Пролог
На Поцелуевом мосту кричали «Горько!» уже минут пять. Жених с невестой самозабвенно целовались, фотограф на полусогнутых ногах бегал вокруг свадебной толпы, то опасно наклоняясь в сторону проезжей части, то зависая над перилами моста. Время от времени кто-нибудь из гостей бахал хлопушку с блестящими конфетти и над головой молодоженов рассыпалось сияющее разноцветное облако. Проезжающие машины сигналили счастливой парочке, и невеста жестом Кейт Миддлтон махала водителю, а жених показывал большой палец.
— Горько! Горько!!! Ещё раз — горько! Чтобы точно примета сбылась, с гарантией! — снова заорал свидетель, все захохотали и зааплодировали целующимся. Прохожие улыбались, но перебегали на другую сторону дороги и только изящная брюнетка в ярком пуховике решилась протиснуться через компанию. Девушка легко ввинтилась в толпу, дошла до молодых, пожелала им счастья и уже почти выбралась из свадебного переполоха, как за спиной раздалось:
— А выпить за здоровье жениха и невесты?
В голосе вопрошающего было такое искреннее желание поделиться радостным событием, что брюнетка повернулась и развела руками:
— Я вообще-то бегу на работу.
— Символически, глоточек шампанского, вкусное купили, честное слово, — невеста достала из сумки, которая висела на плече у свидетеля, пластиковую стопку и горсть конфет. — Конфеты на работе точно не будут лишними! Я Марина, это мой Миша. Давайте чокнемся!
— Я Кира. Совет да любовь, ребята! Чин-чин, — брюнетка взяла бокал и отсалютовала шампанским. С разных сторон к ней потянулись руки и раздались ответные «чин-чины». Кира символически пригубила игристое, толпа ещё немного пошумела вокруг девушки и схлынула к стоянке авто, где среди пыльных машин сверкала черная ауди с плюшевыми медведями на капоте, а рядом пристроился микроавтобус, украшенный шариками.
Кира помахала рукой обернувшейся невесте и ускорилась. До типографии, куда брюнетка спешила за первым оттиском афиши, идти было ещё минут двадцать быстрым шагом. Дорогу она давно выучила наизусть, шла на автопилоте, а мысли крутились вокруг чужой свадьбы. «Роспись в четверг, первого апреля... Нестандартное решение. Зато дату точно не забудут, — Кира улыбнулась. — И платье у невесты красивое, из винтажного кружева, я бы от такого тоже не отказалась, только выбрала чуть длиннее, с высоким воротником и пуговками на спине...». Девушка замечталась, сбилась с шага, прокручивая в голове варианты причесок, украшений для волос, фаты. Неожиданно из-за угла вывернула полицейская машина с сиреной и Кира очнулась от грёз. «Стоп. Платье ты придумала шикарное, но с женихами у тебя, моя дорогая, напряженка. И в целом с личной жизнью не так чтобы очень. Как давно ты встречалась с Денисом? — мысленно задала себе вопрос брюнетка. И с грустью на него ответила — Дней пять назад. Звонил вчера, обещал на выходных устроить свидание».
Мысли о бойфренде Киру расстроили. Нельзя сказать, чтобы она была безоглядно влюблена, но за год с лишним чувства не остыли. Правда, иллюзии, во что могут вырасти их отношения, развеялись напрочь. Брутальный красавчик, капитан полиции, Денис Ивушкин был бы идеальным героем для детективного сериала. И совершенно не подходил для обычной, не экранной, жизни.
В типографии Киру ждали. Верстальщица Антонина Васильевна усадила дизайнера и по совместительству креативного директора картинной галереи на диван, выложила три бумажных варианта афиши. Достала чашки, сахарницу, нажала на кнопку маленького электрического чайничка.
— Замерзла, наверное, пока к нам добиралась?
— Нет, на улице потеплело, я даже про перчатки забыла. У меня тут конфеты образовались, это со свадьбы, съедим за здоровье молодых, Антонина Васильевна?
— Съедим, конечно. Что за молодые?
