Глава 1 - I.
Любить. Любить сильнее. Убивать.
Так учила Мама. Мама знает, как лучше.
Д.Г.
В воздухе витал кислый металлический запах, смешанный со сладким парфюмом хозяйки этого дома. Кресло-качалка медленно и со скрипом наклонялось сначала вперед, затем назад, словно в нем сидел невидимый призрак. Темнота в комнате сгущалась, душила и наполняла ее особой тревожной атмосферой. На кожаном покрытии кресла еще остался легкий след человеческого тепла, но вокруг не было ни души.
Свет на мгновение озарял коридор и снова пропадал. Выцветшие обои дома навевали тоску. На металлическом крючке рядом с дверью висела шляпка и бежевое легкое пальто. Их владелица была неподалеку: между кухней и гостиной посреди прихожей лежало тело. Его корпус наваливался на низкую тумбу, а ноги в неестественной позе раскинулись на полу. Безжизненные глаза женщины были широко распахнуты и устремлены в конец коридора, увековеченные ужасом. С тумбы одна за другой скатывались капли, разбиваясь о пол в негромком «кап-кап». Затылок был жестоко размозжён, а свидетельством жестокости этой выходки стали кровавая лужа на полу и брызги на стенах квартиры.
Лампочка в ванной мигала, и ее свет сбегал через приоткрытую дверь, озаряя часть коридора своим коротким отблеском. Оттуда доносился шум воды. Она быстрым потоком лилась вниз, и ее капли медленно скользили по обнаженному телу, окрашиваясь в бледно-красный цвет. Смывая с кожи неизвестного чужую кровь, вода исчезала в сливе, унося с собой отголоски произошедшего.
«Кап-кап»
Свет лампы снова моргнул, отразившись в глазах убийцы. Его руки медленно бродили по телу, собирая и направляя ледяную воду на плечи и шею. Окровавленная одежда валялась на полу, на прохладном кафеле, до которого изредка доносились брызги из душа. «Кап-кап». Приятное и будоражащие чувство предвкушения наполнило его грудь и отразилось на лице неизвестного в довольной усмешке.
«Кап-кап»
***
«Кап-кап-кап» — крупные капли громко барабанили по стеклам окон «Розового Дворца», угнетая и без того отсутствующее настроение Коралины.
Комната девчонки резко изменилась с тех пор, когда с ней произошел «странный случай» — именно так она называла то, что с ней приключилось пять лет назад. Невзрачные розовые обои сменились на более насыщенные голубые, а поверх паркетного пола раскинулся ковер кофейного цвета с длинным и мягким ворсом. Новым предметом обихода этой комнаты стал письменный стол, который ютился в самом отдаленном углу комнаты. Его заполоняло множество неряшливо разрисованных скетчбуков, цветных ручек и пустых пачек из-под снеков.
По другую сторону от двери, что вела в ванную, пристроился огромный шкаф для одежды с двумя зеркальными дверцами. Открывать его без подготовки было крайне опасно, поскольку он до упора был набит одеждой. Рядом, на прежнем месте, раскинулась широкая двуспальная кровать. К ней был приставлен ярко-бардовый комод, который Коралина считала главной «достопримечательностью» этой комнаты. Полку камина напротив, собственно, как и другие настенные полки комнаты, заполняла разная сувенирная мелочь и пустые бумажные стаканчики из-под кофе.
Возле входной двери вместо широких полок с игрушками теперь стоял узкий книжный шкаф с модной легкой литературой и глянцевыми журналами, а «башня» превратилась в уютное гнездышко, вмещающие в себя кресло для чтения и нагромождение подушек. Именно там, сидя на полу, провела свое утро Коралина Джонс.
Рассматривая как дождь заливает сад, девушка скучающе водила пальцем по запотевшему стеклу, а затем что-то неторопливо писала в своем блокноте. Траурное черное платье простого силуэта сочеталось по оттенку с ее темными волосами. У нее был грустный вид.
— «Дорогой, Заки, я рада тебя видеть…» — Коралина вслух перечитала содержимое блокнота, а затем отрицательно мотнула головой. — Не годится. На похоронах нет места радости.
