– Как грубо, – усмехнулась Равиой. – Но ты на правильном пути, Ликесса.
– Чего?
– Не жалей меня. Жалость унижает.
Я взялась ладонями за виски. В голове родилась и начала пульсировать нехорошая мигренозная боль. Мне бы выпить кофе со стимуляторами, положенными мне по знаку паранормы. Но кофе здесь мне никто не подаст. Можно же понять, почему?
– Время разорвано и перемешано, – продолжила другая Равиой. Но каждый из нас проживает каждый отрезок своего, личного, времени линейно. От прошлого к будущему. Понимаешь, Ликесса?
Я покачала головой, не отнимая от висков ладоней.
– Ещё поймёшь. Тот, кого ты зовёшь Безымянным… тоже ключ к Вратам. Ходок, как наш Томпаль. И мы имеем сейчас две Тени, двоих Ходоков и одного Стерегущего. Не хватает самой важной составляющей, понимаешь?
– Батарейки не хватает, – угрюмо сказала я. – Аккумулятора.
– Именно так.
– А где искать?
– Я не знаю. Я пытаюсь всё это держать хоть как-то, чтобы оно совсем уже не рассыпалось, получается так себе, плохо получается. Помоги мне!
– Как?
– Выживи. Не дай мне умереть. Не дай умереть Безымянному. Он сейчас в том отрезке своего времени, где ему умирать никак нельзя.
– А если не справлюсь? – спросила я. – Ну вот так, на минуточку, я не справлюсь, мы все умрём. И что тогда?
– Реальность пойдёт дальше без нас.
– Ты говоришь так, будто это что-то плохое, – пробормотала я.
– Я хочу жить, – отрезала Равиой. – И думаю, что жить хочешь и ты тоже, Ликесса. Ведь хочешь же, да?
– Ещё как! А ещё я хочу найти Томпаля!
– Тогда ты справишься.
– Мне бы твою уверенность! – ядовито высказалась я.
– А выбор у тебя есть? – серьёзно спросила Равиой.
Я вскинула голову, посмотрела на неё. Она ответила таким же упрямым взглядом.
– Выживи. Не дай умереть мне. Не убивай Безымянного. И тогда ты, возможно, шагнёшь в следующей отрезок своего времени. В тот, что совместится с временем Томпаля.
– Мы встретимся?
Моей ожившей надеждой можно было, наверное, осветить половину Галактики. Если Равиой приходит ко мне оттуда, где все мои нынешние проблемы решены, значит, она знает точно! Встретимся мы или нет.
– Зависит от тебя.
– Ничего не понимаю, – сказала я. – Совсем ничего! Можешь говорить яснее?
– Могу, – легко согласилась Равиой. – Видишь ли, зачем вообще нужен Ходок… Он выводит на путь. Выбирает из веера вероятностей наиболее верную. И тогда основная реальность переключается на эту, выбранную, а остальные уходят в несбывшееся. Но повлиять на выбор могут и другие ключи Врат! Даже Стерегущий, чья роль узка и однозначна, всего лишь обеспечение энергией. Ты можешь выбирать тоже. Вот и выбери верно!
– Знать бы ещё, какую вероятность ты считаешь верной…
– Ту, где выживешь ты сама, я и Безымянный.
– Даже если все остальные сдохнут?
Равиой пожала плечами и добавила:
– Ещё. Важно, запомни. Не свети свою паранорму!
– Что?
– Постарайся скрывать свою силу как можно дольше, Ликесса. Никто не должен знать, что ты пирокинетик. И уж, конечно, никто не должен догадываться, что ты – Стерегущий. Иначе я не дам за твою жизнь даже четверти дохлой мухи.
– Мухи! – возмутилась я.
Злость застелила зрение красной пеленой, я встряхнула головой и бешенство стихло.
Но Равиойки уже не было. Исчезло и давящее чувство присутствия, я больше не воспринимала таммеотскую принцессу через паранормальное зрение.
Удобно Равиойка устроилась. Пришла, провещала свысока, пропала. А мне как теперь быть? Разорванное время, чтоб его чёрные дыры побрали!
