-Сама ты мышь.
-Ну давай, выясним, кто тут из нас...
Шутливая перепалка вскоре захватила и остальных мальчишек, и доказывать, что не хомяки, взялись все пятеро.
К вечеру я была никакая. Уложив детей спать уже в девять часов, и сама вскоре провалились в сон как в глубокий колодец. Не помешали ни крики снаружи, ни тихие разговоры, ни возня Финна с одной стороны и возня Лены с другой. Гораздо больше я опасалась, что снова будут мучить кошмары и страхи не дадут покоя и во сне. Но усталость, от которой противно подрагивали ноги, взяла свое.
**
Проснулась зато с рассветом. Хотя, я не была первой. Похоже, многие совсем не сомкнули глаз этой ночью. Храм полон, занят буквально каждый квадрат плиточного пола и галерея, которая, поддерживаемая колоннами, опоясывает храм по всему периметру. Почти все женщины и дети ночевали здесь, собственные дома перестали быть безопасными.
От моего движения заворочался Финн и я накрыла его домашним стеганым одеялом, неизвестно как тут оказавшимся. Наверное, мама принесла.
Ее светлые кудри мелькнули у входа, она несла, согнувшись под тяжестью, нашу самую большую кастрюлю. По всему видно, - доверху полную.
-Мама, неужели не попросить кого-то помочь?! - я сорвалась с места, подбежала и придержала котел. Вместе кое-как доковыляли до длинного деревянного стола. - Надорвешься ведь!
-Я... - растерялась мама.
Заглянула ей в лицо и осеклась. Из ее глаз на меня в упор смотрела такая знакомая мне боль. Да, этой ночью многие так и не легли спать.
-Завтрак, вот.
-А где папа? - главный вопрос на сегодня.
-Они еще на стене, но скоро Генри должен прийти домой отдохнуть. Я тоже домой, Риа.
Хищники задают свой ритм, скоро все перейдем на ночной образ жизни.
-Да, а я в "Шмель".
-Присмотришь за Финном как вернешься?
-Конечно, один мой глаз всегда для него, - неуклюже пошутила. Хотелось подбодрить и успокоить, но как это сделать, если у самой, с самого утра, ни бодрости, ни покоя?
Умывание холодной водой освежило, но не сильно. Мятые брюки и рубашка, которые я не потрудилась снять перед сном, наспех переплетенная коса, как-то совсем не до красоты сейчас. И времени забежать домой и переодеться не осталось, Бертон давно ждет. Воины после ночи наверняка голодные не меньше смолгов.
Такая жизнь, точнее выживание, продолжалась два дня и две ночи. Я даже успела привыкнуть.
Рано утром готовка на кухне таверны вместе со стариком Бертоном и его женой Софьей. Молчание, короткие просьбы-указания, руки делают знакомую с детства работу. Потом отнести готовую снедь в сторожку, накрыть на стол, и опять-таки в тишине сидеть и ждать, пока воины насытятся. Вымотанные мужчины лишь коротко благодарили, не разговаривали между собой и тем более не делились новостями со мной.
Один из воинов, с русыми усами и бородкой, заснул прямо за столом, с ложкой, сжатой в кулаке. Я подпрыгнула на месте от неожиданно раздавшегося стука, с которым его лоб встретил столешницу, чудом миновав миску с супом.
Дорога в таверну и обратно в храм давала возможность хоть немного отдохнуть и проветриться. Отвлечься все равно не получалось, паника в глазах встречных и сам город не давали забыть о тех, кто придут с темнотой.
Толстые глухие ставни на окнах домов, закрытые и пустующие лавки. Ветер гоняет сухую листву и мусор по давно не метеным улицам, сам воздух пропитан тягостным ожиданием. А в небе, в голубом и безоблачном осеннем небе, ярко светит солнце.
Я поворачивала в сквер перед закрытой школой и шла к огромному клену, уже успевшему скинуть почти все листья. На одной из его толстенных голых веток висят качели. Вешали для младшеклассников, сейчас же их беззвучно качает ветер.
Сесть, взяться руками за веревки, раскачаться и запрокинуть голову к небу. Я могла бы просидеть так целый день. Забывшись, потерявшись в воспоминаниях и бесконечной голубизне небосвода.
