ПРОЛОГ
Год 9861 от подписания межрасового мирного договора
Глава отдела безопасности сидел в своем кабинете. Его седая голова с наметившейся на темени плешью склонилась над документами. В камине пламя обнимало поленья, а две сестры-луны, белые, точно начищенные серебряные тарелки, уже успели выкатиться на небо и взирали на мир с высоты.
Раздался резкий стук в дверь.
– Войдите, – читавший оторвался от бумаг. На миг на его скулах проступил затейливый рисунок из тонких линий – признак крайнего недовольства. Но вязь тут же исчезла, уступив место выражению, присущему скорее ликам точеных каменных статуй, столь невозмутимо оно было.
Дверь распахнулась, и на пороге застыл офицер – еще совсем молодой альв с мертвенно-бледным лицом. Его щеку располосовал свежий шрам, на мундире виднелись следы крови и грязи.
– Канцлер Листат, магистр Элроу исчез. Его лаборатория взорвана, а записи уничтожены, – доложил он, силясь совладать с волнением.
– Подробности. И прекратить дамскую истерику, – отчеканил канцлер, вперив взгляд в офицера.
– Четверть часа назад в лаборатории магистра раздался взрыв, – стараясь говорить четко, начал альв. – Агенты наблюдения сразу же вызвали подмогу. Они не смогли прорваться через пламя. Оно явно было алхимическим. Его не удалось потушить до сих пор… – молодой офицер сглотнул.
– Через полчаса жду полный доклад по всей форме. Свободны, – отрезал канцлер Листат, опуская руки на подлокотники кресла. А едва дверь закрылась, старый альв нахохлился, точно седой ворон, внимательно посмотрел на огонь и произнес:
– Не уберегли…
И забарабанил пальцами по вычурно изогнутому подлокотнику, в то время как в его голове мысли сновали быстрее пульсаров.
Магистр Элроу накануне доложил, что его изыскания увенчались успехом. Он разработал формулу сыворотки, способной спасти сотни тысяч детей, остановить эпидемию. Остались лишь контрольные испытания и…
Открытие магистра было бесценным. Судя по всему, тот, кто организовал взрыв и уничтожил записи Элроу (и, скорее всего, его самого), скоро объявит о стоимости формулы. Канцлер искренне надеялся, что объявит, иначе через сотню лет раса альвов может исчезнуть, как некогда исчезли драконы.
ГЛАВА 1
Год спустя
«Настоящая подруга – это та, которая готова вытащить тебя из любых неприятностей. Правда, при этом, скорее всего, сначала она же тебя в них и втянет», – именно так думала я, перепрыгивая лужи, которыми, словно тетрадь первоклашки кляксами, пестрела брусчатка.
Утром прошел дождь и, признаться, я ему даже слегка завидовала. Он-то никуда не спешил. Мерно прокапал, простучал по окнам и крышам, прошелестел по листве кленовых аллей и тихо удалился в предрассветный туман. А вот я, увы, такой неторопливой вольности была лишена.
Бежала. Торопилась. Боялась опоздать. Подол клетчатой юбки и белые чулки уже все были в брызгах. Туфли, закрытые, на удобном устойчивом каблуке, еще не промокли. Но, чувствую, еще раз промахнусь – и в них точно захлюпает.
До портовой площади оставалось совсем немного. А времени и сил – еще меньше. В боку нещадно кололо, я хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
Ну, Алекс, ну удружила! Между прочим, это к ней прибывал тот альв. Не ко мне. А сейчас, ранним утром, мчалась его встречать я.
Сказать, что за подобное я особенно рьяно «возлюбила» подругу (камедь ей в косметичку вместо пудры) – значит тактично промолчать. А я заскоками дворцового этикета не страдала и на бегу поминала ее отнюдь не добрым словом.
А все началось с того, что Алекс ни свет ни заря разбудила меня по кристаллу связи словами:
– Нари, ты должна мне помочь! – четко и безапелляционно.
Такой она была всегда, с самого детства. Не терпела возражений. А если уж что-то вбила себе в голову… Ее капризы терпел даже отец. Хотя ему, отставному дознавателю, державшему в страхе целый департамент, и не суметь усмирить строптивый нрав одной девицы? Ан не смог. И никто не смог.
