В незатенённое окно заглядывал пополневший до половинки месяц. На тёмной стороне сверкал огнями манящий Селеналэнд, столица Лунного округа. Кому ж там стрелять в меня понадобится? Уж не этому ли Лавиринтасме, он хоть и гад, но не до такой же степени.
Дверь мягко отъехала в сторону. На пороге стояла мама. В домашней одежде, она ещё не ложилась. Перед нею светился желтоватым уютным огнём шарик ручного фонарика.
– Поля, тебе плохо? – встревожено спросила мама.
Третий телепатический ранг. Ну, и вопль мой наверняка далеко был слышен, раз я сама от него проснулась.
– Кошмар приснился, – призналась я, стуча зубами.
Испуг не спешил уходить, и как же я обрадовалась, что мама пришла! Можно прижаться к ней, ощутить её ладонь на голове, её тепло, спокойную уверенность и любовь. Несмотря на все свои эксперименты, мама любила меня, сомнений не оставалось никаких. Когда два сознания соприкасаются на уровне эмоций – а другого единения нам не дано, пирокинетическая паранорма с телепатией несовместима, – в общем поле единого чувствования нет места лжи.
– Я люблю тебя, мам, – сказала я то, что думала.
– Я знаю, – ответила она мне. – Боишься? На Марс лететь ты не боялась…
– Со мной Рамсув летал, если помнишь… Да и… там у меня не было таких врагов, как Лавиринтасме.
– Я бы не назвала его врагом, Поля…
– Новости, – я вывернулась из-под маминой руки, посмотрела ей в лицо снизу вверх. – А кто же он тогда?
– Учитель.
– Что?!
– Поверь, доча, он уже кое-чему тебя научил, и ещё научит, если ты не будешь ерепениться. Полезный опыт, принимай его к сведению.
– Я бы всё равно сказала ему то, что сказала! Он папу называл убийцей!
– Он не называл имени, ты уже сама додумала.
– Ну, уж и додумала! Папа служил на Альфа-Геспине!
– Но его комиссовали по здоровью задолго до Маларийского мятежа. Он в нём не участвовал. Ты не сумела пропустить мимо ушей общее замечание, и, посмотри-ка, до чего дошло: тебя трясёт при мысли о том, что придётся с этим Лавиринтасме общаться. А ведь придётся, дочь. Такова жизнь. Не все личности, с которыми тебе придётся вести дела, тебе будут одинаково приятны.
Я помолчала. В доме стояла почти ночная тишина, лишь за окном глухо ухала ночная птица. «Угу-ху, угу-ху», – то ли сова, то ли вяхирь, то ли вообще какая-нибудь горлица, вечно я их путаю… Да, они тоже у нас с паранормой, и огнём пыхают, когда резко взлетают. Ночью, бывает, красиво, – обычно их дети пугают именно затем, чтобы азартно повизжать на огненный полёт сквозь морозную ночь. Сама так делала не так уж давно…
– Всё будет хорошо, Полина, – мама крепче прижала меня к себе. – Куда ночь, туда и сон… Это всего лишь нехороший сон, и только. Не бери в голову.
Я только вздохнула. Сон уже почти полностью выветрился из моей головы, и я знала, что к утру о нём забуду почти полностью.
Половинка Луны светила на нас обоих, превращая комнату в пристанище призраков. Если бы не тепло совместных, обнимавшее обоих, можно было подумать, что мы тоже призраки и скоро выберемся в мир по лунному лучу, пугать детишек.
Мысли путались, я снова уплывала в сон. Но успела почувствовать, как мама подворачивает под меня одеяло, совсем как в детстве, когда я была маленькой и болела.
Мне снова приснилась Луна, но уже спокойно. Украшенные к празднику коридоры, висящая над горизонтом Старая Терра… я буду там… буду… и я выиграю финал.
Как бы там ни кривился Ларивинтасме.
Я… выиграю… жизнь…
Через несколько дней я уже смотрела на мою родную планету с обзорной площадки Старотерранской Орбитальной.
Сине-белый, разводами, шар с хаотичными пятнами тепловых оазисов и свободной от льда и снега полосой по экватору. Пояс Жизни… большинство городов и поселений аграрного сектора сосредоточенно именно там. Старая Терра находится на полном самообеспечении, и так всегда было.