Глубоко вздохнув, девчонка резко перечеркнула только что написанную фразу и перевернула страницу, вновь приставив ручку к чистому листу.
— «Заки, мне очень жаль, что твоя бабушка умерла. Мадам Ловат мне очень нравилась, она хорошо ко мне относилась…», — немного подумав, Коралина вновь взглянула на улицу, о чем-то задумавшись. На ум ей пришел образ высокой старушки с костылем в морщинистой руке и привычкой щуриться на ярком дневном свете. На вид она казалась серьезной и ворчливой женщиной, но на самом деле была очень добродушной. В детстве после дождя каждый раз, когда Коралина и Заки бегали по лесу в поисках лягушек до темноты, мадам Ловат, замечая их грязную одежду и испачканные лица, шокировано взмахивала рукой и прикладывала ее к своему озадаченному лицу, а затем всегда поила их горячим шоколадом с зефиром.
На мгновение на лице девушки промелькнуло раздражение, с которым она насупилась, с силой выводя новые строчки в блокноте:
— «И вообще, Заколебайка, кем ты себя возомнил, чтобы игнорировать мои письма целый год?! Думаешь, поступил в колледж и теперь стал лучше меня?»
Отбросив привычным движением прядь волос с лица, девушка на пару секунд прикрыла глаза, помотав головой в стороны. Она была зла, но не хотела срываться на своего давнего друга в этот день. Резким движением руки она вырвала из блокнота исписанный листок и, скомкав, неуклюже отбросила его за спину.
Входная дверь с тихим скрипом отварилась. Девушка не обернулась и продолжила смотреть в окно. Подперев щеку рукой, Коралина следила за тем, как капли одна за другой соскальзывали по стеклу вниз.
Мел Джонс медленно вошла в комнату и остановилась неподалеку от дочери, заинтересовано осмотрев валяющейся под ее ногами бумажный комок.
— Знаешь… если хочешь, отец сходит с тобой туда. Я и одна могу закончить каталог, — предложила она, еле сдерживая зевок, навязанный ей усталостью. — Наверняка, Заки сейчас очень тяжело. Он так любил свою бабушку…
— Нет, — уверено отозвалась Коралина, выпрямившись. — Меня подвезет Мони?к. А Заки и вправду жаль. Впрочем, если он так сильно любил свою бабулю, мог хотя бы раз навестить ее за этот год!
Девчонка захлопнула свой блокнот и поднялась с пола. На ее коленях проявились красные пятна — она просидела здесь всё утро. Коралина резко обернулась.
— Ну как, я выгляжу достаточно «прискорбно»? — полюбопытствовала девчонка, демонстративно раздвинув руки в стороны.
Миссис Джонс скептично приподняла бровь и прошлась своим взглядом по внешнему облику своей дочери. Для похорон она выбрала достаточно скромный наряд, что для нее было не совсем типично: черное бархатное платье на пуговицах, тонкие колготки того же цвета и кожаные берцы на шнуровке.
— Тебе не кажется, что туфли здесь были бы более уместны?
— Ты же знаешь, мне в них совершенно неудобно! — отмахнулась Коралина и взяла с кресла свою синюю сумку-почтальонку.
С улицы послышался громкий гудок автомобиля, который означал, что девушке следует поторопиться, но Коралина как всегда проигнорировала его. Она задержалась рядом с вешалкой, что располагалась возле двери. На первый взгляд, на ней висело даже больше вещей, чем она могла выдержать, и каждая из них отличалась особенно ярким цветом. Приподнимая одну вещь за другой, девушка надеялась найти среди этого великолепия красок один конкретный элемент гардероба. Выудив, наконец, с вешалки наиболее, по ее мнению, «скучный» коричневый плащ с ненавязчивым принтом оранжевых цветов на ткани, она накинула его и вышла из комнаты.
Спустившись на первый этаж, она заглянула к своему отцу в кабинет. Ее «старик» привычно сидел за ноутбуком, торопливо шлепая пальцами по клавишам. Его лоб выделяли глубокие морщины, а в волосах проявилась седина. Рукава растянутого свитера мешали мужчине спокойно печатать, скатываясь на запястье его рук. Чарли Джонсу пришлось отвлечься от монитора, чтобы вновь закатать их.
