Огонь его ладоней

12.09.2019, 08:31 Автор: Ната Чернышева

Закрыть настройки

Показано 1 из 33 страниц

1 2 3 4 ... 32 33



       ~ЧЕРНЫШЕВА НАТА~
       ~Огонь его ладоней~
       


       Аннотация


       
       Элина Разина – космоархеолог, место её работы – древние руины на далёкой планете. От всего далёкой – от метрополии, от цивилизации и нормальной жизни. В личной жизни – тоска, отношения не складываются ни с кем и никак, что с этим делать, Элина не знает и уже не хочет знать. Рутина монотонной, хотя и очень важной для науки, работы поглотила её. Но однажды к ней прилетает лучшая подруга и с маниакальным энтузиазмом толкает на приключения: потребовать отпуск, о котором бессовестное начальство напрочь забыло, и отправиться на курорт…
       


       
       ГЛАВА 1


       
       
       Череп был красивый, вытянутый, благородного зеленоватого оттенка, с затылочным гребнём правильной, шестизубцовой формы. Кисточки «пипы» ловко обмахнули с него последние крошки пыли, и мы с профессором Сатувом увидели аккуратное крохотное отверстие в виске.
        – Несомненно, наш друг умер от того, что провертело в нем эту изящнейшую дырочку, – задумчиво выговорил профессор. – Но вот что именно это было, доктор Элинипи?
       Я привычно пожала плечами. Вопросы профессора практически всегда риторические, к тому же, дырчатых черепов мы здесь обнаружили достаточно, считай, каждый первый. При этом, судя по развалинам, никаких военных действий здесь не велось, поселение долго стояло заброшенным. После массовой гибели жителей, дома ветшали и осыпались сами по себе, без посторонней помощи.
       А, да. Меня зовут Элина Разина, я – экзоархеолог и эксперт-лингвист в нивикийском языке, том самом, на котором разговаривали когда-то эти милые ребята с зелёными котелками. Мой непосредственный руководитель, профессор Сатув, – о его полное имя можно язык сломать, потому что он гентбарец-кисмирув по расе, – презрев свой почтенный возраст и солидный научный статус, лично мотается вместе со мной по раскопам. Что-то его тут цепляет, а что – сам пока понять не может. И не успокоится, пока не поймёт.
        – Кстати, доктор Элинипи, давно хочу спросить. Почему «пипидастр» – слово мужского рода, а производное от него «пипа» – женского?
       Пожимаю плечами. Как ещё назвать роботизированную платформу с богатым набором манипуляторов? Без него в раскопе делать нечего, особенно в разреженной атмосфере.
        – Это всё из-за окончаний, профессор, – говорю. – В слове «пипидастр» окончание мужского рода, а в производном от него слове «пипа» – женского.
        – Но сам предмет ведь не меняет своих свойств! Если он – изначально мужчина, тогда и говорить следует «пип» вместо «пипа», не так ли?
        – А «пип» не звучит, – авторитетно поясняю я. – Ну, что, пойдёмте на следующий цикл?
        – Люди, – вздыхает профессор. –« Пипидастр» – мужчина, «пипа» – женщина, потому что мужчина, видите ли, не звучит, а предмет один и тот же. Где логика? Нет её! Ни в языке, ни в самой сути вашей. Люди! – качает он головой в непритворной скорби. – Да, давайте следующий цикл, доктор Элинипи… Начинайте.
       Пока я настраивала «пипу» на следующий цикл, – руки по давней привычке сами делали, – задумалась о грядущих на мою голову бедах. Они уже сидели на орбитальной и готовились к стандартному завтрашнему утру спуститься в наш гравитационный колодец. Имя им было – Тасиой Кудрявцева, моя лучшая – единственная! – подруга. Нет, я была рада, очень рада её прилёту. Но…
