Пролог
"Мама, расскажи мне о дожде…"
Многое из того, что рассказывала мне моя мать, было ложью. Удобной неправдой. Мы не всегда в ответе за то, что с нами происходит. Не всегда можем это контролировать.
И не обязательно должно произойти что-то плохое, чтобы было плохо.
И эгоизм — не самое страшное качество. Это когда выбираешь себя, а не других, мама. Ты многое знаешь об этом.
Почти все, что говорила мне моя мать, было ложью.
Мать. Чужая взрослая женщина, претендующая на меня, на какую-то близость меж нами. Когда уже и не нужно (и нужно до боли сорванного высохшего на ране бинта). Она, эта женщина, говорила и продолжает говорить мне многое. И это умные, взрослые вещи. А потому — путанные и лживые. Просто удобные ей настройки.
Но когда-то она была другой. Мама. И иным было то, что она открыла мне в детстве. Успела рассказать, прошептать, напеть. И вот это было правдой. «Не верь Синей Бороде, у него же — синяя борода!»
«Не открывай дверь незнакомцам!»
«Не иди короткой дорогой через лес, моя маленькая девочка...»
И я так старалась не ошибиться дорогой, что перестала идти вовсе.
Почему же ты допустила? Почему отпустила, мама?
И та песня про дожди, что ты мне пела. Какие бывают дожди — жёлтые, синие, серые. Самые разные. Но самый страшный из них — чёрный.
И ты обещала защитить, обещала, что он не придет никогда…
Но почему сейчас я лежу на полу в таком своем и чужом доме? Мысли такие ясные, но такие тягучие. Потолок качается брезентовым пологом, на нем отсветы фар машин. Как рано наступил вечер. Как близок конец… Дня?
Я лежу на полу, а в стёкла стучит, словно в панике, ветка тополя, знакомая с детства. И ещё этот шум… Беспощадный, непрекращающийся. Чёрный шум чёрного дождя. Он заливает город, он смоет его к рассвету… И ничего не будет?
Нет, это только кажется. Всё будет.
Не будет только меня.
Облизываю сухие губы. Только на это и хватает сил. А смерть всё ближе. Я её знаю, а потому узнаю. Она пришла за мной. Кого я обманываю? Она и не уходила отсюда. Ждала. Вот только не знала, что имя моей смерти будет А...
Что-то прикасается ко мне, я закрываю глаза. Не хочу смотреть. Могу я позволить себе эту слабость?
Ах, мама! Чёрный дождь мне не пережить. Красная шапочка так и не вернулась домой… А его так и не покину...
На мою шею ложатся грубые сильные руки.
Почти нежно.
Вот и всё.
Глава 1. Косой
Погода не радует. Косые струи так и метят в меня. Я стою под козырьком крыльца и ловлю капли дождя лицом. Улица стремительно опустела и, кажется, теперь упоительно безлюдной. Словно больше никого в этом городе не осталось. Над головой шумят тополя, я знаю, что одна из веток сейчас бьется о стекло кухни. Мне как-то предлагали ее срубить, но я отказалась. Хоть по ночам она и напоминала порой руку, что тянется открыть мое окно.
Раздается недовольное мяуканье. Из подвального окошка выглядывает знакомая наглая черная морда.
- Привет, Кот!
Как хорошо, когда никого нет рядом — можно делать все что угодно. Могу говорить с местными котами, а могу запеть, как диснеевская принцесса, и даже сделать шаг с крыльца, туда, под дождь, льющий и зовущий. И отправиться в путешествие... Путешествие? Кого я обманываю?
- Прости, но я ничего не захватила, - говорю я Коту, и он скрывается в своем убежище, презрительно пофыркивая.
- Разговариваешь с котами?
Я вздрагиваю. Не заметила. Наверное, вынырнул из-за угла дома. И может даже какое-то время стоял и смотрел. Он делает шаг и поднимается на ступеньку. Их у нашего крыльца три. Но заходить в подъезд не спешит.
- Привет.
Надо ответить. Это не просто незнакомец. Это сосед. Правда, въехал каких-то полгода назад. Но все-таки…
- П-привет. - Нет, я не заика, просто он даже стоя ниже на две ступени возвышается надо мной. И я смотрю в его плечо, в потемневшей от дождя джинсовой куртке, и молчу. Что ему надо?