Я ещё не знала, что вернусь домой очень не скоро. Ничего мне тогда не кольнуло и не испугало. Земля в иллюминаторе, как в старой песне, и впереди – Большое Приключение, а там – хоть трава не расти, и снег не падай.
Я летела побеждать.
И только так.
… До посадки на лунный челнок оставалось пять часов. Одно из неудобств дешёвых билетов. И тащиться это жестяное ведро с болтами до Селеналэнда будет ещё целых шесть часов. Так что на ЭкспоФорум я успевала впритык.
Не дай бог что-то пойдёт не так! Опоздать на регистрацию ещё не хватало. Ларивинтасме не спустит, можете не сомневаться. Поэтому я тщательно изучила маршрут от причала номер семьдесят шесть до центра Селеналэнда. Общественным транспортом, благо он бесплатен для всех жителей и посетителей столицы, выходило сорок восемь минут. Добавим сюда переходы между шлюзами… час и двенадцать минут.
Впритык.
Регистрация заканчивается через полчаса.
И быстромобиль не вызовешь, запрещён в Селеналэнде частный городской транспорт. Надо думать! Жизненное пространство ограничено, туристов из Галактики в сезон прибывает немерено, разреши личные машины и все улицы встанут в дичайших пробках.
А что, так и было лет триста тому назад, и это тогда ещё галактического туризма как такового в Солнечной Системе ещё не существовало. Смотришь архивные записи того времени, сравниваешь с настоящим и чувствуешь разницу. У нас на Старой Терре личные авто в центрах крупных мегаполисов запрещены тоже, и я считаю, что это правильно и хорошо.
Я тщательно сохранила маршрут экстренного забега, чтобы потом, после прибытия, не метаться в приступе паники. И открывала финансовую страницу: надо было распланировать дни в календаре по средствам. Рамсув в своей обычной манере пожелал мне удачи, задушевно предложив каким-то там финансовым планированием не заморачиваться. Я обиделась. За кого он меня держит?!
– За пустоголовую бестолочь, у которой горизонт планирования – примерно как у аквариумной рыбки, – прямо ответил он. – Ничего, научишься. Поездка во всех смыслах пойдёт тебе на пользу, Полина.
– Ага, практически без денег, угу, – ответила я ему.
– Бедная девочка, – язвительно выговорил Рамсув.
Я угрюмо промолчала. В голосе проклятого гентбарца было что угодно, только не сочувствие.
– Проблема не в том, что семья не в состоянии прокормить одну глупышку, – продолжил он. – Проблема в том, что ты на данном этапе своей жизни – денежная чёрная дыра, Полина. Сколько туда средств ни бухни, всё будет мало. И без толку. Вот скажи-ка, перед такой важной для тебя поездкой ты занималась – чем? Даже бронь сама не догадалась сделать! Даже билеты без подсказки приобрести! А зато придумала проект «Лунная Полина» и носилась с ним всю неделю; не заметить вереницу доставочных платформ со всякой ерундой мог только слепой.
– Почему сразу ерунда! – возмутилась я, не выдержав упрёков.
– Пять коробов ты берёшь с собой. На две недели. А площадью места проживания ты поинтересовалась?
– Площадь как площадь…
– Ну-ну, – хмыкнул Рамсув. – Боюсь, что тебя ждут сюрпризы…
Я это всё сейчас вспоминала, ёжилась и пыталась растянуть по времени свои скудные средства.
Получался такой мизер на каждый день, что хоть плачь. Ладно, питаться можно в точках общественного питания, они очень дешёвые (и подают там жидкую резину по вкусу, питательную, но резину…) но как, скажите пожалуйста, выжить без кофе? И без новогоднего праздника?
Разве что подработать по мелочи чем-нибудь в информе… Вроде переводов с экзотических языков на эсперанто. Проблема тут была всего одна, зато громадная: никаких таких редких языков я не знала. Русский, эсперанто и разговорный гентбарский чинтсах, из-за Рамсува. Так что в поиск можно спокойно не заглядывать.
