Глаза миндального оттенка
Ребенок родился раньше положенного практически на два месяца, и Вика винила в этом только себя. Ей не следовало волноваться, не следовало уезжать из родительского дома. Но несмотря на все уговоры матери, она уехала. Конечно, ей не хотелось становиться причиной семейных ссор, но в родном гнезде, где прошла практически вся её жизнь, Вику и так никто не осуждал. Правда, Вика уехала не с целью позлить родителей или ощутить вкус взрослой жизни, она просто ждала. Ждала Его. И делать это в Его доме, среди Его вещей, где никто не заметит её ночных слёз, было гораздо проще.
Наглаживая постиранные пелёнки, Вика покачивала бедрами в такт негромкой успокаивающей музыки, но в этот момент раздался звонок в дверь.
– Распишитесь за доставку.
Это пришёл курьер. Вика взяла протянутый лист бумаги, поставила свою подпись, и ей протянули обыкновенный конверт. «Никита!» – подумала она. Отключив утюг, Вика взглянула на мирно спящего ребенка, устроилась поудобней и вскрыла письмо с до боли знакомым ей почерком:
«Ты улыбаешься. И я улыбаюсь вместе с тобой. Когда ты смеёшься, я повторяю твой смех. Твоя улыбка – это самое яркое открытие моей жизни, самое светлое, что только можно увидеть. В своей улыбке ты не обнажаешь зубы, а уголки губ приподняты слегка игриво. Мне кажется, я знаю тебя вечность. И что удивительно, ты отвечаешь мне тем же. Я смотрю на тебя пристально, но ты нисколько не обижаешься. Ты улыбаешься мне глазами, и я ощущаю себя самым счастливым человеком. Я люблю твои чудесные глаза. Твои жесты, манеры, поступки не могут не восхищать. Ты вся моя жизнь. И все это время я хочу быть с тобой рядом. Я хочу ощущать твоё дыхание на своей коже, видеть тебя каждый час, минуту, секунду. Я хочу дарить тебе подарки и видеть радость в твоих глазах. Но, к моему искреннему сожалению, я никогда... я никогда не смогу прожить рядом с тобой эту вечность. Нашу вечность.
Ты особенная. Для меня особенная. Ты заслуживаешь только самого лучшего. Я люблю тебя. Но я уже никогда не смогу встать перед тобой на колено и просить твоей руки, с волнением ожидая ответа... И от этого моё сердце разрывается на части. Я прошу тебя только об одном – вычеркни меня из своей жизни. Навеки.
Да, мне очень больно так говорить, но я не могу поступить иначе. Возможно, ты будешь считать это решение эгоистичным, и я не стану тебя переубеждать. Я знаю: будь ты рядом, ты бы, несомненно, плакала и умоляла меня остановиться. Но это бессмысленно. Знай: я не хочу видеть тебя рядом в эту минуту, не потому что разлюбил, а потому что не вынесу вида твоих увлажненных глаз. Каждая твоя слезинка отзывается тупой болью в моей груди. И я не знаю, что с этим делать. Прости, но я не смогу тебя успокоить, хотя считаю это своей прямой обязанностью. Мне тяжело без тебя дышать. Мне тяжело без тебя вставать и смотреть на этот мир. И я уверен – ты ощущаешь тоже самое. Но мы должны научиться жить друг без друга. Точнее, ты без меня. И это самое ужасное, поскольку я, хоть и понимаю в глубине души необходимость своих действий, чувствую себя предателем по отношению к тебе.
Мне невыносимо больно просыпаться по утрам и не видеть твоих золотистых локонов и улыбающихся глаз миндального оттенка. Я знаю, что этим письмом я причиняю тебе настоящую боль и чувствую себя последним негодяем, но не могу не писать. Мне тяжело не чувствовать твой сводящий с ума запах нежных полевых цветов. Ты яркая, солнечная, чистая. Особенная. У тебя особенная душа и доброе сердце. Твоя любовь и наивная вера в несуществующую справедливость невероятны. Именно они делают тебя той, кем ты являешься. И, ты удивишься, но я хочу, чтобы именно эти качества ты передала нашему ребёнку... Да, я знаю о твоей беременности. То мгновение, когда я об этом узнал, было самым трогательным в моей жизни. Не спрашивай, откуда я знаю, это не имеет значения. И прекрасно понимаю, почему ты сама ничего мне не сообщила. Ты ждала моего предложения по любви к тебе, а не из-за ребенка.
