С нами рыбу ловило пол деревни. Сначала в кустах открыли тотализатор мальчишки лет десяти-двенадцати, но как только я вытащил первого леща, им стало неинтересно и они ушли. Потом приперся дед Саша, он полчаса морочил голову лекцией о наживке и намекал на «сугрев».
— Налили дедусе?
— Да ни за что! Он бы от нас вообще тогда не отстал. И так чуть не отнял удочку у Федерико, пытаясь показать, как надо наживлять мотыля. Он нам и мотыля показывал. Ника, ничего смешного! Я сначала думал, что у старика спину прихватило, а у меня как раз начался клев. Потом пришла его невестка, типа стирать в полынье. Господи, кто в двадцать первом веке зимой стирает на озере? Да дураку ясно, что она примчалась следить за свекром, чтобы он не накукурузился в хлам. Намочила какие-то половики, начала лупить по ним поленом, распугала всю рыбу и заманила на бесплатный спектакль вторую половину деревни...
В этот момент на кухню вернулась Ольга Викторовна^
— Ванюш, ты бы шарабан свой разобрал. В прошлый раз петарды забыл вытащить, они отсырели, да и если с воблеров краска опять облезет, ты себе этого не простишь. А рыбу, я так и быть, почищу.
И Иван Владимирович, продолжая бубнить, пошел разбирать свой рыболовный ящик. В результате, крючки, воблеры и петарды были любовно разложены на столе рядом с ёлкой.
Вечером, после бани, все собрались у камина и Юрий Петрович принес три толстых фотоальбома. Ника рассматривала старые снимки, на которых были ещё молодые прабабушка и прадедушка на майской демонстрации, дедушка от года и до преклонных лет, папа, в костюме Буратино с золотым ключом на шее. Про шкатулку больше никто не вспоминал.
31 декабря
Семейной традицией у Александровых было вместе готовить новогодний стол. Ранним утром мама, встававшая первой, варила овощи для салатов и делала завтрак — горячие бутерброды. После кофе начинали чистить картошку, резать морковку, свеклу, маринованные домашние огурчики. Оливье в большой кастрюле и селедку под шубой на особенном, праздничном блюде, убирали в холодильник, а на обед доставали первую тарелку холодца и открывали бутылочку полусладкого шампанского. Студень с игристым тоже были традицией. Мама рассказывала, что появилась она в их первый семейный Новый год.
Александровы поженились в 90-ом. Оба были студентами, жили в общаге, экономили на всем и отчаянно пытались подзаработать. Мама занималась репетиторством по иностранным языкам, папа неофициально устроился грузчиком в магазин. Отмечать наступающий 1991 год планировали очень скромно. Килограмм мандаринов, отварная картошка, банка маринованных помидор, шпроты — вот и все застолье. За пару дней до праздника Ольге Викторовне, тогда ещё просто Оле, родители одного из учеников презентовали коробку дорогущих шоколадных конфет и бутылку шампанского «Moet & Chandon». Конфеты они съели в тот же вечер, а вот вино было припрятано до курантов. Тарелку наваристого холодца 31 декабря получил в подарок от заведующей магазином молодой муж. Она была тёткой не злой, не придирчивой и жалела молодого, вечно голодного студента. Тот Новый год запомнился везением, какой-то смешной удачей, так что на следующее 31 декабря Оля и Ваня суеверно поставили на стол такую же бутылку и сварили холодец.
Ника рассказывала эту историю мужу, раскладывая заветное блюдо по тарелкам. Предвкушающее выражение лица Федерико сменилось на растерянное, когда он понял, чем его сейчас будут кормить.— Любовь моя, а из чего это приготовлено?
— Из мяса, — Ника вилкой, как указкой, ткнула в толстый слой говядины со свининой.
— А сверху что?
— Типа желе.
— Сладкое?!
— Нет, конечно, — синьора Коллальто воззрилась на супруга с недоумением.
— Как интересно, — Федерико сделал очень вежливое лицо. Попытки тещи уговорить зятя продегустировать холодец с настоящей горчицей привели к тому, что итальянец загадочным образом переместился вместе с табуреткой поближе к выходу из кухни. Стало понятно, что Федерико так и не познакомится с некоторыми традиционными кушаньями русской кухни.