       Эта маленькая гиперактивная зараза спустит нашу размеренную тихую жизнь в чёрную дыру, как нечего делать. Все теплокровные мужики в неё влюбятся, все теплокровные бабы её возненавидят, все прочие будут шугаться по углам при первых же признаках её появления, а виновата во всём останусь я.
       Мы с ней сошлись не пойми каким боком. Изначально – на волне взаимного раздражения, жили на одной площадке в университетском общежитии. Додумался кто-то нас, таких разных, в один блок подселить. Мне не нравился её образ жизни, она критиковала мой. Каким-то чудом мы не убили друг друга в первые же дни совместного бытия, а потом как-то втянулись в дружбу, которая длилась уже не один год. Правда, сейчас наши отношения ощутимо потрескивали по швам.
       Поймите меня правильно, Таська всерьёз вознамерилась устроить мою личную жизнь, а зная Таську, я отчётливо понимала, что сунуть голову в песок и переждать бурю у меня не выйдет. Отчасти поэтому, когда меня позвали в дальнюю длительную экспедицию, я согласилась не раздумывая.
       Но я даже представить себе не могла, что Таська может подхватиться и прилететь ко мне лично! Сюда, на край обитаемой Галактики, бросив все свои дела. Легко.
       Да, а с другой стороны, кто, предварительно загрузившись этанолом, ныл Кудрявцевой в тридэписьмах, что все мужики сволочи, а жизнь после двадцати семи заканчивается бесповоротно, потому что бесповоротно заканчивается. Вызвала демона на свою голову! Сама, собственным своим поганым языком болтливым.
        – Кри сбири, доктор Элинипи! – вскричал профессор. – Что вы делаете?!
        – Ой!
       Я остановила «пипу», возомнившую себя экскаватором, в миллиметре от очередной черепной коробки очередного нивикийского неудачника.
        – Повнимательнее, пожалуйста. Повнимательнее!
        – Виновата, профессор, – я преданно ела начальство глазами. – Простите, профессор.
        – Что с вами творится в последнее время… Переутомление?
       Молчу. Не переутомление, а тоска. Но дорогому профессору Сатуву не объяснишь, не поймёт.
       Мы аккуратно выкопали череп, и в полном молчании уставились на него. Дырки не было. Вообще. Никакой. Зато был круглый след, как будто неведомое нечто уже взялось буравить путь к вкусному мозгу, но что-то его спугнуло или оторвало, а нанесённый ущерб молодой и полный сил организм устранил сам, нарастив на кости кальцинированную заплатку. И выздоровление явно случилось до преждевременного массового вымирания.
        – Занятненько, – выговорил профессор, внимательно осматривая находку. – Интересненько! Пакуйте в контейнер, доктор Элинипи. Ценный экземпляр, ценнейший… вряд ли ошибусь, если скажу, что второй такой найдём очень не скоро.
       Он не ошибся, но всё это было у нас ещё впереди.
        – Эй, на выселках, – раздался в наушниках голос нашего лантарга (воинское звание, наиболее близкий аналог – полковник, прим.автора). – Сворачивайтесь, буря идёт!
       Буря – это плохо. Буря – это очень плохо. Очень и очень плохо! Местные пылевые бури, набрав разгон, могут засыпать песком вездеход по самую макушку за считанные мгновения. Не самый приятный климат у планетки, что тут скажешь. Не самый. Но вездеход выкопаться из-под песка может, в крайнем случае, спасатели подсобят, а вот двенадцатидневный труд по расчистке завалов сгинет безвозвратно. Когда буря уймётся, мы начнём копать сначала. Ме-е-е-дленно, потому что сама суть нашей работы не приемлет суеты и ударных темпов. А потом, на самом интересном месте, придёт очередная буря…
        – Доктор Элинипи… – с отчаянием начал было гентбарец.