Я же никогда и не пыталась. Просто дружила с Алекс. Я смирилась с ее характером, а она – с моим, который был тоже тем еще подарком.
– Любовное зелье не сварю, а яды ты и сама неплохо готовишь, – сонно пробормотала я в кристалл, припомнив ей кексы, которые она неделю назад решила испечь.
– При чем тут зелья, Нари?! Мне помощь нужна… Встреть клоуна, который по обмену прибывает. У меня же братец вчера отправился на целый год в академию, что в землях альвов. А теперь я вроде как принимающая сторона и должна разместить у себя их студента.
В голосе Алекс клокотала злость. Интересно только на кого: на дурня-братца, что так рвался изучить культуру не очень-то дружелюбных соседей, или на гостя, что свалился на ее голову. Хотя, скорее всего, на обоих.
С альвами у нашей империи отношения всегда были из разряда «чем шире улыбка соседа, тем большую гадость стоит ожидать». Оскалы были взаимными, как и пакости. Альвы пытались вмешиваться в наши дела, и не сказать, что совсем уж безуспешно. Агенты империи, в свою очередь, обеспечивали интересный внутриполитический досуг остроухим.
Прокалывались и наши разведчики, и шпионы альвов. Их обменивали, репортеры громко освещали это событие и… Все начиналось по новой. Но несколько лет назад, когда у нас к власти пришел правящий дом рода Рохар, избранный Советом Тысячи, отношения с альвами и вовсе покрылись ледком. Нет, о непроницаемом пограничном барьере речи еще не шло, но слово «санкции» то и дело появлялось и в газетных листках, и в новостных зеркалах.
– Встреть того ушастого – протянула в кристалл Алекс, выдернув меня из размышлений.
– А у самой ноги не дойдут? – съехидничала я.
– Мои ноги в это же время умчат меня совсем в другую сторону. Сегодня начинается продажа билетов на турнир по громобою!
– Так в чем проблема? Встретишь своего подселенца и иди покупать…
– Пока я с ним вожусь, ничего не останется. Трибуны с тентами за час разлетаются. А я не хочу сидеть где-нибудь на задворках.
Я помотала головой, прогоняя сон и уже понимая: не отвертеться. Заскоком этого сезона у Алекс были спортсмены. А точнее – игроки нашей сборной по громобою. Она отчего-то решила, что кто-то из шестерки сильнейших боевых магов должен стать ее парнем. Хорошо хоть сами спортсмены пока не в курсе, что один из них уже «счастливчик».
– А что мне за это будет? – принялась торговаться я.
Вместе с окончательным пробуждением во мне проснулся еще и практичный цверг. И неважно, что моя родословная до тридцатого колена – сплошь чистокровные люди. Дочерью подгорного народца я была по велению души и вопреки законам кровного родства.
– Куплю тебе билет на финальный турнир в первый ряд, – тут же жизнерадостно откликнулась Алекс.
– Угу. Уже бегу, падаю, спотыкаюсь и еще раз бегу встречать твоего альва! – мой тон был столь же оптимистичен, как надгробная плита.
– Нари, ну чего тебе стоит? – пошла подруга на второй заход.
– Всего. И еще чуть-чуть, – не стала мелочиться я.
– Слушай, ты мне подруга или пестик от ступки?
– Пестик, – тут же согласилась я, малодушно понадеявшись, что Алекс после этого медленно, без резких движений уйдет подальше в туман, и никто не пострадает.
– Если ты сходишь, я буду с тобой отрабатывать в оранжерее, – поклялась та.
«С козырей пошла», – мрачно подумала я и… согласилась. Идти одной в оранжерею отрабатывать неуд по магическим реликтам дико не хотелось. И дело не в том, что там нужно было пересаживать мандрагору, которая так и норовила цапнуть за палец. С орущими корешками я бы справилась. А вот со смотрителем оранжереи, эйром Гарбо… Престарелый сластолюбец таки норовил подсесть к молоденькой адептке и положить свою руку ей на коленку. Или ущипнуть за то место, откуда у оборотней хвост растет. А жаловаться на такого… Пробовали. Но против дяди ректора жалобы – как против дракона ковшик с водой. Абсолютно бесполезны.
