Тридцать лет – большой срок. Тридцать лет упорной работы, бессонных ночей, без праздников и выходных, отсутствия личной жизни, друзей, подруг и всего, всего, всего! Я посвятил этому всю свою сознательную жизнь. С того самого момента. Целых тридцать лет. И я сделал это! Вау!
И вот наконец я стою на этой злополучной станции метро. Оказавшись здесь спустя тридцать лет, казалось бы, должны были проявиться какие-то эмоции, чувства. Но нет. В душе ничего не ёкнуло, не встрепенулось. Всё произошло как-то обыденно, словно занимался этим всегда. Ни-че-го. Полная концентрация и внимание. Миссия должна быть выполнена. Иначе зачем всё это…
Потоки убывающие, потоки прибывающие, толкотня, суета. Очередной состав выплёвывает из себя толпу, мгновенно превращающуюся в два ручья, которые неровными берегами прокладывают себе дорогу в обе конца станции. На выход. Такой же ручей течёт на вход. Через несколько секунд он исчезает в брюхе состава, который пропадает в чреве тоннеля. Муравейник, никак иначе.
И только два пацанчика, лет двенадцати, стоят посреди этого потока, жуя расстегаи с сосисками и жадно вглядываются в прибывающие составы. Не важно в какую сторону. Им нужен состав, в котором находится один единственный вагон – ярко голубого цвета.
Согласно городской легенде, именно этот, один единственный вагон исполнял желания, дарил удачу. Поэтому они во чтобы то ни стало должны были прокатиться на этом вагоне. Во дворе почти все пацаны уже прокатились.
Кажется, успел. Пацаны всё ещё стояли на перроне. В час пик моё появление осталось незамеченным. Протискиваюсь к ним сквозь толпу и пристраиваюсь позади. Моментально вспотели ладони, капли пота заструились по вискам. Нервы натянулись до предела.
То, что я намеревался сделать, квалифицировалось как умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами. Убийство ребёнка во все времена считалось отягчающим обстоятельством.
Скоро. Скоро настанет этот сладостный миг расплаты. Вот это и называется целеустремлённостью, - усмехнулся я про себя.
Ещё три минуты, и появится поезд. Вынырнет из сумрака тоннеля их голубой вагон, в который кровь из носу он должен попасть. Именно кровь из носу не позволила попасть ему в голубой вагон тридцать лет назад. Умышленно или нет, но Вовка Смирнов, его закадычный друг, в толпе при попытке протиснуться в вагон, заехал ему локтем по носу. А больше некому. Кровь тогда хлынула фонтаном. Он оторопел от обиды и боли. Это промедление стоило ему места в вагоне. Со слезами на глазах и размазывая кровь, смотрел он на счастливого Вовку, радостно махавшему из окна удаляющегося вагона.
Так случилось, что из-за постоянной давки и большого количества желающих проехаться именно в этом вагоне, на следующий день голубой вагон перекрасили и найти его больше никому было не суждено.
Вот тогда-то я и решил отомстить. Не просто отомстить, а жестоко отомстить. Мальчишеский максимализм в восприятии мира, своеобразные уличные понятия о добре и зле постепенно превратили это чувство в навязчивую идею об убийстве.
Две минуты до поезда.
Меня охватил мандраж. Всё-таки я учёный, а не убийца детей. Да я вообще не убийца. Но тридцать лет напряжённого труда не могли пропасть даром из-за сомнений, проникших в мою душу.
Одна минута до поезда.
Я уже позади пацанов. На расстоянии вытянутой руки. Проблем с толканием Вовки под поезд не будет. Тем более в толпе никто не заметит.
Вот он, поезд! Сердце ускоряет свой стук, давление подскакивает под двести, пространство вокруг становится плотным, а воздух невыносимо тяжёлым. Лёгкие не в силах всосать необходимый объём кислорода. Время растягивается до бесконечности, мои движения замедляются в разы.
Что за чёрт! Я пытаюсь толкнуть Вовку на рельсы, но рука словно погрузилась в бочку с мёдом и практически не двигается с места. Сопротивление воздуха неимоверно возросло и не позволяет мне быстро двигать конечностью.
Чувствую, как чья-то рука бьёт по моей руке, отклоняя и меняя направление движения. Рука, вместо Вовкиного плеча, задевает Мишкин нос. То есть мой. Мишка, то есть я, стою как вкопанный, пытаясь остановить хлынувшую из носа кровь. А Вовка штурмует в это время голубой вагон.
- Ну здравствуй, Миша, - слышу я такой до боли знакомый и ненавидимый мною голос. - Узнал?
- Вовка? Какого чёрта?!
- А такого.
- Но как же так. Там, в прошлом, кто тогда ударил меня по носу?
- Ты сам себя и ударил. Это называется парадоксом предопределения. Ты являешься частью прошлых событий и твои действия привели к тому событию, на которое ты пытаешься повлиять. Благодаря ему создаётся цикл причинности, в котором событие в прошлом влияет на событие в будущем, которое и стало причиной события в прошлом. Короче, создаётся некий круговорот циклов, который гарантирует, что история не изменится и любые попытки изменить прошлое приведут к самой причине, а не исправлению этих действий.