Я повалилась обратно на постель, но сон уже не шёл, как я ни старалась. А, без толку всё! Кажется, приютившая меня добрая тётя хочет поговорить? Гнать будет, надо думать. Здесь не Федерация, тут чужаков не очень-то привечают, стоит только вспомнить все, прочитанные ранее, художественные книги. И куда я пойду…
Отчаяние переполняло меня. Совсем одна, а ведь привыкла уже к Темнодару, оказывается. Привыкла, а он пропал. Врата выбросили в его личный отрезок времени, в прошлое по отношению ко мне-нынешней или в будущее. Голова начинала трещать, стоило только начать размышлять о концепции разорванного времени и пытаться понять, кто где по отношению к кому сейчас находится.
Лежать дальше не имело никакого смысла. Я вытащила из-под себя Уголка, он закопался в постель ещё перед визитом Равиой. У веранды было две двери, я вышла в правую и оказалась во внутреннем дворике.
Пока я спала, день успел превратиться в тягучие синие сумерки. Во дворе горели уютным жёлтым огнём невысокие, не выше колена, фонарики в ажурной кованой оплётке. Тётушка Туча сидела на толстом плетёном коврике перед низеньким столиком и перебирала-чистила какие-то овощи, может, фрукты или вовсе орехи. А больше во дворе никого и не было. Солнце с детьми либо сидела в доме, либо куда-то унеслась гулять.
Нивикийка подняла голову. Я кивнула ей, подошла. Туча жестом показала мне, где взять ещё один такой же коврик, чтобы устроиться напротив неё.
– Крепок ли был сон Камнеломки? – вежливо поинтересовалась у меня женщина.
– Благо дому, где сон гостя не тревожат враги, – ответила я.
«Маленький разговор», заполненный формулами вежливости. Обычное дело для книжных нивикийцев, но вот, оказывается, и живые практикуют. Почему я не слышала ничего подобного от Темнодара, я не знала. Он – другой, явно не местный. В его матавийке могло быть не принято…
Я поймала себя на том, что почему-то слишком часто вспоминаю Темнодара. Скучаю я по нему, что ли?
Ещё пара вежливых фраз. Я ждала, когда хозяйка перейдёт к делу, и она оценила моё терпение.
– Солнце рассказала, как билась Камнеломка за жизнь и свободу племянницы Тучи, – сказала нивикийка. – А что ещё может делать Камнеломка помимо того, чтобы драться?
Вопрос застал врасплох. Что я ещё умею? Эм. Гонять в аэросладж, учиться на космоархеолога, получать плохие оценки, ругаться с Равиой, соваться в опасные места. А, ещё – копать или не копать. На археологической площадке.
– Грамоту Камнеломка знает? – вдруг спросила тётушка.
– Знает, – ответила я, радуясь, что не пришлось изворачиваться и недоговаривать.
Недочищенное нивикийка накрыла большой чашей., мол, подождёт. Поднялась:
– В доме есть всё необходимое. Камнеломка покажет, что знает.
Туча оказалась учительницей… Начального круга, насколько я поняла. Занималась с малышами. И нуждалась в помощнице.
Она дала мне прописи с заданиями, и я с ними справилась. «Кораблики», счетовод – всё было знакомо, понятно и просто.
Вспомнилось вдруг, как профессор Сатув устроил нам отменную ловушку при помощи «корабликов». Как давно это было! И как недавно… Меньше года прошло!
Я едва не попалась снова, но наука маленького гентбарца пошла впрок. Так странно. Я столько читала о Нивикии, о системах обучения для детей. Дети и их образование часто встречались в художественных книгах, связанные с ними драмы я, конечно, пролистывала, но даже так мне многое запомнилось. И вот теперь я сижу вживую лицом к лицу с женщиной из давно исчезнувшего из наших пространств народа…
Чувство нереальности происходящего отозвалось холодным страхом во всём теле. Я схожу с ума? Не хотелось бы!
– Хорошо, – одобрила Туча мои упражнения. – В младший круг помощница нужна. Детей много, рук на всех не хватает. В школе помощнику учителя скромно платят, но всё лучше, чем бегать по улицам без крыши над головой и воровать еду. Камнеломка будет помогать?
– Будет, – согласилась я.
Самой не хотелось бегать без крыши над головой и драться за еду с такими же обездоленными.