Резать салаты решили прямо в зале, благо большой стол позволял работать сразу нескольким поварам. Юрий Петрович пришел с банкой квашеной капусты и кастрюлей, полной отварных овощей. Неодобрительно посмотрел на невестку, взял доску, ножик и принялся за готовку.
— Решили угостить нас чем-то особенным? — Ольга Викторовна улыбнулась старику.
— Ну, судя по всему, на столе будет только всякая новомодная ерунда. А я хочу основательно подкрепиться. Винегрет — вот настоящая русская еда и кладезь витаминов. На горячее будет кролик, тушеный в сметане с белыми грибами, — и Юрий Петрович принялся чистить свёклу. Правда, получалось у него это так медленно, что Ника не выдержала и предложила свою помощь. Прадед повеселел и взял на себя руководство процессом.
— Нет-нет-нет, не надо солить! Сейчас надо заправить свеклу растительным маслом, вон тем, ароматным, чтобы пахло семечками. Теперь высыпай сверху остальные овощи и пусть винегрет немного постоит. А я выпью чаю и покурю, — он похлопал себя по карманам в поисках огонька. Коробок нашелся в брюках и дед, взяв со стола папиросу, чиркнул спичкой.
— Nonno! Uffa! Дедушка, нет! Нет! Твою же мать! — Федерико выхватил у Юрия Петровича из рук что-то похожее на сигарету и швырнул в противоположный угол комнаты. Ироничная фраза дедуси, что вред курения в его возрасте сильно преувеличен, утонула в грохоте разорвавшейся петарды. Два килограмма отборных, мелконарезанных овощей разлетелись, равномерно усыпав всю мебель и пол в радиусе двух метров от стола.
В этот момент странный звук донесся откуда-то из-под потолка — фрррррш...Словно по верху буфета медленно покатилась каменная лавина. Фррршшрррршшррршш... Лавина ускорилась, и из-за резной филенки наверху буфета показалось выщербленное пушечное ядро, доехало до края и со свистом полетело вниз. «Хрусь!», — сказала доска.
В образовавшемся проломе, под ядромблестела тонкая цепочка. Ника отпихнула каменный шар, щепки и, потянув за цепочку, вытащила маленький золотой ключик.
— Вы его искали? — спросила она у Юрия Петровича.
— Дай гляну. Кажется, он, — прадед подслеповато сощурился и поднес находку поближе к глазам.
— А можно мы тоже посмотрим, что в шкатулке? — робко поинтересовалась девушка.
Дед кивнул и сходил за своим сокровищем. Иван Владимирович принес из машины масленку, чтобы смазать старый замок, но она не понадобилась. Ключ повернулся легко и крышка поднялась с мелодичным звоном. Внутри лежала записная книжка с тиснеными розами на темно-синей бархатной обложке и позолоченным срезом. Юрий Петрович взял блокнот, раскрыл на первой странице и стал читать вслух: «30 декабря 1948 года. Это мой первый день в новом статусе — я замужняя дама. Хотя так теперь выражаться не принято, но так говорила моя дорогая бабушка Евдокия Агеевна. Уверена, её уроки пригодятся в любом случае. Буду честна, работы мне предстоит много. Я выходила замуж, выбирая не сердцем, но умом. Смотрела, чтобы будущий муж стремился к знаниям и развитию, был трудолюбив и честен. Юра обладает всеми перечисленными качествами, но я не догадывалась о чудовищных пробелах в его воспитании. Он не моет руки, ложится спать с грязными ногами и грызет ногти. Уточню, грызет ногти на руках, хотя мне кажется, что я бы уже не удивилась и тому, что...». Дочитать увлекательный отрывок не получилось, Юрий Петрович захлопнул блокнот.
— Вот же вредная баба! Воспитательница нашлась! Шла бы в детсад работать, а не взрослым мужиком командовать! — он с неожиданной прытью скрылся в своей комнате. Через полчаса оттуда стали доносится довольно заковыристые словечки, и было слышно, как дед стучит по столу ладонью.
— А может, все-таки уберем винегрет? — поинтересовался страшно довольный и повеселевший Иван Владимирович.
—Да уж конечно уберем. Сейчас я позвоню Ираидочке, она помогает мне по хозяйству, — красный и всклокоченный дед высунулся из-за двери, но присоединяться к родне не стал. Ираида оказалась бодрой шестидесятилетней пенсионеркой. Она молниеносно отмыла пол, стены и буфет, нашла чистую скатерть и достала праздничный сервиз. От приглашения встретить Новый год вместе отказалась, сказав, что встречает праздник с тремя внуками.