Дочерей из правящих домов, которые тоже нет-нет да и попадали на отработку в оранжерею, эйр Гарбо отчего-то не «прищипывал». Видимо, в «пасынковании» благородные аристократки, как и королевские лилии, не нуждались.
В общем, на отработку в оранжерею я попадать в одиночку отнюдь не жаждала.
– Вот умеешь ты убеждать, Алекс, у тебя прямо талант дипломата, – выдохнула я. – Когда надо встречать твоего подселенца и где?
– Спасибо, Нари, – радостно завопила подруга, так, что в ушах зазвенело. И, не удержавшись, поддразнила: – А в оранжерею я и так с тобой бы пошла, безо всяких просьб.
– А я и так бы твоего альва встретила, безо всяких «выгодных предложений», – парировала я столь же ехидно.
– Ну ты… Ты…– задохнулась от возмущения Алекс. – Да уж… Порою мне кажется, что я свою лучшую подругу совсем не знаю…
Лучшую? Да вообще единственную!
Алекс назвала адрес и время и тут же отключилась. А я… Я упала на подушки и, бездумно глядя в потолок, тихо произнесла:
– Тебе не кажется, Алекс, ты и вправду меня совсем не знаешь…
Рассвет еще кутался в рваные дождевые тучи, когда я покинула дом, в котором все спали. На втором этаже похрапывал дядюшка Морис. Неугомонные рыжие кузены-близнецы дремали на чердаке. Кузина наверняка только недавно легла в постель и сейчас старалась совершить невозможное: выспаться и не опоздать на свою демонстрацию, которая начиналась в девять утра. Матеуш – вечный повеса и дядин дальний родственник – скорее всего и вовсе не пришел ночевать.
Потому я, стараясь не шуметь, спустилась с лестницы, глянула на разбросанные вещи и усмехнулась. Дядюшка был из тех людей, которые во всем любили порядок. Несколько своеобразный, но порядок. Например, эйр Морис всегда ставил чашку на чайный след от предыдущей чашки. Чаще всего в нашем семействе слово «убраться» было синонимом слова «исчезнуть», а не «подмести пол и протереть пыль»… Потому что именно в легком бардаке дядюшке, натуре творческой, с тонкой душевной организацией, было комфортнее всего созидать.
Хотя результаты того созидания… Неподготовленный зритель с шатким здоровьем, глядя на дядюшкины скульптуры, имел все шансы стать обладателем шикарного сердечного приступа. Но это мелочи, как утверждал дядюшка, ведь главное – приобщиться к прекрасному. А здоровье… Так лекари на что? Ну, на крайний случай – некроманты.
С его точкой зрения, что удивительно, соглашались. Особенно посетители его выставок, когда лично сталкивались с творцом шедевров. Хотя, может, причиной единства мнений зрителей и автора были габариты дядюшки. Могучему телу эйра Мориса позавидовали бы и борцы-тяжеловесы.
Но сейчас глава семейства Росс спал. А я, тихонько притворив дверь, выбежала на улицу. До портовой площади было неблизко. В такую рань общественные вагончики, движимые элементалями по монорельсу, еще не ходили, а ловить попутный магомобиль… Ну уж дудки. Этот альв не стоил того, чтобы тратить на него целых два форинта.
Поэтому я поправила сумку и припустила по улице. Миновала квартал Кристаллов, где царствовали журналисты и маги-искусники. Промчалась через район Голубой Ягоды, в котором находились библиотеки и парки. Мазнула взглядом по набережной. Там, с другой стороны реки была улица Сиреневых Окон, а за ней – район Смогов, плавно перетекавший в провинциальный городок Зейн, что вплотную прилепился к столице.