Ну, не везёт, я же сказала. Паранорма неудачи, как она есть. Мама может сколько угодно отнекиваться, но по факту-то. Что-то у неё в тех колбах, где проходило моё зачатие, пошло не так. Признаваться в своём профессиональном фиаско кто же любит. Вот.
Сидела я вся в таких мрачных мыслях, никого не трогала, и вдруг мне на голову полилось что-то горячее. Судя по запаху – кофе. Какой-то специфичный запах, с отчётливым привкусом этанола - наверное, алкогольная добавка. Бальзам там какой-нибудь. Или коньяк. Пожалуй, даже коньяк…
– Твою мать! – заорала я, вскакивая. – Какого лысого ёжика?!
Кофе. На голове. Волосы в липкой гадости, и ещё по шее потекло, под ворот, представляете? Я сжала кулаки, и над ними вспыхнуло рыжее пламя. Поджарю ублюдка! Нашёл об кого споткнуться, мерзавец.
Но мерзавец внезапно оказался выше меня на две головы, если не на все три, а я ведь тоже не маленькая. В сером изысканном костюме, с алой строчкой ручной вышивки по вороту. Какие-то нечеловеческие письмена, очень даже может быть, что и со смыслом. Тёмные, с отчётливым отливом в синеву волосы собраны в сложную причёску, а глаза…
Синие. Вполлица. С ромбовидной звёздочкой зрачка.
Нелюдь, как он есть.
– Приношу извинения, юный человек, – выговорил он на эсперанто, с акцентом, но вполне понять его было можно. – Моя вина. Недосмотрел. Не заметил вас.
А мне от этого легче, спрашивается? От извинений его дурацких – легче?!
В его могучей лапище стаканчик с кофе выглядел детской игрушкой. А не заметить меня он вполне мог, между нами как раз стояла узкая длинная кадка с развесистыми растениями.
– Выбросьте эту гадость, – с отвращением сказала я, имея в виду стаканчик. – Всё равно его содержимое уже на мне, целиком.
Турист послушно выкинул стаканчик, прицельно запустив его точнёхонько в зев урны-мусоросборника. Я поразилась меткости: попал точно в середину затянутого белой плёнкой силового поля отверстия.
Урна чавкнула, проглатывая угощение. В неё вмонтирован масс-конвертер, а полученную от утилизации мусора энергию урна передаёт в общую электрическую сеть орбитальной станции. Отличные штучки, так называемая умная инфраструктура станции замкнутого цикла. Они появились недавно, и пока ещё слишком дорогое удовольствие. Мне пришлось делать сразу два макета: один правильный и продвинутый, другой – не превышающий заданную ЭкспоФорумом смету. Угадайте, какой мне нравился больше?
– Могу предложить… эээ… очиститель, – предложил турист, вытягивая откуда-то из кармана что-то вроде длинного белого платка.
Технологическая влажная салфетка из той же серии, что и умные мусорные урны? Отлично! Искать душ – и ещё платить за него! – мне не улыбалось совсем.
Я взяла у него салфетку, обтёрла лицо и шею, – кожу приятно пощипывало, запахло озоном.
– Волосы ещё, – виновато подсказал турист.
Я вздохнула и, следуя его указаниям, протёрла волосы. Собралась выкинуть салфетку – больше она ни на что уже не годилась, эти штуки одноразовые, потому и такие дорогие, – и вдруг обратила внимание на сиреневые разводы.
На белом. Сиреневое на белом. Нет! Только не говорите мне, что эта дрянь сожрала с моих волос с таким тщанием нанесённую на них перед поездкой краску!
Я торопливо раскрыла сумочку, выхватила оттуда таблетку голографического зеркальца, активировала его.
Не-е-ет!
Салфетка не просто смыла краску, она отбелила мне волосы напрочь! Мой естественный цвет – тёмно-русый, а в зеркале я увидела на сиреневых прядях отменно белые полосы с желтоватым отливом. Неряшливые белые полосы! Я, когда протирала волосы, меньше всего заботилась о художественных мазках!
– Что-то не так? – с тревогой спросил галактический гость.
Я взвыла, и рассказала на всех трёх, доступных мне, матерных языках – русском, эсперанто и чинтсахе, что не так. Даже не думая о том, что, возможно, приобретаю в комплект к Ларивинтасме ещё одного врага.