Я многое знаю. Слишком многое. Но я никогда тебе об этом не расскажу, потому что хочу, чтобы ты жила. Ты должна жить хотя бы ради нашего ребенка, которого носишь сейчас под своим невероятно добрым и в то же время таким отважным сердцем. И жить ты должна, не просто совершая механические действия изо дня в день, а счастливо. Понимаешь меня – счастливо! Я хочу, чтобы ты была счастлива! Мне неважно, как ты это воспримешь – сочтешь за должное или мою последнюю просьбу, но пусть будет так. В ином случае мне никогда не обрести спокойствия.
Вика, милая, не делай глупостей. Ты способна на большее, чем тебе самой кажется. Ты приносишь в этот мир позитив, и окружающие заряжаются от тебя позитивными эмоциями. Ты такая искренняя, светлая. Ты сама можешь этого не замечать, но это очевидно для остальных, в том числе для меня. Я пишу эти строки и представляю как целую твои тонкие припухлые губы, прямой и миниатюрный носик и удивительно глубокие глаза миндального оттенка, которые ты любишь прятать за полуприкрытыми ресницами. Твоя любовь сделала меня самым счастливым человеком на этом свете. Кажется, я повторяюсь, но это не имеет никакого значения. И без конца корю себя за то, что не смогу отплатить тебе тем же. Я даже замуж тебя не позвал. Хотя я знаю, как сильно ты на это надеялась...
Я подвёл тебя, и мне нет никаких оправданий. И я не прошу меня простить: я знаю, что это бессмысленно.
Я прошу тебя не волноваться, родная. Тебе нельзя. Живи в моём доме. Но если нет на это сил, продай его и возьми себе все деньги. И если когда-нибудь к тебе приедет моя якобы дальняя тетушка с внучатым племянником и потребует доли от наследства или попытается тебя выгнать, не верь ни единому слову, ведь у меня нет таких родственников. У меня никого, кроме тебя нет. Верь только – твоё имя я указал в завещании, копия которого лежит в столе, оригинал – у нотариуса.
Знаешь, в последнее время я часто вспоминаю обстоятельства нашей первой встречи, когда ты в воздушном зелёном платьице забиралась на дерево, чтобы спасти котенка, но не удержалась и упала мне на руки. Говорят, счастье само в руки не упадёт, но это не мой случай. И я не перестаю благодарить небо за нашу встречу. Я сожалею лишь о том, что не успел подарить тебе вечность.
Поверь, мной и моими поступками руководят только самые лучшие чувства, среди которых главенствует твоя любовь. И если бы не это чёртово задание, я бы вернулся к тебе, о чем мечтал все дни нашей разлуки.
Твои глаза похожи на миндаль,
Твоя улыбка греет моё сердце.
Я чувствую нутром твою печаль, ведь
Ты не можешь под моим крылом согреться.
Твоя любовь отважна и нежна,
Ты любишь через сотню километров.
Я фотографию твою держу в руках,
На твой портрет ещё не насмотрелся.
Я не могу предоставить этот мир
Без твоих глазах и без твоей улыбки.
И я прошу тебя, родная, не грусти.
Во снах я буду посылать тебе открытки.
Я не женился на тебе весенним днём,
Не подарил заветное колечко.
Я не могу переписать этот альбом,
Но о тебе я буду помнить вечно.
Лишь с твоим именем пойду в последний бой,
Лишь с твоим именем сражаться буду честно.
Пускай тебя хранит моя любовь,
Об этом я молиться буду вечно.
Я безумно люблю тебя, родная. Ты мой лучик света, мой ангел. Вика, твои именем исписаны мои руки. Я повторяю твоё имя как молитву. Я вспоминаю твои любимые фразы, цвета, фрукты. Каждый раз я пытаюсь представить, что бы в этой ситуации сказала моя нежная Вика. Я живу одними мыслями о тебе. Только они помогают мне оставаться храбрым.
Вот только… Да, мне страшно. И об этом никто не знает. Прости. Я не должен взваливать на тебя свои проблемы, ведь тебе и так тяжело. Но я не могу тебе солгать, даже в малом, поскольку ты как никто другой заслуживаешь откровения. У меня осталось не так много времени, скоро мне придется идти на задание.
Ты моё дыхание. Чтобы ни случилось, я всегда буду любить тебя. Как бы ни повернулись обстоятельства, сколько бы лет ни прошло, ты навсегда останешься самым главным человеком в моей жизни. Помни об этом.