За стол уселись в десять. Юрий Петрович перестал злится, попросил прощения у «Ванюши» и компания стала активно обсуждать происшествие.
—А что делало ядро на буфете?
—Это не ядро, а гнет для капусты. Очень удобно, капуста с ним получается наивкуснейшая! Хрустящая, нежная, в меру кислая. Идеальная для винегрета. Вот, так и не угощу нашего макаронника настоящим русским салатом! — расстроился дед.
Федерико, которому с трудом удалось отвертеться от холодца, счастливо улыбнулся:
— Ничего страшного, Ника запишет рецепт, а ядро мы купим в Италии своё собственное. И я обязательно напишу вам о впечатлении, как только попробую этот винегрет.
После обеда и холодца Федерико сделал правильные выводы, и как только все уселись за праздничный стол, положил на свою тарелку большую гроздь винограда, пять ломтиков пармезана и столько же сырокопченой колбасы. Завершили натюрморт маслины. Убедившись, что на тарелке не осталось свободного места, граф облегченно выдохнул. И принялся задавать вопросы:
— Вот это оливье? — Федерико, по примеру жены использовал вилку, как указку.
— Да, во всем мире не винегрет, а именно оливье известен как русский салат, — теща всё ещё надеялась, что традиционный русский новогодний стол завоюет итальянский желудок. Граф посмотрел на жену. Ника, которую гастрономический шок мужа скорее развлекал, чем огорчал, пододвинула свою тарелку. Федерико деликатно подцепил вилкой несколько грамм, осторожно прожевал и уточнил:
—Как картофельный салат, только без сельдерея, но с мясом. Свинина?
— Говядина, — Ольга Викторовна почти обиделась
— А вот это тоже салат? — Федерико показал вилкой на следующее блюдо с розовым майонезом.
— Конечно. Это селедка под шубой. Давай я положу тебе немножко на другую тарелку.
Но Федерико моментально понял, что на новой тарелке окажется не только рыба в манто и пообещал, что обязательно попробует необычную закуску чуть позже. Чуть позже Нике пришлось накладывать себе «шубу» три раза, потому что супруг никак не мог раскушать необычное русское блюдо.
Телевизора у Юрия Петровича не было, скорость интернета на первом этаж едва дотягивала до значка «H» и чтобы не пропустить полночь, включили радио на телефоне Ивана Владимировича. Чокнувшись бокалами и трижды прокричав «Ура!», все пошли в огород запускать салюты. Свежий воздух, разгаданная тайна и изрядная порция шампанского оказались отличным снотворным и к двум часам родственники разбрелись по спальням. Нике снились золотой, словно начищенный полумесяц на тёмном бархате неба, россыпь бриллиантовых звёзд и маленькая белая тучка, похожая на медвежонка. Она попыталась её погладить и проснулась. Под рукой была холодная подушка. Через пять минут Ника забеспокоилась, куда исчез муж. Нашарив тапочки и завернувшись в колючий шерстяной плед, она спустилась вниз: «Только свечки не хватает, буду как барышня из русского поместья». Хихикнув, она решила заглянуть на кухню, но наткнулась на маму.
— Тсссс! — прошипела подглядывающая в узкую щелочку приоткрытой двери Ольга Викторовна. Ника пристроилась рядом. Всё тонуло во тьме и лишь лампочка холодильника освещала кудрявую голову Федерико, склоненную над кастрюлей.
— Divinamente!— сказал граф и отправил в рот очередную ложку оливье.
— Что он говорит?
— Божественно, — перевела Ника и мама прослезилась от умиления.
Эпилог
Самолет оторвался от взлетной полосы, а Ника не находила себе места. В ручном багаже, замотанный в тридцать три слоя пищевой пленки, летел трофейный окунь, которого Федерико решил довялить дома.
— Ника, — муж состроил умилительное лицо. — А давай на обед по воскресеньям готовить по очереди селедку под шубой и оливье?
— Запросто, — мрачным голосом ответила графиня.— Если таможня не найдет твою рыбину.
— А если найдет?
— Буду готовить одну порцию и есть у тебя на глазах!