Это единственное, в чем потакаю собственному "хочу", единственный доступный мне способ сбежать от реальности. Все еще скучаю по Рою? Нет, я же его отпустила. От-пус-ти-ла!
Большую часть времени проводила с детьми. Правда, под конец второго дня все больше взрослых перебирались в храм и порядка в нашем "сумасшедшем садике" прибавилось. После впечатляющей воспитательной речи одного воина из дружины, чей восьмилетний сын вместе с Финном продолжал лоботрясничать, дисциплина стала на порядок лучше. Иначе не выжить, - сказал воин. Иначе хаос и паника.
Храм самое прочное и большое здание в городе. Толстые каменные стены, окна только высоко под потолком, сухой и вместительный подвал. Если смолги проникнут в город, женщины и дети останутся здесь, за запертыми изнутри дверьми.
А сегодня я почти искренне посмеялась. В священное место покоя и молитв, место тихого разговора с самим собой, со своей душой и Матерью Богиней, привели три коровы, куриц и две свинки с повизгивающими розовыми поросятами. В подвале запасли сено, построили загоны, занесли припасы воды.
Девочка, в первый вечер плакавшая о потерянной кошке, не выпускала свою вновь найденную и присмиревшую Тоню из рук. Моя Синя тоже не осталась сидеть в пустом и нетопленом доме. Каждый вечер крутилась вокруг общего стола, а вчерашней ночью пристроилась спать над моей головой, то и дело, сползая на лицо и затрудняя дыхание.
Домашних животных не гоняли даже самые строгие блюстители порядка. Питомцы дарили ту небольшую радость, что пока еще была нам доступна. К тому же, раз приручили, то в ответе. Хотя и неизвестно, поможет ли животным наша защита. Скорее всего, нет. Может, лучше отпустить? Прогнать любимых кошек и собак, чтобы успели убежать подальше?
Какое все-таки горькое слово - отпустить.
Снова неумолимо наступала ночь. Четвертая, проведенная в храме, на расстеленных вдоль стены матрасах, среди таких же как я - уставших и трясущихся от страха горожан. Никогда так не боялась наступления темноты, как в эти четверо суток. Я вообще мало чего боялась, в той, прошлой жизни. Не умела.
Надежды на глубокий сон без сновидений оказались напрасны. Для всех.
Сидела рядом с Леной, облокотившись спиной о холодную стену. Мы ели свои порции вечерней каши с тушенкой. Разговаривать не было сил. Редкие минуты покоя, скоро дети прожуют и их ротики снова будут свободны говорить и спрашивать. После порции каши потребуют порцию сказок. По-другому их спать не уложить.
-О Мире знаешь что-нибудь? - вдруг спросила Лена.
Нет, я не знала. И если честно, и не вспоминала о соседке все эти дни.
-Нет, а что?
-Да так... Услышала тут краем уха, Валентина с одной из женщин обсуждали.
Лена не похожа на любительницу сплетен, не стала бы просто так заводить этот разговор. Она уставала не меньше меня, а может, и больше. Дети ее любили и если выбирать, к кому обращаться со своими проблемами, выбирали ее, а не меня. Такому вниманию не позавидуешь.
Поэтому ее вопрос насторожил.
-И что с ней?
-Да так, - Лена замялась. - Вроде бы она пьяная в зюзю была. Вчера ее отец рано утром вернулся домой со стены и застукал... В общем, помнишь Рика с Ричем?
Я кивнула, забыв донести ложку с кашей до рта. Помню, как не помнить. Меня однажды с Ричем за одну парту посадили, сидела и терпела целый день. Пока не озверела и не порвала толстую библиотечную книгу, стуча ею о пустую голову парня.
-Они в доме такое устроили... Там вроде бы еще пара девчонок и незнакомых мне парней было. У Миры же только папа, а его сейчас сутками дома нет. Вот ей в голову и ударило, наверное.
Тот самый "пир горой", о котором говорила Мира? Что же, она сделала, что хотела.
-Парням сильно досталось от ее отца. Мама Рича плакалась, что ее мальчик сегодня ночью тоже на стене будет. Мальчик, представляешь? Лоб здоровый!