Я безумно виноват перед тобой. Последние месяцы ты получала от меня множество писем, где я рассказывал о своей работе, сослуживцах и так далее. Я просто не хотел, чтобы ты волновалась. Но теперь я обязан сказать тебе правду. Прости. Умоляю, прости меня и не жди больше. Это моё последнее письмо.
Скажу из собственного опыта, что любовь – это самое прекрасное чувство на свете. Прошу, Вика, полюби кого-нибудь другого. Ты порой не замечаешь, какое впечатление производишь на окружающих, и особенно мужчин. А я всегда это видел. Помнишь, год назад я вернулся с тумаками и сломанной рукой? Подрался с Антоном. За тебя. Вика, знай: Антон любит тебя! Не отталкивай его, если однажды он появится на пороге твоего дома. Тебе не стоит пропадать в одиночестве.
И, как всегда, я не могу промолчать. Прости. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Но… О, Господи, как сложно в этом признаться… Возможность уйти живым будет. Но ты ведь понимаешь, что я не могу так поступить, я не могу бросить своих. К тому же, если этого не сделаю я, то этого не сделает никто. У меня нет выбора, ведь я хочу, чтобы ты жила с нашим ребенком под мирным небом. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь это и сможешь меня простить.
Я люблю тебя, Вика. Сильно-сильно. И потому я буду присматривать за тобой с небес.
И у меня к тебе просьба. Надеюсь, когда ребенок подрастет, ты покажешь ему хотя бы одну-единственную фотографию со мной.
Береги себя. Навеки твой. Никита».
Письмо выскользнуло из дрожащих рук, и, упав на колени, тонкая женщина судорожно зарыдала. Просидев в таком положении около часа, Вика собралась с мыслями, встала с пола, бережно свернула письмо и положила в шкатулку. Но после, словно опомнившись, она схватила трясущимися пальцами ручку, достала письмо, и на обратной стороне вывела: «Я прощаю тебя, Никита. И безумно люблю нашего ребёнка. Покойся с миром».
Вика заварила себе ромашковый чай, но стук в дверь отвлек её. Ребенок проснулся. Вика подскочила к кроватке, осторожно взяла на руки сына и пошла открывать.
– Привет. Не хочешь прогуляться?
На пороге стоял Антон.
Вика посторонилась, пропуская его в дом, передала ему на руки ребенка и пошла искать подходящую одежду.
Ребенок родился раньше положенного практически на два месяца, и Вика винила в этом только себя. Ей не следовало волноваться, не следовало уезжать из родительского дома. Но несмотря на все уговоры матери, она уехала. Конечно, ей не хотелось становиться причиной семейных ссор, но в родном гнезде, где прошла практически вся её жизнь, Вику и так никто не осуждал. Правда, Вика уехала не с целью позлить родителей или ощутить вкус взрослой жизни, она просто ждала. Ждала Его. И делать это в Его доме, среди Его вещей, где никто не заметит её ночных слёз, было гораздо проще.
Наглаживая постиранные пелёнки, Вика покачивала бедрами в такт негромкой успокаивающей музыки, но в этот момент раздался звонок в дверь.
– Распишитесь за доставку.
Это пришёл курьер. Вика взяла протянутый лист бумаги, поставила свою подпись, и ей протянули обыкновенный конверт. «Никита!» – подумала она. Отключив утюг, Вика взглянула на мирно спящего ребенка, устроилась поудобней и вскрыла письмо с до боли знакомым ей почерком:
«Ты улыбаешься. И я улыбаюсь вместе с тобой. Когда ты смеёшься, я повторяю твой смех. Твоя улыбка – это самое яркое открытие моей жизни, самое светлое, что только можно увидеть. В своей улыбке ты не обнажаешь зубы, а уголки губ приподняты слегка игриво. Мне кажется, я знаю тебя вечность. И что удивительно, ты отвечаешь мне тем же. Я смотрю на тебя пристально, но ты нисколько не обижаешься. Ты улыбаешься мне глазами, и я ощущаю себя самым счастливым человеком. Я люблю твои чудесные глаза. Твои жесты, манеры, поступки не могут не восхищать. Ты вся моя жизнь. И все это время я хочу быть с тобой рядом. Я хочу ощущать твоё дыхание на своей коже, видеть тебя каждый час, минуту, секунду. Я хочу дарить тебе подарки и видеть радость в твоих глазах. Но, к моему искреннему сожалению, я никогда... я никогда не смогу прожить рядом с тобой эту вечность. Нашу вечность.