– Камнеломке плохо? – спросила вдруг нивикийка.
Она внимательно следила за мной, оказывается.
– «Кораблики», – ответила я, постаравшись, чтобы голос не дрогнул. – Мама… учила.
О маме вообще сейчас думать нельзя. С ней всё хорошо, она на Геддарсу. Это я здесь… застряла.
Туча коснулась ладонью моего запястья. Кажется, она решила, что я осиротела из-за того проклятого селя, сошедшего на город из-за криво отработавших нестабильных Врат…
Сказать бы правду, но почему-то не захотелось. Я решила прислушаться к интуиции. Пусть меня считают сироткой. Это лучше, чем если бы считали бешеным бойцом с шестом наперевес. Всё-таки я убила двоих мародеров сегодня утром… Не надо этой учительнице о них знать.
Уголок влез мне на руку, потом устроился на плече. Сочувствует. Я накрыла его ладонью. Жаль, беседовать с ним не получается полноценно. Всё наше общение – только через эмоции…
Но хоть кто-то из прежнего мира со мною рядом.
Где искать остальных?
По-прежнему ни искры понимания.
Наутро тётушка Туча привела меня в полицейский участок. Получать вид на жительство. Я отчаянно надеялась на то, что дамийк Тихоречка вернулся, но надежда оказалась пустой, чтобы не сказать глупой. Уж сестра бы точно сказала, вернулся её брат или же нет! Дамийк тут был другой. С очень говорящим именем Мёртвый Глаз.
Подобное имечко сулило мало хорошего. Если он ещё вдобавок такой же бешеный, как Тихоречка… А если тот, о ком я думаю, то мне – чёрная дыра вместо документа.
Полицейский околоток в точности повторял тот, в котором я уже побывала. Но, конечно, он был другим. Стоял в другом месте. В другой реальности?
– Не бояться, – велела мне нивикийка. – Дамийк – родня Туче, в просьбе не откажет.
Паранормальная интуиция облила тревогой. Родня? Кажется, одна такая родня твоего брата сдала Белоголовым! А с другой стороны, Белоголовых в городе я не видела… Они ведь, по идее, должны были взять власть в свои руки, раз решились на открытое противостояние. Или их целью были только мы, Темнодар и я? Или – что?
Уголок на моём плече недовольно шевельнулся. Спрятать бы его под одежду… А хотя, я кого провести хочу? Если ты полицейский, то память на лица у тебя по умолчанию хорошая.
Ну, да, Мёртвый Глаз. Повязка через пустую глазницу – отличное обоснование официального прозвища. К Туче дамийк отнёсся со всем почтением, а на меня зыркал единственным взглядом очень красноречиво. Я не запомнила его тогда, когда с ним подралась, а зря!
Сейчас бы пригодилось, отследить различия. Другая Равиой говорила о переключении реальностей в момент прохода через Врата. Хотелось бы понять, нас просто кинуло в будущее на несколько дней или ещё и реальности перемешались? Невозможно взять должность главы участка вместо пропавшего начальства всего за несколько дней! Причём не своего участка, а другого.
Такое могло случиться только в том случае, если время этого нивикийца тоже разорвало так же, как моё время и время Равиой. Его выбросило сюда, но на несколько лет раньше. И за эти годы он сделал карьеру…
Кажется, он-нынешний шире в плечах, а повязка на глазу выглядит давней. Если бы она прикрывала свежую рану, то выглядела бы иначе. И в паранормальном восприятии аура дамийка тоже выглядела бы иначе!
Впредь надо быть внимательнее. Отсматривать и запоминать всё! Никогда не угадаешь, что с тобой сделают проклятые блуждающие Врата. Куда кинут снова.
Как же страшно, как тоскливо – похоже, я потерялась между мирами окончательно, как в зеркальной комнате среди множества отражений. И никого рядом, кто мог бы хоть как-то объяснить, что происходит, зачем и почему.
Если другая Равиой опять появится, не слезу с неё, решила я. Возьму за шкирку и буду держать, пока она не объяснит мне всё!
Я ожидала чего угодно, даже ареста и камеры за решеткой. Но нет. Вид на жительство мне выписали быстро. С ума сойти. Даже без отработки по уборке улиц.