Потом с размаху села обратно и разрыдалась. Сколько можно? Сколько можно уже невезение вёдрами хлебать?! Как я в таком виде появлюсь на ЭкспоФоруме? Где я здесь найду нормального парикмахера? А если и найду, где я денег на его услуги возьму?! Это же был один самых важных моментов «Лунной Полины» – образ Рименеи с сиреневыми кудрями! (популярный персонаж молодёжных развлекательных сериалов того времени, отважная девушка-звездоход из Службы изысканий – прим. автора).
Турист обошёл кадку и сел рядом напротив меня, прямо на пол, ловко поджав ноги. А теперь смотрите, он – на полу, я – на лавочке. И мне всё равно приходилось задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
– У меня есть ещё салфетки, – глубокомысленно сказал он. – Можно попытаться стереть ими весь цвет… Чтобы возникло единство гармонии.
Я утёрлась, резко вдохнула, беря себя в руки, и посмотрела на его нечеловеческую моську, исполненную живого любопытства. Единство гармонии… О чём он? Какая, к чёрным дырам, гармония! Есть же разница, суперцвет, и вот эта вот… эта… эта пакля!
– Мне искренне жаль, что я причинил вам неудобство дважды, юный человек, – продолжил гость. – Я не хотел. Честно.
Не хотел он. Не хотел – так следил бы за своим кофе, разорви его печёнку!
– Мне сразу после посадки в Селеналэнде надо срочно бежать, иначе я опоздаю. У меня всё по секундам рассчитано! И вот я появлюсь перед обществом вся вот такая. Позорище полное. Все с меня ржать будут… особенно Ларивинтасме. Предупреждать же надо было!
– Я не знал, что у соукнемов такой побочный эффект, – покаянно выговорил он.
– У чего?!
– Соукнем, – гость показал мне упаковку проклятых салфеток.
Синяя такая аккуратная пачечка-палочка. Со столбиком непонятных нелюдских иероглифов.
Я положила таблетку зеркала на лавочку. Покрутила волосы так и этак. Может, можно ещё как-то спрятать среди других прядей. Хвост там. Косу.
Багаж сдала! Ни гребней, ни нормальной расчёски, ни машинки для плетения косичек, всё там, в коробах. Проклятье, у меня даже заколки под рукой не оказалось. Это же неубиваемая укладка, нарочно сделанная для долгой дороги! Держаться будет несколько дней. Именно затем, чтобы не мучиться с волосами, когда ни на что времени нет.
– Простите меня, пожалуйста.
Турист никуда не ушёл, как оказалось. Сидел всё там же, смотрел всё так же. Но его слова прозвучали до того трогательно, с таким искренним раскаянием. Даже орать на него расхотелось.
Нелюдь, что с него возьмёшь! Он половины моего горя не поймёт, а на вторую половину опять салфеточки убойные свои предложит. Что у них там в составе, спрашивается. Универсальный растворитель?
Я обмерла от ужаса и подёргала себя за выцветшую прядь: а ну-ка, сейчас она отвалится! Воздействие мощной химии для волос не всегда проходит бесследно. Был уже опыт. Сверкала потом лысым черепом: оказалось, проще состричь под ноль, чем привести в порядок…
Прядь держалась крепко. Мне стало легче, но, прямо скажем, ненамного.
– А с чего вы хоть так зазевались? – спросила я недружелюбно.
Прощать его я не собиралась, вот ещё!
– Там Старая Терра на экранах, – объяснил он.
– Что, в первый раз видите?
– Да.
– И как?
– Красивая планета.
Я видела другие планеты, те, на которых жилось не в пример легче, чем у нас. Они, конечно, совсем не походили на наш промороженный насквозь шарик. Родной дом прекрасен безоговорочно, просто потому, что это – родной дом, но чужие миры, особенно благоустроенные, с тотальным климат-контролем, казались мне верхом совершенства. И даже было жаль, что для нас вся эта красота невозможна в принципе. Из-за археологического статуса и упрямства Старотерранского Совета.
