела позвать Бурого к себе, но худощавый вдруг хлопнул дверцей и запрыгнул на переднее сведение, а джип тут же сорвался с места.
— Бурый! — ещё не поняв, что происходит, вскрикнула я, оглядываясь назад.
Пёс какое-то время с рыком бежал за машиной, потом отстал, и устала сел на дорогу. Я в панике нагнулась к дверце, дёрнула её на открывание... Заблокировано со щитка водителя! Хотела с угрожающим видом развернуть в сторону Дяди Вани вертикалку, потянула её на себя, но на стволы уже легла его крепкая длань и буквально вырвала тяжёлое ружьё из моих рук.
— Не балуй девка! — донеслось с переднего сидения. — И спокойно сиди! Мы сейчас недалеко проедем, остановимся и по душам поговорим!
— Поговорим... — я ошарашенно вжалась в сидение, хотелось сделаться настолько маленькой, чтобы забиться в самую щёлку.
Наконец остановились.
— Как наверняка догадалась, к отцу твоему на заимку мы путь держали, — повернувшись ко мне, надменно заговорил Дядя Ваня. — Да по известной тебе причине делать нам там теперь нечего. Ты жить-то хочешь?
— Это вы его значит... убили... — с всхлипом вырвалось из меня.
— Нет, конечно, — продолжал он. — Твой отец нам живым нужен был, мы бы его берегли и пылинки с него сдували, когда бы нашли...
— Что-то долго искали, — вставила своё слово я, — он вроде бы не особо и прятался...
— Ты тут не умничай! — оборвал меня Игорёк. — Слушай лучше и рта не разевай!
— Так жить-то хочешь? — снова спросил меня дядя Ваня, и я поёжилась, от его колючего взгляда неприятно разбежались холодные мурашки по спине.
— Разумеется хочу... — непослушно-дрожащими губами с трудом выговорила я.
— Так вот, у твоего отца должна была храниться одна моя вещь, тетрадь с записями и карта. Вспомни, может, видела где? Отдашь их нам подобру-поздорову и будешь вся в шоколаде... Не тронем мы тебя, квартирку даже где в области прикупим, да и папашу по-человечески похоронить сможешь... Понимаешь?
— А где гарантия, что вы меня не обманете? — я лихорадочно соображала, сразу вспомнив ту найденную в погребе карту. А вот где тетрадь?
— Ты тут из себя полную дуру не строй! — строже продолжил Дядя Ваня. — Раз я сказал, то как отрезал! Если чего знаешь, выкладывай! А то сама понимаешь, чваниться не стану!
— В моём рюкзаке есть планшетка, оно всё там... — торопливо выпалила я, всё равно если захотят, то выпытают, скажу даже то, чего ещё сама не знаю.
— Глянь там! — бросил Дядя Ваня Игорьку, и, выбравшись из машины, тот направился к багажнику.
— Есть планшетка, — он звучно хлопнул крышкой и передал все найденные бумаги Дяде Ване через приоткрытое на дверце стекло.
— Теперь вы меня отпустите? — пару раз хныкнула я.
— А ты умница... — с довольным видом похлопал он меня по коленке и стал перелистывать содержимое. — Но здесь не всё... Тетрадки нет... Дневники какие-то, но это не его...
— Это всё, что я нашла, — не сдержавшись, откровенно расплакалась.
— Хочешь сказать, что никаких исписанных тетрадей, может, блокнотов, у твоего отца не было?
— Да не знаю я! — тут меня уже прорвало. — По дому нету, карту в погребе случайно сыскала...
— Разворачивайся! — сказал он Владимиру, озадаченно опёршемуся на руль. — На заимку всё же вернёмся и к первоначальному плану. Осмотрим там всё хорошо!
— Так темнеет уже... — всхлипнула я.
— Ничего, фонари есть, а ты нам короткую тропку к дому покажешь, — снова повернулся Дядя Ваня ко мне. — Чего ревёшь то? Мы вроде бы тебя особо не обидели, так, для виду напугали разве...
— Собаку, Бурого, жалко... — не зная, чем оправдаться, пролепетала я в ответ. — Потеряется...
— Да ладно, он либо на заимку вернётся, либо в лесу сам пропитание себе найдёт, — Дядь Ваня поучительно ткнул пальцем в мою коленку.
— А что потом со мной будет? Когда вы тетрадку найдёте или не найдёте? Отпустите, может...
— Не отпущу, как и квартирку я, конечно, тебе не куплю. В областном у меня там клуб есть, знаешь наверно... Он там один такой... В нём пока побудешь, поработаешь...
— А если я не захочу? — спросила немного с вызовом.
— Чего ломаешься, ты ведь в тайге наверняка долго без мужика была? А там от них так отбоя не будет! — со смехом вмешался в наш разговор Игорёк.
— Не получится оно... Даже если бы и хотела... Ребёночка я жду... — как могла словесно отбивалась.
Как вдруг завизжали тормоза, в свете фар я увидела невесть откуда взявшегося на дороге оленя с огромными ветвистыми рогами, предупредительно упёрлась руками в спинку переднего сидения, и тут случился удар.
ГЛАВА - 2. Неожиданное пробуждение
Открыла глаза и не сразу поняла, что вижу свои же загорелые ноги в плетёных сандалиях, очень так напоминающих лапти, с завязочками выше щиколоток. Кроме них на мне — широкий узорчатый сарафан, и, из одежды, пожалуй, больше ничего...
— Где это я? — с трудом разлепив пересохшие губы, спросила у женщины, что увидела рядом. — Что это за место? — привстала с разложенной на лавке перины, изучающе глядя на незнакомку. Миловидная такая, хотя, судя по всему, ей уже где-то за сорок.
Она не ответила, а только, не отрываясь от пяльцев, лишь полуобернулась в мою сторону. Опираясь о щербатый стол, я хотела подняться на ноги, но так и повалилась назад, слабость во всём теле какая-то и страшно кружится голова.
— Очнулась, милая... — лицо женщины удивлённо вытянулось. Совсем оторвавшись от разложенного на коленях вышивания, она смотрела на меня такими большими, карими и участливыми глазами. — Слободка у нас Заячья, знаешь ведь, поди...
— И как я сюда попала?
— Неужто позабыла,