Впрочем, сейчас я была здесь не просто так не пойми кем с гор. Меня привела уважаемая учительница Туча. Родственница. Поручилась за меня, так сказать. Но чтоб мне лопнуть, если меня не узнали! Один Уголок на плече чего стоит. Кристалл с Геддарсу – штуковин очень приметный. Не захочешь, а запомнишь.
– Зря Камнеломка боялась, – сказала мне Туча.
– Да, – ответила я, только чтобы не спорить с доброй женщиной.
А про себя подумала, что придётся продолжать бояться, если хочу выжить. Вон он, Мёртвый Глаз. Вышел следом за нами, подпёр плечом стену, руки сложил и смотрит. Поймал мой взгляд и усмехнулся. Ничего он не забыл. И не простил. Тётушка же – она и ему приходилась тётей, а не сестрой, – не увидела и не поняла.
Несколько дней ничего не происходило. Я помогала учительнице с младшим кругом. Классы были смешанными, копытные ребята и темнокожие тавконойса. В мою задачу входило раздавать им тетради и прочий учебный материал для занятий, потом собирать их обратно, следить, чтобы не баловались на занятиях и не сломали бы себе чего-нибудь, носясь поистине на сверхзвуковой скорости во время динамических перемен. Причём тавконойса если и отставали от копытных друзей-подружек, то ненамного. Такие же подвижные и шебутные маленькие черти.
Надо себе тетрадь завести и записывать. Сколько ценного этнографического материала для наших археологов! Профессор Сатув был бы в восторге.
Солнце ходила в эту же школу, но на средний круг. И то, она была старше наших подопечных. И язык держала за зубами. Молчком про Врата! Впрочем, я не знала, что она рассказала тёте. И что из услышанного тётя передала на правах ближайшего родственника Мёртвому Глазу.
Мне бы радоваться. Неплохо устроилась, не пещера ведь вблизи логова Белоголовых. Но паранормальная интуиция вопила сиреной: жди, готовься, будь осторожна. Ей очень не хотелось верить. Знаменитый эффект Кассандры, с ним нас учили справляться задолго до того, как мы смогли сгенерировать первый язычок пламени на пальцах.
И однажды я дождалась.
Возвращалась из школы в дом тёти Тучи. Язык так и не повернулся до сих пор назвать этот дом своим. То есть, конструкция «иду домой» по-прежнему несла в себе, что «домой» – это наше с мамой домовладение на Старой Терре или городок археологической экспедиции на Геддарсу. Но уж никак не подворье нивикийской учительницы!
Улица огибала скалу, мощно выступавшую вперёд. За скалой через узкую трещину, промытую ручейком, шёл небольшой мостик, а уже за мостиком – подъём наверх, к улице, где жила Туча с семейством.
Вот тут-то меня и поджидали. Двое, неприятно напомнившие мне мародёров, бивших Солнце из-за её рюкзака. Один тавконойса, второй копытный. Они стояли так, что добром не обойти. Либо на скалу птичкой взлетай, либо в ручей вниз прыгай. Что там, что там – костей не соберёшь.
А за ними подпирал скалу спиной третий. Подросток-оль-лейран, ни с чем их лица не спутаешь, одни глаза чего стоят. Он болезненно напомнил мне Томпаля, может быть, потому что был с ним от одного корня. Старшая Ветвь клана Шокквальми…
Сам Томпаль – навряд ли. Не он. Значит… Безымянный? Ой-ей… и ему порвало время! А Равиой сказала, что он должен жить.
– Привет! – сказал он мне весело на эсперанто.
Я промолчала, отцепляя с пояса кругляш шеста.
– Ты не тавка. Ты – человек. Из Пацифиды.
Со Старой Терры на самом деле. Маме в локальном пространстве Пацифиды нечего было делать, она жила и работала на Старой Терре… Но я не стала поправлять врага.
Пусть со мною сейчас пересеклась его юность, пусть он впервые меня встретил и ничего обо мне пока что не знает. Он – враг. И будет жить потому, что так надо. А не потому, что я слабее.
Я не слабее нисколько, в таком раскладе как сейчас против меня у парня нет шансов. Обидно, но он будет жить.
