- Из монастыря? Если только из мужского, - заявила она. – Да вы взгляните на неё! Она такая же монахиня, как я – принцесса.
- Я не монахиня, - спокойно возразила я. – Просто воспитывалась при монастыре. Обета я не давала. Пока.
- О, можно подумать… - начала Ванесса, но госпожа Бонита прикрикнула на неё.
- Помолчи хоть немного, Ванесса! – поправив очки, хозяйка дома обратилась ко мне. – Моего брата сейчас нет дома…
Брата! И вот почему дети называют её «тётушкой». Я попала впросак, приняв даму-грифа за жену господина де Синда. Но тогда… детей – шесть, а Ванесса – молодая хозяйка? Просто всем заправляет строгая тётя…
- …когда Тодеу вернётся, мы решим, как быть с вами, - продолжала госпожа Бонита, грозно поблескивая стёклами очков. – Можете приступить к своим обязанностям, Джоджо всё вам объяснит. Будете находиться в её распоряжении.
Тодеу. Вот как зовут хозяина дома. Не слишком приятное имя, означающее смерть. Но оно ему подходит, надо признать.
- Благодарю, сударыня, - сказала я, сделав книксен.
Старший отпрыск семейства снова хохотнул и прищурился, разглядывая меня ещё внимательнее тётушки. Мысленно я посоветовала себе быть с ним настороже. Впрочем, и второй сынок – мастер Нейтон – смотрел с не меньшим интересом.
- Пока живёте в этом доме, - важно говорила госпожа Бонита – словно читала статью из модного журнала, - вас будут называть Лилибет. Мне так удобнее, - она повысила голос, потому что я собиралась возразить. – Теперь вы свободны. Джоджо всё вам покажет, спать будете в комнате возле ванной. Заодно станете топить печь по утрам. Можете идти.
- Папа вернется – и вышвырнет её в два счета, - сказала Ванесса громко, когда я поклонилась и отправилась восвояси.
- А я попрошу отца, чтобы он её оставил, - весело возразил Эйбел. – Она хорошенькая. Ты поэтому злишься?
- Ты – дурак! – вспылила Ванесса.
- Барышни так не говорят! – тут же возмутилась госпожа Бонита.
Я не стала слушать дальнейшую беседу семейства и спустилась в кухню, где оставила пальто и чемоданчик. Джоджо хлопотала возле очага, повесив над огнем чайник.
Папа вернётся…
Так сказала Ванесса. Значит, она – не молодая жена, а дочь. Я совсем запуталась в детях и родственных связях семьи де Синдов. Может, Логан – приемный ребенок? Поэтому его и нет за столом, вместе с остальными детьми?..
- Мне разрешили остаться, - сказала я, и служанка мрачно засопела. – Господин де Синд уехал надолго?
- Дня на три, - ответила Джоджо, старательно избегая встречаться со мной взглядом.
- Расскажите, кто живет в доме, - попросила я. – Я была уверена, что госпожа Бонита – супруга господина де Синда…
- Упаси Боже! – служанка прижала руку к пышной груди. – Госпожа Карина скончалась семь лет назад.
- Мне очень жаль…
- Не жалейте, - отрывисто сказала Джоджо, со стуком закрывая чайник. – И не спрашивайте о ней, и не называйте ее имени. В этом доме её не слишком любят. Она умерла, когда рожала Логана, и это – лучшее, что с ней случилось.
- Видимо, неуместно спрашивать – почему? – осторожно спросила я, отмечая про себя, что Логан – не приемный ребенок.
Но почему лодочник говорил о шестерых детях, а на самом деле их семь? И почему госпожа Бонита так разозлилась, когда я сказала о шестерых? Но если я ждала от Джоджо хоть каких-то пояснений, то напрасно.
- В этом доме не любят сплетничать, - обиделась она, взяла нож и принялась скрести и без того чистый стол.
- Ясно, - согласилась я не касаться больше темы о покойной госпоже де Синд. – А госпожа Бонита – сестра хозяина?
- Старшая, - служанка скребла стол с такой яростью, словно собиралась продырявить столешницу. – После смерти госпожи Карины на ней всё хозяйство и воспитание детей.