Ты особенная. Для меня особенная. Ты заслуживаешь только самого лучшего. Я люблю тебя. Но я уже никогда не смогу встать перед тобой на колено и просить твоей руки, с волнением ожидая ответа... И от этого моё сердце разрывается на части. Я прошу тебя только об одном – вычеркни меня из своей жизни. Навеки.
Да, мне очень больно так говорить, но я не могу поступить иначе. Возможно, ты будешь считать это решение эгоистичным, и я не стану тебя переубеждать. Я знаю: будь ты рядом, ты бы, несомненно, плакала и умоляла меня остановиться. Но это бессмысленно. Знай: я не хочу видеть тебя рядом в эту минуту, не потому что разлюбил, а потому что не вынесу вида твоих увлажненных глаз. Каждая твоя слезинка отзывается тупой болью в моей груди. И я не знаю, что с этим делать. Прости, но я не смогу тебя успокоить, хотя считаю это своей прямой обязанностью. Мне тяжело без тебя дышать. Мне тяжело без тебя вставать и смотреть на этот мир. И я уверен – ты ощущаешь тоже самое. Но мы должны научиться жить друг без друга. Точнее, ты без меня. И это самое ужасное, поскольку я, хоть и понимаю в глубине души необходимость своих действий, чувствую себя предателем по отношению к тебе.
Мне невыносимо больно просыпаться по утрам и не видеть твоих золотистых локонов и улыбающихся глаз миндального оттенка. Я знаю, что этим письмом я причиняю тебе настоящую боль и чувствую себя последним негодяем, но не могу не писать. Мне тяжело не чувствовать твой сводящий с ума запах нежных полевых цветов. Ты яркая, солнечная, чистая. Особенная. У тебя особенная душа и доброе сердце. Твоя любовь и наивная вера в несуществующую справедливость невероятны. Именно они делают тебя той, кем ты являешься. И, ты удивишься, но я хочу, чтобы именно эти качества ты передала нашему ребёнку... Да, я знаю о твоей беременности. То мгновение, когда я об этом узнал, было самым трогательным в моей жизни. Не спрашивай, откуда я знаю, это не имеет значения. И прекрасно понимаю, почему ты сама ничего мне не сообщила. Ты ждала моего предложения по любви к тебе, а не из-за ребенка.
Я многое знаю. Слишком многое. Но я никогда тебе об этом не расскажу, потому что хочу, чтобы ты жила. Ты должна жить хотя бы ради нашего ребенка, которого носишь сейчас под своим невероятно добрым и в то же время таким отважным сердцем. И жить ты должна, не просто совершая механические действия изо дня в день, а счастливо. Понимаешь меня – счастливо! Я хочу, чтобы ты была счастлива! Мне неважно, как ты это воспримешь – сочтешь за должное или мою последнюю просьбу, но пусть будет так. В ином случае мне никогда не обрести спокойствия.
Вика, милая, не делай глупостей. Ты способна на большее, чем тебе самой кажется. Ты приносишь в этот мир позитив, и окружающие заряжаются от тебя позитивными эмоциями. Ты такая искренняя, светлая. Ты сама можешь этого не замечать, но это очевидно для остальных, в том числе для меня. Я пишу эти строки и представляю как целую твои тонкие припухлые губы, прямой и миниатюрный носик и удивительно глубокие глаза миндального оттенка, которые ты любишь прятать за полуприкрытыми ресницами. Твоя любовь сделала меня самым счастливым человеком на этом свете. Кажется, я повторяюсь, но это не имеет никакого значения. И без конца корю себя за то, что не смогу отплатить тебе тем же. Я даже замуж тебя не позвал. Хотя я знаю, как сильно ты на это надеялась...
Я подвёл тебя, и мне нет никаких оправданий. И я не прошу меня простить: я знаю, что это бессмысленно.
Я прошу тебя не волноваться, родная. Тебе нельзя. Живи в моём доме. Но если нет на это сил, продай его и возьми себе все деньги. И если когда-нибудь к тебе приедет моя якобы дальняя тетушка с внучатым племянником и потребует доли от наследства или попытается тебя выгнать, не верь ни единому слову, ведь у меня нет таких родственников. У меня никого, кроме тебя нет. Верь только – твоё имя я указал в завещании, копия которого лежит в столе, оригинал – у нотариуса.
Знаешь, в последнее время я часто вспоминаю обстоятельства нашей первой встречи, когда ты в воздушном зелёном платьице забиралась на дерево, чтобы спасти котенка, но не удержалась и упала мне на руки. Говорят, счастье само в руки не упадёт, но это не мой случай. И я не перестаю благодарить небо за нашу встречу. Я сожалею лишь о том, что не успел подарить тебе вечность.
