МИХАЙЛОВА ЕЛИЗАВЕТА
ОСКОЛКИ
Сборник современной реалистической (и не только реалистической) прозы
Главa семейства был настроен решительно:
— Так, через два года пойдем в Австралию. Пешком. Как Федор Конюхов.
Австралия? При чем здесь вообще Австралия?! Это далеко, и совсем пешком точно не получится.
— Э, но там же океан… — робко возразила Катюшка.
— Переплывем.
— Кролем или брассом? — Полина не скрывала ехидства.
— На плоту. Как Тур Хейердал.
— А-а-а…
— А пока надо подготовиться. Бумеранги сделать.
— Зачем? — удивился Мишка.
— А на кенгуру как охотиться будешь?
Ну да, как же они сами не додумались-то? Австралия, аборигены, бумеранги, кенгуру, собака динго. Все логично.
Дебаты прервала матушка. Гертруда Николаевна вплыла в комнату с большим блюдом жареной селедки. Дети потеряли всякий интерес к высоким материям, вожделенно уставившись на блестящую от масла рыбу. Интересно, по сколько достанется каждому?
— Садитесь жрать, первопроходцы, блин.
Матушка была немногословна и не шибко приветлива, зато отменно готовила, никогда не учила жить и по вечерам безропотно читала сказки.
Несколько дней Андрей Евграфович скрупулезно изучал статью про бумеранги из журнала «Наука и жизнь». Потом взял миллиметровую бумагу, линейку, транспортир, циркуль и лекало и занялся чертежами. Высчитывал углы, кривизну, пропорции, сосредоточенно чесал затылок, грыз карандаш и… чертил. Чертил, стирал, снова чертил.
Катюшке быстро надоело наблюдать за священнодействием, и она вернулась к своим куклам. Совсем недавно мама подарила ей двух пластмассовых сестричек-близняшек, и теперь надо было позаботиться о гардеробе и библиотеке для них. Наряды для малышек выходили не очень, зато книжки были просто загляденье. Полина крутила пальцем у виска, но ничего не говорила. За ней, кстати, тоже водились грешки: часто, старательно делая вид, что изучает сестринское дело, на самом деле она втихушку читала труды Гегеля и Шопенгауэра.
Брат же Мишка не отходил от отца ни на шаг. Внимательно следил за каждой операцией и задавал уточняющие вопросы. Его рвение было вознаграждено: мальчонке доверили вырезать что-то из фанеры и намазать клеем.
Наконец бумеранг был готов. Даже два. Один побольше, другой поменьше. Оба изящные, довольно тонкие и легкие, но таящие в плавности линий опасную силу. Углы тщательно обработаны и закруглены, сами зашкурены и отполированы почти до блеска. Даже загрунтованы. Остался последний этап — покраска.
— Цвет должен быть ярким. Чтоб и в полете было видно, и в траве чтобы быстрее найти.
— Красный? — поинтересовалась Катюшка.
— Оранжевый, — авторитетно заявил отец. — Он более контрастный.
Катюшка удивилась, но спорить не стала.
Красил Андрей Евграфович сам. Долго и со всем тщанием. На два раза.
И вот наступила пора лётных испытаний. Они были намечены на ближайшие выходные. Почти всё благородное семейство в составе Андрея Евграфовича, Гертруды Николаевны, двенадцатилетнего Мишки и десятилетней Катюшки отправлялось в плановый поход на так называемую фазенду (воспоминания о «Рабыне Изауре» были еще свежи) — клочок в пять соток, где стояли покосившийся домишко и пара теплиц и вполне хватало места и эстетическим цветникам, и стратегической картошке, и живописным зарослям плодовых кустов, и непобедимым сорнякам.
Дворняжки Жанна, Рыжая и Ричард звонким радостным лаем одобряли вылазку. Умная и своенравная Жанна приходилась матерью двум другим собачкам — ласковой красотке Рыжей и вечно взъерошенному и простоватому Ричарду, со временем превратившемуся в обыкновенного Хрыча. Прохожие на улице отчего-то частенько оборачивались, когда хозяева окликали своих четвероногих любимцев, обычно гулявших без поводка и удиравших порой чересчур далеко.