- А дети?..
- Старший – мастер Эйбел, - произнося имя старшего сына де Синда Джоджо чуть не скрипела зубами в такт скрипу ножа.
- Его называют Рэйбел?..
- Потому что он – самый настоящий разбойник! – свирепо изрекла Джоджо. – Вечно придумает какую-нибудь каверзу, противный мальчишка! И пожаловаться некому – старший и любимый сыночек. Вот и пользуется тем, что ему всё дозволено.
- М-да… - протянула я, усаживаясь на скамейку. – Очень неприятно. А Ванесса?
- Вторая по старшинству – и избалованная кукла, - выдала Джоджо. – Красотой пошла точно не в мамочку, а вот характером… - она осеклась и помрачнела ещё больше.
- Потом – мастер Нейтон, - я деликатно не заострила внимания на похожести Ванессы на покойную мать или на родную тётушку. Несмотря на разногласия, они показались мне очень похожими.
- Нейтон - спесивый, как черт, - последовала оценка очередного отпрыска семейства. – И такой же завистливый. Бесится, что отец назначил наследником мастера Эйбела, и пытается что-то доказать. Только не получается – мозгов-то у него поменьше будет. Намного поменьше.
- А… близнецы?
- Мерси и Огастин. Чокнутые. Молчат, ухмыляются – и не понятно, что у них на уме. Общаются только друг с другом, даже без слов могут – будто мысли читают. Но от них хлопот меньше, чем от Черити. Она больше всех по госпоже Карине плакала. Опасайтесь её. Даром, что куколка, а скажет – как толкушкой в лоб приложит. И где не дослышит – там додумает. И молотит языком своим, молотит. Больше всего Логану достается. Конечно, это ведь из-за него умерла госпожа Карина… - Джоджо замолчала и выпрямилась, застыв с тряпкой в руке.
- Значит, малыш Логан – причина смерти матери? – спросила я, и служанка машинально кивнула.
- Что-то я разболталась, - произнесла она медленно. – А вам не следует прохлаждаться. Сейчас ужин закончится, я уберу со стола, и вы будете мыть посуду.
- Конечно, - я встала со скамейки и закатала рукава кофты повыше. – С удовольствием помогу вам, дорогая Джоджо. Кстати, почему вы – Джоджо? Разве это имя?
- Госпожа Бонита так меня называет, - буркнула служанка, немного нервно поправляя чепец.
- А на самом деле вас зовут?..
- Джоджин, - сказала она с некоторым удивлением, будто только сейчас вспомнила своё настоящее имя, но сразу же торопливо поправилась: – Только вы так не называйте. Госпожа Бонита любит, чтобы всё было так, как она сказала.
- Хорошо, - легко согласилась я. – Дадите фартук?
Джоджо вытащила из сундука белый фартук, который я вполне могла обернуть вокруг талии дважды, и сняла с огня закипевший чайник. Водрузив его на поднос, она поставила туда же семь чашек, стеклянную баночку с медом, тарелочку с галетами и унесла наверх, вернувшись с грязной посудой от ужина. Почти всё овощное рагу осталось на тарелках, и служанка аккуратно сгребла его обратно в котелок, а котелок повесила над огнем.
- Что вы делаете? – спросила я озадаченно.
- Как – что? – ответила Джоджо, вооружаясь деревянной ложкой и энергично помешивая варево, которое вскоре забурлило. – Нам ведь надо что-то поесть. Или вы не голодны?
- Не голодна, - тут же отозвалась я, и меня замутило, как на палубе «Звезды морей». – Спасибо, я обойдусь хлебом и чаем, с вашего позволения.
- Как хотите, - служанка обиделась и не скрывала этого. – Только вот что я вам скажу… По вам видно, что вы – барышня не из простых, и к тяжелому труду не привычны. Руки у вас – как шелк. Только в этом доме никто с вами нянчиться не станет. Госпожа Бонита – она знаете, какая? У неё не забалуешь. И другой еды вы тут не получите. А не станете есть – протянете ноги через месяц, если не меньше.
«Вы там и месяца не продержитесь», - услышала я как наяву голос мамаши Пуляр.