-Ну да... - только и нашла я, что ответить.
Мы доели, и когда уже собрались вставать и собирать грязную посуду, Лена ни с того ни с сего рассмеялась. Тихо и не очень весело.
-Ох Риа, Риа! Все такая же. Я думала, ты хоть с ней дружишь, - объяснила в ответ на мой вопросительный взгляд.
-Что значит, хоть с ней?
Я опешила, никогда не думала, что Лена обо мне такого мнения.
-Да ладно, не обижайся. Просто, может, сейчас пойму, кто тебе интересен. Ты же никогда с нами особо не общалась, не говоря о дружбе. "Привет-пока" и все. Неужели тебе и в самом деле никто не нужен?
Не нужен? Три ха-ха.
-Извини. Не думала, что со стороны это так смотрится, - сказала, не глядя на нее.
Лена не стала настаивать на ответе на свой вопрос.
Дети уснули поздно. Сегодня будто злые духи между людьми летали, нашептывая, науськивая. То одна женщина не то что-то скажет, обидит, напугает непреднамеренно, то мальчишки перепалку затеют. Или ребенок в истерику впадет, и все остальные подхватят. Одной искры достаточно, чтобы разгорелся пожар.
Уже за полночь я поднялась на галерею, подвинула Финна на длинной скамье, и выглянула в окно. Из него видны пара длинных улиц, перекресток и небольшой отрезок городской стены. Брат торчал здесь много часов подряд, согнать его с наблюдательного пункта задача невыполнимая. И я, и мама пытались. Не шилом, так мылом - он все равно оказывался у заветного окна. А я, едва выглянув наружу, тут же пожалела о своем порыве.
Родной город узнавался с трудом, пустынные улицы, заколоченные окна и двери. На стенах домов факелы, красные метающиеся всполохи в черноте. В отдалении виднеются фигуры людей и цепочка огня, факелы установили по всей стене. Тридцать обученных воинов ничтожно мало, чтобы справляться с натиском зверей. Им помогают остальные мужчины, юноши и старики, способные держать оружие. Но не уверена, что помогают они больше, чем мешают. Тот же Рич - за ним самим, так же как за Финном, следить надо. А то еще за стену вывалится... Богиня!
Ужаснулась своим мыслям. Откуда во мне столько цинизма? Усталость, страх, или я стала жестокой?
До храма доносились звуки со стены и из-за нее, - грохот, скрип, треск дерева, рычание и вой смолгов, крики и команды людей. Я не пыталась различить папин голос, вообще старалась как можно меньше думать о том, что он ТАМ.
Нашла ладонь Финна и сжала. Братишка, поделись со мной храбростью.
**
-Риа! Смотри! - еле слышный крик шепотом.
Я распахнула зажмуренные глаза и уставилась в темноту. И не поверила глазам.
Только не это... Так скоро?
По пустой улице мчался смолг, свет факелов выхватывал то серую шкуру спины, то чересчур длинные передние лапы, то оскаленную морду. Он двигался с небывалой скоростью. Куда?
-Молчите, - прозвучал тихий приказ справа от меня. Маленькая старушка библиотекарь, Валентина, косо взглянула на меня с братом, четко уловив наше желание заорать. - Нельзя пугать детей, пусть спят.
Я несколько мгновений, открыв рот, продолжала смотреть на нее. Седой одуванчик, ухаживающий всю жизнь за книгами, наивная старушка, верившая во все оправдания учеников за испорченные учебники, она выказала недюжинное самообладание.
Перевела взгляд в зал, там женщины прижимали к себе детей и настороженно вслушивались в звуки. У многих глаза закрыты, но по напряженным позам понятно, и они тоже не спят. Мама сидит в дальнем углу с Синей на плече, одной девочкой на коленях и двумя по бокам.
-Их много, - прошептал Финн, но его слова потонули в раздавшемся совсем недалеко крике. Кричал человек.
Еще двое смолгов выбежали из переулка. Огромные уродливые звери, с несуразно длинными конечностями, вытянутыми мордами и красными бликами в глазах. Раза в два превышающие в размере обычных волков. Выпирающие хребты и согнутые колесом спины. Упитанными смолгов не назовешь, - голодные хищники на охоте.