— А, Коралина! — заметил он, наконец, в дверях дочь и повнимательнее к ней присмотрелся через толстую оправу очков. — Замечательный выбор обуви, дорогая. Там льет, как из ведра! В них ты точно не промокнешь.
Коралина улыбнулась в ответ и с любопытством взглянула на несколько упакованных почтовых коробок, что стояли неподалеку от нее. Легонько пнув одну ногой, она вздохнула.
— Это к семинару?
— Да, — отозвался отец. — Оказалось, отправить эти бумаги почтой будет намного проще, чем вести с собой... Ну, поторопись! Кажется, Мо?ника уже ждет тебя, и не забудь на столе тару с грибной запеканкой, — мужчина ободряюще кивнул дочке, а затем почесал затылок, став чуть более серьезным. — А еще… не забудь передать Закильберри наши с мамой соболезнования. Мадам Ловат была, хм… справедливой домовладелицей. Да и человеком вроде тоже неплохим.
Коралина кивнула, задумывавшись о том, как смерть мадам Ловат отразилась на настроении ее родителей. Несмотря на то, что в детстве она и Заки были хорошими друзьями, мистер и миссис Джонс не пытались подружиться с его бабушкой. Возможно, из-за того, что она была их домовладелицей, а, может, из-за тех слухов о ней, которые ходили по округе. Пять лет назад, узнав после «странного случая» Коралины, что ее собственные догадки о пропавшей сестре были правдой, бедная старушка стала чаще говорить об этом с другими людьми, которые в результате посчитали ее слегка чудаковатой. Мадам Ловат, не выдержав, вскоре отгородилась от людей и стала «отшельницей» в своем доме на холме.
На кухне стоял странный горько-перченный запах. Коралина поморщилась и перевела взгляд на запеканку на столе, уложенную в стеклянную посуду и надежно запечатанную в прозрачную пищевую пленку. Неохотно подняв это творение своего отца в руки, Коралина направилась на выход.
Дождь на улице не стихал, и прохладный ветер заставил девушку слегка поежиться. Она недовольно вздрогнула, когда ей на лоб упало пару холодных капель и попятилась назад. Крыша крыльца прохудилась в нескольких местах.
Напротив, на каменной дорожке, ее терпеливо дожидался миниатюрный старенький «жук» насыщенного зеленого цвета. Дверца автомобиля распахнулось и оттуда выглянула ее лучшая подруга.
— Кора Джонс! — нетерпеливо прикрикнула она.
— Мока Сингх! — насмешливо прокричала в ответ Коралина и быстро перебежала улицу. Юркнув в автомобиль, девушка захлопнула за собой дверцу и встряхнула головой в стороны, избавившись таким образом от влаги, которая успела осесть на ее волосах. Моник отвернулась от летящих в нее капель, а после снисходительно улыбнулась подруге.
— Принесла? — тут же спросила Коралина,
— А то! — Моник достала из пакета контейнер, доверху наполненный домашним овсяным печеньем, фирменной выпечкой ее отца.
— Отлично! — Коралина взяла в руки протянутую ей тару, а грибную запеканку безжалостно закинула на заднее сидение машины. — Теперь я готова ехать.
«Жучок», как его всегда ласково называла Моник, медленно тронулся, огибая сад Розового Дворца.
Было время, когда лаконичное Моник еще было полноценным Моникой. Четыре года назад девочка с этим именем перевелась в ту же школу, в которой училась Коралина. Маленькая англичанка с индийскими корнями вместо типичного кожаного портфеля носила с собой лиловый рюкзак, украшенный блестящими стикерами и пластмассовыми значками. Именно он и привлек к ней внимание Коралины, и девочкам быстро удалось сдружиться.