А мы, Патруль времени, следим за всем этим. Поэтому, давай потихонечку выбираться на свежий воздух. Зайдём в ресторанчик, посидим, поговорим, обсудим кое-какие вопросы. Поверь, нам есть о чём поговорить.
И вот наконец я стою на этой злополучной станции метро. Оказавшись здесь спустя тридцать лет, казалось бы, должны были проявиться какие-то эмоции, чувства. Но нет. В душе ничего не ёкнуло, не встрепенулось. Всё произошло как-то обыденно, словно занимался этим всегда. Ни-че-го. Полная концентрация и внимание. Миссия должна быть выполнена. Иначе зачем всё это…
Потоки убывающие, потоки прибывающие, толкотня, суета. Очередной состав выплёвывает из себя толпу, мгновенно превращающуюся в два ручья, которые неровными берегами прокладывают себе дорогу в обе конца станции. На выход. Такой же ручей течёт на вход. Через несколько секунд он исчезает в брюхе состава, который пропадает в чреве тоннеля. Муравейник, никак иначе.
И только два пацанчика, лет двенадцати, стоят посреди этого потока, жуя расстегаи с сосисками и жадно вглядываются в прибывающие составы. Не важно в какую сторону. Им нужен состав, в котором находится один единственный вагон – ярко голубого цвета.
Согласно городской легенде, именно этот, один единственный вагон исполнял желания, дарил удачу. Поэтому они во чтобы то ни стало должны были прокатиться на этом вагоне. Во дворе почти все пацаны уже прокатились.
Кажется, успел. Пацаны всё ещё стояли на перроне. В час пик моё появление осталось незамеченным. Протискиваюсь к ним сквозь толпу и пристраиваюсь позади. Моментально вспотели ладони, капли пота заструились по вискам. Нервы натянулись до предела.
То, что я намеревался сделать, квалифицировалось как умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами. Убийство ребёнка во все времена считалось отягчающим обстоятельством.
Скоро. Скоро настанет этот сладостный миг расплаты. Вот это и называется целеустремлённостью, - усмехнулся я про себя.
Ещё три минуты, и появится поезд. Вынырнет из сумрака тоннеля их голубой вагон, в который кровь из носу он должен попасть. Именно кровь из носу не позволила попасть ему в голубой вагон тридцать лет назад. Умышленно или нет, но Вовка Смирнов, его закадычный друг, в толпе при попытке протиснуться в вагон, заехал ему локтем по носу. А больше некому. Кровь тогда хлынула фонтаном. Он оторопел от обиды и боли. Это промедление стоило ему места в вагоне. Со слезами на глазах и размазывая кровь, смотрел он на счастливого Вовку, радостно махавшему из окна удаляющегося вагона.
Так случилось, что из-за постоянной давки и большого количества желающих проехаться именно в этом вагоне, на следующий день голубой вагон перекрасили и найти его больше никому было не суждено.
Вот тогда-то я и решил отомстить. Не просто отомстить, а жестоко отомстить. Мальчишеский максимализм в восприятии мира, своеобразные уличные понятия о добре и зле постепенно превратили это чувство в навязчивую идею об убийстве.
Две минуты до поезда.
Меня охватил мандраж. Всё-таки я учёный, а не убийца детей. Да я вообще не убийца. Но тридцать лет напряжённого труда не могли пропасть даром из-за сомнений, проникших в мою душу.
Одна минута до поезда.
Я уже позади пацанов. На расстоянии вытянутой руки. Проблем с толканием Вовки под поезд не будет. Тем более в толпе никто не заметит.
Вот он, поезд! Сердце ускоряет свой стук, давление подскакивает под двести, пространство вокруг становится плотным, а воздух невыносимо тяжёлым. Лёгкие не в силах всосать необходимый объём кислорода. Время растягивается до бесконечности, мои движения замедляются в разы.
Что за чёрт! Я пытаюсь толкнуть Вовку на рельсы, но рука словно погрузилась в бочку с мёдом и практически не двигается с места. Сопротивление воздуха неимоверно возросло и не позволяет мне быстро двигать конечностью.
Чувствую, как чья-то рука бьёт по моей руке, отклоняя и меняя направление движения. Рука, вместо Вовкиного плеча, задевает Мишкин нос. То есть мой. Мишка, то есть я, стою как вкопанный, пытаясь остановить хлынувшую из носа кровь. А Вовка штурмует в это время голубой вагон.
- Ну здравствуй, Миша, - слышу я такой до боли знакомый и ненавидимый мною голос. - Узнал?
- Вовка? Какого чёрта?!
- А такого.
- Но как же так. Там, в прошлом, кто тогда ударил меня по носу?
- Ты сам себя и ударил. Это называется парадоксом предопределения. Ты являешься частью прошлых событий и твои действия привели к тому событию, на которое ты пытаешься повлиять. Благодаря ему создаётся цикл причинности, в котором событие в прошлом влияет на событие в будущем, которое и стало причиной события в прошлом. Короче, создаётся некий круговорот циклов, который гарантирует, что история не изменится и любые попытки изменить прошлое приведут к самой причине, а не исправлению этих действий.
А мы, Патруль времени, следим за всем этим. Поэтому, давай потихонечку выбираться на свежий воздух. Зайдём в ресторанчик, посидим, поговорим, обсудим кое-какие вопросы. Поверь, нам есть о чём поговорить.
