ЕЛИЗАВЕТА МИХАЙЛОВА
ФРЕЙЛИНА С ГРУСТНЫМИ ГЛАЗАМИ
Обычная цветочница спасает жизнь короля, рискуя собственной. Она должна умереть от тяжелых ран, но вопреки всему выживает. Благодарность монарха не знает границ. Цветочница становится фрейлиной и живет теперь во дворце. Но так ли она проста на самом деле? И отчего столько грусти в ее зеленых глазах?
Казалось, ей не больше шестнадцати. В документах, подлинность которых, впрочем, вызывала большие сомнения, значилось девятнадцать. Она была мила и приветлива, на губах всегда играла улыбка, но в ее удивительно красивых зеленых глазах застыли бесконечная грусть и горькая мудрость, никак невозможные у столь юной девушки.
Она была простой цветочницей, ничем особо не примечательной. Жила в съемной комнате в небольшом доходном доме, вела тихий и скромный образ жизни. Хозяйке нравилась милая девушка, и, желая устроить судьбу сиротки, госпожа Тамаль время от времени пыталась познакомить ее то с одним, то с другим соседским пареньком. Но Мие не надо было говорить ни слова нежеланным ухажерам, чтобы те оставили ее в покое: она просто смотрела на них своими большими грустными глазами, и парни уходили сами.
Потом в жизни прелестной цветочницы произошли головокружительные перемены, но она отнеслась к ним на удивление спокойно, словно не было для нее разницы, живет ли она в крохотной комнатушке или в роскошном дворце, зарабатывает сущие гроши или же является фрейлиной королевы или, как шутили многие, — самого короля. Невероятный взлет она восприняла как нечто само собой разумеющееся, очевидное. Сама при этом ничуть не изменилась, только вместо грубого холста носила теперь тонкий шелк и изящное кружево. Причем то и другое носила одинаково небрежно и естественно. Такая же милая, приветливая и улыбчивая с такой же пронзительной грустью в глазах.
Стоял самый обычный день. На главной площади столицы кипела жизнь, простая и повседневная. Мия продавала цветы, горожанам нравились ее со вкусом составленные букеты, и торговля шла хорошо. Около полудня проскакали герольды, велели освободить дорогу королевскому кортежу — их величества возвращались в столичный дворец из загородной резиденции. Ничего особенного, люди лишь слегка потеснились, ведь центральный проезд и так всегда оставался свободным.
Рейнарт Третий, король той страны, был дерзок, молод, красив: кудри цвета спелого каштана, решительный взгляд карих глаз, стать и сила. Он вел победоносные кампании на севере, юге и западе, усмиряя недовольных, присоединяя новые земли. Соседи боялись его, ненавидели и хотели уничтожить любой ценой. А самоуверенный монарх часто пренебрегал своей безопасностью. В злополучный (или счастливый — как знать?) день они с королевой ехали в открытой карете.
Магический сгусток огромной силы сорвался с пальцев мужчины, что стоял в самой гуще толпы, и устремился к королю. Ни стража, ни телохранители, ни придворный маг — никто не успевал среагировать. Еще секунда или две — и монарх падет замертво, пораженный убийственным заклятьем.
Одним богам известно, что взбрело в голову Мие, — сама-то она точно этого не знала — но цветочница не раздумывая бросилась под магический разряд.
Упала она, не правитель. Минутный ступор.
— Перенесите в коляску, — велел ошеломленный король. — Немедленно!
Приказ тотчас выполнили, и кортеж снова двинулся в путь. Стража между тем скрутила нападавшего. К счастью, сам он не был магом — воспользовался одноразовым артефактом. Злоумышленника потом допросили, пытали, казнили.