Противный холодок пробежал по спине, и я передернула плечами. Неужели, я ошиблась? И вместо богатого, спокойного дома попала в сумасшедший дом, где хозяева жадные, как братец Яков из детской песенки, который пожалел снега зимой. Не поспешила ли я со своим рискованным планом? Может, сбежать, пока не поздно?..
- Сударыня, - позвала я служанку, и она оглянулась на меня через плечо, недовольно морща лоб. – Если вам так не нравятся обитатели этого дома, зачем вы продолжаете здесь служить?
Джоджо отвернулась так резко, что я немедленно поняла: обиделась насмерть. Но что же заставляет её жить здесь, питаясь объедками с господского стола и терпя пренебрежительное отношение?
- Я дала слово, что позабочусь о них, - сказала служанка глухо. – Логан был слабенький, как кролик… Он бы точно не выжил… А вообще, - она встрепенулась и загремела ложкой о котелок, - а вообще, это не вашего ума дело, барышня. Наливайте воду и ставьте на огонь, чтобы согрелась. Надо поесть, помыть посуду, а потом идти спать. В этом доме встают рано.
За оставшийся вечер Джоджо стала немного разговорчивее, и я узнала больше об обитателях дома. Признаться, особенно меня интересовал глава семейства, с которым я уже была знакома, но предпочитала об этом помалкивать. Господин Тодеу де Синд разбогател, занимаясь морской торговлей. Ему принадлежали десять кораблей, семь из которых сейчас находились в плавании, забрав в качестве торгового груза соль, а три корабля стояли на якорях в бухте. По забавной случайности, корабль «Звезда морей», который привез меня сюда, принадлежал именно господину де Синду. Кроме того, он получил от короля освобождение от налогов, потому что на свои средства содержал городской маяк.
- Он семь лет как вдовец, - откровенничала Джоджо, вытирая тарелки, которые я мыла в корыте. – Дома бывает редко, занят только работой. Правильный господин, очень правильный. Характер, конечно, тяжелый, но и жизнь у него была не легкая.
Про себя я посмеялась над заблуждениями служанки по поводу правильности её господина, но не позволила себе и полуулыбки. Судя по всему, господин Контрабандист был единственным, в ком Джоджо не усмотрела недостатков. Не ему ли она дала слово заботиться о детях?
- Наверное, характер у господина Тодеу слишком тяжелый, - подбросила я новый вопрос, - если он не нашел себе другую жену. Или он так любил госпожу Карину…
- Вот любовь здесь точно ни при чем, - уверенно заявила Джоджо. – Хозяин на такие глупости не разменивается. Госпожа Карина была не из тех, кого любят по гроб жизни. Не красавица. Далеко не красавица, что уж скрывать. Хозяин взял ее в жены, потому что она была тихонькая и скромная, такая уж скромная… - служанка вытерла последнюю тарелку и повесила полотенце сушиться. – Фух, вот и закончили. Теперь спать.
- Можно ли мне помыться перед сном? – спросила я, забирая со скамейки свои вещи.
- Мойтесь, - разрешила служанка. – Чего-чего, а на воде в этом доме не экономят. Только сами согреете, и сами потом проследите, чтобы очаг прогорел.
- Не беспокойтесь, сударыня, - заверила я её. – Всё сделаю, как надо.
Она покачала головой, глядя на меня с неодобрением:
- И всё-таки, не похожи вы на служанку. Не место вам здесь.
Я предпочла не продолжать эту тему. Здесь или не здесь – посмотрим. А пока я хотела только выкупаться и поскорее надеть чистую рубашку.
Джоджо показала мне комнату – маленькую, чистенькую, с окном, выходившим на сторону моря. Кровать без полога, но посредине комнаты стояла жаровня, в которой теплились угли. Кроме кровати из мебели здесь были только сундук и широкая скамеечка на изогнутых ножках.
- Жаровню вот вам разожгла, - объяснила Джоджо, опуская шторы. – Так будет теплее. Вы не смотрите, что комната у входа, служанкам нравилось здесь жить.
- Меня всё устраивает.