        – Да, – кивнула я, отключая связь, чтобы уши кое-кто не грел. – Давайте ещё копнём! Минут пятнадцать у нас точно есть.
       Небо Нивикии – тёмное, тусклое, солнце её – остывающий красный гигант, у которого второй компаньон бессовестно тырит вещество, потому что чёрные дыры – хабалки, и не могут иначе. Жизнь в нашем локальном пространстве кипит, в основном, на Родео-Драйв, гигантском развлекательном комплексе, построенном специально для поклонников космического экстрима, то есть, всяческих гонок на выживание в условиях искривляемого чёрной дырой пространства. Любителей пощекотать нервы себе и зрителям, а так же сгинуть со всеми полагающимися случаю спецэффектами достаточно. Именно они окупают и научную станцию возле дыры, и наше копание в развалинах давно исчезнувшей с лика Галактики расы.
       Так что наш губернатор хоть и кричит в голос, как ему тут всё обрыдло, осточертело и гребись оно всё асфальтоукладчиком, никуда со своего насиженного места дёргаться не спешит. Конечно! Кто же станет добровольно лишать себя, драгоценного, стабильного источника приличного дохода? А доход это ушлое насекомое способно извлечь – и извлекает! – из чего угодно, даже из вакуума. С женой только ему не повезло капитально, но это уж закон равновесия в действии. Не может быть такого, чтобы вот прямо по всем плоскостям было хорошо! Обязательно должна быть хоть какая-то, но гадость, отравляющая жизнь.
       Но наоборот этот закон не действует совсем. Если в твоей жизни полно токсичной гадости, то никакого просвета не будет, даже не сомневайся. Но это я отвлеклась.
       Мы с профессором врылись в раскоп основательно, но целых черепов больше не попадалось, все как назло оказывались продырявленными. Азарт, впрочем, орал нам в мозг, что ещё немного, ещё чуть-чуть, ещё один цикл, и – точно найдём, точно-точно, непременно, вон торчит, вот это, наверное, он! Что мы непременно нашли бы, так это четверо суток в засыпанном бурей вездеходе, пока спасатели не раскопали бы. Или те же четверо суток, но уже без вездехода, в костюмах индивидуальной защиты, рассчитанных на десятидневную автономную работу, опять же, пока нас не раскопали бы спасатели. Но добрый ангел в лице лантарга Поункеваля не позволил нам это сделать.
       Он тут у нас начальник планетарной службы безопасности, но, как я подозреваю, ему на своей должности скучно, ведь транзитников-туристов у нас на планете мало, с чёрных гробокопателей наш деляга-губернатор дерёт мзду, закрывая глаза на их деятельность, а они за это не буянят и сильно не наглеют. Прочий же народ законопослушен до одури. Поэтому лантарг не гнушается лично помогать службе спасения и климат-контролю. В последнее время взялся вот опекать нас. Не скажу, что это плохо. Сегодня, к примеру, вышло хорошо.
       Но я бы предпочла этого мужика вообще не видеть. Ни сейчас, ни завтра, никогда в жизни. Он неплохой, он очень даже хороший, но… чёрт… глаза бы мои его не видели! Есть причина, потом расскажу.
       Как он орал, затолкав нас в свою «буруху»*! Как орал! Песня. Сколько слов чудесных. Я хотела тихонько записать бесплатное выступление, чтобы насладиться на досуге, заодно провести лингвистический анализ словесных конструкций, но, охлопав себя по всем карманам, покрылась ледяным потом. Терминал-то – тю-тю. В контейнер с целым черепом вцепилась мёртвой хваткой, а терминал посеяла. А там же и электронный ключ от коттеджа, и идентификатор личности, и вход в облако личных счетов и медицинская страховка… Да чёрт, меня даже под городской купол без айди не пустят!
       