— Я согласен. Тебя хватит максимум на месяц, а потом ты все равно будешь делиться, — и довольный Федерико чмокнул жену в нос.
— Налили дедусе?
— Да ни за что! Он бы от нас вообще тогда не отстал. И так чуть не отнял удочку у Федерико, пытаясь показать, как надо наживлять мотыля. Он нам и мотыля показывал. Ника, ничего смешного! Я сначала думал, что у старика спину прихватило, а у меня как раз начался клев. Потом пришла его невестка, типа стирать в полынье. Господи, кто в двадцать первом веке зимой стирает на озере? Да дураку ясно, что она примчалась следить за свекром, чтобы он не накукурузился в хлам. Намочила какие-то половики, начала лупить по ним поленом, распугала всю рыбу и заманила на бесплатный спектакль вторую половину деревни...
В этот момент на кухню вернулась Ольга Викторовна^
— Ванюш, ты бы шарабан свой разобрал. В прошлый раз петарды забыл вытащить, они отсырели, да и если с воблеров краска опять облезет, ты себе этого не простишь. А рыбу, я так и быть, почищу.
И Иван Владимирович, продолжая бубнить, пошел разбирать свой рыболовный ящик. В результате, крючки, воблеры и петарды были любовно разложены на столе рядом с ёлкой.
Вечером, после бани, все собрались у камина и Юрий Петрович принес три толстых фотоальбома. Ника рассматривала старые снимки, на которых были ещё молодые прабабушка и прадедушка на майской демонстрации, дедушка от года и до преклонных лет, папа, в костюме Буратино с золотым ключом на шее. Про шкатулку больше никто не вспоминал.
31 декабря
Семейной традицией у Александровых было вместе готовить новогодний стол. Ранним утром мама, встававшая первой, варила овощи для салатов и делала завтрак — горячие бутерброды. После кофе начинали чистить картошку, резать морковку, свеклу, маринованные домашние огурчики. Оливье в большой кастрюле и селедку под шубой на особенном, праздничном блюде, убирали в холодильник, а на обед доставали первую тарелку холодца и открывали бутылочку полусладкого шампанского. Студень с игристым тоже были традицией. Мама рассказывала, что появилась она в их первый семейный Новый год.
Александровы поженились в 90-ом. Оба были студентами, жили в общаге, экономили на всем и отчаянно пытались подзаработать. Мама занималась репетиторством по иностранным языкам, папа неофициально устроился грузчиком в магазин. Отмечать наступающий 1991 год планировали очень скромно. Килограмм мандаринов, отварная картошка, банка маринованных помидор, шпроты — вот и все застолье. За пару дней до праздника Ольге Викторовне, тогда ещё просто Оле, родители одного из учеников презентовали коробку дорогущих шоколадных конфет и бутылку шампанского «Moet & Chandon». Конфеты они съели в тот же вечер, а вот вино было припрятано до курантов. Тарелку наваристого холодца 31 декабря получил в подарок от заведующей магазином молодой муж. Она была тёткой не злой, не придирчивой и жалела молодого, вечно голодного студента. Тот Новый год запомнился везением, какой-то смешной удачей, так что на следующее 31 декабря Оля и Ваня суеверно поставили на стол такую же бутылку и сварили холодец.
Ника рассказывала эту историю мужу, раскладывая заветное блюдо по тарелкам. Предвкушающее выражение лица Федерико сменилось на растерянное, когда он понял, чем его сейчас будут кормить.— Любовь моя, а из чего это приготовлено?
— Из мяса, — Ника вилкой, как указкой, ткнула в толстый слой говядины со свининой.
— А сверху что?
— Типа желе.
— Сладкое?!
— Нет, конечно, — синьора Коллальто воззрилась на супруга с недоумением.
— Как интересно, — Федерико сделал очень вежливое лицо. Попытки тещи уговорить зятя продегустировать холодец с настоящей горчицей привели к тому, что итальянец загадочным образом переместился вместе с табуреткой поближе к выходу из кухни. Стало понятно, что Федерико так и не познакомится с некоторыми традиционными кушаньями русской кухни.
Резать салаты решили прямо в зале, благо большой стол позволял работать сразу нескольким поварам. Юрий Петрович пришел с банкой квашеной капусты и кастрюлей, полной отварных овощей. Неодобрительно посмотрел на невестку, взял доску, ножик и принялся за готовку.