- А моя комната на втором этаже, - продолжала Джоджо, - рядом с комнатой госпожи Бониты. Ей иногда не спится по ночам, поэтому я должна быть рядом. В семь часов вам надо будет затопить печь и поставить чайник. Если будут стучать в двери, не открывайте, а сообщите мне.
- Понятно, сударыня.
- Постельное бельё я вам принесла, свечу оставлю, - служанка поставила подсвечник на скамейку, - ванная комната для прислуги – рядом, господа моются на втором этаже, но всё равно старайтесь не слишком шуметь.
- Буду очень осторожна, - заверила я её.
- Надеюсь на это, - проворчала Джоджо, пожелала мне спокойной ночи и ушла.
Наконец-то я осталась одна. Хотелось рухнуть в постель и не двигаться до самого утра, но я заставила себя разобрать чемоданчик, достала чистую сорочку, потом натаскала воды для умывания.
Какое наслаждение – вымыться в человеческих условиях, душистым мылом, а потом завернуться в простынь, пахнущую лавандой.
Я в трех водах прополоскала волосы, а потом долго расчесывала их, сидя у кухонного очага, дожидаясь, пока прогорят угли. В доме было тихо, и только где-то снаружи глухо рокотало море, ворочаясь возле берега. Но теперь этот рев не казался мне угрожающим. Наоборот, будто кто-то напевал колыбельную песню без слов, повторяя раз за разом: Миэль, теперь всё будет хорошо.
Расчесав волосы, я вылила на угли ковш воды, закрыла печные заслонки и вернулась в свою новую комнату. Я уснула сразу же, как легла в постель, и впервые за последние две недели спала спокойно и крепко, как младенец, и никакие кошмары меня не мучили.
Проснулась я в шесть утра и сразу же вскочила, потому что лежать в постели не хотелось, да и некогда было. Конечно, никому не придет в голову искать блистательную графиню Слейтер среди служанок в провинциальном портовом городе, но мне надо быть образцовой служанкой, если хочу, чтобы никто ни о чем не догадался. Умывшись, я быстро оделась, спрятала волосы под чепец, и побежала топить печь.
Когда огонь разгорелся, я повесила на крюк чайник и мысленно похвалила себя за расторопность. Теперь можно было заняться собой.
Вернувшись в свою комнату, я убрала с окна ставни, взяла гребень и сняла чепец, чтобы расчесать волосы.
Солнце должно было вот-вот взойти, и я смотрела в окно, расчесывая прядку за прядкой. Небо было бирюзово-розовое, и такие же блики играли на морских волнах. Белая башня маяка и серая скала, засыпанная снегом, дополняли пейзаж. На горизонте море было спокойным и еле колыхалось, а возле берега ворочалось, будто ему было тесно в бухте. Волна ударяла о скалу и взлетала каскадом разноцветных брызг – розовых, голубых, белых, серебристых, жемчужных, перламутровых…
Когда я жила в столице, у меня не было возможности полюбоваться морем так близко. И то, что я видела сейчас, захватило меня. Я и не думала, что море может быть таким прекрасным. А может, просто сейчас я смотрела на него другими глазами? Глазами свободного человека, а не пленницы? А свободному человеку всё кажется прекрасным.
Я стояла у окна, дожидаясь восхода солнца, и расчесывала волосы – неторопливо, бережно. Вымытые накануне пряди пушисто вились и щекотали щеки. Это было чудесное чувство – вот так смотреть на море, мечтая, что через несколько месяцев оно понесет меня на каком-нибудь стремительном корабле домой. Домой!..
Солнце показало сверкающий край, и море заиграло золотистыми бликами, ослепляя, пуская в окно солнечных зайчиков. Я закрыла глаза, спасаясь от ослепительного света, и улыбнулась, чувствуя, как по лицу скользят солнечные лучи – горячие даже для начала зимы. Будто кто-то гладит по щекам и губам теплыми, ласковыми пальцами.
Шорох у порога заставил меня вздрогнуть и обернуться.
На пороге моей комнаты стоял Тодеу де Синд – хозяин этого дома, господин Контрабандист собственной персоной. Уперевшись ладонями в дверные косяки, он смотрел на меня – чуть наклонив голову с высоким упрямым лбом, чуть исподлобья… Львиная грива волос казалась почти белой…
- Я не монахиня, - спокойно возразила я. – Просто воспитывалась при монастыре. Обета я не давала. Пока.