– Материнский мир Человечества, – продолжал между тем турист слегка восхищённо. – Мои предки так хотели его увидеть… Что ж, теперь я смотрю на вашу родную планету не только за себя, но и за них тоже.
Дверь мягко отъехала в сторону. На пороге стояла мама. В домашней одежде, она ещё не ложилась. Перед нею светился желтоватым уютным огнём шарик ручного фонарика.
– Поля, тебе плохо? – встревожено спросила мама.
Третий телепатический ранг. Ну, и вопль мой наверняка далеко был слышен, раз я сама от него проснулась.
– Кошмар приснился, – призналась я, стуча зубами.
Испуг не спешил уходить, и как же я обрадовалась, что мама пришла! Можно прижаться к ней, ощутить её ладонь на голове, её тепло, спокойную уверенность и любовь. Несмотря на все свои эксперименты, мама любила меня, сомнений не оставалось никаких. Когда два сознания соприкасаются на уровне эмоций – а другого единения нам не дано, пирокинетическая паранорма с телепатией несовместима, – в общем поле единого чувствования нет места лжи.
– Я люблю тебя, мам, – сказала я то, что думала.
– Я знаю, – ответила она мне. – Боишься? На Марс лететь ты не боялась…
– Со мной Рамсув летал, если помнишь… Да и… там у меня не было таких врагов, как Лавиринтасме.
– Я бы не назвала его врагом, Поля…
– Новости, – я вывернулась из-под маминой руки, посмотрела ей в лицо снизу вверх. – А кто же он тогда?
– Учитель.
– Что?!
– Поверь, доча, он уже кое-чему тебя научил, и ещё научит, если ты не будешь ерепениться. Полезный опыт, принимай его к сведению.
– Я бы всё равно сказала ему то, что сказала! Он папу называл убийцей!
– Он не называл имени, ты уже сама додумала.
– Ну, уж и додумала! Папа служил на Альфа-Геспине!
– Но его комиссовали по здоровью задолго до Маларийского мятежа. Он в нём не участвовал. Ты не сумела пропустить мимо ушей общее замечание, и, посмотри-ка, до чего дошло: тебя трясёт при мысли о том, что придётся с этим Лавиринтасме общаться. А ведь придётся, дочь. Такова жизнь. Не все личности, с которыми тебе придётся вести дела, тебе будут одинаково приятны.
Я помолчала. В доме стояла почти ночная тишина, лишь за окном глухо ухала ночная птица. «Угу-ху, угу-ху», – то ли сова, то ли вяхирь, то ли вообще какая-нибудь горлица, вечно я их путаю… Да, они тоже у нас с паранормой, и огнём пыхают, когда резко взлетают. Ночью, бывает, красиво, – обычно их дети пугают именно затем, чтобы азартно повизжать на огненный полёт сквозь морозную ночь. Сама так делала не так уж давно…
– Всё будет хорошо, Полина, – мама крепче прижала меня к себе. – Куда ночь, туда и сон… Это всего лишь нехороший сон, и только. Не бери в голову.
Я только вздохнула. Сон уже почти полностью выветрился из моей головы, и я знала, что к утру о нём забуду почти полностью.
Половинка Луны светила на нас обоих, превращая комнату в пристанище призраков. Если бы не тепло совместных, обнимавшее обоих, можно было подумать, что мы тоже призраки и скоро выберемся в мир по лунному лучу, пугать детишек.
Мысли путались, я снова уплывала в сон. Но успела почувствовать, как мама подворачивает под меня одеяло, совсем как в детстве, когда я была маленькой и болела.
Мне снова приснилась Луна, но уже спокойно. Украшенные к празднику коридоры, висящая над горизонтом Старая Терра… я буду там… буду… и я выиграю финал.
Как бы там ни кривился Ларивинтасме.
Я… выиграю… жизнь…
ГЛАВА 2
Через несколько дней я уже смотрела на мою родную планету с обзорной площадки Старотерранской Орбитальной.
Сине-белый, разводами, шар с хаотичными пятнами тепловых оазисов и свободной от льда и снега полосой по экватору. Пояс Жизни… большинство городов и поселений аграрного сектора сосредоточенно именно там. Старая Терра находится на полном самообеспечении, и так всегда было.