Удивительно, но Мия не скончалась на месте, хотя удар был сокрушительной мощи. Осмотрев несчастную, и маг, и лекарь отпустили ей не больше суток жизни. А скорее всего ей оставалась лишь пара часов. Однако цветочница не умерла ни через пару часов, ни через сутки, ни через пять. Целую неделю она металась в беспамятстве, а ужасная рана между тем заживала. Девушка медленно, но верно шла на поправку. Маг с лекарем разводили руками — они решительно ничего не понимали, но и отрицать очевидное было невозможно.
Король был рад — он мог теперь достойно отблагодарить свою спасительницу. Дворянский титул, должность фрейлины, богатые подарки… Рейнарт хотел бы и лично — наедине — отблагодарить Мию, но ее равнодушный, холодный взгляд остановил и его. Он мог взять любую в своем государстве (хоть правом этим и не злоупотреблял, чтобы не огорчать королеву), но в случае с Мией, сам не зная почему, настаивать не посмел, даже намекнуть не посмел.
Так простая цветочница без роду и племени, якобы приехавшая в столицу из захолустной деревушки на западной окраине страны, стала жить в королевском дворце. К слову, в той далекой деревне действительно жила девушка с таким именем, и они всей семьей действительно собирались переехать поближе к столице. Но в узком ущелье их и других переселенцев настиг смертоносный камнепад. Никто не выжил, все тела были опознаны и похоронены. Однако известно это стало позже, когда господин Ларман, руководитель службы безопасности, провел расследование в попытке выяснить, кто же такая Мия Карен.
— Присвоила себе чужое имя. Откуда взялась — неведомо. Разрешите допросить?
Король внимательно ознакомился с докладом, но хода ему не дал:
— Усильте ее охрану. Чтобы ни один волосок с головы не упал!
Рейнарта мало волновало, кто она на самом деле — Мия или не Мия, она спасла ему жизнь, и этого было достаточно.
Появление новой фрейлины во дворце восприняли спокойно и с пониманием. Даже королева благосклонно относилась к тому трепетному вниманию и нежной заботе, которыми муж окружил простолюдинку. Потом и вовсе уже не мыслили придворной жизни без этого милого, доброжелательного существа. Изящная, любезная, с безупречными манерами. И откуда что взялось? Фрейлина была вне партий и клик, над всеми этими играми и интригами, благодарная королю за его благодарность. О, если бы Рейнарт знал, сколько еще раз Мия спасала его жизнь. Но он не знал, а она не была тщеславна.
Хотя Мия числилась фрейлиной и должна была постоянно находиться при королеве, на нее с легкой руки монарха не распространялись дворцовые регламенты и правила. Желала быть при королеве — значит, была; хотела гулять по дворцу или саду — гуляла; могла и вовсе остаться у себя, лежать и разглядывать потолок или спать, да мало ли что. Иной раз король посылал за госпожой Карен, но обычно ее никто не тревожил, и она была предоставлена самой себе и делала то, что хотела.
Фрейлина любила уединение и теперь, когда не надо было думать о том, как заработать на пропитание, редко отказывала себе в удовольствии побыть одной в любое время и как угодно долго. Оказавшись вдали от всех, Мия (или кем она была на самом деле) погружалась в созерцание мира. Но не того мира, что виден всем, а иного — магического.
Мир материальный представляет собой неравномерные и неоднородные скопления вещества, которые человек преобразует и упорядочивает по своему разумению. Мир магический же — это неравномерные и неоднородные скопления энергии, и лишь очень немногие способны черпать и частично использовать эту энергию. Обычно чародей ощущает магический мир на очень тонком уровне, неким шестым или даже седьмым чувством. Но Мия ощущала его так же ярко, живо и сочно, как обычную, физическую реальность. Он переливался красками, был наполнен звуками и ароматами, она чувствовала волшебство на вкус и на ощупь. Мир, невидимый для других, представал перед ней во всем своем многообразии и великолепии.