– Чего?
– Не жалей меня. Жалость унижает.
Я взялась ладонями за виски. В голове родилась и начала пульсировать нехорошая мигренозная боль. Мне бы выпить кофе со стимуляторами, положенными мне по знаку паранормы. Но кофе здесь мне никто не подаст. Можно же понять, почему?
– Время разорвано и перемешано, – продолжила другая Равиой. Но каждый из нас проживает каждый отрезок своего, личного, времени линейно. От прошлого к будущему. Понимаешь, Ликесса?
Я покачала головой, не отнимая от висков ладоней.
– Ещё поймёшь. Тот, кого ты зовёшь Безымянным… тоже ключ к Вратам. Ходок, как наш Томпаль. И мы имеем сейчас две Тени, двоих Ходоков и одного Стерегущего. Не хватает самой важной составляющей, понимаешь?
– Батарейки не хватает, – угрюмо сказала я. – Аккумулятора.
– Именно так.
– А где искать?
– Я не знаю. Я пытаюсь всё это держать хоть как-то, чтобы оно совсем уже не рассыпалось, получается так себе, плохо получается. Помоги мне!
– Как?
– Выживи. Не дай мне умереть. Не дай умереть Безымянному. Он сейчас в том отрезке своего времени, где ему умирать никак нельзя.
– А если не справлюсь? – спросила я. – Ну вот так, на минуточку, я не справлюсь, мы все умрём. И что тогда?
– Реальность пойдёт дальше без нас.
– Ты говоришь так, будто это что-то плохое, – пробормотала я.
– Я хочу жить, – отрезала Равиой. – И думаю, что жить хочешь и ты тоже, Ликесса. Ведь хочешь же, да?
– Ещё как! А ещё я хочу найти Томпаля!
– Тогда ты справишься.
– Мне бы твою уверенность! – ядовито высказалась я.
– А выбор у тебя есть? – серьёзно спросила Равиой.
Я вскинула голову, посмотрела на неё. Она ответила таким же упрямым взглядом.
– Выживи. Не дай умереть мне. Не убивай Безымянного. И тогда ты, возможно, шагнёшь в следующей отрезок своего времени. В тот, что совместится с временем Томпаля.
– Мы встретимся?
Моей ожившей надеждой можно было, наверное, осветить половину Галактики. Если Равиой приходит ко мне оттуда, где все мои нынешние проблемы решены, значит, она знает точно! Встретимся мы или нет.
– Зависит от тебя.
– Ничего не понимаю, – сказала я. – Совсем ничего! Можешь говорить яснее?
– Могу, – легко согласилась Равиой. – Видишь ли, зачем вообще нужен Ходок… Он выводит на путь. Выбирает из веера вероятностей наиболее верную. И тогда основная реальность переключается на эту, выбранную, а остальные уходят в несбывшееся. Но повлиять на выбор могут и другие ключи Врат! Даже Стерегущий, чья роль узка и однозначна, всего лишь обеспечение энергией. Ты можешь выбирать тоже. Вот и выбери верно!
– Знать бы ещё, какую вероятность ты считаешь верной…
– Ту, где выживешь ты сама, я и Безымянный.
– Даже если все остальные сдохнут?
Равиой пожала плечами и добавила:
– Ещё. Важно, запомни. Не свети свою паранорму!
– Что?
– Постарайся скрывать свою силу как можно дольше, Ликесса. Никто не должен знать, что ты пирокинетик. И уж, конечно, никто не должен догадываться, что ты – Стерегущий. Иначе я не дам за твою жизнь даже четверти дохлой мухи.
– Мухи! – возмутилась я.
Злость застелила зрение красной пеленой, я встряхнула головой и бешенство стихло.
Но Равиойки уже не было. Исчезло и давящее чувство присутствия, я больше не воспринимала таммеотскую принцессу через паранормальное зрение.
Удобно Равиойка устроилась. Пришла, провещала свысока, пропала. А мне как теперь быть? Разорванное время, чтоб его чёрные дыры побрали!