- Можно? - тянет с улыбкой. Ее я не вижу, но чувствую по голосу. Я умею многое определять по голосу. Научилась. Профессиональная деформация?
- Что? - спрашиваю напряженно. Глаза чуть поднимаю. Подбородок с тенью щетины. Не успел побриться?
- Пройти можно? - теперь улыбка явная, громкая, бьющая меня наотмашь.
Я идиотка.
- Конечно! - делаю шаг влево, освобождая путь к двери. Он поднимается на крыльцо, но в подъезд так и не заходит. Встает рядом, и мы застываем - две едва различимые полинялые фигуры за стеной дождя. Он начинает хлопать себя по карманам, достает пачку сигарет и довольно вздыхает «не промокли». Металлический шорох зажигалки. Он затягивается, и от этого всего — отчетливого звука, с которым губы обхватывают сигарету, от шума дыхания, а точнее выдыхания, от запаха, какого-то мятно-вишневого, — от всего этого мне как-то странно и тревожно. Меня ведет, и я неловко обхватываю себя левой рукой.
- Ничего, что курю?
Спохватился...
- Ничего, — почему-то отвечаю я и продолжаю всматриваться в дождь.
- Ждешь кого-то? - спрашивает, а я борюсь с желанием сбежать, не ответив. Но, конечно же, отвечаю.
- Курьера. Домофон не работает.
Проклятая вежливость, впитанная вместе с детской смесью. Когда уже научусь отвечать «не твое собачье дело»? Теперь и вторая моя рука не висит без дела, и вот уже я вся в замке собственных рук. Так гораздо лучше. Только я забываю, что в руке был зажат кошелек, и он падает. Не успеваю удержать. Застываю, ведь наклониться за кошельком — разомкнуть надежное кольцо рук. А не поднять — странно. Ощущаю движение рядом, перед глазами — кудрявая русая голова, длинные пальцы, в которых мой смешной кошелек с нарисованными на нем желтыми цветами, кажется совсем маленьким и нелепым. Он встает — не кошелек, а сосед — и протягивает мне мою потерю. Пауза. Вздыхает, а потом просто всовывает кошелек мне в ладонь.
Если раньше он мог только догадываться, что со мной что-то не так, то теперь, наверное, твердо уверен.
Упрямо сверлю взглядом улицу. Дождь потихоньку стихает, в лужах начинает пузыриться, а в просветы листвы заглядывает солнце.
Догоревшая сигарета летит в урну у лавочки. Красиво летит, дугой, в самый центр. Потом он поворачивается, чтобы уйти, но снова не уходит. Я не вижу, но чувствую его изучающий взгляд.
- Так странно видеть тебя на улице, - говорит он. - Думал совсем не выходишь.
- Я выхожу, - просто отвечаю я. Хотя, наверное, и на это можно было бы не отвечать.
- Ладно… - звук размагниченного замка, массивная дверь поддается, отсекая его. Разделяя крыльцо и нас на две половины. - Про домофон.. это... давай я зайду позже и посмотрю.
- Ты мастер? - удивляюсь и тут же ругаю себя, конечно мастер, он же всем соседям компы чинит. И мне ноут чистил. Я помню этот день. Почему-то помню.
- Типа того. - Усмешка, и дверь, покоряясь доводчику, с гулким лязгом захлопывается.
- Типа того... — повторяю. Слышу мелодичный перезвон и вижу в конце улицы желтую фигуру на велосипеде. А вот и мой заказ. Оплачиваю, забираю, благодарю.
Первая остановка — то самое подвальное окошко. Оставляю там специально заказанный корм. Хорошо, что Кот так близко — идти сейчас во двор я просто морально не готова. Вторая остановка происходит на пролете второго этажа, там, на подоконнике, кто-то давно уже оставил горшки с цветами и записку с указанием: забирайте или выкиньте.
Я не забрала. Чтобы «спасти котика», или никому ненужные растения, нужно для начала спастись самой.
Поливаю цветы из полторашки, что стоит там же, и пустую забираю с собой, чтобы наполнить. В дырках почтового ящика что-то белеет. Очередной заказ пришел? Или счет за электричество? Открываю ящик, забираю. Приходится немного задержаться, чтобы переложить кошелек и конверт в пакет. А теперь — в путь.