- О, можно подумать… - начала Ванесса, но госпожа Бонита прикрикнула на неё.
- Помолчи хоть немного, Ванесса! – поправив очки, хозяйка дома обратилась ко мне. – Моего брата сейчас нет дома…
Брата! И вот почему дети называют её «тётушкой». Я попала впросак, приняв даму-грифа за жену господина де Синда. Но тогда… детей – шесть, а Ванесса – молодая хозяйка? Просто всем заправляет строгая тётя…
- …когда Тодеу вернётся, мы решим, как быть с вами, - продолжала госпожа Бонита, грозно поблескивая стёклами очков. – Можете приступить к своим обязанностям, Джоджо всё вам объяснит. Будете находиться в её распоряжении.
Тодеу. Вот как зовут хозяина дома. Не слишком приятное имя, означающее смерть. Но оно ему подходит, надо признать.
- Благодарю, сударыня, - сказала я, сделав книксен.
Старший отпрыск семейства снова хохотнул и прищурился, разглядывая меня ещё внимательнее тётушки. Мысленно я посоветовала себе быть с ним настороже. Впрочем, и второй сынок – мастер Нейтон – смотрел с не меньшим интересом.
- Пока живёте в этом доме, - важно говорила госпожа Бонита – словно читала статью из модного журнала, - вас будут называть Лилибет. Мне так удобнее, - она повысила голос, потому что я собиралась возразить. – Теперь вы свободны. Джоджо всё вам покажет, спать будете в комнате возле ванной. Заодно станете топить печь по утрам. Можете идти.
- Папа вернется – и вышвырнет её в два счета, - сказала Ванесса громко, когда я поклонилась и отправилась восвояси.
- А я попрошу отца, чтобы он её оставил, - весело возразил Эйбел. – Она хорошенькая. Ты поэтому злишься?
- Ты – дурак! – вспылила Ванесса.
- Барышни так не говорят! – тут же возмутилась госпожа Бонита.
Я не стала слушать дальнейшую беседу семейства и спустилась в кухню, где оставила пальто и чемоданчик. Джоджо хлопотала возле очага, повесив над огнем чайник.
Папа вернётся…
Так сказала Ванесса. Значит, она – не молодая жена, а дочь. Я совсем запуталась в детях и родственных связях семьи де Синдов. Может, Логан – приемный ребенок? Поэтому его и нет за столом, вместе с остальными детьми?..
- Мне разрешили остаться, - сказала я, и служанка мрачно засопела. – Господин де Синд уехал надолго?
- Дня на три, - ответила Джоджо, старательно избегая встречаться со мной взглядом.
- Расскажите, кто живет в доме, - попросила я. – Я была уверена, что госпожа Бонита – супруга господина де Синда…
- Упаси Боже! – служанка прижала руку к пышной груди. – Госпожа Карина скончалась семь лет назад.
- Мне очень жаль…
- Не жалейте, - отрывисто сказала Джоджо, со стуком закрывая чайник. – И не спрашивайте о ней, и не называйте ее имени. В этом доме её не слишком любят. Она умерла, когда рожала Логана, и это – лучшее, что с ней случилось.
- Видимо, неуместно спрашивать – почему? – осторожно спросила я, отмечая про себя, что Логан – не приемный ребенок.
Но почему лодочник говорил о шестерых детях, а на самом деле их семь? И почему госпожа Бонита так разозлилась, когда я сказала о шестерых? Но если я ждала от Джоджо хоть каких-то пояснений, то напрасно.
- В этом доме не любят сплетничать, - обиделась она, взяла нож и принялась скрести и без того чистый стол.
- Ясно, - согласилась я не касаться больше темы о покойной госпоже де Синд. – А госпожа Бонита – сестра хозяина?
- Старшая, - служанка скребла стол с такой яростью, словно собиралась продырявить столешницу. – После смерти госпожи Карины на ней всё хозяйство и воспитание детей.
- А дети?..