Я повалилась обратно на постель, но сон уже не шёл, как я ни старалась. А, без толку всё! Кажется, приютившая меня добрая тётя хочет поговорить? Гнать будет, надо думать. Здесь не Федерация, тут чужаков не очень-то привечают, стоит только вспомнить все, прочитанные ранее, художественные книги. И куда я пойду…
Отчаяние переполняло меня. Совсем одна, а ведь привыкла уже к Темнодару, оказывается. Привыкла, а он пропал. Врата выбросили в его личный отрезок времени, в прошлое по отношению ко мне-нынешней или в будущее. Голова начинала трещать, стоило только начать размышлять о концепции разорванного времени и пытаться понять, кто где по отношению к кому сейчас находится.
Лежать дальше не имело никакого смысла. Я вытащила из-под себя Уголка, он закопался в постель ещё перед визитом Равиой. У веранды было две двери, я вышла в правую и оказалась во внутреннем дворике.
Пока я спала, день успел превратиться в тягучие синие сумерки. Во дворе горели уютным жёлтым огнём невысокие, не выше колена, фонарики в ажурной кованой оплётке. Тётушка Туча сидела на толстом плетёном коврике перед низеньким столиком и перебирала-чистила какие-то овощи, может, фрукты или вовсе орехи. А больше во дворе никого и не было. Солнце с детьми либо сидела в доме, либо куда-то унеслась гулять.
Нивикийка подняла голову. Я кивнула ей, подошла. Туча жестом показала мне, где взять ещё один такой же коврик, чтобы устроиться напротив неё.
– Крепок ли был сон Камнеломки? – вежливо поинтересовалась у меня женщина.
– Благо дому, где сон гостя не тревожат враги, – ответила я.
«Маленький разговор», заполненный формулами вежливости. Обычное дело для книжных нивикийцев, но вот, оказывается, и живые практикуют. Почему я не слышала ничего подобного от Темнодара, я не знала. Он – другой, явно не местный. В его матавийке могло быть не принято…
Я поймала себя на том, что почему-то слишком часто вспоминаю Темнодара. Скучаю я по нему, что ли?
Ещё пара вежливых фраз. Я ждала, когда хозяйка перейдёт к делу, и она оценила моё терпение.
– Солнце рассказала, как билась Камнеломка за жизнь и свободу племянницы Тучи, – сказала нивикийка. – А что ещё может делать Камнеломка помимо того, чтобы драться?
Вопрос застал врасплох. Что я ещё умею? Эм. Гонять в аэросладж, учиться на космоархеолога, получать плохие оценки, ругаться с Равиой, соваться в опасные места. А, ещё – копать или не копать. На археологической площадке.
– Грамоту Камнеломка знает? – вдруг спросила тётушка.
– Знает, – ответила я, радуясь, что не пришлось изворачиваться и недоговаривать.
Недочищенное нивикийка накрыла большой чашей., мол, подождёт. Поднялась:
– В доме есть всё необходимое. Камнеломка покажет, что знает.
Туча оказалась учительницей… Начального круга, насколько я поняла. Занималась с малышами. И нуждалась в помощнице.
Она дала мне прописи с заданиями, и я с ними справилась. «Кораблики», счетовод – всё было знакомо, понятно и просто.
Вспомнилось вдруг, как профессор Сатув устроил нам отменную ловушку при помощи «корабликов». Как давно это было! И как недавно… Меньше года прошло!
Я едва не попалась снова, но наука маленького гентбарца пошла впрок. Так странно. Я столько читала о Нивикии, о системах обучения для детей. Дети и их образование часто встречались в художественных книгах, связанные с ними драмы я, конечно, пролистывала, но даже так мне многое запомнилось. И вот теперь я сижу вживую лицом к лицу с женщиной из давно исчезнувшего из наших пространств народа…
Чувство нереальности происходящего отозвалось холодным страхом во всём теле. Я схожу с ума? Не хотелось бы!
– Хорошо, – одобрила Туча мои упражнения. – В младший круг помощница нужна. Детей много, рук на всех не хватает. В школе помощнику учителя скромно платят, но всё лучше, чем бегать по улицам без крыши над головой и воровать еду. Камнеломка будет помогать?
– Будет, – согласилась я.
Самой не хотелось бегать без крыши над головой и драться за еду с такими же обездоленными.