— Решили угостить нас чем-то особенным? — Ольга Викторовна улыбнулась старику.
— Ну, судя по всему, на столе будет только всякая новомодная ерунда. А я хочу основательно подкрепиться. Винегрет — вот настоящая русская еда и кладезь витаминов. На горячее будет кролик, тушеный в сметане с белыми грибами, — и Юрий Петрович принялся чистить свёклу. Правда, получалось у него это так медленно, что Ника не выдержала и предложила свою помощь. Прадед повеселел и взял на себя руководство процессом.
— Нет-нет-нет, не надо солить! Сейчас надо заправить свеклу растительным маслом, вон тем, ароматным, чтобы пахло семечками. Теперь высыпай сверху остальные овощи и пусть винегрет немного постоит. А я выпью чаю и покурю, — он похлопал себя по карманам в поисках огонька. Коробок нашелся в брюках и дед, взяв со стола папиросу, чиркнул спичкой.
— Nonno! Uffa! Дедушка, нет! Нет! Твою же мать! — Федерико выхватил у Юрия Петровича из рук что-то похожее на сигарету и швырнул в противоположный угол комнаты. Ироничная фраза дедуси, что вред курения в его возрасте сильно преувеличен, утонула в грохоте разорвавшейся петарды. Два килограмма отборных, мелконарезанных овощей разлетелись, равномерно усыпав всю мебель и пол в радиусе двух метров от стола.
В этот момент странный звук донесся откуда-то из-под потолка — фрррррш...Словно по верху буфета медленно покатилась каменная лавина. Фррршшрррршшррршш... Лавина ускорилась, и из-за резной филенки наверху буфета показалось выщербленное пушечное ядро, доехало до края и со свистом полетело вниз. «Хрусь!», — сказала доска.
В образовавшемся проломе, под ядромблестела тонкая цепочка. Ника отпихнула каменный шар, щепки и, потянув за цепочку, вытащила маленький золотой ключик.
— Вы его искали? — спросила она у Юрия Петровича.
— Дай гляну. Кажется, он, — прадед подслеповато сощурился и поднес находку поближе к глазам.
— А можно мы тоже посмотрим, что в шкатулке? — робко поинтересовалась девушка.
Дед кивнул и сходил за своим сокровищем. Иван Владимирович принес из машины масленку, чтобы смазать старый замок, но она не понадобилась. Ключ повернулся легко и крышка поднялась с мелодичным звоном. Внутри лежала записная книжка с тиснеными розами на темно-синей бархатной обложке и позолоченным срезом. Юрий Петрович взял блокнот, раскрыл на первой странице и стал читать вслух: «30 декабря 1948 года. Это мой первый день в новом статусе — я замужняя дама. Хотя так теперь выражаться не принято, но так говорила моя дорогая бабушка Евдокия Агеевна. Уверена, её уроки пригодятся в любом случае. Буду честна, работы мне предстоит много. Я выходила замуж, выбирая не сердцем, но умом. Смотрела, чтобы будущий муж стремился к знаниям и развитию, был трудолюбив и честен. Юра обладает всеми перечисленными качествами, но я не догадывалась о чудовищных пробелах в его воспитании. Он не моет руки, ложится спать с грязными ногами и грызет ногти. Уточню, грызет ногти на руках, хотя мне кажется, что я бы уже не удивилась и тому, что...». Дочитать увлекательный отрывок не получилось, Юрий Петрович захлопнул блокнот.
— Вот же вредная баба! Воспитательница нашлась! Шла бы в детсад работать, а не взрослым мужиком командовать! — он с неожиданной прытью скрылся в своей комнате. Через полчаса оттуда стали доносится довольно заковыристые словечки, и было слышно, как дед стучит по столу ладонью.
— А может, все-таки уберем винегрет? — поинтересовался страшно довольный и повеселевший Иван Владимирович.
—Да уж конечно уберем. Сейчас я позвоню Ираидочке, она помогает мне по хозяйству, — красный и всклокоченный дед высунулся из-за двери, но присоединяться к родне не стал. Ираида оказалась бодрой шестидесятилетней пенсионеркой. Она молниеносно отмыла пол, стены и буфет, нашла чистую скатерть и достала праздничный сервиз. От приглашения встретить Новый год вместе отказалась, сказав, что встречает праздник с тремя внуками.