Скулеж и вой. Зверь споткнулся и, упав, остался лежать. И я уже не могла не смотреть, даже моргнуть не получалось. Вцепилась ледяными пальцами в каменный подоконник и шептала молитву.
Темное небо прочертила первая огненная стрела, почти сразу за ней, - вторая и третья. Ночь все светлее, горят не только смолги, - прелые листья, трава, полыхающие ветки деревьев тянутся через каменную стену к крышам домов.
Холодный ветер задувает в щели вокруг окон, в нем смешались запахи дыма и гари, горелой листвы и плоти. Дым серой завесой застилает небо, проникает в дома сквозь запертые двери. Только в храме царит тишина, мы все в каком-то оцепенении. И вместо слов кашель. И из-за едкого дыма слезятся глаза.
Не знаю, сколько простояла неподвижно. Время будто, также как и люди, подчинилось заданному смолгами ритму. Секунды длиною в целую жизнь, ночь - одно единственное мгновение.
Мое тело задеревенело, скрюченные пальцы от подоконника отцепила с трудом. Такое ощущение, что только что вернулась из-за стены, что лично побывала в самом пекле, и теперь приходится собирать себя по кусочкам. Заново учиться дышать и двигаться, моргать. Глаза нещадно щиплет. Я убрала прилипшие пряди с лица и вытерла ладонями мокрые от слез щеки.
Из панического ступора меня вывели сначала тишина, а после неуловимо изменившийся шум снаружи. Слов не разобрать, но мужские голоса стали звучать по-другому, как-то... радостно? Я непонимающе всматривалась в клубы дыма, но взгляд выхватывал только невнятные обрывки домов и улиц. Огни на домах гаснут, город остается в дыму и темноте.
-Финн, ты видишь что-то? - хриплый шепот наждачкой прошелся по горлу.
Молчание в ответ. Я на мгновение замерла, забыв сделать следующий вдох. Медленно повернулась и огляделась вокруг. Брата со мной рядом не было.
-Финн? - позвала, сползая по стене.
Дремлющая рядом на скамейке бабушка Валентина, встрепенулась и, также как я только что, растерянно огляделась.
-Недавно был здесь.
В храме очень темно, почти все свечи догорели. Идти пыталась бесшумно, чтобы не разбудить спящих. Игнорируя желание кричать, что есть мочи и звать брата, сбежала по лестнице вниз. Двигалась неловко, от страха дрожали колени и резало болью живот.
-Финн, ты где? - я тебя убивать буду, паршивец! Уши твои на весь храм заполыхают! Только найдись.
Обошла весь огромный зал и спустилась в подвал. Я заглядывала даже под скамьи и столы, в панике разворошила в подвале сено, напугав коров и кур. Вглядывалась в лица детей, надеясь обнаружить Финна закутанным в одеяло. Его банда на месте, а его нет.
Будить маму? И что тогда? Она ведь так и заснула, окруженная чужими детьми, уверенная, что брат со мной.
-Здесь есть еще одна дверь, - сказала Валентина, без просьб помогавшая обыскивать помещения. - Этот выход выводит на Липовую аллею. О нем мало кто знает, только служащие... Скорее всего, мальчик прошел туда. Если бы кто-то пытался открыть главную дверь, мы бы точно заметили.
-Он мог где-то спрятаться... - я не желала поверить в то, что Финн сбежал на улицу. Ну не настолько же он глупый?! Как он мог решиться на такое?
Последняя надежда исчезла при взгляде на открытый дверной засов.
-Нельзя терять время, может, он еще в проходе! - решила бабушка-библиотекарь, и поспешила к неприметной дверце.
Я успела схватить ее за руку.
-Н-но в-вы...
-Я пойду, а ты здесь будь. К маме иди. Если что, я уже достаточно на этом свете пожила. Да и бегаю пока еще шустро, легко не дамся, - у нее хватило характера, - или глупости, юмора, легкомысленности? - мне подмигнуть.
Ага, ну да... Все равно все обречены. Часом раньше, часом позже, какая разница, да? Нет. Разница есть. Скоро, уже скоро должен наступить рассвет.