В подростковом возрасте Сингх сознательно сократила своё имя на одну букву, посчитав, что так оно звучит более круто, а чуть позже Моник и вовсе превратилось в шуточное Мока, благодаря чему она удачно вписалась в парочку Заки-Закильберри и Кора-Коралины. Трое друзей несколько лет и вправду были неразлучны, однако, Ловат был старше их обоих на год, поэтому прошлым летом он поступил в колледж и уехал в другой город. К разочарованию Коралины и недовольству Моник друг детства спустя некоторое время перестал отвечать на их звонки и письма…
— Завила волосы? Мне нравится, — отозвалась Моник, выруливая к трассе. Она прекрасно знала, о чем думала ее подруга, но также знала, что та вряд ли станет говорить о том, что ее беспокоит, открыто. — Я могу пойти с тобой. Мне ведь не трудно, хотя я не знала мадам Ловат так, как ты.
— Эй, сегодня суббота, ты должна помочь своему отцу в кафе! Тебе не стоит лишаться работы ради меня, — улыбнулась Коралина, а затем, немного подумав, добавила. — Нет, конечно, стоит, но не сегодня.
— Да брось, в нашем кафе почти никогда не бывает наплыва клиентов. Только наплыв скуки и занудства, которые распространяет вокруг себя мой отец.
Коралина усмехнулась:
— Он хотя бы платит тебе зарплату.
Зеленый «жук» немного притормозил, чтобы свернуть с главной дороги на проселочную. Она вела в сторону соседнего холма, поверхность которого была «изрезана» посадками и каменистой местностью. В пасмурную погоду он выглядел особенно мрачно и одиноко из-за чего у Коралины появилось неприятное ноющее чувство в груди.
— Ты так и не нашла подработку на лето? — удивилась Моник, осторожно высматривая впереди машины канавы, в одной из которой было бы крайне неприятно застрять в этот дождливый день.
— Мистер Джонс, более известный, как мой отец, под натиском моей мамы, миссис Джонс, наотрез отказался оставить мне ключи от своей машины! — негодующе вздохнула Коралина, театрально взмахнув рукой. — Да и ничего стоящего мне пока не подвернулось, а ездить в город на автобусе мне совсем не нравится!
— Да, но, чтобы накопить на скутер, который ты так хочешь, нужно работать, — насмешливо напомнила Моник. — Я могла бы попробовать уговорить отца открыть еще одну вакансию в нашем кафе, но боюсь с такой зарплатой тебе и на колесо от скутера не хватило бы. Он то и на работу взял меня только потому, что я его дочь, и мне можно платить меньше.
Джонс громко вздохнула, пытаясь скрыть свою радость от того, что ей не придется отказываться от перспективы работы официанткой: она совершенно не представляла себя в фартуке, вальсируя между столиками.
Ели за окном угнетающе потянулись ветвями к проезжающей мимо них машине под натиском ветра. Капли дождя громче забарабанили по лобовому стеклу «жучка». Маленький автомобиль лихо объезжал кочки, что встречались ему на пути, упорно взбираясь на холм по закрученной дороге.
— Ой, кажется, впереди сломалась машина. Эй, а это разве… разве не твои соседки?
Коралина неохотно приподнялась, чтобы получше разглядеть впереди старенький Ford Mustang 1982 черного цвета, что стоял у обочины. Рядом с ним две старушки, облаченные в черные платья — у мисс Форсибл с глубоким вырезом и пером в волосах, а у мисс Спинк с изысканной шляпкой и полупрозрачной вуалью на лице, — прячась под большим розовым зонтом, стояли над душой пожилого мужчины, который, видимо, пытался поменять колесо у автомобиля с балонным ключом в руках.
— Вот чёрт! — неожиданно вскрикнула Коралина и тут же предприняла попытку спрятаться за панелью автомобиля, уронив голову на колени Моник.
Юная Сингх едва ли удивилась выходке подруги. Смиренно прикрыв рукой часть своего лица, она изобразила сосредоточенного на дороге водителя, не снизив скорости.
?
— В правую сторону крути! — мисс Спинк, упираясь на ходули, наставляла усатого мужчину, теряя свое терпение из-за этого дорожного происшествия. Все это, по ее мнению, плохо сказывалось на ее нервах и давлении.
— А я говорю, нужно влево! — высокая статная, но подслеповатая Мириам, держа в руке зонт, обращалась к запаске, что лежала на багажнике машины.