Я ещё не знала, что вернусь домой очень не скоро. Ничего мне тогда не кольнуло и не испугало. Земля в иллюминаторе, как в старой песне, и впереди – Большое Приключение, а там – хоть трава не расти, и снег не падай.
Я летела побеждать.
И только так.
… До посадки на лунный челнок оставалось пять часов. Одно из неудобств дешёвых билетов. И тащиться это жестяное ведро с болтами до Селеналэнда будет ещё целых шесть часов. Так что на ЭкспоФорум я успевала впритык.
Не дай бог что-то пойдёт не так! Опоздать на регистрацию ещё не хватало. Ларивинтасме не спустит, можете не сомневаться. Поэтому я тщательно изучила маршрут от причала номер семьдесят шесть до центра Селеналэнда. Общественным транспортом, благо он бесплатен для всех жителей и посетителей столицы, выходило сорок восемь минут. Добавим сюда переходы между шлюзами… час и двенадцать минут.
Впритык.
Регистрация заканчивается через полчаса.
И быстромобиль не вызовешь, запрещён в Селеналэнде частный городской транспорт. Надо думать! Жизненное пространство ограничено, туристов из Галактики в сезон прибывает немерено, разреши личные машины и все улицы встанут в дичайших пробках.
А что, так и было лет триста тому назад, и это тогда ещё галактического туризма как такового в Солнечной Системе ещё не существовало. Смотришь архивные записи того времени, сравниваешь с настоящим и чувствуешь разницу. У нас на Старой Терре личные авто в центрах крупных мегаполисов запрещены тоже, и я считаю, что это правильно и хорошо.
Я тщательно сохранила маршрут экстренного забега, чтобы потом, после прибытия, не метаться в приступе паники. И открывала финансовую страницу: надо было распланировать дни в календаре по средствам. Рамсув в своей обычной манере пожелал мне удачи, задушевно предложив каким-то там финансовым планированием не заморачиваться. Я обиделась. За кого он меня держит?!
– За пустоголовую бестолочь, у которой горизонт планирования – примерно как у аквариумной рыбки, – прямо ответил он. – Ничего, научишься. Поездка во всех смыслах пойдёт тебе на пользу, Полина.
– Ага, практически без денег, угу, – ответила я ему.
– Бедная девочка, – язвительно выговорил Рамсув.
Я угрюмо промолчала. В голосе проклятого гентбарца было что угодно, только не сочувствие.
– Проблема не в том, что семья не в состоянии прокормить одну глупышку, – продолжил он. – Проблема в том, что ты на данном этапе своей жизни – денежная чёрная дыра, Полина. Сколько туда средств ни бухни, всё будет мало. И без толку. Вот скажи-ка, перед такой важной для тебя поездкой ты занималась – чем? Даже бронь сама не догадалась сделать! Даже билеты без подсказки приобрести! А зато придумала проект «Лунная Полина» и носилась с ним всю неделю; не заметить вереницу доставочных платформ со всякой ерундой мог только слепой.
– Почему сразу ерунда! – возмутилась я, не выдержав упрёков.
– Пять коробов ты берёшь с собой. На две недели. А площадью места проживания ты поинтересовалась?
– Площадь как площадь…
– Ну-ну, – хмыкнул Рамсув. – Боюсь, что тебя ждут сюрпризы…
Я это всё сейчас вспоминала, ёжилась и пыталась растянуть по времени свои скудные средства.
Получался такой мизер на каждый день, что хоть плачь. Ладно, питаться можно в точках общественного питания, они очень дешёвые (и подают там жидкую резину по вкусу, питательную, но резину…) но как, скажите пожалуйста, выжить без кофе? И без новогоднего праздника?
Разве что подработать по мелочи чем-нибудь в информе… Вроде переводов с экзотических языков на эсперанто. Проблема тут была всего одна, зато громадная: никаких таких редких языков я не знала. Русский, эсперанто и разговорный гентбарский чинтсах, из-за Рамсува. Так что в поиск можно спокойно не заглядывать.
Ну, не везёт, я же сказала. Паранорма неудачи, как она есть. Мама может сколько угодно отнекиваться, но по факту-то. Что-то у неё в тех колбах, где проходило моё зачатие, пошло не так. Признаваться в своём профессиональном фиаско кто же любит. Вот.