– Камнеломке плохо? – спросила вдруг нивикийка.
Она внимательно следила за мной, оказывается.
– «Кораблики», – ответила я, постаравшись, чтобы голос не дрогнул. – Мама… учила.
О маме вообще сейчас думать нельзя. С ней всё хорошо, она на Геддарсу. Это я здесь… застряла.
Туча коснулась ладонью моего запястья. Кажется, она решила, что я осиротела из-за того проклятого селя, сошедшего на город из-за криво отработавших нестабильных Врат…
Сказать бы правду, но почему-то не захотелось. Я решила прислушаться к интуиции. Пусть меня считают сироткой. Это лучше, чем если бы считали бешеным бойцом с шестом наперевес. Всё-таки я убила двоих мародеров сегодня утром… Не надо этой учительнице о них знать.
Уголок влез мне на руку, потом устроился на плече. Сочувствует. Я накрыла его ладонью. Жаль, беседовать с ним не получается полноценно. Всё наше общение – только через эмоции…
Но хоть кто-то из прежнего мира со мною рядом.
Где искать остальных?
По-прежнему ни искры понимания.
***
Наутро тётушка Туча привела меня в полицейский участок. Получать вид на жительство. Я отчаянно надеялась на то, что дамийк Тихоречка вернулся, но надежда оказалась пустой, чтобы не сказать глупой. Уж сестра бы точно сказала, вернулся её брат или же нет! Дамийк тут был другой. С очень говорящим именем Мёртвый Глаз.
Подобное имечко сулило мало хорошего. Если он ещё вдобавок такой же бешеный, как Тихоречка… А если тот, о ком я думаю, то мне – чёрная дыра вместо документа.
Полицейский околоток в точности повторял тот, в котором я уже побывала. Но, конечно, он был другим. Стоял в другом месте. В другой реальности?
– Не бояться, – велела мне нивикийка. – Дамийк – родня Туче, в просьбе не откажет.
Паранормальная интуиция облила тревогой. Родня? Кажется, одна такая родня твоего брата сдала Белоголовым! А с другой стороны, Белоголовых в городе я не видела… Они ведь, по идее, должны были взять власть в свои руки, раз решились на открытое противостояние. Или их целью были только мы, Темнодар и я? Или – что?
Уголок на моём плече недовольно шевельнулся. Спрятать бы его под одежду… А хотя, я кого провести хочу? Если ты полицейский, то память на лица у тебя по умолчанию хорошая.
Ну, да, Мёртвый Глаз. Повязка через пустую глазницу – отличное обоснование официального прозвища. К Туче дамийк отнёсся со всем почтением, а на меня зыркал единственным взглядом очень красноречиво. Я не запомнила его тогда, когда с ним подралась, а зря!
Сейчас бы пригодилось, отследить различия. Другая Равиой говорила о переключении реальностей в момент прохода через Врата. Хотелось бы понять, нас просто кинуло в будущее на несколько дней или ещё и реальности перемешались? Невозможно взять должность главы участка вместо пропавшего начальства всего за несколько дней! Причём не своего участка, а другого.
Такое могло случиться только в том случае, если время этого нивикийца тоже разорвало так же, как моё время и время Равиой. Его выбросило сюда, но на несколько лет раньше. И за эти годы он сделал карьеру…
Кажется, он-нынешний шире в плечах, а повязка на глазу выглядит давней. Если бы она прикрывала свежую рану, то выглядела бы иначе. И в паранормальном восприятии аура дамийка тоже выглядела бы иначе!
Впредь надо быть внимательнее. Отсматривать и запоминать всё! Никогда не угадаешь, что с тобой сделают проклятые блуждающие Врата. Куда кинут снова.
Как же страшно, как тоскливо – похоже, я потерялась между мирами окончательно, как в зеркальной комнате среди множества отражений. И никого рядом, кто мог бы хоть как-то объяснить, что происходит, зачем и почему.
Если другая Равиой опять появится, не слезу с неё, решила я. Возьму за шкирку и буду держать, пока она не объяснит мне всё!
Я ожидала чего угодно, даже ареста и камеры за решеткой. Но нет. Вид на жительство мне выписали быстро. С ума сойти. Даже без отработки по уборке улиц.