-Ну давай, выясним, кто тут из нас...
Шутливая перепалка вскоре захватила и остальных мальчишек, и доказывать, что не хомяки, взялись все пятеро.
К вечеру я была никакая. Уложив детей спать уже в девять часов, и сама вскоре провалились в сон как в глубокий колодец. Не помешали ни крики снаружи, ни тихие разговоры, ни возня Финна с одной стороны и возня Лены с другой. Гораздо больше я опасалась, что снова будут мучить кошмары и страхи не дадут покоя и во сне. Но усталость, от которой противно подрагивали ноги, взяла свое.
**
Проснулась зато с рассветом. Хотя, я не была первой. Похоже, многие совсем не сомкнули глаз этой ночью. Храм полон, занят буквально каждый квадрат плиточного пола и галерея, которая, поддерживаемая колоннами, опоясывает храм по всему периметру. Почти все женщины и дети ночевали здесь, собственные дома перестали быть безопасными.
От моего движения заворочался Финн и я накрыла его домашним стеганым одеялом, неизвестно как тут оказавшимся. Наверное, мама принесла.
Ее светлые кудри мелькнули у входа, она несла, согнувшись под тяжестью, нашу самую большую кастрюлю. По всему видно, - доверху полную.
-Мама, неужели не попросить кого-то помочь?! - я сорвалась с места, подбежала и придержала котел. Вместе кое-как доковыляли до длинного деревянного стола. - Надорвешься ведь!
-Я... - растерялась мама.
Заглянула ей в лицо и осеклась. Из ее глаз на меня в упор смотрела такая знакомая мне боль. Да, этой ночью многие так и не легли спать.
-Завтрак, вот.
-А где папа? - главный вопрос на сегодня.
-Они еще на стене, но скоро Генри должен прийти домой отдохнуть. Я тоже домой, Риа.
Хищники задают свой ритм, скоро все перейдем на ночной образ жизни.
-Да, а я в "Шмель".
-Присмотришь за Финном как вернешься?
-Конечно, один мой глаз всегда для него, - неуклюже пошутила. Хотелось подбодрить и успокоить, но как это сделать, если у самой, с самого утра, ни бодрости, ни покоя?
Умывание холодной водой освежило, но не сильно. Мятые брюки и рубашка, которые я не потрудилась снять перед сном, наспех переплетенная коса, как-то совсем не до красоты сейчас. И времени забежать домой и переодеться не осталось, Бертон давно ждет. Воины после ночи наверняка голодные не меньше смолгов.
Такая жизнь, точнее выживание, продолжалась два дня и две ночи. Я даже успела привыкнуть.
Рано утром готовка на кухне таверны вместе со стариком Бертоном и его женой Софьей. Молчание, короткие просьбы-указания, руки делают знакомую с детства работу. Потом отнести готовую снедь в сторожку, накрыть на стол, и опять-таки в тишине сидеть и ждать, пока воины насытятся. Вымотанные мужчины лишь коротко благодарили, не разговаривали между собой и тем более не делились новостями со мной.
Один из воинов, с русыми усами и бородкой, заснул прямо за столом, с ложкой, сжатой в кулаке. Я подпрыгнула на месте от неожиданно раздавшегося стука, с которым его лоб встретил столешницу, чудом миновав миску с супом.
Дорога в таверну и обратно в храм давала возможность хоть немного отдохнуть и проветриться. Отвлечься все равно не получалось, паника в глазах встречных и сам город не давали забыть о тех, кто придут с темнотой.
Толстые глухие ставни на окнах домов, закрытые и пустующие лавки. Ветер гоняет сухую листву и мусор по давно не метеным улицам, сам воздух пропитан тягостным ожиданием. А в небе, в голубом и безоблачном осеннем небе, ярко светит солнце.
Я поворачивала в сквер перед закрытой школой и шла к огромному клену, уже успевшему скинуть почти все листья. На одной из его толстенных голых веток висят качели. Вешали для младшеклассников, сейчас же их беззвучно качает ветер.
Сесть, взяться руками за веревки, раскачаться и запрокинуть голову к небу. Я могла бы просидеть так целый день. Забывшись, потерявшись в воспоминаниях и бесконечной голубизне небосвода.