Поверь, мной и моими поступками руководят только самые лучшие чувства, среди которых главенствует твоя любовь. И если бы не это чёртово задание, я бы вернулся к тебе, о чем мечтал все дни нашей разлуки.
Твои глаза похожи на миндаль,
Твоя улыбка греет моё сердце.
Я чувствую нутром твою печаль, ведь
Ты не можешь под моим крылом согреться.
Твоя любовь отважна и нежна,
Ты любишь через сотню километров.
Я фотографию твою держу в руках,
На твой портрет ещё не насмотрелся.
Я не могу предоставить этот мир
Без твоих глазах и без твоей улыбки.
И я прошу тебя, родная, не грусти.
Во снах я буду посылать тебе открытки.
Я не женился на тебе весенним днём,
Не подарил заветное колечко.
Я не могу переписать этот альбом,
Но о тебе я буду помнить вечно.
Лишь с твоим именем пойду в последний бой,
Лишь с твоим именем сражаться буду честно.
Пускай тебя хранит моя любовь,
Об этом я молиться буду вечно.
Я безумно люблю тебя, родная. Ты мой лучик света, мой ангел. Вика, твои именем исписаны мои руки. Я повторяю твоё имя как молитву. Я вспоминаю твои любимые фразы, цвета, фрукты. Каждый раз я пытаюсь представить, что бы в этой ситуации сказала моя нежная Вика. Я живу одними мыслями о тебе. Только они помогают мне оставаться храбрым.
Вот только… Да, мне страшно. И об этом никто не знает. Прости. Я не должен взваливать на тебя свои проблемы, ведь тебе и так тяжело. Но я не могу тебе солгать, даже в малом, поскольку ты как никто другой заслуживаешь откровения. У меня осталось не так много времени, скоро мне придется идти на задание.
Ты моё дыхание. Чтобы ни случилось, я всегда буду любить тебя. Как бы ни повернулись обстоятельства, сколько бы лет ни прошло, ты навсегда останешься самым главным человеком в моей жизни. Помни об этом.
Я безумно виноват перед тобой. Последние месяцы ты получала от меня множество писем, где я рассказывал о своей работе, сослуживцах и так далее. Я просто не хотел, чтобы ты волновалась. Но теперь я обязан сказать тебе правду. Прости. Умоляю, прости меня и не жди больше. Это моё последнее письмо.
Скажу из собственного опыта, что любовь – это самое прекрасное чувство на свете. Прошу, Вика, полюби кого-нибудь другого. Ты порой не замечаешь, какое впечатление производишь на окружающих, и особенно мужчин. А я всегда это видел. Помнишь, год назад я вернулся с тумаками и сломанной рукой? Подрался с Антоном. За тебя. Вика, знай: Антон любит тебя! Не отталкивай его, если однажды он появится на пороге твоего дома. Тебе не стоит пропадать в одиночестве.
И, как всегда, я не могу промолчать. Прости. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Но… О, Господи, как сложно в этом признаться… Возможность уйти живым будет. Но ты ведь понимаешь, что я не могу так поступить, я не могу бросить своих. К тому же, если этого не сделаю я, то этого не сделает никто. У меня нет выбора, ведь я хочу, чтобы ты жила с нашим ребенком под мирным небом. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь это и сможешь меня простить.
Я люблю тебя, Вика. Сильно-сильно. И потому я буду присматривать за тобой с небес.
И у меня к тебе просьба. Надеюсь, когда ребенок подрастет, ты покажешь ему хотя бы одну-единственную фотографию со мной.
Береги себя. Навеки твой. Никита».
Письмо выскользнуло из дрожащих рук, и, упав на колени, тонкая женщина судорожно зарыдала. Просидев в таком положении около часа, Вика собралась с мыслями, встала с пола, бережно свернула письмо и положила в шкатулку. Но после, словно опомнившись, она схватила трясущимися пальцами ручку, достала письмо, и на обратной стороне вывела: «Я прощаю тебя, Никита. И безумно люблю нашего ребёнка. Покойся с миром».
Вика заварила себе ромашковый чай, но стук в дверь отвлек её. Ребенок проснулся. Вика подскочила к кроватке, осторожно взяла на руки сына и пошла открывать.
– Привет. Не хочешь прогуляться?
На пороге стоял Антон.
Вика посторонилась, пропуская его в дом, передала ему на руки ребенка и пошла искать подходящую одежду.