Вторая половина сентября радовала погодой — было тепло и сухо, стояло так называемое бабье лето. Яркими пятнами выделялись прощальные астры и гладиолусы, на полуоголившихся ветках дозревали последние яблоки, а на грядках желтела поникшая картофельная ботва. Пора уж копать. И хотя традиционно большую часть урожая растаскивали воры, садоводы-любители были неутомимы и не отчаивались. Но сегодня «первым делом — бумеранги», а картошка подождет.
Первый этап испытаний, проведенный утром на пустыре неподалеку от ЛЭП, был вполне успешен. Бумеранги летали как по книжке: плавно поднимались в воздух, описывали полный круг, ложились практически к ногам. Лучших результатов добился, естественно, сам Андрей Евграфович. Но у Мишки тоже получалось неплохо. Отец с сыном были весьма довольны собой.
А вот Катюшка едва не плакала: запущенные ее рукой бумеранги далеко не летели, падали почти отвесно где-то метров через пять-десять. Приходилось бегать за ними наперегонки с Жанной, выслушивать насмешки более удачливого брата и потом опять терпеливо дожидаться своей очереди.
Что до Гертруды Николаевны, то она принимать участия в забаве не пожелала и вообще осталась на участке в компании двух младших псин.
Впрочем, пора и честь знать, то бишь надо бы заняться уже садовыми делами и отобедать. А перед уходом домой можно будет еще сходить покидать бумеранги. В какое-нибудь другое место, поближе к «фазенде» — мало ли в округе хороших светлых полян?
За работу взялись споро: вырезали старые побеги в малиннике, сгребли в кучу опавшие листья, выкопали половину картошки — вторую оставили на завтра. Потом поели — стряпня Гертруды Николаевны даже в походных условиях была на высоте, а может быть, все просто очень проголодались. Тайком от детей Андрей Евграфович приложился к бутыли с брагой, которую шутливо называл амброзией — семейство было немножко интеллигентным, члены его знали толк в античных аллюзиях.
Новый полигон для испытаний бумерангов находился на большой лесной поляне неподалеку от другого коллективного сада. Справа проходила широкая тропа, по которой изредка проезжал и автотранспорт, чуть левее параллельно шла рытвина, обычно заполненная водой — места в принципе были болотистые. Еще дальше налево собственно и располагалась сама поляна — почти до садового забора, только в центре ее находился островок, где стояло несколько высоких и не очень деревьев. Справа от тропы-дороги густела молодая сосновая поросль в два-три человеческих роста, кусты дикой малины да шиповника, а чуть правее шумели пушистыми лапами уже вековые сосны и роняли золотые листья с плакучих ветвей белоствольные березы. Было уединенно и умиротворенно. Редкие садоводы и грибники бросали любопытные взгляды на троицу, метавшую диковинные оранжевые загогулины, да и проходили себе мимо, спеша по своим делам.
На новом месте ничего особо не изменилось. У Катюшки все никак не получалось совладать с бумерангом, Миша демонстрировал солидные успехи, а Андрей Евграфович безусловно мог в ловкости и меткости посоперничать с самими аборигенами. Однако солнце неумолимо совершало свой круг по осеннему небосводу и теперь светило бумерангометателям прямо в глаза.
Андрей Евграфович весомо проговорил:
— Отойдем-ка в сторону, солнце слепит.
Но, очевидно, это была не самая удачная идея.
Глaва семейства в очередной раз кинул бумеранг. Тот полетел высоко, быстро, красиво… Однако траектория почти сразу показалась Андрею Евграфовичу опасной. И не зря. Описав большую дугу и начав уже плавно опускаться к земле, бумеранг ударился о сосну, что возвышалась посреди поляны, отскочил от могучего золотисто-коричневого ствола и… пропал в зелени веток.
Не будь рядом детей, Андрей Евграфович бы смачно выругался, но пришлось сдержаться.