Сидела я вся в таких мрачных мыслях, никого не трогала, и вдруг мне на голову полилось что-то горячее. Судя по запаху – кофе. Какой-то специфичный запах, с отчётливым привкусом этанола - наверное, алкогольная добавка. Бальзам там какой-нибудь. Или коньяк. Пожалуй, даже коньяк…
– Твою мать! – заорала я, вскакивая. – Какого лысого ёжика?!
Кофе. На голове. Волосы в липкой гадости, и ещё по шее потекло, под ворот, представляете? Я сжала кулаки, и над ними вспыхнуло рыжее пламя. Поджарю ублюдка! Нашёл об кого споткнуться, мерзавец.
Но мерзавец внезапно оказался выше меня на две головы, если не на все три, а я ведь тоже не маленькая. В сером изысканном костюме, с алой строчкой ручной вышивки по вороту. Какие-то нечеловеческие письмена, очень даже может быть, что и со смыслом. Тёмные, с отчётливым отливом в синеву волосы собраны в сложную причёску, а глаза…
Синие. Вполлица. С ромбовидной звёздочкой зрачка.
Нелюдь, как он есть.
– Приношу извинения, юный человек, – выговорил он на эсперанто, с акцентом, но вполне понять его было можно. – Моя вина. Недосмотрел. Не заметил вас.
А мне от этого легче, спрашивается? От извинений его дурацких – легче?!
В его могучей лапище стаканчик с кофе выглядел детской игрушкой. А не заметить меня он вполне мог, между нами как раз стояла узкая длинная кадка с развесистыми растениями.
– Выбросьте эту гадость, – с отвращением сказала я, имея в виду стаканчик. – Всё равно его содержимое уже на мне, целиком.
Турист послушно выкинул стаканчик, прицельно запустив его точнёхонько в зев урны-мусоросборника. Я поразилась меткости: попал точно в середину затянутого белой плёнкой силового поля отверстия.
Урна чавкнула, проглатывая угощение. В неё вмонтирован масс-конвертер, а полученную от утилизации мусора энергию урна передаёт в общую электрическую сеть орбитальной станции. Отличные штучки, так называемая умная инфраструктура станции замкнутого цикла. Они появились недавно, и пока ещё слишком дорогое удовольствие. Мне пришлось делать сразу два макета: один правильный и продвинутый, другой – не превышающий заданную ЭкспоФорумом смету. Угадайте, какой мне нравился больше?
– Могу предложить… эээ… очиститель, – предложил турист, вытягивая откуда-то из кармана что-то вроде длинного белого платка.
Технологическая влажная салфетка из той же серии, что и умные мусорные урны? Отлично! Искать душ – и ещё платить за него! – мне не улыбалось совсем.
Я взяла у него салфетку, обтёрла лицо и шею, – кожу приятно пощипывало, запахло озоном.
– Волосы ещё, – виновато подсказал турист.
Я вздохнула и, следуя его указаниям, протёрла волосы. Собралась выкинуть салфетку – больше она ни на что уже не годилась, эти штуки одноразовые, потому и такие дорогие, – и вдруг обратила внимание на сиреневые разводы.
На белом. Сиреневое на белом. Нет! Только не говорите мне, что эта дрянь сожрала с моих волос с таким тщанием нанесённую на них перед поездкой краску!
Я торопливо раскрыла сумочку, выхватила оттуда таблетку голографического зеркальца, активировала его.
Не-е-ет!
Салфетка не просто смыла краску, она отбелила мне волосы напрочь! Мой естественный цвет – тёмно-русый, а в зеркале я увидела на сиреневых прядях отменно белые полосы с желтоватым отливом. Неряшливые белые полосы! Я, когда протирала волосы, меньше всего заботилась о художественных мазках!
– Что-то не так? – с тревогой спросил галактический гость.
Я взвыла, и рассказала на всех трёх, доступных мне, матерных языках – русском, эсперанто и чинтсахе, что не так. Даже не думая о том, что, возможно, приобретаю в комплект к Ларивинтасме ещё одного врага.