Но теперь она могла только любоваться им. Он больше не откликался ее призыву, не давал прикоснуться к своим богатствам. Волшебное искусство, которым Мия когда-то столь виртуозно владела, стало недоступно ей. Ничего случайного в этом не было. Неизбежная расплата за безрассудный поступок (впрочем, и сейчас Мия сделала бы так же) — она преступила священную и нерушимую клятву мага, спасая своих товарищей. Она знала цену, но не могла иначе. Не терпела предателей и подлецов. И как же она сразу не увидела черную душу того, кому принесла роковой обет?! Но к чему теперь гадать об этом, как и сокрушаться о том, что давать подобную клятву едва ли не первому встречному было крайне опрометчиво. Поздно, слишком поздно, ничего не исправить. Но… она так чувствовала тогда, таков был сиюминутный порыв души, а Мия привыкла доверяться ее прихотливым движениям. Увы, тот человек оказался негодяем, и Мие пришлось нарушить собственное слово, чтобы защитить от его жестокости уже других своих знакомцев. Новые друзья ее тоже предали… Вернее, один из них. Что ж, поплатился — она сумела отомстить…
Да, Мия потеряла магию, но не всю — кое-что потерять оказалось невозможно. Не у каждого чародея это есть, но ей невероятно повезло. Целых три божественных силы — света, тьмы и огня! Первые две унаследовала от родителей, а третья была дружеским даром. Именно сила света помогла ей выжить и во время исхода магии, и после покушения на короля. Прирученная тьма просто тихо ждала своего часа. А власть над огнем немного восполняла то, что казалось утраченным навсегда. Но Мия не могла ни лечить, ни читать мысли, ни творить иллюзии. Зачарование, боевое и защитное колдовство — всё это стало недоступным теперь. И стихии, все, кроме огненной, не подчинялись ее воле больше. О, когда-то она была сильной волшебницей! Но всё это в прошлом, остались сущие крохи, но без них было бы и вовсе невыносимо.
Она любовалась незримой для других красотой магического мира, его безмятежностью и нетронутостью. Когда-то и вещный мир был почти таким же. Когда-то — до появления людей. Но ныне дерзкие руки меняют его до неузнаваемости: появляются шумные деревни и города, строятся дороги, возделываются поля, роются шахты, вырубаются леса, меняются русла рек. Всё больше рукотворного вокруг, а природного становится меньше и меньше.
С тонким миром не так. После каждого сотворенного чародеем заклинания он приходит в небольшое возмущение, но едва стихают отголоски колдовства, как всё возвращается в первоначальное состояние. Другой мир — устойчивый и незыблемый.
Но что мешает сильному магу создать из подручного материала иную реальность? Мия-не-Мия догадывалась, что чародеи с Обратной Стороны Земли давно упражняются в подобном, но на Этой Стороне никто еще не слыхал о таких опытах. Ох уж эти маги с Той Стороны… Довелось ей однажды биться с одним из них. Силен был, как демон! Да что там демон… Говорят ведь, что сами древние духи служат магам с Обратной Стороны, боятся их, трепещут и не смеют ослушаться.
Словом, кое-как втроем его одолели. Втроем… Еще одна больная тема. Втроем… Она ушла, чтобы не мешать счастью двоих. Ушла, убежала… Куда глаза глядят, прочь из страны, прочь из знакомого мира. Ее семья пользовалась на родине влиянием, и Мию отпустили — вопреки всем правилам. Помогло ли? Немного. Но всяко лучше, чем если бы она осталась. Сомнительные авантюры, смертельные опасности отчаянно влекли ее к себе. Да, приключений было с лихвой. В основном, неразумных, необдуманных приключений, которые и привели в конечном счете к тому, к чему привели, — к пустоте и безразличию.
Хватит! Что потеряно, то потеряно, к чему сожаления? Всё не так уж и плохо на самом деле. Простым смертным живется намного сложнее и часто хуже, чем ей.