Кира крутила афиши в руках и рассказывала про компанию, которую встретила на Поцелуевом мосту. Рассказ почему-то получился не очень веселым и она сменила тему:
— Вот этот вариант. Здесь Тупоршин на сто процентов соответствует образу художника. Знаете, как обычно поклонники представляют себе живописца, с мольбертом, палитрой и кистями. Печатайте и присылайте с курьером, я сейчас подпишу документы, — она улыбнулась через силу. — Спасибо за чай.
Обратно брюнетка шла тем же путем. На Поцелуевом мосту ветер играл с конфетти из хлопушек. Блестки летели сквозь перила, кружились над Мойкой. Кира притормозила и засмотрелась на воду. От темных волн тянуло холодом. «Весна, второй месяц, а я совершенно этого не чувствую. Пора что-то менять. Например... — девушка мысленно перебрала в голове варианты того, что ей не нравилось в собственной жизни и пришла к выводу, что недовольна только одним аспектом. —Например, разлюбить капитана, влюбиться в музыканта. Или врача. Летчик тоже подойдет». Настроение стало лучше и она улыбнулась. Но тут голос подала совесть: «Бросить Ивушкина молча? Нет, это некрасиво. Порядочные люди так не поступают». Ветер на мосту стал ледяным и Кира сунула замерзающие ладошки в карманы. В левом нащупала монетку. Вытащила, чтобы рассмотреть и ухмыльнулась. В голову пришел бородатый анекдот про студентов: «Как там пацаны решали? Если орлом упадёт, то пивка выпьем, если решкой, то водочки, если на ребро встанет, то доспим, ну а если в воздухе зависнет, пойдем учиться. Фантастический вариант с зависанием в воздухе брать не будем. Если орел, то напишу смс-ку, что мы расстаемся, если решка, то скажу всё по телефону. Ладно, если встанет на ребро, неделю жду, пусть у него будет шанс всё исправить». Она рассмеялась, подбросила правой рукой десятирублевик, поймала, шлёпнула его на тыльную сторону левой... И тут её чувствительно толкнули. Монетка выскользнула, прочертила странную траекторию и застряла в стыке перил. Ребром. Из-за Кириной спины донеслось:
— Извините, мадемуазель. Вы очень неудачно встали, мне не дотянуться до баночки. Разрешите пройти?
Девушка подвинулась. Бомж в пальто и шляпе, как у Боярского, жадно посмотрел на деньги.
— Финансами сорите? Что за молодёжь пошла, — он протянул руку, попытавшись схватить монету, но десять рублей выскользнули из заскорузлых пальцев и продолжили путь. Пролетев несколько метров, они со снайперской точностью, просто как горячий нож в масло, вошли в щель обшивки катера, который вырулил из-под моста. Ребром, конечно же. И уплыли в таком положении в неизвестность, демонстрируя миру выпавший жребий.
— Судьба, — вздохнул бомж. Кира с ним согласилась.
«Что ж, неделя это не так уж и много. Подожду», — настроение у неё стало солнечным и великодушным. Впереди были выставка, командировка в Москву и два весенних месяца.
А где-то в огромном Петербурге, понемногу отогревающемся на весеннем солнышке, ничего не подозревающий капитан Ивушкин собирался на очередное патрулирование своего участка и строил совершенно приземленные планы, не думая ни о превратностях судьбы, ни о нежных чувствах. Хотя... Аннушка уже пролила масло. Лариса Михайловна Хересова уже собрала баул и вышла из квартиры, направляясь на маленький рыночек у станции метро.
Глава 1
Зима выдалась морозной и долгой. Март до последней декады ничем не напоминал весенний месяц, прикидываясь январем. Мерзли даже закаленные питерские голуби, а стихийные рынки исчезли, словно никогда и никто не стоял с банками домашних закаток вдоль поребриков чахлых скверов.
Не удивительно, что он привык ходить мимо станции метро не оглядываясь. Но первый же, по-настоящему теплый денек выманил на улицу отряд бесстрашных торговок. Сначала он не поверил своим глазам. Моргнул несколько раз, но картинка осталась прежней — десяток тетушек и штук пять бабушек привычно расположились вдоль газона. На самом удобном месте устроилась высокая блондинка лет семидесяти. Это была Лариса Михайловна Хересова, личный враг капитана, враг, с которым он вел войну с первых дней своей службы.