Я живу на самом последнем, пятом этаже. Чем выше, тем лучше, кажется? Ну, в доме без лифта, это не так очевидно. Шагаю через ступеньку, а потому добираюсь вдвое быстрее и почти не запыхавшись. Неплохое дополнение к йоге по утрам (без фанатизма — раза два в неделю от силы).
Четыре двери. Моя самая первая, за лестницей на вечно закрытый чердак. Рядом — дверь того самого соседа, мастера, в четвертой сейчас никто не живет, хозяева — в отъезде, а вот в третью дверь — единственную деревянную я стучусь.
- Иду-иду, - раздается за ней, слышу шаркающие, чуть прихрамывающие шаги. А потом недоверчивое:
— Кто?
- Соседи! - кричу чуть ли не в скважину.
- Какие соседи?
- Это я, Лида, из семнадцатой. - Отступаю, чтобы попасть в обзор глазка.
- Лидочка! - щелкают замки. Два поворота верхнего. Лязг второго, а чуть позже скрежет третьего. Скользит цепочка. Наверное, это открывание двери изнутри напоминает сцену из «бриллиантовой руки».
Дверь наконец распахивается.
- Здравствуйте, Лина Дмитриевна. Я вот - вам принесла.
- Заходи, через порог нельзя передавать.
Делаю шаг и останавливаюсь в тесной прихожей. Лина Дмитриевна живет здесь, сколько себя помню. Я даже не знаю ее возраста. До последнего времени она была бодрой, иногда даже излишне активной. И старостой по подъезду, и переговорщиком с обнаглевшей управляющей компанией, и тем, кто собирает деньги по различным поводам. Но после операции — что-то с ногами — все больше сидит дома. Как и я.
- Здесь то, что просили. Молоко, хлеб, конфеты. Я взяла «марс». Он без орехов.
- Это что за зверь еще? - недоверчиво переспрашивает соседка.
- Ну, помните, шоколад такой был? Теперь вот конфеты есть. Вы же просили к чаю, - неловко объясняю я. - Там не было того, что вы называли.
- Бог с ним, пусть Меркурий этот! — Лина Дмитриевна забирает пакет, но не открывает и не проверяет, а смотрит на меня и улыбается. — Неужто гуляла? Румянец, платье красивое.
- Обычное, — отмахиваюсь я. - Курьера ждала.
- Ой, ли! Часто выходить стала, неужели кто появился? — игриво подмигивает мне соседка. - Блондин?
- Брюнет. С зелеными глазами и вредным характером! И хвостом!
- Шутишь! Так и останешься одинокой, как я, - вздыхает Лина Дмитриевна и кладет деньги на тумбочку: из рук в руки нельзя.
- Да не надо, - говорю я про деньги. - Там всего ничего.
- Как это не надо, бери, там сто рублей сверху, тебе за труды. Заказываешь, таскаешь, все равно морока. Если бы Сташенька смог, я бы и не просила.
Сташенька — это хамоватый сын Лины Дмитриевны, у него какое-то мудреное русское имя, которое ему категорически не подходит. Он приезжает обычно раз в месяц, просит у матери денег. Хамоватым я считаю его, еще и потому, что говорит он с матерью всегда грубо и небрежно.
- Да мне не трудно, себе же тоже заказываю, — я все же беру деньги, но сто рублей оставляю лежать там, тороплюсь уйти.
- Ох, молодежь упрямая, — ворчит соседка, заметив мой маневр. — Лидочка, но ты хоть чай ко мне заходи попить. С конфетами. Я, силы будут, схожу до продуктового, куплю хороших. Посидим: Линочка и Лидочка. Бабушку твою помянем.
- Как-нибудь, — выдавливаю из себя и, наконец, выныриваю в нутро подъезда.
Поворот ключа — замок я закрывала только один, и я дома. Улыбаюсь и закидываю цепочку. Да, она у меня тоже в наличии. Эту цепочку сделали очень давно. Она пережила смену двух замков. И только она внушает доверие. Только ее можно открыть изнутри.
Первым делом бросаю бутылку в раковину на кухне. Хочется повторить изящный полет окурка, но куда там. Координация – не мое. Можно было, конечно, сразу наполнить, но возвращаться в подъезд сегодня уже не хочется.