Приветливая фрейлина с грустными глазами любила гулять одна. Иногда на ее пути встречался придворный волшебник, седовласый муж в длинном одеянии. Она помнила, что, когда мучительно приходила в себя после ранения, Велиан (так звали мага) часто навещал ее. Ничего не говорил, лишь проверял состояние больной, сплетал лечебные чары да поил укрепляющим зельем. Он не чувствовал ее силы, ведь собственно магии у Мии больше не осталось (лишь «дары богов», но это другое), однако она-то вполне могла оценить его способности. Неплохие, весьма неплохие. И всё же не сравнятся с ее в прежние годы.
Первые недели во дворце Мия не обращала на мага особого внимания — казалось, тема волшебства закрыта для нее раз и навсегда. Но потом поняла, что это не так.
В северо-восточных королевствах магия встречалась редко, тонкий мир был безмятежен и невозмутим. Мие, потерявшей свою колдовскую силу, здесь нравилось — безопасно, спокойно. Порой, правда, мнилось, что некие призрачные существа скользят между нитей иного пространства, а невыразимо прекрасная музыка, изредка доносившаяся до слуха фрейлины, — то их неспешный разговор. Но разгадать его она не могла, как ни старалась. В остальном же ничто не нарушало тоскливого умиротворения ее души.
Когда Велиан начинал колдовать, не замечать этого у Мии не получалось. Она ощущала отзвуки его чар на расстоянии в сотни метров, и неважно, сколько этажей и залов дворца их разделяли. Она хотела бы не обращать внимания на плетения чужих чар, но они были необычны и с каждым днем дразнили ее любопытство всё больше и больше. Это было сильнее ее.
Хоть она и лишилась магии, но чувствовать и изучать ее могла и, как оказалось, хотела. За годы своих странствий она встречалась с множеством волшебников, познакомилась с разными магическими учениями. Она была уверена, что узнала всё, что можно, и ее уже ничем не удивить, ведь разница между магами по большому счету заключалась лишь в их силе и умениях. Но неожиданно в далеком восточном королевстве нашелся тот, кто колдовал совершенно по-особенному. Цепкий магический взгляд Мии вычленял причудливые сочетания и необычные эффекты. В действиях Велиана была определенная логика, но она пока ускользала от Мии. Добраться бы до его магических книг! Может быть, там найдется разгадка?
Узнать, где находятся покои придворного мага, было несложно. Но как незаметно проникнуть в оплетенное защитными чарами помещение? Раньше она бы с легкостью это сделала. Но сейчас…
И все-таки она словно просыпалась от долгого сна. Утратить большую часть магии — это стало сильным ударом в свое время. Отчаяние, страх… Бессмысленность и пустота… Как дальше жить, если она больше не может колдовать? Когда ее существо наполняла искрящаяся сила, мир был как на ладони, весь — ее, и казалось, ничего нет невозможного и недоступного. Теперь же он сделался чужим и враждебным. Да, Мия оказалась хорошо защищена от повседневных невзгод тем, что у нее осталось. Но все-таки жизнь круто поменялась, слишком круто.
Поначалу она пыталась найти ответ на вопрос, можно ли вернуть магию. Ответа не нашла. Зато посетила едва ли не все мыслимые храмы самых разных божеств, молилась на всех языках, приносила и исполняла всевозможные обеты. Увы, без толку. Подумывала иногда вернуться на родину. Вдруг дед что-нибудь придумает? Он величайший маг! Но как же не хотелось возвращаться домой побитой собакой, калекой, неудачницей. Когда-то она считалась одной из самых многообещающих молодых волшебниц своей страны, а теперь… Да, она будет в безопасности и уюте… Но нет, лучше сгинуть на чужбине, где никто не знает, кто она и что она.
Потеряв надежду вновь обрести свою силу, устав метаться между странами и городами, Мия-не-Мия осела в этом далеком королевстве, где почти не было магии. Хоть не бередить старые раны. Осела, старалась забыться, вела обычную жизнь обычных людей. Меняя документы и легенды, постепенно перебралась из глухой провинции в столицу.