За стол уселись в десять. Юрий Петрович перестал злится, попросил прощения у «Ванюши» и компания стала активно обсуждать происшествие.
—А что делало ядро на буфете?
—Это не ядро, а гнет для капусты. Очень удобно, капуста с ним получается наивкуснейшая! Хрустящая, нежная, в меру кислая. Идеальная для винегрета. Вот, так и не угощу нашего макаронника настоящим русским салатом! — расстроился дед.
Федерико, которому с трудом удалось отвертеться от холодца, счастливо улыбнулся:
— Ничего страшного, Ника запишет рецепт, а ядро мы купим в Италии своё собственное. И я обязательно напишу вам о впечатлении, как только попробую этот винегрет.
После обеда и холодца Федерико сделал правильные выводы, и как только все уселись за праздничный стол, положил на свою тарелку большую гроздь винограда, пять ломтиков пармезана и столько же сырокопченой колбасы. Завершили натюрморт маслины. Убедившись, что на тарелке не осталось свободного места, граф облегченно выдохнул. И принялся задавать вопросы:
— Вот это оливье? — Федерико, по примеру жены использовал вилку, как указку.
— Да, во всем мире не винегрет, а именно оливье известен как русский салат, — теща всё ещё надеялась, что традиционный русский новогодний стол завоюет итальянский желудок. Граф посмотрел на жену. Ника, которую гастрономический шок мужа скорее развлекал, чем огорчал, пододвинула свою тарелку. Федерико деликатно подцепил вилкой несколько грамм, осторожно прожевал и уточнил:
—Как картофельный салат, только без сельдерея, но с мясом. Свинина?
— Говядина, — Ольга Викторовна почти обиделась
— А вот это тоже салат? — Федерико показал вилкой на следующее блюдо с розовым майонезом.
— Конечно. Это селедка под шубой. Давай я положу тебе немножко на другую тарелку.
Но Федерико моментально понял, что на новой тарелке окажется не только рыба в манто и пообещал, что обязательно попробует необычную закуску чуть позже. Чуть позже Нике пришлось накладывать себе «шубу» три раза, потому что супруг никак не мог раскушать необычное русское блюдо.
Телевизора у Юрия Петровича не было, скорость интернета на первом этаж едва дотягивала до значка «H» и чтобы не пропустить полночь, включили радио на телефоне Ивана Владимировича. Чокнувшись бокалами и трижды прокричав «Ура!», все пошли в огород запускать салюты. Свежий воздух, разгаданная тайна и изрядная порция шампанского оказались отличным снотворным и к двум часам родственники разбрелись по спальням. Нике снились золотой, словно начищенный полумесяц на тёмном бархате неба, россыпь бриллиантовых звёзд и маленькая белая тучка, похожая на медвежонка. Она попыталась её погладить и проснулась. Под рукой была холодная подушка. Через пять минут Ника забеспокоилась, куда исчез муж. Нашарив тапочки и завернувшись в колючий шерстяной плед, она спустилась вниз: «Только свечки не хватает, буду как барышня из русского поместья». Хихикнув, она решила заглянуть на кухню, но наткнулась на маму.
— Тсссс! — прошипела подглядывающая в узкую щелочку приоткрытой двери Ольга Викторовна. Ника пристроилась рядом. Всё тонуло во тьме и лишь лампочка холодильника освещала кудрявую голову Федерико, склоненную над кастрюлей.
— Divinamente!— сказал граф и отправил в рот очередную ложку оливье.
— Что он говорит?
— Божественно, — перевела Ника и мама прослезилась от умиления.
Эпилог
Самолет оторвался от взлетной полосы, а Ника не находила себе места. В ручном багаже, замотанный в тридцать три слоя пищевой пленки, летел трофейный окунь, которого Федерико решил довялить дома.
— Ника, — муж состроил умилительное лицо. — А давай на обед по воскресеньям готовить по очереди селедку под шубой и оливье?
— Запросто, — мрачным голосом ответила графиня.— Если таможня не найдет твою рыбину.
— А если найдет?
— Буду готовить одну порцию и есть у тебя на глазах!
— Я согласен. Тебя хватит максимум на месяц, а потом ты все равно будешь делиться, — и довольный Федерико чмокнул жену в нос.