На часах 17.15 а это значит, что пора вернуться к работе. Именно тогда, когда большинство людей ее либо заканчивают, либо начинают поглядывать на часы, моя – в самом разгаре. Заливаю «полный бак бензином» — кофе из кофеварки в кружку — и сажусь за рабочий стол. Дождь снова начинает накрапывать, бегло постукивая по стеклу. Пишет роман? Если про меня, то он обречен на провал. Такую серую жизнь еще поискать. Хотя о чем еще писать дождю как не о чем-то сером?
На экране ноутбука мигают два сообщения. И хотя очень тянет открыть второе, нажимаю на чат с названием «Леди Босс».
Немного странное обозначение для Жанны, моей непосредственной начальницы. Нет, босс ей вполне подходит. А вот леди… Это скорее для красного словца.
«Лидия, я жду текст с правками сегодня до часу дня. По нашему, по Мскве»
Как официально. Ну, хоть не госпожа Жданова. Раньше называла и так. Мы первое время приноравливались друг к другу.
Я перечитываю сообщение и понимаю, что опоздала. И что сообщение отправлено в 12.50. Ох, в этом вся Жанна. Склонность к контролю, вечные попытки поймать. Вот и сейчас, написала за десять минут до истечения срока. Ею же и придуманного. Изначально сроки были другие. Я знаю, что пора бы уже сменить работу, может быть даже найти что-то в офисе. Я смогу, думаю, что уже готова. Почти.
А Жанна! Знала, что не успею. Тогда зачем? Проверяла, на месте ли я?
Хмыкаю, да, здесь. И текст готов. Тебе меня не поймать.
Открываю давно уже готовый и ужасно скучный текст об оборудовании для открытия автосервиса с целью перепроверить. Не удержавшись, пишу боссу, что срок был по московскому времени другим, и переключаюсь на мессенджер.
Моя теневая жизнь. Мое «гилти плеже».
Здесь я не я, здесь я другая. И больше я, чем где-либо еще. Не то чтобы прям смелая, дерзкая и знающая о своей привлекательности. Нет, это скорее о какой-то героине современного ромфанта. Но все же – это моя другая сторона, оборотная. Если бы я могла выбирать, разве выбрала бы я ту Лиду Жданову, что и слова сказать не может, стоя на крыльце, не решаясь, сделать лишний шаг? Кто знает, может моя вторая половина просто схватила бы рукав этой джинсовой куртки и затащила это длинной тело в недра своей квартиры?
Представляю себе эту картину и улыбаюсь. Отпиваю кофе. Он горчит, добавляя драматизма. Но любой кофе немного горчит.
Жизнь она как кофе, чем не новый статус.
Жизнь как кофе — некоторые предпочитают подслащивать, смелые пьют черный.
Или так: жизнь как кофе, любое зерно перемелет кофемолка судьбы. Прыскаю. И тут же чувствую тень горечи настоящей. Разделить мое
веселье мне, как обычно, не с кем. Или есть?
Открываю окошко мигающего чата. Так и есть. Написал.
Archer: Что там шепчет?
Lidocainum: Ты хотел спросить кто?
Лидокаин — это я. Пальцы застывают над клавиатурой. Он онлайн! Неожиданно. Наши графики обычно не совпадают, подозреваю, что он живет в каком-то совсем другом поясе.
Archer: Что?
Аааа
все правильно — что
Я пропустил погоду
Недоуменно смотрю на экран. Жду. У него необычная манера общаться. Сейчас файлы подгрузятся.
Archer: Что там шепчет погода?
Баг найден.
Lidocainum: Очень рада, но разве правильно не бэг? Ты потерял клюшки?
Пауза. Гуглит) или яндексит.
Archer: )))))))))))))))))))))))))
забавно, мне нравится…
и
ты
нравишься
Вот как. Ну зачем?
Откидываюсь в кресле. Стучу пальцами по столу, словно шаман вызываю дождь. А то что-то тихо стало.
Перехожу в рабочий чат, где внимательно и раздраженно маячит аватарка Жанны – мопс в короне. Открываю файл со статьей, пробегаю глазами. Ничего не различаю, закрываю и отправляю как есть.