ФРЕЙЛИНА С ГРУСТНЫМИ ГЛАЗАМИ
АННОТАЦИЯ
Обычная цветочница спасает жизнь короля, рискуя собственной. Она должна умереть от тяжелых ран, но вопреки всему выживает. Благодарность монарха не знает границ. Цветочница становится фрейлиной и живет теперь во дворце. Но так ли она проста на самом деле? И отчего столько грусти в ее зеленых глазах?
Казалось, ей не больше шестнадцати. В документах, подлинность которых, впрочем, вызывала большие сомнения, значилось девятнадцать. Она была мила и приветлива, на губах всегда играла улыбка, но в ее удивительно красивых зеленых глазах застыли бесконечная грусть и горькая мудрость, никак невозможные у столь юной девушки.
Она была простой цветочницей, ничем особо не примечательной. Жила в съемной комнате в небольшом доходном доме, вела тихий и скромный образ жизни. Хозяйке нравилась милая девушка, и, желая устроить судьбу сиротки, госпожа Тамаль время от времени пыталась познакомить ее то с одним, то с другим соседским пареньком. Но Мие не надо было говорить ни слова нежеланным ухажерам, чтобы те оставили ее в покое: она просто смотрела на них своими большими грустными глазами, и парни уходили сами.
Потом в жизни прелестной цветочницы произошли головокружительные перемены, но она отнеслась к ним на удивление спокойно, словно не было для нее разницы, живет ли она в крохотной комнатушке или в роскошном дворце, зарабатывает сущие гроши или же является фрейлиной королевы или, как шутили многие, — самого короля. Невероятный взлет она восприняла как нечто само собой разумеющееся, очевидное. Сама при этом ничуть не изменилась, только вместо грубого холста носила теперь тонкий шелк и изящное кружево. Причем то и другое носила одинаково небрежно и естественно. Такая же милая, приветливая и улыбчивая с такой же пронзительной грустью в глазах.
Стоял самый обычный день. На главной площади столицы кипела жизнь, простая и повседневная. Мия продавала цветы, горожанам нравились ее со вкусом составленные букеты, и торговля шла хорошо. Около полудня проскакали герольды, велели освободить дорогу королевскому кортежу — их величества возвращались в столичный дворец из загородной резиденции. Ничего особенного, люди лишь слегка потеснились, ведь центральный проезд и так всегда оставался свободным.
Рейнарт Третий, король той страны, был дерзок, молод, красив: кудри цвета спелого каштана, решительный взгляд карих глаз, стать и сила. Он вел победоносные кампании на севере, юге и западе, усмиряя недовольных, присоединяя новые земли. Соседи боялись его, ненавидели и хотели уничтожить любой ценой. А самоуверенный монарх часто пренебрегал своей безопасностью. В злополучный (или счастливый — как знать?) день они с королевой ехали в открытой карете.
Магический сгусток огромной силы сорвался с пальцев мужчины, что стоял в самой гуще толпы, и устремился к королю. Ни стража, ни телохранители, ни придворный маг — никто не успевал среагировать. Еще секунда или две — и монарх падет замертво, пораженный убийственным заклятьем.
Одним богам известно, что взбрело в голову Мие, — сама-то она точно этого не знала — но цветочница не раздумывая бросилась под магический разряд.
Упала она, не правитель. Минутный ступор.
— Перенесите в коляску, — велел ошеломленный король. — Немедленно!
Приказ тотчас выполнили, и кортеж снова двинулся в путь. Стража между тем скрутила нападавшего. К счастью, сам он не был магом — воспользовался одноразовым артефактом. Злоумышленника потом допросили, пытали, казнили.