- Старший – мастер Эйбел, - произнося имя старшего сына де Синда Джоджо чуть не скрипела зубами в такт скрипу ножа.
- Его называют Рэйбел?..
- Потому что он – самый настоящий разбойник! – свирепо изрекла Джоджо. – Вечно придумает какую-нибудь каверзу, противный мальчишка! И пожаловаться некому – старший и любимый сыночек. Вот и пользуется тем, что ему всё дозволено.
- М-да… - протянула я, усаживаясь на скамейку. – Очень неприятно. А Ванесса?
- Вторая по старшинству – и избалованная кукла, - выдала Джоджо. – Красотой пошла точно не в мамочку, а вот характером… - она осеклась и помрачнела ещё больше.
- Потом – мастер Нейтон, - я деликатно не заострила внимания на похожести Ванессы на покойную мать или на родную тётушку. Несмотря на разногласия, они показались мне очень похожими.
- Нейтон - спесивый, как черт, - последовала оценка очередного отпрыска семейства. – И такой же завистливый. Бесится, что отец назначил наследником мастера Эйбела, и пытается что-то доказать. Только не получается – мозгов-то у него поменьше будет. Намного поменьше.
- А… близнецы?
- Мерси и Огастин. Чокнутые. Молчат, ухмыляются – и не понятно, что у них на уме. Общаются только друг с другом, даже без слов могут – будто мысли читают. Но от них хлопот меньше, чем от Черити. Она больше всех по госпоже Карине плакала. Опасайтесь её. Даром, что куколка, а скажет – как толкушкой в лоб приложит. И где не дослышит – там додумает. И молотит языком своим, молотит. Больше всего Логану достается. Конечно, это ведь из-за него умерла госпожа Карина… - Джоджо замолчала и выпрямилась, застыв с тряпкой в руке.
- Значит, малыш Логан – причина смерти матери? – спросила я, и служанка машинально кивнула.
- Что-то я разболталась, - произнесла она медленно. – А вам не следует прохлаждаться. Сейчас ужин закончится, я уберу со стола, и вы будете мыть посуду.
- Конечно, - я встала со скамейки и закатала рукава кофты повыше. – С удовольствием помогу вам, дорогая Джоджо. Кстати, почему вы – Джоджо? Разве это имя?
- Госпожа Бонита так меня называет, - буркнула служанка, немного нервно поправляя чепец.
- А на самом деле вас зовут?..
- Джоджин, - сказала она с некоторым удивлением, будто только сейчас вспомнила своё настоящее имя, но сразу же торопливо поправилась: – Только вы так не называйте. Госпожа Бонита любит, чтобы всё было так, как она сказала.
- Хорошо, - легко согласилась я. – Дадите фартук?
Джоджо вытащила из сундука белый фартук, который я вполне могла обернуть вокруг талии дважды, и сняла с огня закипевший чайник. Водрузив его на поднос, она поставила туда же семь чашек, стеклянную баночку с медом, тарелочку с галетами и унесла наверх, вернувшись с грязной посудой от ужина. Почти всё овощное рагу осталось на тарелках, и служанка аккуратно сгребла его обратно в котелок, а котелок повесила над огнем.
- Что вы делаете? – спросила я озадаченно.
- Как – что? – ответила Джоджо, вооружаясь деревянной ложкой и энергично помешивая варево, которое вскоре забурлило. – Нам ведь надо что-то поесть. Или вы не голодны?
- Не голодна, - тут же отозвалась я, и меня замутило, как на палубе «Звезды морей». – Спасибо, я обойдусь хлебом и чаем, с вашего позволения.
- Как хотите, - служанка обиделась и не скрывала этого. – Только вот что я вам скажу… По вам видно, что вы – барышня не из простых, и к тяжелому труду не привычны. Руки у вас – как шелк. Только в этом доме никто с вами нянчиться не станет. Госпожа Бонита – она знаете, какая? У неё не забалуешь. И другой еды вы тут не получите. А не станете есть – протянете ноги через месяц, если не меньше.
«Вы там и месяца не продержитесь», - услышала я как наяву голос мамаши Пуляр.