Ивушкин с ненавистью посмотрел на Михалну. Бабка давно его заметила и ехидно улыбалась, посверкивая «золотой» коронкой. Все их сражения она выигрывала, пользуясь преклонным возрастом, репутацией скандалистки, артистизмом и... безупречным знанием Кодексов Российской Федерации. Сегодня перед ней были расставлены банки с маринованными огурцами, помидорами, вязаные носки и пакетики с сушеными травами. Рука его потянулась к планшету с бланками протоколов, но внезапно в голову пришла шальная мысль. Среди пакетиков с укропом и пижмой затесался один с совершенно неопознаваемой трухой.
— Распространяем? — зловеще спросил Ивушкин. Наползающая на его лицо улыбка была еще ехиднее бабкиной.
Лариса Михайловна не сразу поняла, в чем её обвиняют. И лишь когда капитан сказал, что сейчас будет оформлять изъятие, завопила, срываясь на визг:
— Какое такое изъятие? Ты что изымать собрался, ирод?! Положь пустырник обратно!!!
Но Ивушкина было не остановить. План отмщения созрел в его голове и требовал немедленной реализации. Для безоговорочного реванша не хватало только понятых. Из присутствующих на тропу войны с Михалной рискнула вступить одна Майя Сергеевна. Торговлей пенсионерка не занималась, приходила на стихийный рынок посплетничать и помочь продавщицам за небольшое вознаграждение. С Михалной у неё была взаимная неприязнь, бабульки пакостили друг другу в меру сил и талантов.
Тетки принялись потихоньку складывать товар, но расходиться не спешили. Народ расположился полукругом и с любопытством взирал на схватку двух титанов.
Ивушкин оглянулся и понял, что удача сегодня на его стороне — миловидная женщина средних лет с совершенно не запоминающимся лицом спешила по своим делам.
— Гражданочка, стойте. Побудете понятой!
— Извините, нет. Очень спешу!
Но капитана понесло. Он набычился и загородил собой проход.
— Пройдемте.
Женщина нахмурилась и хотела ответить что-то резкое, но передумала. Она на секунду прикрыла глаза, а потом вкрадчиво произнесла:
— Сам позвал.
— Сам, сам, два раза, — буркнул капитан, и дальнейшая процедура прошла в соответствии с буквой закона.
Протокол составили, понятые расписались, пакетик с «сухим растительным веществом серо-зеленого цвета, похожим на коноплю» изъяли. Гражданка Хересова, наконец-то сообразившая, что инцидент не получится решить привычными способами, тоже поставила закорючку.
— Можете быть свободны, — буркнул Ивушкин понятым. И, поскольку план отмщения уже почти реализовался, добавил:
— Спасибо.
Майя Сергеевна направилась к товаркам, а вот дамочка-понятая повела себя странно. Левой рукой, которую она держала всё время в кармане, женщина три раза провела по спине Ивушкина, с той стороны, где сердце, скороговоркой произнесла «будьдобреебудьдобреебудьдобрее» и ушла, не оглядываясь. Это было так неожиданно и быстро, что капитан не успел толком понять, что происходит. И никто, никто не заметил, как размазанная по кителю полицейского белая пыль быстро всосалась в ткань.
Бабку Ивушкин, конечно же, так просто не отпустил. Из отдела её повезли на освидетельствование в наркологический диспансер. Кабинет сдачи анализов произвел на Ларису Михайловну неизгладимое впечатление, потому что вышла она оттуда мрачнее тучи. Ивушкин смотрел на сдвинутые седые бабкины брови, сжатый в куриную жопку рот и чувствовал, как у него в душе поднимается высоченная волна триумфа. Честно говоря, если бы в физиологической жидкости гражданки Хересовой нашли хотя бы следы каннабиса, капитан сильно удивился бы. Его целью было морально растоптать противника, и спустя несколько лет борьбы Ивушкин этого добился. Так что в отдел он вернулся с чувством глубочайшего удовлетворения и отрицательными анализами Михалны.