Это единственное, в чем потакаю собственному "хочу", единственный доступный мне способ сбежать от реальности. Все еще скучаю по Рою? Нет, я же его отпустила. От-пус-ти-ла!
Большую часть времени проводила с детьми. Правда, под конец второго дня все больше взрослых перебирались в храм и порядка в нашем "сумасшедшем садике" прибавилось. После впечатляющей воспитательной речи одного воина из дружины, чей восьмилетний сын вместе с Финном продолжал лоботрясничать, дисциплина стала на порядок лучше. Иначе не выжить, - сказал воин. Иначе хаос и паника.
Храм самое прочное и большое здание в городе. Толстые каменные стены, окна только высоко под потолком, сухой и вместительный подвал. Если смолги проникнут в город, женщины и дети останутся здесь, за запертыми изнутри дверьми.
А сегодня я почти искренне посмеялась. В священное место покоя и молитв, место тихого разговора с самим собой, со своей душой и Матерью Богиней, привели три коровы, куриц и две свинки с повизгивающими розовыми поросятами. В подвале запасли сено, построили загоны, занесли припасы воды.
Девочка, в первый вечер плакавшая о потерянной кошке, не выпускала свою вновь найденную и присмиревшую Тоню из рук. Моя Синя тоже не осталась сидеть в пустом и нетопленом доме. Каждый вечер крутилась вокруг общего стола, а вчерашней ночью пристроилась спать над моей головой, то и дело, сползая на лицо и затрудняя дыхание.
Домашних животных не гоняли даже самые строгие блюстители порядка. Питомцы дарили ту небольшую радость, что пока еще была нам доступна. К тому же, раз приручили, то в ответе. Хотя и неизвестно, поможет ли животным наша защита. Скорее всего, нет. Может, лучше отпустить? Прогнать любимых кошек и собак, чтобы успели убежать подальше?
Какое все-таки горькое слово - отпустить.
Снова неумолимо наступала ночь. Четвертая, проведенная в храме, на расстеленных вдоль стены матрасах, среди таких же как я - уставших и трясущихся от страха горожан. Никогда так не боялась наступления темноты, как в эти четверо суток. Я вообще мало чего боялась, в той, прошлой жизни. Не умела.
Надежды на глубокий сон без сновидений оказались напрасны. Для всех.
Сидела рядом с Леной, облокотившись спиной о холодную стену. Мы ели свои порции вечерней каши с тушенкой. Разговаривать не было сил. Редкие минуты покоя, скоро дети прожуют и их ротики снова будут свободны говорить и спрашивать. После порции каши потребуют порцию сказок. По-другому их спать не уложить.
-О Мире знаешь что-нибудь? - вдруг спросила Лена.
Нет, я не знала. И если честно, и не вспоминала о соседке все эти дни.
-Нет, а что?
-Да так... Услышала тут краем уха, Валентина с одной из женщин обсуждали.
Лена не похожа на любительницу сплетен, не стала бы просто так заводить этот разговор. Она уставала не меньше меня, а может, и больше. Дети ее любили и если выбирать, к кому обращаться со своими проблемами, выбирали ее, а не меня. Такому вниманию не позавидуешь.
Поэтому ее вопрос насторожил.
-И что с ней?
-Да так, - Лена замялась. - Вроде бы она пьяная в зюзю была. Вчера ее отец рано утром вернулся домой со стены и застукал... В общем, помнишь Рика с Ричем?
Я кивнула, забыв донести ложку с кашей до рта. Помню, как не помнить. Меня однажды с Ричем за одну парту посадили, сидела и терпела целый день. Пока не озверела и не порвала толстую библиотечную книгу, стуча ею о пустую голову парня.
-Они в доме такое устроили... Там вроде бы еще пара девчонок и незнакомых мне парней было. У Миры же только папа, а его сейчас сутками дома нет. Вот ей в голову и ударило, наверное.
Тот самый "пир горой", о котором говорила Мира? Что же, она сделала, что хотела.
-Парням сильно досталось от ее отца. Мама Рича плакалась, что ее мальчик сегодня ночью тоже на стене будет. Мальчик, представляешь? Лоб здоровый!