Солнце уже купало первые лучи в неспешных водах Кейши, когда я, запыхавшаяся, влетела на площадь. Несмотря на ранний час, здесь было людно, орочно, цвергно и чуть-чуть вервольфно. Еще бы. Причаливали два небесных корабля. Сначала один ударил якорями о неровный, состоявший из выбоин и зубьев швартовый вал. Брусчатка под моими ногами дрогнула. Через дюжину минут грохнули якоря другого, вновь заставив задрожать мостовую. А потом раздался скрежет: железное брюхо опускающегося судна чуть задело боковое крыло уже приземлившегося.
Воздушные элементали, что вращали винты и надували паруса, убавили пыл, а затем и вовсе стихли, словно растворившись в легком утреннем ветерке, что гулял по площади.
Едва по трапу начали сходить пассажиры, я завертела головой, силясь разглядеть в толпе альва. Тщетно. Прибывшие гости столицы стаей рыбешек плыли мимо меня. Я с сомнением покосилась на листок с именем, которым размахивала. Может, имя написано неверно? Ну… С учетом того, что из всего языка альвов я знала только их алфавит и пару ругательств (благодаря приятелю-адепту с факультета высокой словесности, весьма витиеватых!), это было вполне вероятно.
Время шло, толпа прибывших редела, и я начала волноваться. Неужели упустила? Повертела головой и увидела невдалеке скамейку для ожидающих. На мою удачу та была пустой. Недолго думая, я сняла туфли и белкой взлетела по подлокотнику на спинку, оказавшись выше толпы. Балансируя на выгнутом чугунном краю, который был не толще моего мизинца, я и увидела альва.
Высокий, уверенный в себе и каждом своем шаге, он… впечатлял. И напрочь не соответствовал тому образу, который я выстроила у себя в голове.
Моему воображаемому альву я уже приклеила ярлык «мальчик, где твоя юбочка». Не знаю почему. Может потому, что их раса казалась мне изнеженной, привыкшей опираться на ум, а не на силу, предпочитавшей дипломатические интриги открытому и однозначному ответу.
Глядя же на этого конкретного альва, как-то сразу вспоминалось, что он – далекий потомок искусных кузнецов и воинов. И что в давние времена его раса стала заслоном между песчаными демонами и людьми. Ведь именно остроухие победили орду, которая оставляла после себя лишь тлен и пепел.
Бронзовая кожа, широкие плечи, поджарое, словно созданное из мышц и сухожилий тело, которое не могла скрыть льняная рубашка – на миг показалось, что передо мной ожившая статуя легионера, отлитая из металла. Только меча-акинака да шлема не хватало. Нетипичный альв. Совсем. Единственное, что соответствовало классическому образу – острые уши, унизанные колечками.
Альв, державший на одном пальце кожаную куртку, перекинутую через плечо, резко повернул голову. Наши взгляды встретились, и я замерла.
В моей жизни лишь однажды на меня смотрели так... внимательно и остро. Настолько остро, что, казалось, шевельнись – и порежешься о невидимую, натянутую до предела тонкую нить. А потом будут боль и отчаяние.
Но то был краткий миг, а затем взгляд зеленых глаз альва скользнул ниже, на листок бумаги с именем, который я держала в одной рукой у груди. В другой руке у меня были туфли.
Его губы дрогнули в усмешке. А в следующую секунду я покачнулась и, потеряв равновесие, полетела вниз. В голове успела промелькнуть мысль «Гадство! Спалилась!».
Падая, весьма болезненно ударилась бедром о спинку скамейки,. Приземлилась на пятую точку так, что зубы клацнули. И то ли от столкновения с брусчаткой мозги встали на место, то ли испуг прошел, но я осознала: проколоться я нигде не могла. А значит – просто показалось. Поэтому сейчас стоит взять себя в руки или хотя бы для начала подняться на ноги. И пойти встречать этого наглого альва.
В том, что остроухий – очень наглый и невероятно самоуверенный, я отчего-то не сомневалась. Я встала, отряхнула запылившуюся юбку и обулась. Все же плохая идея была снимать туфли. Но воспитание не позволило встать на скамейку в грязной обуви. Следы же останутся. А потом кто-то на них обязательно сядет и испачкается. И вот результат. Испачкалась я. Причем – вся.