Подошли к сосне, внимательно оглядели лесную красавицу. Бумеранга нигде видно не было. Но и на землю он не падал, значит, повис где-то на сосне. Дерево на несколько раз обошли кругом, то подальше, то поближе, высматривая злополучный бумеранг, но всё безрезультатно.
В затуманенный крафтовой амброзией мозг Андрея Евграфовича пришла смелая и оригинальная мысль. Не он ли собирался превзойти аборигенов? Мужчина снял кеды, крепко обнял сосну и стал карабкаться вверх по стволу. Но ему не удалось преодолеть и метровой отметки. Андрей Евграфович, однако, был настойчив и целеустремлен и не оставлял попыток покорить своенравное дерево.
Мишка же решил подойти к решению небанальной задачи с другой стороны. Ловко, словно маленький Тарзанчик, залез он на молодую сосенку, что росла справа от широкой тропы, потом на другую, на третью... С четвертой Мишка наконец-то увидел искомое — провокационный оранжевый цвет себя таки оправдал.
— Пап, папа, я его вижу! — закричал обрадованный мальчик.
— Где?
— А вон… вон там… Смотри!..
Теперь и Андрей Евграфович заметил блудный бумеранг, неудачно зацепившийся за одну из мохнатых веток.
— А, да, и в самом деле... Слезай давай!
Мишка послушно спустился. Теперь на сосну стал забираться его отец. Андрей Евграфович был мужчиной весьма поджарым, но все-таки существенно крупнее субтильного Мишки, так что тонкий ствол предательски гнулся и качался под его весом.
Детям вскоре наскучило наблюдать за поползновениями родителя, и они стали по переменке кидать второй бумеранг. Результативность попыток была примерно та же, но Катюшка не унывала — теперь ей хотя бы приходилось меньше ждать своей очереди. Правда, Мишка хотел схитрить и навязать новые правила: теперь тот, у кого бумеранг летел относительно неплохо, имел бы право на дополнительный бросок. Но Катюшка была категорически не согласна. Поэтому когда запущенный Мишкой бумеранг приземлился метрах в пяти от ребят, к нему наперегонки сразу бросились оба — брат и сестра. Катюшка была проворнее и уже схватила было желанную добычу, как вдруг по щеке ее пнул брат. Он неспециально, просто не успел притормозить, по инерции продолжал бежать, а Катюшка как раз наклонилась, чтобы подобрать бумеранг.
— Ай, больно! Дурак, что ли?
— Я случайно… Извини.
Но Катюшка уже обиделась, метание бумерангов потеряло в ее глазах всякую прелесть, и она побежала на участок зализывать раны.
А к Гертруде Николаевне как раз пришел дядя Саня — сосед по саду, он же дальний родственник и бывший хозяин Тяпки — матери Жанны и бабушки Рыжей и Хрыча. Взрослые оживленно беседовали, Катюшка крутилась рядом, краем уха прислушивалась к разговору и весело играла с собачками. Барьер, апорт, место, чмоки-чмоки… Все обиды и разочарования благополучно остались в прошлом, растаяли как дым.
Идиллию нарушил Мишка. Наскоро поздоровавшись с гостем, он схватил веревку, камень и исчез так же стремительно, как и появился. Катюшка была заинтригована и побежала вслед за братом. Поскольку тот не успел объяснить, зачем ему понадобились эти предметы, девочка подумала, что отец решил залезть по сосну по веревке. Но ведь она же такая хилая! Как она выдержит его? А камень вообще для чего?
До заветной полянки оставалось всего ничего, как вдруг ребят окликнул высокий темноволосый мужчина, шедший им навстречу. Миша с Катей остановились, прислушались.
— Это ваш отец на сосне сидел?
— Наш...
— Он, кажется, упал.
Дети что было сил рванули вперед. Через пару минут они были на месте.
Отец лежал на траве без движения с запрокинутой головой. Чуть поодаль покоилась зеленая верхушка сосны, черная кепка Андрея Евграфовича и — пикантная деталь — аккуратно сложенные очки.
Катя с Мишей стояли испуганные, не зная, что делать. То ли броситься к отцу — а жив ли он еще, то ли в сад за мамой — но как оставить его одного? А скорая? Как ее вызвать, где найти телефон, проедет ли машина сюда? Беззаботное веселье с бумерангом грозило обернуться трагедией.
К счастью, в этот момент Андрей Евграфович шевельнулся и пробормотал:
— Ну все, это конец.
А потом еще раз повторил эту фразу, и еще.
Живой! Ребята выдохнули с облегчением. Ступор прошел. Мишка бросился в сад за взрослыми, Катюшка осталась рядом с отцом. Опустилась на траву, стала ждать. В памяти всплывали обрывки уроков по ОБЖ, которое вел у них отставной военный, а также рассказы сестры Полины, студентки медколледжа. Что-то про искусственное дыхание, непрямой массаж сердца, накладывание жгутов… Пара сломанных ребер — признак эффективных реанимационных мероприятий, помнится, так шутили те двое, словно сговорившись. Или не шутили. Но папа вроде дышал сам, сердце явно билось, крови не было. Катюшка понятия не имела, что ей делать, как поступить.
— Это ваш отец? — нарушил ее тревожные думы тот самый человек, что встретил их с братом на лесной тропе и рассказал о случившемся. Он, видимо, тоже не знал, как быть, но совесть не позволяла ему взять и уйти, оставив это экстравагантное семейство один на один с неизвестностью.
— Да, — тихо проговорила Катя.
— Он пьяный?
Логичный вопрос, закономерный интерес. Кто еще в здравом уме и твердой памяти полезет на сосну? Но Андрей Евграфович мог, даже трезвый, и Катюшка в этом нисколько не сомневалась.
— Нет, — девочка отвечала абсолютно искренне, она на самом деле ничего не знала про бутыль с амброзией.
Словно искаженное эхо, несколько секунд спустя прозвучал вопрос Андрея Евграфовича, адресованный неизвестно кому и произнесенный тихо-тихо, едва слышно:
— Кто он?
Говорит, что-то чуть-чуть соображает. Может быть, все еще обойдется?
Мужчина, постояв еще немного, все-таки ушел. Очевидно, решил, что справятся без него, своими силами.
Прошла пара минут. Вдруг Андрей Евграфович резко встал, непонимающе огляделся.
— Где рюкзак? — спросил он.
Угу, самый животрепещущий вопрос сейчас.
— В домике, — резонно ответила девочка.
Немного пошатываясь, Андрей Евграфович побрел. Но почему-то в сторону, противоположную их саду.
— Пап, ты куда? — слегка испуганно воскликнула Катя. Он, что, совсем того, головой повредился?
— А куда, Катюш, идти-то?
— Туда! — и она указала верное направление.
Андрей Евграфович послушно развернулся и пошел, куда было велено. Навстречу быстро шли встревоженные дядя Саня, Гертруда Николаевна и Мишка в сопровождении трех озорных собак, которым все было нипочем. Андрей Евграфович подошел к родным, пожал руку дяде Сане — очевидно, он уже лучше воспринимал происходящее и картинка в голове помаленьку прояснялась, хотя вопросов еще оставалось немало.
Вернувшись на фазенду, стали потихоньку собираться домой и одновременно восстанавливать ход событий. Оказывается, забравшись на сосну, Андрей Евграфович пытался сбить большой бумеранг маленьким. В какой-то момент потерял равновесие, не удержался. Высота была изрядная — метра три-четыре. А теперь в результате невыносимо гудела голова, сильно ныли руки — и потому Андрей Евграфович деятельно обезболивался брагой. Непьяный он был, ага...
На следующий день голова не прошла, на шее образовалась большая гематома, руки отекли. Пришлось идти в травмпункт, хотя Андрей Евграфович врачей зело не любил и старался по возможности обходиться методами народной медицины. Но Полина настаивала, что дело серьезно, речь может идти о довольно тяжелых травмах. Так оно и оказалось. Андрею Евграфовичу диагностировали закрытые переломы обоих запястий и сотрясение головного мозга. В больнице была рассказана благопристойная версия: пострадал де при замене рубероида на крыше, поскользнулся, упал…
Срок листка нетрудоспособности с учетом всех продлений составил полтора месяца.
ОСКОЛКИ
Сборник современной реалистической (и не только реалистической) прозы
Часть 1 - БУМЕРАНГ (юмор)
Главa семейства был настроен решительно:
— Так, через два года пойдем в Австралию. Пешком. Как Федор Конюхов.
Австралия? При чем здесь вообще Австралия?! Это далеко, и совсем пешком точно не получится.
— Э, но там же океан… — робко возразила Катюшка.
— Переплывем.
— Кролем или брассом? — Полина не скрывала ехидства.
— На плоту. Как Тур Хейердал.
— А-а-а…
— А пока надо подготовиться. Бумеранги сделать.
— Зачем? — удивился Мишка.
— А на кенгуру как охотиться будешь?
Ну да, как же они сами не додумались-то? Австралия, аборигены, бумеранги, кенгуру, собака динго. Все логично.
Дебаты прервала матушка. Гертруда Николаевна вплыла в комнату с большим блюдом жареной селедки. Дети потеряли всякий интерес к высоким материям, вожделенно уставившись на блестящую от масла рыбу. Интересно, по сколько достанется каждому?
— Садитесь жрать, первопроходцы, блин.
Матушка была немногословна и не шибко приветлива, зато отменно готовила, никогда не учила жить и по вечерам безропотно читала сказки.
Несколько дней Андрей Евграфович скрупулезно изучал статью про бумеранги из журнала «Наука и жизнь». Потом взял миллиметровую бумагу, линейку, транспортир, циркуль и лекало и занялся чертежами. Высчитывал углы, кривизну, пропорции, сосредоточенно чесал затылок, грыз карандаш и… чертил. Чертил, стирал, снова чертил.
Катюшке быстро надоело наблюдать за священнодействием, и она вернулась к своим куклам. Совсем недавно мама подарила ей двух пластмассовых сестричек-близняшек, и теперь надо было позаботиться о гардеробе и библиотеке для них. Наряды для малышек выходили не очень, зато книжки были просто загляденье. Полина крутила пальцем у виска, но ничего не говорила. За ней, кстати, тоже водились грешки: часто, старательно делая вид, что изучает сестринское дело, на самом деле она втихушку читала труды Гегеля и Шопенгауэра.
Брат же Мишка не отходил от отца ни на шаг. Внимательно следил за каждой операцией и задавал уточняющие вопросы. Его рвение было вознаграждено: мальчонке доверили вырезать что-то из фанеры и намазать клеем.
Наконец бумеранг был готов. Даже два. Один побольше, другой поменьше. Оба изящные, довольно тонкие и легкие, но таящие в плавности линий опасную силу. Углы тщательно обработаны и закруглены, сами зашкурены и отполированы почти до блеска. Даже загрунтованы. Остался последний этап — покраска.
— Цвет должен быть ярким. Чтоб и в полете было видно, и в траве чтобы быстрее найти.
— Красный? — поинтересовалась Катюшка.
— Оранжевый, — авторитетно заявил отец. — Он более контрастный.
Катюшка удивилась, но спорить не стала.
Красил Андрей Евграфович сам. Долго и со всем тщанием. На два раза.
И вот наступила пора лётных испытаний. Они были намечены на ближайшие выходные. Почти всё благородное семейство в составе Андрея Евграфовича, Гертруды Николаевны, двенадцатилетнего Мишки и десятилетней Катюшки отправлялось в плановый поход на так называемую фазенду (воспоминания о «Рабыне Изауре» были еще свежи) — клочок в пять соток, где стояли покосившийся домишко и пара теплиц и вполне хватало места и эстетическим цветникам, и стратегической картошке, и живописным зарослям плодовых кустов, и непобедимым сорнякам.
Дворняжки Жанна, Рыжая и Ричард звонким радостным лаем одобряли вылазку. Умная и своенравная Жанна приходилась матерью двум другим собачкам — ласковой красотке Рыжей и вечно взъерошенному и простоватому Ричарду, со временем превратившемуся в обыкновенного Хрыча. Прохожие на улице отчего-то частенько оборачивались, когда хозяева окликали своих четвероногих любимцев, обычно гулявших без поводка и удиравших порой чересчур далеко.
Вторая половина сентября радовала погодой — было тепло и сухо, стояло так называемое бабье лето. Яркими пятнами выделялись прощальные астры и гладиолусы, на полуоголившихся ветках дозревали последние яблоки, а на грядках желтела поникшая картофельная ботва. Пора уж копать. И хотя традиционно большую часть урожая растаскивали воры, садоводы-любители были неутомимы и не отчаивались. Но сегодня «первым делом — бумеранги», а картошка подождет.
Первый этап испытаний, проведенный утром на пустыре неподалеку от ЛЭП, был вполне успешен. Бумеранги летали как по книжке: плавно поднимались в воздух, описывали полный круг, ложились практически к ногам. Лучших результатов добился, естественно, сам Андрей Евграфович. Но у Мишки тоже получалось неплохо. Отец с сыном были весьма довольны собой.
А вот Катюшка едва не плакала: запущенные ее рукой бумеранги далеко не летели, падали почти отвесно где-то метров через пять-десять. Приходилось бегать за ними наперегонки с Жанной, выслушивать насмешки более удачливого брата и потом опять терпеливо дожидаться своей очереди.
Что до Гертруды Николаевны, то она принимать участия в забаве не пожелала и вообще осталась на участке в компании двух младших псин.
Впрочем, пора и честь знать, то бишь надо бы заняться уже садовыми делами и отобедать. А перед уходом домой можно будет еще сходить покидать бумеранги. В какое-нибудь другое место, поближе к «фазенде» — мало ли в округе хороших светлых полян?
За работу взялись споро: вырезали старые побеги в малиннике, сгребли в кучу опавшие листья, выкопали половину картошки — вторую оставили на завтра. Потом поели — стряпня Гертруды Николаевны даже в походных условиях была на высоте, а может быть, все просто очень проголодались. Тайком от детей Андрей Евграфович приложился к бутыли с брагой, которую шутливо называл амброзией — семейство было немножко интеллигентным, члены его знали толк в античных аллюзиях.
Новый полигон для испытаний бумерангов находился на большой лесной поляне неподалеку от другого коллективного сада. Справа проходила широкая тропа, по которой изредка проезжал и автотранспорт, чуть левее параллельно шла рытвина, обычно заполненная водой — места в принципе были болотистые. Еще дальше налево собственно и располагалась сама поляна — почти до садового забора, только в центре ее находился островок, где стояло несколько высоких и не очень деревьев. Справа от тропы-дороги густела молодая сосновая поросль в два-три человеческих роста, кусты дикой малины да шиповника, а чуть правее шумели пушистыми лапами уже вековые сосны и роняли золотые листья с плакучих ветвей белоствольные березы. Было уединенно и умиротворенно. Редкие садоводы и грибники бросали любопытные взгляды на троицу, метавшую диковинные оранжевые загогулины, да и проходили себе мимо, спеша по своим делам.
На новом месте ничего особо не изменилось. У Катюшки все никак не получалось совладать с бумерангом, Миша демонстрировал солидные успехи, а Андрей Евграфович безусловно мог в ловкости и меткости посоперничать с самими аборигенами. Однако солнце неумолимо совершало свой круг по осеннему небосводу и теперь светило бумерангометателям прямо в глаза.
Андрей Евграфович весомо проговорил:
— Отойдем-ка в сторону, солнце слепит.
Но, очевидно, это была не самая удачная идея.
Глaва семейства в очередной раз кинул бумеранг. Тот полетел высоко, быстро, красиво… Однако траектория почти сразу показалась Андрею Евграфовичу опасной. И не зря. Описав большую дугу и начав уже плавно опускаться к земле, бумеранг ударился о сосну, что возвышалась посреди поляны, отскочил от могучего золотисто-коричневого ствола и… пропал в зелени веток.
Не будь рядом детей, Андрей Евграфович бы смачно выругался, но пришлось сдержаться.
Подошли к сосне, внимательно оглядели лесную красавицу. Бумеранга нигде видно не было. Но и на землю он не падал, значит, повис где-то на сосне. Дерево на несколько раз обошли кругом, то подальше, то поближе, высматривая злополучный бумеранг, но всё безрезультатно.
В затуманенный крафтовой амброзией мозг Андрея Евграфовича пришла смелая и оригинальная мысль. Не он ли собирался превзойти аборигенов? Мужчина снял кеды, крепко обнял сосну и стал карабкаться вверх по стволу. Но ему не удалось преодолеть и метровой отметки. Андрей Евграфович, однако, был настойчив и целеустремлен и не оставлял попыток покорить своенравное дерево.
Мишка же решил подойти к решению небанальной задачи с другой стороны. Ловко, словно маленький Тарзанчик, залез он на молодую сосенку, что росла справа от широкой тропы, потом на другую, на третью... С четвертой Мишка наконец-то увидел искомое — провокационный оранжевый цвет себя таки оправдал.
— Пап, папа, я его вижу! — закричал обрадованный мальчик.
— Где?
— А вон… вон там… Смотри!..
Теперь и Андрей Евграфович заметил блудный бумеранг, неудачно зацепившийся за одну из мохнатых веток.
— А, да, и в самом деле... Слезай давай!
Мишка послушно спустился. Теперь на сосну стал забираться его отец. Андрей Евграфович был мужчиной весьма поджарым, но все-таки существенно крупнее субтильного Мишки, так что тонкий ствол предательски гнулся и качался под его весом.
Детям вскоре наскучило наблюдать за поползновениями родителя, и они стали по переменке кидать второй бумеранг. Результативность попыток была примерно та же, но Катюшка не унывала — теперь ей хотя бы приходилось меньше ждать своей очереди. Правда, Мишка хотел схитрить и навязать новые правила: теперь тот, у кого бумеранг летел относительно неплохо, имел бы право на дополнительный бросок. Но Катюшка была категорически не согласна. Поэтому когда запущенный Мишкой бумеранг приземлился метрах в пяти от ребят, к нему наперегонки сразу бросились оба — брат и сестра. Катюшка была проворнее и уже схватила было желанную добычу, как вдруг по щеке ее пнул брат. Он неспециально, просто не успел притормозить, по инерции продолжал бежать, а Катюшка как раз наклонилась, чтобы подобрать бумеранг.
— Ай, больно! Дурак, что ли?
— Я случайно… Извини.
Но Катюшка уже обиделась, метание бумерангов потеряло в ее глазах всякую прелесть, и она побежала на участок зализывать раны.
А к Гертруде Николаевне как раз пришел дядя Саня — сосед по саду, он же дальний родственник и бывший хозяин Тяпки — матери Жанны и бабушки Рыжей и Хрыча. Взрослые оживленно беседовали, Катюшка крутилась рядом, краем уха прислушивалась к разговору и весело играла с собачками. Барьер, апорт, место, чмоки-чмоки… Все обиды и разочарования благополучно остались в прошлом, растаяли как дым.
Идиллию нарушил Мишка. Наскоро поздоровавшись с гостем, он схватил веревку, камень и исчез так же стремительно, как и появился. Катюшка была заинтригована и побежала вслед за братом. Поскольку тот не успел объяснить, зачем ему понадобились эти предметы, девочка подумала, что отец решил залезть по сосну по веревке. Но ведь она же такая хилая! Как она выдержит его? А камень вообще для чего?
До заветной полянки оставалось всего ничего, как вдруг ребят окликнул высокий темноволосый мужчина, шедший им навстречу. Миша с Катей остановились, прислушались.
— Это ваш отец на сосне сидел?
— Наш...
— Он, кажется, упал.
Дети что было сил рванули вперед. Через пару минут они были на месте.
Отец лежал на траве без движения с запрокинутой головой. Чуть поодаль покоилась зеленая верхушка сосны, черная кепка Андрея Евграфовича и — пикантная деталь — аккуратно сложенные очки.
Катя с Мишей стояли испуганные, не зная, что делать. То ли броситься к отцу — а жив ли он еще, то ли в сад за мамой — но как оставить его одного? А скорая? Как ее вызвать, где найти телефон, проедет ли машина сюда? Беззаботное веселье с бумерангом грозило обернуться трагедией.