-Ну да... - только и нашла я, что ответить.
Мы доели, и когда уже собрались вставать и собирать грязную посуду, Лена ни с того ни с сего рассмеялась. Тихо и не очень весело.
-Ох Риа, Риа! Все такая же. Я думала, ты хоть с ней дружишь, - объяснила в ответ на мой вопросительный взгляд.
-Что значит, хоть с ней?
Я опешила, никогда не думала, что Лена обо мне такого мнения.
-Да ладно, не обижайся. Просто, может, сейчас пойму, кто тебе интересен. Ты же никогда с нами особо не общалась, не говоря о дружбе. "Привет-пока" и все. Неужели тебе и в самом деле никто не нужен?
Не нужен? Три ха-ха.
-Извини. Не думала, что со стороны это так смотрится, - сказала, не глядя на нее.
Лена не стала настаивать на ответе на свой вопрос.
Дети уснули поздно. Сегодня будто злые духи между людьми летали, нашептывая, науськивая. То одна женщина не то что-то скажет, обидит, напугает непреднамеренно, то мальчишки перепалку затеют. Или ребенок в истерику впадет, и все остальные подхватят. Одной искры достаточно, чтобы разгорелся пожар.
Уже за полночь я поднялась на галерею, подвинула Финна на длинной скамье, и выглянула в окно. Из него видны пара длинных улиц, перекресток и небольшой отрезок городской стены. Брат торчал здесь много часов подряд, согнать его с наблюдательного пункта задача невыполнимая. И я, и мама пытались. Не шилом, так мылом - он все равно оказывался у заветного окна. А я, едва выглянув наружу, тут же пожалела о своем порыве.
Родной город узнавался с трудом, пустынные улицы, заколоченные окна и двери. На стенах домов факелы, красные метающиеся всполохи в черноте. В отдалении виднеются фигуры людей и цепочка огня, факелы установили по всей стене. Тридцать обученных воинов ничтожно мало, чтобы справляться с натиском зверей. Им помогают остальные мужчины, юноши и старики, способные держать оружие. Но не уверена, что помогают они больше, чем мешают. Тот же Рич - за ним самим, так же как за Финном, следить надо. А то еще за стену вывалится... Богиня!
Ужаснулась своим мыслям. Откуда во мне столько цинизма? Усталость, страх, или я стала жестокой?
До храма доносились звуки со стены и из-за нее, - грохот, скрип, треск дерева, рычание и вой смолгов, крики и команды людей. Я не пыталась различить папин голос, вообще старалась как можно меньше думать о том, что он ТАМ.
Нашла ладонь Финна и сжала. Братишка, поделись со мной храбростью.
**
-Риа! Смотри! - еле слышный крик шепотом.
Я распахнула зажмуренные глаза и уставилась в темноту. И не поверила глазам.
Только не это... Так скоро?
По пустой улице мчался смолг, свет факелов выхватывал то серую шкуру спины, то чересчур длинные передние лапы, то оскаленную морду. Он двигался с небывалой скоростью. Куда?
-Молчите, - прозвучал тихий приказ справа от меня. Маленькая старушка библиотекарь, Валентина, косо взглянула на меня с братом, четко уловив наше желание заорать. - Нельзя пугать детей, пусть спят.
Я несколько мгновений, открыв рот, продолжала смотреть на нее. Седой одуванчик, ухаживающий всю жизнь за книгами, наивная старушка, верившая во все оправдания учеников за испорченные учебники, она выказала недюжинное самообладание.
Перевела взгляд в зал, там женщины прижимали к себе детей и настороженно вслушивались в звуки. У многих глаза закрыты, но по напряженным позам понятно, и они тоже не спят. Мама сидит в дальнем углу с Синей на плече, одной девочкой на коленях и двумя по бокам.
-Их много, - прошептал Финн, но его слова потонули в раздавшемся совсем недалеко крике. Кричал человек.
Еще двое смолгов выбежали из переулка. Огромные уродливые звери, с несуразно длинными конечностями, вытянутыми мордами и красными бликами в глазах. Раза в два превышающие в размере обычных волков. Выпирающие хребты и согнутые колесом спины. Упитанными смолгов не назовешь, - голодные хищники на охоте.
