Глава 1
Версаль, конец октября 1682 года
Забравшись с ногами на кровать, мадемуазель Шарлотта де Маркусси, фрейлина Ее Величества королевы Марии-Терезии, прилежно работала иглой. Увы, комнатушки, в которых приходилось ютиться живущим во дворце придворным, были такими крошечными, что другого места для шитья у нее просто не было.
— Ну как тебе? – спросила она у своей подруги детства Мадлен Друэ, разглаживая золотую тесьму из золотой парчи, которую она пришивала к подолу юбки из зеленого бархата.
Встряхнув платье, Шарлотта подняла его повыше.
— Красивое, правда? И досталось мне совсем дешево. Моя «старьевщица», торгующая подержанными туалетами, уверяет, что его надевали раза три-четыре, не больше. С новой тесьмой и моими кружевными манжетами оно изменится до неузнаваемости. По-моему, этот цвет удивительно пойдет к моим волосам и зеленым глазам. Не так ли??
Мадлен рассеянно кивнула. Мода ее не интересовала. Устроившись на подоконнике, где было светлее всего, она записывала в тетрадь лекарства, которые готовила для своих пациентов, число которых росло с каждым днем. В Версале было множество больных слуг и рабочих, которых никто кроме нее лечить не собирался, и все они теперь обращались к «маленькой мадемуазель целительнице».
— Хорошо, что я умею шить, - не обращая внимания на полное отсутствие интереса со стороны подруги, продолжала Шарлотта. – Даже если все время переделывать одни и те же платья, денег еще и на швею просто не останется. Между прочим, Себастьян утверждает, что у меня волшебные пальцы. Какой гнусный льстец! А еще он имел наглость заявить мне, что не мог бы выбрать невесту лучше: мои туалеты, видите ли, делают ему честь…
Мадлен тихонько вздохнула. Эта непрерывная болтовня не давала ей сосредоточиться, так что пришлось закрыть тетрадь и убрать свинцовый карандашик.
— Ну и когда же вы собираетесь объявить о разрыве вашей фальшивой помолвки, - спросила она. – В Версале уже вовсю заключают на вас пари, моя дорогая.
Шарлотта рассмеялась. Три месяца тому назад мадам де Монтеспан попыталась выдать ее замуж, чтобы заставить юную красавицу покинуть двор. Чтобы избежать навязанного брака, Шарлотте пришлось заявить, что она уже дала слово графу де Шабри.
Впрочем, молодой граф тоже выгадал от ее выдумке: девицы на выданье, осаждавшие богатого и красивого холостяка, теперь были вынуждены придержать коготки, поскольку у де Шабри появилась официальная невеста.
— О разрыве? – Шарлотта пожала плечами. – О, как можно позднее. Мы с Себастьяном пришли к соглашению: как только один из нас найдет себе пару по сердцу, мы тут же расторгнем помолвку. ?Но это точно случится не завтра, да и вообще не скоро. А пока вся эта история ужасно меня забавляет.
— Помогите! Помогите! – послышалось в коридоре.
Девушки вздрогнули и дружно повернулись к двери.
— Кажется, это наша новая горничная, - Шарлотта воткнула иголку в бархат, соскочила с кровати и выбежала в коридор.?
Это и в самом деле оказалась новенькая служанка, Николь. Перепуганная до слез, она стояла в дверях соседней комнаты, не зная, куда бежать:
— Скорее! Мадемуазель де Монвивье умирает! Надо послать за доктором!
Вслед за подругами в коридор начали выглядывать другие придворные дамы и фрейлины, встревоженные громкими криками.
— Не подходите, вдруг это заразно! – охнула служанка, когда Мадлен направилась к распахнутой двери.
— Кто же это заболел? – седая мадам дю Пейоль приложила ладонь к уху, чтобы лучше слышать.
— Элоиза, - ответила Шарлотта.
— Кто-кто? – переспросила старая дама.
— Элоиза де Монвивье, - прочти прокричала горничная. – Фрейлина королевы.
— Ах, эта Элоиза. Весьма недобрая особа. Должно быть, Господь решил, наконец, наказать ее за вредность.
— Ну что вы, мадам, будьте милосердны к бедняжке, - упрекнула старушку Шарлотта, не удержавшись, впрочем, от улыбки.
Собственно, мадам дю Пейоль всего лишь сказала вслух то, что думали все: при дворе трудно было сыскать особу вреднее, чем вредина Монвивье, охотно продававшая сплетни и слухи всем, кто готов был за них заплатить. Бывшая королевская фаворитка маркиза де Монтеспан была далеко не единственной, кто пользовался услугами мадемуазель де Монвивье, чтобы быть в курсе всего, о чем говорили в окружении королевы.
— Вчера у мадемуазель распухли лицо и шея, - хлюпая носом, рассказывала служанка. – К ней вызвали самого Фагона, врача королевы, и пустили кровь…
— Пропустите же меня! – велела Мадлен Друэ, успевшая сбегать к себе за потертой кожаной сумкой с лекарствами и инструментами.
Растолкав любопытных, она решительно толкнула дверь.
— Смотрите-ка, она идет к Монвивье! – изумилась какая-то маркиза в легкомысленном пеньюаре. – Неужели она не боится?
— Ну вы же знаете, моя дорогая, что эта мадемуазель Друэ раньше была простой травницей, - фыркнула другая дама. – Кровь у нее, быть может, и голубая, как ее глаза, но она все равно не из нашего круга…
— Почему??
— