А тело Глеба напоминало скульптуру древнего Аполлона - высокий, подтянутый, жилистый и приковывающий внимание.
- Если б он не был временами сумасшедшим, я бы назвала его идеалом, - Анфиса провожала взглядом магистра, уходящего в воду.
- Угу, ты забыла добавить к его недостаткам, что ему сто лет и он препод. А так, да! Он, несомненно, идеал, - последнее я произнесла с неприкрытой иронией.
Я бы еще добавила про бабника, но решила, что это не мое дело. Если я стала случайным свидетелем его похождений, это не значит, что имею право трепать об этом на каждом углу.
Наконец-то настала и моя очередь переодеться. Торопливо скинув с себя пышное платье (от туфель я избавилась, как только оказалась на гальке), решила не тратить время на его аккуратное складывание, просто расположила на ближайшем валуне. Оставшись в кружевных шортиках и не менее ажурном лифе ярко-голубого цвета, приняла решение - не тормозить с погружением. Не перед кем тут грациозно сверкать бельем и дефилировать по пляжу. Поэтому, едва выйдя из-за заслонки, я на полных парах понеслась в воду.
Ощущение теплой гальки на пальцах ног - божественно. Правда, когда бегаешь по камням, всегда существует опасность пораниться, но морская вода манила настолько, что я решила рискнуть.
Едва я донеслась до воды и коснулась кончиками пальцев заветной стихии, пришла первая реакция - отдернуть ногу. Это всегда так - первые шаги самые трудные. Вода кажется ледяной, ровно до того момента, как твое тело полностью не погрузится в ее мягкие объятия. Зная эту коварную особенность, я не позволила своему бренному организму проявлять глупые условные рефлексы. С разбегу, подымая кучу брызг, пробежала метров десять от мелкого берега и нырнула щучкой в соленую воду.
И стало хорошо. Тело почти мгновенно привыкло к окружающей температуре и погрузилось в блаженную негу релакса. Незаметно для самой себя я перевернулась на спину и закрыла глаза. Уснуть я, разумеется, не смогла бы при всем желании, но в таком положении приветливое солнышко ласково согревало лицо, касалось через прозрачную воду ног, играло бликами в рыжих волосах. Непередаваемое ощущение, как будто весь мир остался где-то там, на берегу, а здесь есть только я и бесконечная вода... Но мое удовольствие длилось недолго, даже здесь, в воде, нашлось то, что сумело вызвать раздражение.
Первый курс будущих фрейлин, фактически в полном составе, уже плескался в воде метрах в пятнадцати от берега, и, несмотря на то, что я от них отплыла довольно далеко, до меня стали доноситься восторженные визги. Невольно открыв глаза, я начала искать источник раздражения, чтобы отплыть еще дальше, - утонуть я не боялась, а вот мое душевное равновесие требовало уединенной медитации.
Но увиденная картина - блаженствующий преподаватель зельеварения и восемь кружащих вокруг него фрейлинских «акул» - убила меня наповал.
- Магистр, огромное спасибо за эту приятную прогулку, которую вы нам сегодня подарили.
- Мы, наверное, никогда не сможем отблагодарить вас, магистр!
- Почему вы так решили? - хитро улыбаясь, подмигивал им Глеб.
«Акулы» хихикали и с таинственным придыханием обещали:
- Мы можем сделать для вас все, что попросите!
У меня аж глаза на лоб полезли от такой неслыханной наглости. Нет, ну я все понимаю - легкий флирт с парнями своего возраста еще куда ни шло, но так откровенно пытаться склеить преподавателя?! В мою голову это отказывалось укладываться.
- Все, что попрошу? - в голосе преподавателя появилось притворное смущение.
- Конечно, магистр Глеб. Мы просто обязаны вас отблагодарить! - продолжали «акулы».
Если честно, то я была в полном шоке. И после этого некоторые мадмуазели имеют наглость называть меня «низшей», да я образец целомудрия!
- Ну-у-у, раз вы настаиваете, - протянул преподаватель. - Тогда я приглашаю каждую из вас вечером в свою лабораторию, я думаю, мы там найдем, чем заняться. Вы же мне не откажете?
«ЧТО-О-О-О?» - едва не заорала я. Помешала мне накатившая невесть откуда волна, которая накрыла с головой.
- Конечно, как вы могли такое о нас подумать? Мы дамы чести! - заверили будущие фрейлины.
- Ловлю вас на слове, милые мои! - на лице преподавателя цвела улыбка кота, который за один раз съел миску мышей, выпил литр сметаны и похитил сердце породистой кошечки. - А сейчас, мои хорошие, - продолжил магистр, - разрешите мне сделать небольшой заплыв подальше от берега!
Будущие фрейлины согласно захихикали и, разомкнув свой акулий круг, выпустили преподавателя из водного плена. Зельевар неспешно выплыл, даже умудрился показательно поиграть под водой мускулами, чем вызвал новую волну восторженных охов-вздохов, а затем нырнул куда-то в глубину, чтобы выплыть в метрах сорока от берега.
За всем этим я наблюдала с показательным равнодушием, хотя в какой-то момент пожалела, что не взяла с собой боевые туфли на каблуках - очень хотелось кинуть в одну из «акул», чтобы заткнулись, перестали верещать и раздражать меня своим хихиканьем. Успокоилась я только тогда, когда Глеб от них отплыл, и его «приглашенные дамы» наконец замолкли, перестав испытывать к преподавателю интерес.
Снова закрыв глаза и погрузившись в водную медитацию, я довольно улыбалась солнышку, плещущим волнам, крикам чаек, не спеша барахтала ладонями и ступнями в воде, наслаждалась обстановкой.
- Эля, ты далеко отплыла от берега! - из ниоткуда услышала голос.
«Вот же ж, покоя от него нет! То одно, то второе!» - мое раздражение проснулось и теперь набирало новые обороты, грозя достигнуть апогея.
Глаза пришлось открыть, чтобы обнаружить Глеба в метре от себя, плескающегося в такой же, как и моя, позе, и берег в метрах пятистах.
«Отлив!» - послушно подсказало сознание.
- Хорошо, я плыву обратно! - согласилась я и, перевернувшись на живот, проворно заработала руками-ногами. Все же плавать далеко от берега в незнакомом месте - верх идиотизма.
Греблось с трудом, и мне не нравилось, что препод плыл рядом - это раздражало.
- Тебе идет голубой цвет! - будто бы невзначай обронил он.
«Ах ты, кобелина!» - сорвалась я с катушек, ведь это означало, что мое нижнее белье все же оценили по цветовой гамме.
- Тоже хотите меня вечером в лабораторию пригласить? - не удержалась и ляпнула я, на что имела полное право. В конце-то концов, комплимент был совсем недвусмысленным! Преподаватели такие студенткам не делают!
Глеб, ни капли не смутившись, продолжал плыть дальше, а вот его белые зубы сверкнули на солнце в широкой улыбке:
- Ну что ты, Элька! Я думаю, восьмерых, молодых, страстных, пышущих желанием отблагодарить первокурсниц мне хватит, - все слова выделял ехидным похотливым придыханием. - Хватит для того, чтобы заставить каждую из них...
Его глазки мечтательно закатились.
«Да вы, батенька, извращенец!» - в моей голове мелькали жуткие картины того, как Глеб может заставить «акул» его благодарить. Камасутра отдохнула.
Мои глаза по мере его речи испуганно округлялись.
- ... чтобы заставить каждую из них перемыть все колбы, скопившиеся за пятьдесят лет в моей лаборатории. Давно мечтал устроить генеральную уборку.
Клац... С таким звуком захлопнулась моя упавшая челюсть.
- Но, Элька, ход твоих мыслей я оценил! - озорные смешинки прыгали в его голубых глазах. - Я не сплю с курсантками! Правда, курсантки этого уже на протяжении многих лет не хотят понимать!
От его слов меня терзали противоречивые чувства и назойливые сомнения. Здесь, наедине, далеко от берега, я не побоялась озвучить наболевший вопрос:
- А зачем тогда вся эта игра? Розы? Комплименты? Признания в любви в коридорах Академии? Ты же сам провоцируешь девушек на такое поведение!
- А это и не игра... - в его интонациях послышалась вселенская грусть. - Я не всегда контролирую свое поведение, и об этом известно всем!
- Но ведь сегодня ты играешь. И это заметно...
- Иногда неадекватность очень полезно разыгрывать.
- Тогда еще один вопрос: зачем ты мне это все рассказал?
- Ты муза, о свет моих очей! А с музами нужно быть честными, иначе они перестанут приходить...
- Наверное, ты все же псих!
Магистр лишь улыбнулся и продолжал грести к берегу.
- В разное время моими музами были разные люди или вещи. Одной из них была Троя, потом Луна, несколько лет назад моей музой была ваша иномирянская водка. Сегодня это ты, завтра ею может стать отблеск последней падающей звезды - век моих муз, увы, недолог.
- Однозначно псих! - вынесла окончательный вердикт. - Глеб, тебе необходимо показаться психиатру.
Забавно, но я не боялась ему заявлять подобные вещи, видимо, пользовалась своим привилегированным положением музы. Но на мое колкое замечание мужчина не отреагировал, он внимательно вглядывался на берег, где сейчас бушевал какой-то переполох.
- Элька, кажется, сейчас начнутся серьезные проблемы! - нахмурился он.
- В смысле? - суету на берегу я видела, а вот ее причину пока разглядеть не могла.
- В прямом!
До берега оставалось метров пятьдесят, когда я поняла, что имел в виду Глеб. На гальке, широко расставив ноги и заложив руки за спину, как суровая скала, возвышался взбешенный Эридан Тарфолд. Отловленные и обтекающие от воды фрейлины стояли, построившись за его спиной в шеренгу, и в лицах их читались вселенские страдание и боль.
И все они наблюдали за нами.
Как, черт возьми, я и Глеб выплываем из пучины морской.
- Это провал! - убито выдохнула я. - Теперь он точно найдет способ меня отчислить, а со мной еще и девчонок.
- Ну уж нет! Я надеюсь, ты мне сможешь подыграть? - скосил он на меня хитрые голубые глаза.
- Смотря что надо делать!
«Жаль, утопиться на мелководье мне не дадут!»
Я уже чувствовала дно ногами, и понимала, что отсрочить появление на берегу ничто не в силах.
- Отбиваться, Эля, но только так, чтобы меня не убить!
- Что? - не поняла я с первого раза, уже выйдя из воды почти по пояс.
Но вместо пояснений услышала громкую декламацию стиха, который раскатами эха отражался от скал, разнося оду имени меня на всю бухту.
Любовь моя!
Как ты светла,
Как ты прекрасна и нежна.
Не мог забыть я той минуты,
Как снизошла ты на меня.
Я помню миг тот, как вчера...
Ты в черной юбке и с ведром
Неслась как вихрь за котом.
Остановилась. Подошла.
И имя мне произнесла.
Эля... Как дивно, коротко звучит,
Ах, сколько чувств в себе таит...
Твоя улыбка. Свет очей.
И дивный смех: воды ручей.
Пленили сердце! И не дают мне спать!
Дай о тебе мне помечтать...
Ах, свет очей моих!
О, радость грез!
Пойми же ты,
ведь я всерьез...
Пока я ошарашено хлопала глазами и офигевала от услышанного, Глеб притянул меня к себе загребущими идеальными руками Аполлона, крепко обнял, едва ли не до хруста сжав кости, и, тихо шепнув на ухо: «Отбивайся!», переместил ладони на мое лицо и притянул к своему наглому улыбающемуся фейсу. В следующий миг его губы впились в мои в яростном поцелуе.
Зрительский зал на берегу издал дружное «о-о-ох».
«Эля! Ты тупая?! - орало подсознание. - Отбивайся, тебе сказано!»
«У него губы соленые!» - радовалось неожиданно проснувшееся либидо, заставляя тело механически ответить на внезапную ласку.
«О’кей! Хорошо! Целуйся с преподом! Только потом не жалуйся, когда тебя в очередной раз назовут его подстилкой!» - огрызнулся здравый смысл и заставил заехать коленкой Глебу между ног. Не сильно, но ему хватило, чтобы согнуться пополам.
- Что вы себе позволяете?!!!- возмущенно орала я на всю бухту, а глазами просила прощения...
«Очень забавный способ попытаться обмануть Эридановское «Орлиное око», вот только какой смысл?» - вероятно, я действительно глупая, потому что плана хитрого зельевара не поняла.
Хотя надо отметить, фонтанировала эмоциями я вполне натурально. По коже бежали мурашки, сердце стучало, как тахикардийный энерджайзер, руки-ноги тряслись, правда, от усталости проплытых метров, и охрипший из-за холодной воды голос срывался истеричными нотками.
- Магистр Глеб, - спокойный голос начальника службы безопасности заставил меня прекратить завывания о маньячных преподавателях и отравителях. - Я буду вынужден вынести на педсовет вопрос о вашей профпригодности. Ваше поведение непозволительно.
Глеб, все еще согнутый «буквой зю», на убийственный тон Эридана внимания не обращал. Кривящимися губами он продолжал шептать стихи и жалобы на разбитое сердце и не только сердце.
Последние пару метров из моря меня волок лично злыдень. Он, не жалея обуви и брюк, прямо в них зашел в воду, сомкнул свои цепкие руки на предплечье и с абсолютно непроницаемым выражением лица вытащил меня на берег, а потом фактически зашвырнул в строй уже стоящих фрейлин. На лицах однокурсниц читалось лишь одна мысль: «Эля, ты попала!» Еще бы. Со стороны это было похоже на то, как бдительный папаша застукал дочку с парнем и теперь готовится отходить ее розгами, чтобы больше не занималась развратом.
Но все оказалось намного хуже.
- Сегодня же на стол ректору ляжет рапорт о произошедшем на этом берегу. Где я подробно опишу, как пятнадцать первокурсниц с преподавателем зельеварения нарушили около сотни правил безопасности Академии, среди которых - появление в общественных местах без маскировочной формы. Или вы думаете, это моя блажь вас в монашек переодевать? Незамаскированная телепортация большой группы людей! - каждое слово Эридана звучало как удар хлыста. Больно и резко. - Привлечение к себе лишнего внимания! Разговоры с местными жителями! - герцог ткнул в меня пальцем. - Хотя это и спасло их от отравленного десерта.
«Ты хоть чего-нибудь не знаешь?» - в мыслях царила паника. Эридан, похоже, выяснил все - кто и чем тут занимался в его отсутствие, а, значит, наш спектакль с Глебом, скорее всего, не сработал, зря только покалечила.
Начальник службы безопасности продолжал:
- Мне пришлось потратить почти два часа на затирание следов, которые вы после себя оставили. Местные вовсю судачили о стайке пищащих баб у витрины с платьем. А вы, маркиза Кларентина, пирожочек, - последнее он процедил с ненавистью в голосе, - о чем вы думали, показываясь в общественном месте?! Вас узнали четверо!!!
Господи, лучше бы он орал, плевался, размахивал руками - но нет, он лишь шипел, язвил, сверлил своим жутким глазом, который неожиданно изменил цвет с ярко-голубого на фиолетово-красный.
- На совете я буду настаивать на отчислении всех вас, полным составом, из Академии, - сказано было таким тоном, будто констатировал свершившийся факт, и нам уже можно собирать вещи.
Хуже всего то, что так оно, скорее всего, и было.
Обратная телепортация прошла сумбурно, Эридан вернул нас в блок и приказал сидеть в комнатах. Спорить никто не стал, да и нечего нам было сказать.
- Как вы думаете, нам позволят остаться в этом мире? Или отправят домой? - тяжело падая на кровать, сквозь слезы спросила Анфиса.
- Без понятия.
Самый короткий и надежный путь испортить отношения со многими людьми - рассказать им всю правду о них.
Али Апшерон
- Нет! Даже не обсуждается! Никакого отчисления, - ректор Милонский был непоколебим, - тем более в полном составе. Кем в таком случае через пять лет будем заменять фрейлин у Ее Величества королевы Ризеллы?
Эридан невозмутимо сидел напротив Филония и упрямо гнул свою линию. Остальные преподаватели, в том числе и Глеб, в разговор пока не вмешивались.
- Если б он не был временами сумасшедшим, я бы назвала его идеалом, - Анфиса провожала взглядом магистра, уходящего в воду.
- Угу, ты забыла добавить к его недостаткам, что ему сто лет и он препод. А так, да! Он, несомненно, идеал, - последнее я произнесла с неприкрытой иронией.
Я бы еще добавила про бабника, но решила, что это не мое дело. Если я стала случайным свидетелем его похождений, это не значит, что имею право трепать об этом на каждом углу.
Наконец-то настала и моя очередь переодеться. Торопливо скинув с себя пышное платье (от туфель я избавилась, как только оказалась на гальке), решила не тратить время на его аккуратное складывание, просто расположила на ближайшем валуне. Оставшись в кружевных шортиках и не менее ажурном лифе ярко-голубого цвета, приняла решение - не тормозить с погружением. Не перед кем тут грациозно сверкать бельем и дефилировать по пляжу. Поэтому, едва выйдя из-за заслонки, я на полных парах понеслась в воду.
Ощущение теплой гальки на пальцах ног - божественно. Правда, когда бегаешь по камням, всегда существует опасность пораниться, но морская вода манила настолько, что я решила рискнуть.
Едва я донеслась до воды и коснулась кончиками пальцев заветной стихии, пришла первая реакция - отдернуть ногу. Это всегда так - первые шаги самые трудные. Вода кажется ледяной, ровно до того момента, как твое тело полностью не погрузится в ее мягкие объятия. Зная эту коварную особенность, я не позволила своему бренному организму проявлять глупые условные рефлексы. С разбегу, подымая кучу брызг, пробежала метров десять от мелкого берега и нырнула щучкой в соленую воду.
И стало хорошо. Тело почти мгновенно привыкло к окружающей температуре и погрузилось в блаженную негу релакса. Незаметно для самой себя я перевернулась на спину и закрыла глаза. Уснуть я, разумеется, не смогла бы при всем желании, но в таком положении приветливое солнышко ласково согревало лицо, касалось через прозрачную воду ног, играло бликами в рыжих волосах. Непередаваемое ощущение, как будто весь мир остался где-то там, на берегу, а здесь есть только я и бесконечная вода... Но мое удовольствие длилось недолго, даже здесь, в воде, нашлось то, что сумело вызвать раздражение.
Первый курс будущих фрейлин, фактически в полном составе, уже плескался в воде метрах в пятнадцати от берега, и, несмотря на то, что я от них отплыла довольно далеко, до меня стали доноситься восторженные визги. Невольно открыв глаза, я начала искать источник раздражения, чтобы отплыть еще дальше, - утонуть я не боялась, а вот мое душевное равновесие требовало уединенной медитации.
Но увиденная картина - блаженствующий преподаватель зельеварения и восемь кружащих вокруг него фрейлинских «акул» - убила меня наповал.
- Магистр, огромное спасибо за эту приятную прогулку, которую вы нам сегодня подарили.
- Мы, наверное, никогда не сможем отблагодарить вас, магистр!
- Почему вы так решили? - хитро улыбаясь, подмигивал им Глеб.
«Акулы» хихикали и с таинственным придыханием обещали:
- Мы можем сделать для вас все, что попросите!
У меня аж глаза на лоб полезли от такой неслыханной наглости. Нет, ну я все понимаю - легкий флирт с парнями своего возраста еще куда ни шло, но так откровенно пытаться склеить преподавателя?! В мою голову это отказывалось укладываться.
- Все, что попрошу? - в голосе преподавателя появилось притворное смущение.
- Конечно, магистр Глеб. Мы просто обязаны вас отблагодарить! - продолжали «акулы».
Если честно, то я была в полном шоке. И после этого некоторые мадмуазели имеют наглость называть меня «низшей», да я образец целомудрия!
- Ну-у-у, раз вы настаиваете, - протянул преподаватель. - Тогда я приглашаю каждую из вас вечером в свою лабораторию, я думаю, мы там найдем, чем заняться. Вы же мне не откажете?
«ЧТО-О-О-О?» - едва не заорала я. Помешала мне накатившая невесть откуда волна, которая накрыла с головой.
- Конечно, как вы могли такое о нас подумать? Мы дамы чести! - заверили будущие фрейлины.
- Ловлю вас на слове, милые мои! - на лице преподавателя цвела улыбка кота, который за один раз съел миску мышей, выпил литр сметаны и похитил сердце породистой кошечки. - А сейчас, мои хорошие, - продолжил магистр, - разрешите мне сделать небольшой заплыв подальше от берега!
Будущие фрейлины согласно захихикали и, разомкнув свой акулий круг, выпустили преподавателя из водного плена. Зельевар неспешно выплыл, даже умудрился показательно поиграть под водой мускулами, чем вызвал новую волну восторженных охов-вздохов, а затем нырнул куда-то в глубину, чтобы выплыть в метрах сорока от берега.
За всем этим я наблюдала с показательным равнодушием, хотя в какой-то момент пожалела, что не взяла с собой боевые туфли на каблуках - очень хотелось кинуть в одну из «акул», чтобы заткнулись, перестали верещать и раздражать меня своим хихиканьем. Успокоилась я только тогда, когда Глеб от них отплыл, и его «приглашенные дамы» наконец замолкли, перестав испытывать к преподавателю интерес.
Снова закрыв глаза и погрузившись в водную медитацию, я довольно улыбалась солнышку, плещущим волнам, крикам чаек, не спеша барахтала ладонями и ступнями в воде, наслаждалась обстановкой.
- Эля, ты далеко отплыла от берега! - из ниоткуда услышала голос.
«Вот же ж, покоя от него нет! То одно, то второе!» - мое раздражение проснулось и теперь набирало новые обороты, грозя достигнуть апогея.
Глаза пришлось открыть, чтобы обнаружить Глеба в метре от себя, плескающегося в такой же, как и моя, позе, и берег в метрах пятистах.
«Отлив!» - послушно подсказало сознание.
- Хорошо, я плыву обратно! - согласилась я и, перевернувшись на живот, проворно заработала руками-ногами. Все же плавать далеко от берега в незнакомом месте - верх идиотизма.
Греблось с трудом, и мне не нравилось, что препод плыл рядом - это раздражало.
- Тебе идет голубой цвет! - будто бы невзначай обронил он.
«Ах ты, кобелина!» - сорвалась я с катушек, ведь это означало, что мое нижнее белье все же оценили по цветовой гамме.
- Тоже хотите меня вечером в лабораторию пригласить? - не удержалась и ляпнула я, на что имела полное право. В конце-то концов, комплимент был совсем недвусмысленным! Преподаватели такие студенткам не делают!
Глеб, ни капли не смутившись, продолжал плыть дальше, а вот его белые зубы сверкнули на солнце в широкой улыбке:
- Ну что ты, Элька! Я думаю, восьмерых, молодых, страстных, пышущих желанием отблагодарить первокурсниц мне хватит, - все слова выделял ехидным похотливым придыханием. - Хватит для того, чтобы заставить каждую из них...
Его глазки мечтательно закатились.
«Да вы, батенька, извращенец!» - в моей голове мелькали жуткие картины того, как Глеб может заставить «акул» его благодарить. Камасутра отдохнула.
Мои глаза по мере его речи испуганно округлялись.
- ... чтобы заставить каждую из них перемыть все колбы, скопившиеся за пятьдесят лет в моей лаборатории. Давно мечтал устроить генеральную уборку.
Клац... С таким звуком захлопнулась моя упавшая челюсть.
- Но, Элька, ход твоих мыслей я оценил! - озорные смешинки прыгали в его голубых глазах. - Я не сплю с курсантками! Правда, курсантки этого уже на протяжении многих лет не хотят понимать!
От его слов меня терзали противоречивые чувства и назойливые сомнения. Здесь, наедине, далеко от берега, я не побоялась озвучить наболевший вопрос:
- А зачем тогда вся эта игра? Розы? Комплименты? Признания в любви в коридорах Академии? Ты же сам провоцируешь девушек на такое поведение!
- А это и не игра... - в его интонациях послышалась вселенская грусть. - Я не всегда контролирую свое поведение, и об этом известно всем!
- Но ведь сегодня ты играешь. И это заметно...
- Иногда неадекватность очень полезно разыгрывать.
- Тогда еще один вопрос: зачем ты мне это все рассказал?
- Ты муза, о свет моих очей! А с музами нужно быть честными, иначе они перестанут приходить...
- Наверное, ты все же псих!
Магистр лишь улыбнулся и продолжал грести к берегу.
- В разное время моими музами были разные люди или вещи. Одной из них была Троя, потом Луна, несколько лет назад моей музой была ваша иномирянская водка. Сегодня это ты, завтра ею может стать отблеск последней падающей звезды - век моих муз, увы, недолог.
- Однозначно псих! - вынесла окончательный вердикт. - Глеб, тебе необходимо показаться психиатру.
Забавно, но я не боялась ему заявлять подобные вещи, видимо, пользовалась своим привилегированным положением музы. Но на мое колкое замечание мужчина не отреагировал, он внимательно вглядывался на берег, где сейчас бушевал какой-то переполох.
- Элька, кажется, сейчас начнутся серьезные проблемы! - нахмурился он.
- В смысле? - суету на берегу я видела, а вот ее причину пока разглядеть не могла.
- В прямом!
До берега оставалось метров пятьдесят, когда я поняла, что имел в виду Глеб. На гальке, широко расставив ноги и заложив руки за спину, как суровая скала, возвышался взбешенный Эридан Тарфолд. Отловленные и обтекающие от воды фрейлины стояли, построившись за его спиной в шеренгу, и в лицах их читались вселенские страдание и боль.
И все они наблюдали за нами.
Как, черт возьми, я и Глеб выплываем из пучины морской.
- Это провал! - убито выдохнула я. - Теперь он точно найдет способ меня отчислить, а со мной еще и девчонок.
- Ну уж нет! Я надеюсь, ты мне сможешь подыграть? - скосил он на меня хитрые голубые глаза.
- Смотря что надо делать!
«Жаль, утопиться на мелководье мне не дадут!»
Я уже чувствовала дно ногами, и понимала, что отсрочить появление на берегу ничто не в силах.
- Отбиваться, Эля, но только так, чтобы меня не убить!
- Что? - не поняла я с первого раза, уже выйдя из воды почти по пояс.
Но вместо пояснений услышала громкую декламацию стиха, который раскатами эха отражался от скал, разнося оду имени меня на всю бухту.
Любовь моя!
Как ты светла,
Как ты прекрасна и нежна.
Не мог забыть я той минуты,
Как снизошла ты на меня.
Я помню миг тот, как вчера...
Ты в черной юбке и с ведром
Неслась как вихрь за котом.
Остановилась. Подошла.
И имя мне произнесла.
Эля... Как дивно, коротко звучит,
Ах, сколько чувств в себе таит...
Твоя улыбка. Свет очей.
И дивный смех: воды ручей.
Пленили сердце! И не дают мне спать!
Дай о тебе мне помечтать...
Ах, свет очей моих!
О, радость грез!
Пойми же ты,
ведь я всерьез...
Пока я ошарашено хлопала глазами и офигевала от услышанного, Глеб притянул меня к себе загребущими идеальными руками Аполлона, крепко обнял, едва ли не до хруста сжав кости, и, тихо шепнув на ухо: «Отбивайся!», переместил ладони на мое лицо и притянул к своему наглому улыбающемуся фейсу. В следующий миг его губы впились в мои в яростном поцелуе.
Зрительский зал на берегу издал дружное «о-о-ох».
«Эля! Ты тупая?! - орало подсознание. - Отбивайся, тебе сказано!»
«У него губы соленые!» - радовалось неожиданно проснувшееся либидо, заставляя тело механически ответить на внезапную ласку.
«О’кей! Хорошо! Целуйся с преподом! Только потом не жалуйся, когда тебя в очередной раз назовут его подстилкой!» - огрызнулся здравый смысл и заставил заехать коленкой Глебу между ног. Не сильно, но ему хватило, чтобы согнуться пополам.
- Что вы себе позволяете?!!!- возмущенно орала я на всю бухту, а глазами просила прощения...
«Очень забавный способ попытаться обмануть Эридановское «Орлиное око», вот только какой смысл?» - вероятно, я действительно глупая, потому что плана хитрого зельевара не поняла.
Хотя надо отметить, фонтанировала эмоциями я вполне натурально. По коже бежали мурашки, сердце стучало, как тахикардийный энерджайзер, руки-ноги тряслись, правда, от усталости проплытых метров, и охрипший из-за холодной воды голос срывался истеричными нотками.
- Магистр Глеб, - спокойный голос начальника службы безопасности заставил меня прекратить завывания о маньячных преподавателях и отравителях. - Я буду вынужден вынести на педсовет вопрос о вашей профпригодности. Ваше поведение непозволительно.
Глеб, все еще согнутый «буквой зю», на убийственный тон Эридана внимания не обращал. Кривящимися губами он продолжал шептать стихи и жалобы на разбитое сердце и не только сердце.
Последние пару метров из моря меня волок лично злыдень. Он, не жалея обуви и брюк, прямо в них зашел в воду, сомкнул свои цепкие руки на предплечье и с абсолютно непроницаемым выражением лица вытащил меня на берег, а потом фактически зашвырнул в строй уже стоящих фрейлин. На лицах однокурсниц читалось лишь одна мысль: «Эля, ты попала!» Еще бы. Со стороны это было похоже на то, как бдительный папаша застукал дочку с парнем и теперь готовится отходить ее розгами, чтобы больше не занималась развратом.
Но все оказалось намного хуже.
- Сегодня же на стол ректору ляжет рапорт о произошедшем на этом берегу. Где я подробно опишу, как пятнадцать первокурсниц с преподавателем зельеварения нарушили около сотни правил безопасности Академии, среди которых - появление в общественных местах без маскировочной формы. Или вы думаете, это моя блажь вас в монашек переодевать? Незамаскированная телепортация большой группы людей! - каждое слово Эридана звучало как удар хлыста. Больно и резко. - Привлечение к себе лишнего внимания! Разговоры с местными жителями! - герцог ткнул в меня пальцем. - Хотя это и спасло их от отравленного десерта.
«Ты хоть чего-нибудь не знаешь?» - в мыслях царила паника. Эридан, похоже, выяснил все - кто и чем тут занимался в его отсутствие, а, значит, наш спектакль с Глебом, скорее всего, не сработал, зря только покалечила.
Начальник службы безопасности продолжал:
- Мне пришлось потратить почти два часа на затирание следов, которые вы после себя оставили. Местные вовсю судачили о стайке пищащих баб у витрины с платьем. А вы, маркиза Кларентина, пирожочек, - последнее он процедил с ненавистью в голосе, - о чем вы думали, показываясь в общественном месте?! Вас узнали четверо!!!
Господи, лучше бы он орал, плевался, размахивал руками - но нет, он лишь шипел, язвил, сверлил своим жутким глазом, который неожиданно изменил цвет с ярко-голубого на фиолетово-красный.
- На совете я буду настаивать на отчислении всех вас, полным составом, из Академии, - сказано было таким тоном, будто констатировал свершившийся факт, и нам уже можно собирать вещи.
Хуже всего то, что так оно, скорее всего, и было.
Обратная телепортация прошла сумбурно, Эридан вернул нас в блок и приказал сидеть в комнатах. Спорить никто не стал, да и нечего нам было сказать.
- Как вы думаете, нам позволят остаться в этом мире? Или отправят домой? - тяжело падая на кровать, сквозь слезы спросила Анфиса.
- Без понятия.
Глава 7
Самый короткий и надежный путь испортить отношения со многими людьми - рассказать им всю правду о них.
Али Апшерон
- Нет! Даже не обсуждается! Никакого отчисления, - ректор Милонский был непоколебим, - тем более в полном составе. Кем в таком случае через пять лет будем заменять фрейлин у Ее Величества королевы Ризеллы?
Эридан невозмутимо сидел напротив Филония и упрямо гнул свою линию. Остальные преподаватели, в том числе и Глеб, в разговор пока не вмешивались.