Противный холодок пробежал по спине, и я передернула плечами. Неужели, я ошиблась? И вместо богатого, спокойного дома попала в сумасшедший дом, где хозяева жадные, как братец Яков из детской песенки, который пожалел снега зимой. Не поспешила ли я со своим рискованным планом? Может, сбежать, пока не поздно?..
- Сударыня, - позвала я служанку, и она оглянулась на меня через плечо, недовольно морща лоб. – Если вам так не нравятся обитатели этого дома, зачем вы продолжаете здесь служить?
Джоджо отвернулась так резко, что я немедленно поняла: обиделась насмерть. Но что же заставляет её жить здесь, питаясь объедками с господского стола и терпя пренебрежительное отношение?
- Я дала слово, что позабочусь о них, - сказала служанка глухо. – Логан был слабенький, как кролик… Он бы точно не выжил… А вообще, - она встрепенулась и загремела ложкой о котелок, - а вообще, это не вашего ума дело, барышня. Наливайте воду и ставьте на огонь, чтобы согрелась. Надо поесть, помыть посуду, а потом идти спать. В этом доме встают рано.
Глава 3
За оставшийся вечер Джоджо стала немного разговорчивее, и я узнала больше об обитателях дома. Признаться, особенно меня интересовал глава семейства, с которым я уже была знакома, но предпочитала об этом помалкивать. Господин Тодеу де Синд разбогател, занимаясь морской торговлей. Ему принадлежали десять кораблей, семь из которых сейчас находились в плавании, забрав в качестве торгового груза соль, а три корабля стояли на якорях в бухте. По забавной случайности, корабль «Звезда морей», который привез меня сюда, принадлежал именно господину де Синду. Кроме того, он получил от короля освобождение от налогов, потому что на свои средства содержал городской маяк.
- Он семь лет как вдовец, - откровенничала Джоджо, вытирая тарелки, которые я мыла в корыте. – Дома бывает редко, занят только работой. Правильный господин, очень правильный. Характер, конечно, тяжелый, но и жизнь у него была не легкая.
Про себя я посмеялась над заблуждениями служанки по поводу правильности её господина, но не позволила себе и полуулыбки. Судя по всему, господин Контрабандист был единственным, в ком Джоджо не усмотрела недостатков. Не ему ли она дала слово заботиться о детях?
- Наверное, характер у господина Тодеу слишком тяжелый, - подбросила я новый вопрос, - если он не нашел себе другую жену. Или он так любил госпожу Карину…
- Вот любовь здесь точно ни при чем, - уверенно заявила Джоджо. – Хозяин на такие глупости не разменивается. Госпожа Карина была не из тех, кого любят по гроб жизни. Не красавица. Далеко не красавица, что уж скрывать. Хозяин взял ее в жены, потому что она была тихонькая и скромная, такая уж скромная… - служанка вытерла последнюю тарелку и повесила полотенце сушиться. – Фух, вот и закончили. Теперь спать.
- Можно ли мне помыться перед сном? – спросила я, забирая со скамейки свои вещи.
- Мойтесь, - разрешила служанка. – Чего-чего, а на воде в этом доме не экономят. Только сами согреете, и сами потом проследите, чтобы очаг прогорел.
- Не беспокойтесь, сударыня, - заверила я её. – Всё сделаю, как надо.
Она покачала головой, глядя на меня с неодобрением:
- И всё-таки, не похожи вы на служанку. Не место вам здесь.
Я предпочла не продолжать эту тему. Здесь или не здесь – посмотрим. А пока я хотела только выкупаться и поскорее надеть чистую рубашку.
Джоджо показала мне комнату – маленькую, чистенькую, с окном, выходившим на сторону моря. Кровать без полога, но посредине комнаты стояла жаровня, в которой теплились угли. Кроме кровати из мебели здесь были только сундук и широкая скамеечка на изогнутых ножках.
- Жаровню вот вам разожгла, - объяснила Джоджо, опуская шторы. – Так будет теплее. Вы не смотрите, что комната у входа, служанкам нравилось здесь жить.
- Меня всё устраивает.
- А моя комната на втором этаже, - продолжала Джоджо, - рядом с комнатой госпожи Бониты. Ей иногда не спится по ночам, поэтому я должна быть рядом. В семь часов вам надо будет затопить печь и поставить чайник. Если будут стучать в двери, не открывайте, а сообщите мне.