       _________________
       * «буруха» – бронированный военный вездеход-летатель класса «земля-атмосфера», название образовано от поэтического «буроусаваль» ака «демон, пожирающий пустыню». Слово, равно как и машина, принадлежат расе лантарга Поункеваля.
       
       
       На космодром, встречать Таську, нечего и мечтать, пока терминал не восстановишь… а ведь Таськин рейс приземлится часов через шесть-семь!
       Эля, ты попала.
       Пёс с ним, с лантаргом, пусть орёт, сколько хочет, хоть пополам пусть порвётся от злости, но что я опоздаю встретить Кудрявцеву… Похороны заказать заранее – не вариант, без документов-то.
       «Буруха» вырвалась из пылевого бедлама на чистый простор и прибавила скорости. Я оглянулась и поёжилась – сзади катилась тёмная, клубящаяся, волна, щетинясь сухими молниями. Четыре дня там торчать… да-а…
       Лантарг перевёл управление на автопилот и, обернувшись, спросил ласково:
        – А что вы здесь делаете, доктор Разина? – с его акцентом получилось Разинав, но я не стала придираться.
        – Не знаю, – ответила я, похлопав глазами. – Кто-то вот взял за ворот своими клещами и грубо затащил.
       Доложили ему уже по связи, ясное дело. Про сигнал моего терминала, который отчаянно вопил спасателям из самого центра бури.
        – То есть, я ещё виноват остался! – восхитился Поункеваль и добавил очередное чёрное слово.
        – Доктор Элинипи, – укоризненно сказал профессор Сатув. – Вы опять!
        – Я – вот, – я гордо показала начальству контейнер, сквозь прозрачные стенки которого светился нежной зеленью бездырчатый череп нивикийца.
        – О! – впечатлился гентбарец. – О-о! Мои вам благодарности, доктор Элинипи! Несомненно, наука перед вами в необъятном долгу!
        – Тьфу, дарговы падальщики! – плюнул лантарг в сердцах, отвернулся и до самого города не произнёс ни слова.
       Обиделся. Падальщиками он нас называет лишь в крайней степени раздражения. И вообще говоря, не нас, официальную науку, а чёрных копателей. Но тут, видно, душа не вынесла. Я ещё раз оглянулась на бурю, потерявшую нас уже окончательно, снова поёжилась. Как-то поблагодарить лантарга всё же надо было. Я не сделала этого сразу, а теперь нехорошо получится. Не по-человечески.
       Профессор Сатув вышел на въезде в город, прихватив с собой драгоценный контейнер, а я поехала в кровавые застенки Службы Планетарной Безопасности. Я там, по правде говоря, ни разу ещё не была, и мне было немного страшненько. Ну, Служба Безопасности же! Там сидят нехорошие личности без моральных принципов и зверски пытают всех несчастных, угодивших в их стальные лапы (жвалы, когти, зубы, хвосты – нужное подчеркнуть!)
       Но в застенках оказалось неожиданно уютно. Несколько двухэтажных мирных домиков, потрясающей красоты клумбы во дворах, фитолампы, некоторые клумбы накрывали их собственные, отдельные купола. Под куполом заботливо поддерживался микроклимат, максимально подходящий растениям. И всё же это была служебная территория: на входе вместе с боевым роботом дежурил заросший дурными мускулами парень. Вооружённый до зубов и до мозга зубов, как выразился бы профессор Сатув.
       А вы не знали, что у гентбарцев в зубах есть мозги? Хих. Мозг там, конечно же, – костный, то есть, не в привычном нам понимании костный… гентбарский зубовный… От чего идиоматическое выражение «вместе с зубами выпали мозги» в значении «поразила старческая деменция» имеет под собой вполне себе жизненные реалии. Тьфу, о чём я думаю!
       Лантарг подчинённых подобрал из своих же, гентбарцев и людей я не увидела, ну, или они были заняты и на глаза мне не попались. Вообще, ребята примечательные. Рост – два метра с копейками, чёрная униформа и волосы розовые. Стягивают на затылке ленточкой эти свои хвосты длиной почти до задницы, а волосы у них – в мелкую кудряшку всех оттенков розового. Есть такие, что розовый у них почти чёрный, но встречаются и, так сказать, блондины, где розового – будто в стакан с водой немного краски капнули… Выглядит смешно, розовый и чёрный, только смеяться не хочется. Народ суровый, шуток не понимает, а кулаки у них что надо.
        – Со мной, – бросил лантарг охране, и меня пропустили без звука, без идентификатора и даже без скана сетчатки.
       В кабинете у Поункеваля – неожиданно мило. Деревянная, словно бы воздушная, мебель – огромный стол со встроенным многофункциональным терминалом, кресла, диванчик на трогательно изогнутых, низких ножках. С подушками. Вдоль одной из стен – большой, да нет, громадный, аквариум, а в нём…
       Я дёрнулась поневоле: в воде неподвижно стояли и наблюдали за мной крохотными бусинками глаз самые натуральные пиявки со Старой Терры. То есть, пиявками их зовут в разговоре, на деле это совершенная машина по утилизации всего, угодившего в поле зрения стаи. Реально жрёт всё! Кости, черепа, пластик… пискнуть не успеешь, как от тебя даже атома не останется: растерзают, сожрут, переварят и удалят из организма.
       Ну, а чего ты ждала, Эличка? Чтобы такой тип, как лантарг, в своём кабинете хомячков разводил? Хомячками задержанного не особо испугаешь, а вот плотоядными пиявками при полном зубовном наборе – вполне!
       

Показано 1 из 33 страниц

1 2 3 4 ... 32 33