Впрочем, сейчас я была здесь не просто так не пойми кем с гор. Меня привела уважаемая учительница Туча. Родственница. Поручилась за меня, так сказать. Но чтоб мне лопнуть, если меня не узнали! Один Уголок на плече чего стоит. Кристалл с Геддарсу – штуковин очень приметный. Не захочешь, а запомнишь.
– Зря Камнеломка боялась, – сказала мне Туча.
– Да, – ответила я, только чтобы не спорить с доброй женщиной.
А про себя подумала, что придётся продолжать бояться, если хочу выжить. Вон он, Мёртвый Глаз. Вышел следом за нами, подпёр плечом стену, руки сложил и смотрит. Поймал мой взгляд и усмехнулся. Ничего он не забыл. И не простил. Тётушка же – она и ему приходилась тётей, а не сестрой, – не увидела и не поняла.
***
Несколько дней ничего не происходило. Я помогала учительнице с младшим кругом. Классы были смешанными, копытные ребята и темнокожие тавконойса. В мою задачу входило раздавать им тетради и прочий учебный материал для занятий, потом собирать их обратно, следить, чтобы не баловались на занятиях и не сломали бы себе чего-нибудь, носясь поистине на сверхзвуковой скорости во время динамических перемен. Причём тавконойса если и отставали от копытных друзей-подружек, то ненамного. Такие же подвижные и шебутные маленькие черти.
Надо себе тетрадь завести и записывать. Сколько ценного этнографического материала для наших археологов! Профессор Сатув был бы в восторге.
Солнце ходила в эту же школу, но на средний круг. И то, она была старше наших подопечных. И язык держала за зубами. Молчком про Врата! Впрочем, я не знала, что она рассказала тёте. И что из услышанного тётя передала на правах ближайшего родственника Мёртвому Глазу.
Мне бы радоваться. Неплохо устроилась, не пещера ведь вблизи логова Белоголовых. Но паранормальная интуиция вопила сиреной: жди, готовься, будь осторожна. Ей очень не хотелось верить. Знаменитый эффект Кассандры, с ним нас учили справляться задолго до того, как мы смогли сгенерировать первый язычок пламени на пальцах.
И однажды я дождалась.
Возвращалась из школы в дом тёти Тучи. Язык так и не повернулся до сих пор назвать этот дом своим. То есть, конструкция «иду домой» по-прежнему несла в себе, что «домой» – это наше с мамой домовладение на Старой Терре или городок археологической экспедиции на Геддарсу. Но уж никак не подворье нивикийской учительницы!
Улица огибала скалу, мощно выступавшую вперёд. За скалой через узкую трещину, промытую ручейком, шёл небольшой мостик, а уже за мостиком – подъём наверх, к улице, где жила Туча с семейством.
Вот тут-то меня и поджидали. Двое, неприятно напомнившие мне мародёров, бивших Солнце из-за её рюкзака. Один тавконойса, второй копытный. Они стояли так, что добром не обойти. Либо на скалу птичкой взлетай, либо в ручей вниз прыгай. Что там, что там – костей не соберёшь.
А за ними подпирал скалу спиной третий. Подросток-оль-лейран, ни с чем их лица не спутаешь, одни глаза чего стоят. Он болезненно напомнил мне Томпаля, может быть, потому что был с ним от одного корня. Старшая Ветвь клана Шокквальми…
Сам Томпаль – навряд ли. Не он. Значит… Безымянный? Ой-ей… и ему порвало время! А Равиой сказала, что он должен жить.
– Привет! – сказал он мне весело на эсперанто.
Я промолчала, отцепляя с пояса кругляш шеста.
– Ты не тавка. Ты – человек. Из Пацифиды.
Со Старой Терры на самом деле. Маме в локальном пространстве Пацифиды нечего было делать, она жила и работала на Старой Терре… Но я не стала поправлять врага.
Пусть со мною сейчас пересеклась его юность, пусть он впервые меня встретил и ничего обо мне пока что не знает. Он – враг. И будет жить потому, что так надо. А не потому, что я слабее.
Я не слабее нисколько, в таком раскладе как сейчас против меня у парня нет шансов. Обидно, но он будет жить.