Удивительно, но Мия не скончалась на месте, хотя удар был сокрушительной мощи. Осмотрев несчастную, и маг, и лекарь отпустили ей не больше суток жизни. А скорее всего ей оставалась лишь пара часов. Однако цветочница не умерла ни через пару часов, ни через сутки, ни через пять. Целую неделю она металась в беспамятстве, а ужасная рана между тем заживала. Девушка медленно, но верно шла на поправку. Маг с лекарем разводили руками — они решительно ничего не понимали, но и отрицать очевидное было невозможно.
Король был рад — он мог теперь достойно отблагодарить свою спасительницу. Дворянский титул, должность фрейлины, богатые подарки… Рейнарт хотел бы и лично — наедине — отблагодарить Мию, но ее равнодушный, холодный взгляд остановил и его. Он мог взять любую в своем государстве (хоть правом этим и не злоупотреблял, чтобы не огорчать королеву), но в случае с Мией, сам не зная почему, настаивать не посмел, даже намекнуть не посмел.
Так простая цветочница без роду и племени, якобы приехавшая в столицу из захолустной деревушки на западной окраине страны, стала жить в королевском дворце. К слову, в той далекой деревне действительно жила девушка с таким именем, и они всей семьей действительно собирались переехать поближе к столице. Но в узком ущелье их и других переселенцев настиг смертоносный камнепад. Никто не выжил, все тела были опознаны и похоронены. Однако известно это стало позже, когда господин Ларман, руководитель службы безопасности, провел расследование в попытке выяснить, кто же такая Мия Карен.
— Присвоила себе чужое имя. Откуда взялась — неведомо. Разрешите допросить?
Король внимательно ознакомился с докладом, но хода ему не дал:
— Усильте ее охрану. Чтобы ни один волосок с головы не упал!
Рейнарта мало волновало, кто она на самом деле — Мия или не Мия, она спасла ему жизнь, и этого было достаточно.
Появление новой фрейлины во дворце восприняли спокойно и с пониманием. Даже королева благосклонно относилась к тому трепетному вниманию и нежной заботе, которыми муж окружил простолюдинку. Потом и вовсе уже не мыслили придворной жизни без этого милого, доброжелательного существа. Изящная, любезная, с безупречными манерами. И откуда что взялось? Фрейлина была вне партий и клик, над всеми этими играми и интригами, благодарная королю за его благодарность. О, если бы Рейнарт знал, сколько еще раз Мия спасала его жизнь. Но он не знал, а она не была тщеславна.
Хотя Мия числилась фрейлиной и должна была постоянно находиться при королеве, на нее с легкой руки монарха не распространялись дворцовые регламенты и правила. Желала быть при королеве — значит, была; хотела гулять по дворцу или саду — гуляла; могла и вовсе остаться у себя, лежать и разглядывать потолок или спать, да мало ли что. Иной раз король посылал за госпожой Карен, но обычно ее никто не тревожил, и она была предоставлена самой себе и делала то, что хотела.
Фрейлина любила уединение и теперь, когда не надо было думать о том, как заработать на пропитание, редко отказывала себе в удовольствии побыть одной в любое время и как угодно долго. Оказавшись вдали от всех, Мия (или кем она была на самом деле) погружалась в созерцание мира. Но не того мира, что виден всем, а иного — магического.
Мир материальный представляет собой неравномерные и неоднородные скопления вещества, которые человек преобразует и упорядочивает по своему разумению. Мир магический же — это неравномерные и неоднородные скопления энергии, и лишь очень немногие способны черпать и частично использовать эту энергию. Обычно чародей ощущает магический мир на очень тонком уровне, неким шестым или даже седьмым чувством. Но Мия ощущала его так же ярко, живо и сочно, как обычную, физическую реальность. Он переливался красками, был наполнен звуками и ароматами, она чувствовала волшебство на вкус и на ощупь. Мир, невидимый для других, представал перед ней во всем своем многообразии и великолепии.