Рабочий день подполз к финишной черте и Ивушкин засобирался домой. Впереди маячили два выходных, которые он планировал провести в магазинах для рыбаков. Нужно было срочно приобрести приличную снасть. Новый начальник, по слухам, увлекался ловлей на спиннинг и это был хороший вариант найти точки соприкосновения. «Дружить надо с руководством!», — думал Ивушкин, топая по коридору в дежурку и по пути пренебрежительно оглядывая коллег. У окна с кучкой бумаг стоял следователь, видимо, только вернулся с вызова. «Мда, Олежек, с твоей манерой одеваться и такой стрижкой тебе не то что повышения зарплаты, тебе очередного звания будет не дождаться. По квартирным кражам бегать твой потолок. Да и раскрываемость у тебя прихрамывает. Ну, а кто с таким лошком будет откровенничать? О, а вот и Алёна. Дознаватель, да. Если на приличный костюм зарплаты не хватает, лучше в форме бы сидела. А оперуполномоченные наши? Цирк один...», — закончить мысль Ивушкин не успел, потому что посреди самого большого из трех кабинетов, отданных патрульно-постовой службе, стоял Никита и жалобно взывал к совести товарищей:
— Мужики, завтра надо к матери съездить. Просила лекарство привезти. А я в смене. Давайте махнемся? Могу потом в воскресенье выйти или в субботу. Ну мужики!
Капитан хмыкнул... и неожиданно для себя выдал:
— Без проблем, давай махнемся. Начальство ещё на месте, успеешь рапорт на замену подписать, если метнешься кабанчиком.
— И про выходные не парься, отдашь, как сможешь, — пока мозг судорожно соображал, что происходит, язык продолжал нести несусветную околесицу.
В кабинете внезапно повисла тишина. На Ивушкина все воззрились, словно он заговорил по-японски. Никита офигел не меньше остальных. Но, поскольку желающих ломать свой график больше не было, сразу же согласился.
— Денис, спасибо! Ты потом только скажи, отдам смену без вопросов.
Ивушкин в ответ кивнул и вышел на улицу.
Домой он явился злой, как черт. «Кто меня за язык-то тянул? Я же не собирался пахать четыре дня подряд. Как морок напал». Ивушкин разогрел ужин, поел и пошел спать — на смену вставать приходилось рано.
Напарником Никиты Малькова был молодой сержант, только-только вернувшийся из армии. Ивушкину он не обрадовался, но отработал нормально.
— Давай еще кружочек и на базу. — Денис посмотрел сколько осталось до конца смены. Его «умным часам» Apple Watch было далеко до швейцарских Ulysse Nardin патриарха Кирилла, но во взгляде сержанта читалось неодобрение с долей зависти. «Кружочек» решили сделать через сквер. В аллеях было пусто, только влюбленная парочка самозабвенно целовалась на скамейке. На обратном пути Ивушкин притормозил у кустов. В зарослях голых веток отчетливо просматривались несколько темных фигур. Наблюдение фигуры обнаружили быстро и после секундной заминки ломанулись в противоположную от полицейских сторону. «Бежит — значит, виноват. Виноват, значит, надо задержать», — ход мыслей у постовых оказался одинаковым и через несколько минут они поймали двух пацанов лет двенадцати. Один держал в руках бумажный пакет с бутылкой. Судя по горлышку, пивной.
— Распиваете? — в ответ мальчишки замотали головами.
Ивушкин не любил связываться с несовершеннолетними. Слишком хлопотно, а выгоды никакой. Задерживал, только если не было выбора, и тогда составлял протоколы по полной. В этот же раз все пошло наперекосяк. На вопросительный взгляд сержанта, капитан отрицательно покачал головой.
— Что в пакете?
Пацан с пустыми руками зарыдал басом, второй парнишка решил примерить роль партизана, то есть всем своим видом показал, что будет молчать.
— Ещё раз спрашиваю, что в пакете? — вопрос он задал плаксе. Голос Ивушкина был строг, но звучал без угрозы.