Скулеж и вой. Зверь споткнулся и, упав, остался лежать. И я уже не могла не смотреть, даже моргнуть не получалось. Вцепилась ледяными пальцами в каменный подоконник и шептала молитву.
Темное небо прочертила первая огненная стрела, почти сразу за ней, - вторая и третья. Ночь все светлее, горят не только смолги, - прелые листья, трава, полыхающие ветки деревьев тянутся через каменную стену к крышам домов.
Холодный ветер задувает в щели вокруг окон, в нем смешались запахи дыма и гари, горелой листвы и плоти. Дым серой завесой застилает небо, проникает в дома сквозь запертые двери. Только в храме царит тишина, мы все в каком-то оцепенении. И вместо слов кашель. И из-за едкого дыма слезятся глаза.
Не знаю, сколько простояла неподвижно. Время будто, также как и люди, подчинилось заданному смолгами ритму. Секунды длиною в целую жизнь, ночь - одно единственное мгновение.
Мое тело задеревенело, скрюченные пальцы от подоконника отцепила с трудом. Такое ощущение, что только что вернулась из-за стены, что лично побывала в самом пекле, и теперь приходится собирать себя по кусочкам. Заново учиться дышать и двигаться, моргать. Глаза нещадно щиплет. Я убрала прилипшие пряди с лица и вытерла ладонями мокрые от слез щеки.
Из панического ступора меня вывели сначала тишина, а после неуловимо изменившийся шум снаружи. Слов не разобрать, но мужские голоса стали звучать по-другому, как-то... радостно? Я непонимающе всматривалась в клубы дыма, но взгляд выхватывал только невнятные обрывки домов и улиц. Огни на домах гаснут, город остается в дыму и темноте.
-Финн, ты видишь что-то? - хриплый шепот наждачкой прошелся по горлу.
Молчание в ответ. Я на мгновение замерла, забыв сделать следующий вдох. Медленно повернулась и огляделась вокруг. Брата со мной рядом не было.
-Финн? - позвала, сползая по стене.
Дремлющая рядом на скамейке бабушка Валентина, встрепенулась и, также как я только что, растерянно огляделась.
-Недавно был здесь.
В храме очень темно, почти все свечи догорели. Идти пыталась бесшумно, чтобы не разбудить спящих. Игнорируя желание кричать, что есть мочи и звать брата, сбежала по лестнице вниз. Двигалась неловко, от страха дрожали колени и резало болью живот.
-Финн, ты где? - я тебя убивать буду, паршивец! Уши твои на весь храм заполыхают! Только найдись.
Обошла весь огромный зал и спустилась в подвал. Я заглядывала даже под скамьи и столы, в панике разворошила в подвале сено, напугав коров и кур. Вглядывалась в лица детей, надеясь обнаружить Финна закутанным в одеяло. Его банда на месте, а его нет.
Будить маму? И что тогда? Она ведь так и заснула, окруженная чужими детьми, уверенная, что брат со мной.
-Здесь есть еще одна дверь, - сказала Валентина, без просьб помогавшая обыскивать помещения. - Этот выход выводит на Липовую аллею. О нем мало кто знает, только служащие... Скорее всего, мальчик прошел туда. Если бы кто-то пытался открыть главную дверь, мы бы точно заметили.
-Он мог где-то спрятаться... - я не желала поверить в то, что Финн сбежал на улицу. Ну не настолько же он глупый?! Как он мог решиться на такое?
Последняя надежда исчезла при взгляде на открытый дверной засов.
-Нельзя терять время, может, он еще в проходе! - решила бабушка-библиотекарь, и поспешила к неприметной дверце.
Я успела схватить ее за руку.
-Н-но в-вы...
-Я пойду, а ты здесь будь. К маме иди. Если что, я уже достаточно на этом свете пожила. Да и бегаю пока еще шустро, легко не дамся, - у нее хватило характера, - или глупости, юмора, легкомысленности? - мне подмигнуть.
Ага, ну да... Все равно все обречены. Часом раньше, часом позже, какая разница, да? Нет. Разница есть. Скоро, уже скоро должен наступить рассвет.