Но теперь она могла только любоваться им. Он больше не откликался ее призыву, не давал прикоснуться к своим богатствам. Волшебное искусство, которым Мия когда-то столь виртуозно владела, стало недоступно ей. Ничего случайного в этом не было. Неизбежная расплата за безрассудный поступок (впрочем, и сейчас Мия сделала бы так же) — она преступила священную и нерушимую клятву мага, спасая своих товарищей. Она знала цену, но не могла иначе. Не терпела предателей и подлецов. И как же она сразу не увидела черную душу того, кому принесла роковой обет?! Но к чему теперь гадать об этом, как и сокрушаться о том, что давать подобную клятву едва ли не первому встречному было крайне опрометчиво. Поздно, слишком поздно, ничего не исправить. Но… она так чувствовала тогда, таков был сиюминутный порыв души, а Мия привыкла доверяться ее прихотливым движениям. Увы, тот человек оказался негодяем, и Мие пришлось нарушить собственное слово, чтобы защитить от его жестокости уже других своих знакомцев. Новые друзья ее тоже предали… Вернее, один из них. Что ж, поплатился — она сумела отомстить…
Да, Мия потеряла магию, но не всю — кое-что потерять оказалось невозможно. Не у каждого чародея это есть, но ей невероятно повезло. Целых три божественных силы — света, тьмы и огня! Первые две унаследовала от родителей, а третья была дружеским даром. Именно сила света помогла ей выжить и во время исхода магии, и после покушения на короля. Прирученная тьма просто тихо ждала своего часа. А власть над огнем немного восполняла то, что казалось утраченным навсегда. Но Мия не могла ни лечить, ни читать мысли, ни творить иллюзии. Зачарование, боевое и защитное колдовство — всё это стало недоступным теперь. И стихии, все, кроме огненной, не подчинялись ее воле больше. О, когда-то она была сильной волшебницей! Но всё это в прошлом, остались сущие крохи, но без них было бы и вовсе невыносимо.
Она любовалась незримой для других красотой магического мира, его безмятежностью и нетронутостью. Когда-то и вещный мир был почти таким же. Когда-то — до появления людей. Но ныне дерзкие руки меняют его до неузнаваемости: появляются шумные деревни и города, строятся дороги, возделываются поля, роются шахты, вырубаются леса, меняются русла рек. Всё больше рукотворного вокруг, а природного становится меньше и меньше.
С тонким миром не так. После каждого сотворенного чародеем заклинания он приходит в небольшое возмущение, но едва стихают отголоски колдовства, как всё возвращается в первоначальное состояние. Другой мир — устойчивый и незыблемый.
Но что мешает сильному магу создать из подручного материала иную реальность? Мия-не-Мия догадывалась, что чародеи с Обратной Стороны Земли давно упражняются в подобном, но на Этой Стороне никто еще не слыхал о таких опытах. Ох уж эти маги с Той Стороны… Довелось ей однажды биться с одним из них. Силен был, как демон! Да что там демон… Говорят ведь, что сами древние духи служат магам с Обратной Стороны, боятся их, трепещут и не смеют ослушаться.
Словом, кое-как втроем его одолели. Втроем… Еще одна больная тема. Втроем… Она ушла, чтобы не мешать счастью двоих. Ушла, убежала… Куда глаза глядят, прочь из страны, прочь из знакомого мира. Ее семья пользовалась на родине влиянием, и Мию отпустили — вопреки всем правилам. Помогло ли? Немного. Но всяко лучше, чем если бы она осталась. Сомнительные авантюры, смертельные опасности отчаянно влекли ее к себе. Да, приключений было с лихвой. В основном, неразумных, необдуманных приключений, которые и привели в конечном счете к тому, к чему привели, — к пустоте и безразличию.
Хватит! Что потеряно, то потеряно, к чему сожаления? Всё не так уж и плохо на самом деле. Простым смертным живется намного сложнее и часто хуже, чем ей.