- Понятно, сударыня.
- Постельное бельё я вам принесла, свечу оставлю, - служанка поставила подсвечник на скамейку, - ванная комната для прислуги – рядом, господа моются на втором этаже, но всё равно старайтесь не слишком шуметь.
- Буду очень осторожна, - заверила я её.
- Надеюсь на это, - проворчала Джоджо, пожелала мне спокойной ночи и ушла.
Наконец-то я осталась одна. Хотелось рухнуть в постель и не двигаться до самого утра, но я заставила себя разобрать чемоданчик, достала чистую сорочку, потом натаскала воды для умывания.
Какое наслаждение – вымыться в человеческих условиях, душистым мылом, а потом завернуться в простынь, пахнущую лавандой.
Я в трех водах прополоскала волосы, а потом долго расчесывала их, сидя у кухонного очага, дожидаясь, пока прогорят угли. В доме было тихо, и только где-то снаружи глухо рокотало море, ворочаясь возле берега. Но теперь этот рев не казался мне угрожающим. Наоборот, будто кто-то напевал колыбельную песню без слов, повторяя раз за разом: Миэль, теперь всё будет хорошо.
Расчесав волосы, я вылила на угли ковш воды, закрыла печные заслонки и вернулась в свою новую комнату. Я уснула сразу же, как легла в постель, и впервые за последние две недели спала спокойно и крепко, как младенец, и никакие кошмары меня не мучили.
Проснулась я в шесть утра и сразу же вскочила, потому что лежать в постели не хотелось, да и некогда было. Конечно, никому не придет в голову искать блистательную графиню Слейтер среди служанок в провинциальном портовом городе, но мне надо быть образцовой служанкой, если хочу, чтобы никто ни о чем не догадался. Умывшись, я быстро оделась, спрятала волосы под чепец, и побежала топить печь.
Когда огонь разгорелся, я повесила на крюк чайник и мысленно похвалила себя за расторопность. Теперь можно было заняться собой.
Вернувшись в свою комнату, я убрала с окна ставни, взяла гребень и сняла чепец, чтобы расчесать волосы.
Солнце должно было вот-вот взойти, и я смотрела в окно, расчесывая прядку за прядкой. Небо было бирюзово-розовое, и такие же блики играли на морских волнах. Белая башня маяка и серая скала, засыпанная снегом, дополняли пейзаж. На горизонте море было спокойным и еле колыхалось, а возле берега ворочалось, будто ему было тесно в бухте. Волна ударяла о скалу и взлетала каскадом разноцветных брызг – розовых, голубых, белых, серебристых, жемчужных, перламутровых…
Когда я жила в столице, у меня не было возможности полюбоваться морем так близко. И то, что я видела сейчас, захватило меня. Я и не думала, что море может быть таким прекрасным. А может, просто сейчас я смотрела на него другими глазами? Глазами свободного человека, а не пленницы? А свободному человеку всё кажется прекрасным.
Я стояла у окна, дожидаясь восхода солнца, и расчесывала волосы – неторопливо, бережно. Вымытые накануне пряди пушисто вились и щекотали щеки. Это было чудесное чувство – вот так смотреть на море, мечтая, что через несколько месяцев оно понесет меня на каком-нибудь стремительном корабле домой. Домой!..
Солнце показало сверкающий край, и море заиграло золотистыми бликами, ослепляя, пуская в окно солнечных зайчиков. Я закрыла глаза, спасаясь от ослепительного света, и улыбнулась, чувствуя, как по лицу скользят солнечные лучи – горячие даже для начала зимы. Будто кто-то гладит по щекам и губам теплыми, ласковыми пальцами.
Шорох у порога заставил меня вздрогнуть и обернуться.
На пороге моей комнаты стоял Тодеу де Синд – хозяин этого дома, господин Контрабандист собственной персоной. Уперевшись ладонями в дверные косяки, он смотрел на меня – чуть наклонив голову с высоким упрямым лбом, чуть исподлобья… Львиная грива волос казалась почти белой…