Потом с размаху села обратно и разрыдалась. Сколько можно? Сколько можно уже невезение вёдрами хлебать?! Как я в таком виде появлюсь на ЭкспоФоруме? Где я здесь найду нормального парикмахера? А если и найду, где я денег на его услуги возьму?! Это же был один самых важных моментов «Лунной Полины» – образ Рименеи с сиреневыми кудрями! (популярный персонаж молодёжных развлекательных сериалов того времени, отважная девушка-звездоход из Службы изысканий – прим. автора).
Турист обошёл кадку и сел рядом напротив меня, прямо на пол, ловко поджав ноги. А теперь смотрите, он – на полу, я – на лавочке. И мне всё равно приходилось задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
– У меня есть ещё салфетки, – глубокомысленно сказал он. – Можно попытаться стереть ими весь цвет… Чтобы возникло единство гармонии.
Я утёрлась, резко вдохнула, беря себя в руки, и посмотрела на его нечеловеческую моську, исполненную живого любопытства. Единство гармонии… О чём он? Какая, к чёрным дырам, гармония! Есть же разница, суперцвет, и вот эта вот… эта… эта пакля!
– Мне искренне жаль, что я причинил вам неудобство дважды, юный человек, – продолжил гость. – Я не хотел. Честно.
Не хотел он. Не хотел – так следил бы за своим кофе, разорви его печёнку!
– Мне сразу после посадки в Селеналэнде надо срочно бежать, иначе я опоздаю. У меня всё по секундам рассчитано! И вот я появлюсь перед обществом вся вот такая. Позорище полное. Все с меня ржать будут… особенно Ларивинтасме. Предупреждать же надо было!
– Я не знал, что у соукнемов такой побочный эффект, – покаянно выговорил он.
– У чего?!
– Соукнем, – гость показал мне упаковку проклятых салфеток.
Синяя такая аккуратная пачечка-палочка. Со столбиком непонятных нелюдских иероглифов.
Я положила таблетку зеркала на лавочку. Покрутила волосы так и этак. Может, можно ещё как-то спрятать среди других прядей. Хвост там. Косу.
Багаж сдала! Ни гребней, ни нормальной расчёски, ни машинки для плетения косичек, всё там, в коробах. Проклятье, у меня даже заколки под рукой не оказалось. Это же неубиваемая укладка, нарочно сделанная для долгой дороги! Держаться будет несколько дней. Именно затем, чтобы не мучиться с волосами, когда ни на что времени нет.
– Простите меня, пожалуйста.
Турист никуда не ушёл, как оказалось. Сидел всё там же, смотрел всё так же. Но его слова прозвучали до того трогательно, с таким искренним раскаянием. Даже орать на него расхотелось.
Нелюдь, что с него возьмёшь! Он половины моего горя не поймёт, а на вторую половину опять салфеточки убойные свои предложит. Что у них там в составе, спрашивается. Универсальный растворитель?
Я обмерла от ужаса и подёргала себя за выцветшую прядь: а ну-ка, сейчас она отвалится! Воздействие мощной химии для волос не всегда проходит бесследно. Был уже опыт. Сверкала потом лысым черепом: оказалось, проще состричь под ноль, чем привести в порядок…
Прядь держалась крепко. Мне стало легче, но, прямо скажем, ненамного.
– А с чего вы хоть так зазевались? – спросила я недружелюбно.
Прощать его я не собиралась, вот ещё!
– Там Старая Терра на экранах, – объяснил он.
– Что, в первый раз видите?
– Да.
– И как?
– Красивая планета.
Я видела другие планеты, те, на которых жилось не в пример легче, чем у нас. Они, конечно, совсем не походили на наш промороженный насквозь шарик. Родной дом прекрасен безоговорочно, просто потому, что это – родной дом, но чужие миры, особенно благоустроенные, с тотальным климат-контролем, казались мне верхом совершенства. И даже было жаль, что для нас вся эта красота невозможна в принципе. Из-за археологического статуса и упрямства Старотерранского Совета.
– Материнский мир Человечества, – продолжал между тем турист слегка восхищённо. – Мои предки так хотели его увидеть… Что ж, теперь я смотрю на вашу родную планету не только за себя, но и за них тоже.