Приветливая фрейлина с грустными глазами любила гулять одна. Иногда на ее пути встречался придворный волшебник, седовласый муж в длинном одеянии. Она помнила, что, когда мучительно приходила в себя после ранения, Велиан (так звали мага) часто навещал ее. Ничего не говорил, лишь проверял состояние больной, сплетал лечебные чары да поил укрепляющим зельем. Он не чувствовал ее силы, ведь собственно магии у Мии больше не осталось (лишь «дары богов», но это другое), однако она-то вполне могла оценить его способности. Неплохие, весьма неплохие. И всё же не сравнятся с ее в прежние годы.
Первые недели во дворце Мия не обращала на мага особого внимания — казалось, тема волшебства закрыта для нее раз и навсегда. Но потом поняла, что это не так.
В северо-восточных королевствах магия встречалась редко, тонкий мир был безмятежен и невозмутим. Мие, потерявшей свою колдовскую силу, здесь нравилось — безопасно, спокойно. Порой, правда, мнилось, что некие призрачные существа скользят между нитей иного пространства, а невыразимо прекрасная музыка, изредка доносившаяся до слуха фрейлины, — то их неспешный разговор. Но разгадать его она не могла, как ни старалась. В остальном же ничто не нарушало тоскливого умиротворения ее души.
Когда Велиан начинал колдовать, не замечать этого у Мии не получалось. Она ощущала отзвуки его чар на расстоянии в сотни метров, и неважно, сколько этажей и залов дворца их разделяли. Она хотела бы не обращать внимания на плетения чужих чар, но они были необычны и с каждым днем дразнили ее любопытство всё больше и больше. Это было сильнее ее.
Хоть она и лишилась магии, но чувствовать и изучать ее могла и, как оказалось, хотела. За годы своих странствий она встречалась с множеством волшебников, познакомилась с разными магическими учениями. Она была уверена, что узнала всё, что можно, и ее уже ничем не удивить, ведь разница между магами по большому счету заключалась лишь в их силе и умениях. Но неожиданно в далеком восточном королевстве нашелся тот, кто колдовал совершенно по-особенному. Цепкий магический взгляд Мии вычленял причудливые сочетания и необычные эффекты. В действиях Велиана была определенная логика, но она пока ускользала от Мии. Добраться бы до его магических книг! Может быть, там найдется разгадка?
Узнать, где находятся покои придворного мага, было несложно. Но как незаметно проникнуть в оплетенное защитными чарами помещение? Раньше она бы с легкостью это сделала. Но сейчас…
И все-таки она словно просыпалась от долгого сна. Утратить большую часть магии — это стало сильным ударом в свое время. Отчаяние, страх… Бессмысленность и пустота… Как дальше жить, если она больше не может колдовать? Когда ее существо наполняла искрящаяся сила, мир был как на ладони, весь — ее, и казалось, ничего нет невозможного и недоступного. Теперь же он сделался чужим и враждебным. Да, Мия оказалась хорошо защищена от повседневных невзгод тем, что у нее осталось. Но все-таки жизнь круто поменялась, слишком круто.
Поначалу она пыталась найти ответ на вопрос, можно ли вернуть магию. Ответа не нашла. Зато посетила едва ли не все мыслимые храмы самых разных божеств, молилась на всех языках, приносила и исполняла всевозможные обеты. Увы, без толку. Подумывала иногда вернуться на родину. Вдруг дед что-нибудь придумает? Он величайший маг! Но как же не хотелось возвращаться домой побитой собакой, калекой, неудачницей. Когда-то она считалась одной из самых многообещающих молодых волшебниц своей страны, а теперь… Да, она будет в безопасности и уюте… Но нет, лучше сгинуть на чужбине, где никто не знает, кто она и что она.
Потеряв надежду вновь обрести свою силу, устав метаться между странами и городами, Мия-не-Мия осела в этом далеком королевстве, где почти не было магии. Хоть не бередить старые раны. Осела, старалась забыться, вела обычную жизнь обычных людей. Меняя документы и легенды, постепенно перебралась из глухой провинции в столицу.