К счастью, в этот момент Андрей Евграфович шевельнулся и пробормотал:
— Ну все, это конец.
А потом еще раз повторил эту фразу, и еще.
Живой! Ребята выдохнули с облегчением. Ступор прошел. Мишка бросился в сад за взрослыми, Катюшка осталась рядом с отцом. Опустилась на траву, стала ждать. В памяти всплывали обрывки уроков по ОБЖ, которое вел у них отставной военный, а также рассказы сестры Полины, студентки медколледжа. Что-то про искусственное дыхание, непрямой массаж сердца, накладывание жгутов… Пара сломанных ребер — признак эффективных реанимационных мероприятий, помнится, так шутили те двое, словно сговорившись. Или не шутили. Но папа вроде дышал сам, сердце явно билось, крови не было. Катюшка понятия не имела, что ей делать, как поступить.
— Это ваш отец? — нарушил ее тревожные думы тот самый человек, что встретил их с братом на лесной тропе и рассказал о случившемся. Он, видимо, тоже не знал, как быть, но совесть не позволяла ему взять и уйти, оставив это экстравагантное семейство один на один с неизвестностью.
— Да, — тихо проговорила Катя.
— Он пьяный?
Логичный вопрос, закономерный интерес. Кто еще в здравом уме и твердой памяти полезет на сосну? Но Андрей Евграфович мог, даже трезвый, и Катюшка в этом нисколько не сомневалась.
— Нет, — девочка отвечала абсолютно искренне, она на самом деле ничего не знала про бутыль с амброзией.
Словно искаженное эхо, несколько секунд спустя прозвучал вопрос Андрея Евграфовича, адресованный неизвестно кому и произнесенный тихо-тихо, едва слышно:
— Кто он?
Говорит, что-то чуть-чуть соображает. Может быть, все еще обойдется?
Мужчина, постояв еще немного, все-таки ушел. Очевидно, решил, что справятся без него, своими силами.
Прошла пара минут. Вдруг Андрей Евграфович резко встал, непонимающе огляделся.
— Где рюкзак? — спросил он.
Угу, самый животрепещущий вопрос сейчас.
— В домике, — резонно ответила девочка.
Немного пошатываясь, Андрей Евграфович побрел. Но почему-то в сторону, противоположную их саду.
— Пап, ты куда? — слегка испуганно воскликнула Катя. Он, что, совсем того, головой повредился?
— А куда, Катюш, идти-то?
— Туда! — и она указала верное направление.
Андрей Евграфович послушно развернулся и пошел, куда было велено. Навстречу быстро шли встревоженные дядя Саня, Гертруда Николаевна и Мишка в сопровождении трех озорных собак, которым все было нипочем. Андрей Евграфович подошел к родным, пожал руку дяде Сане — очевидно, он уже лучше воспринимал происходящее и картинка в голове помаленьку прояснялась, хотя вопросов еще оставалось немало.
Вернувшись на фазенду, стали потихоньку собираться домой и одновременно восстанавливать ход событий. Оказывается, забравшись на сосну, Андрей Евграфович пытался сбить большой бумеранг маленьким. В какой-то момент потерял равновесие, не удержался. Высота была изрядная — метра три-четыре. А теперь в результате невыносимо гудела голова, сильно ныли руки — и потому Андрей Евграфович деятельно обезболивался брагой. Непьяный он был, ага...
На следующий день голова не прошла, на шее образовалась большая гематома, руки отекли. Пришлось идти в травмпункт, хотя Андрей Евграфович врачей зело не любил и старался по возможности обходиться методами народной медицины. Но Полина настаивала, что дело серьезно, речь может идти о довольно тяжелых травмах. Так оно и оказалось. Андрею Евграфовичу диагностировали закрытые переломы обоих запястий и сотрясение головного мозга. В больнице была рассказана благопристойная версия: пострадал де при замене рубероида на крыше, поскользнулся, упал…
Срок листка нетрудоспособности с учетом всех продлений составил полтора месяца.
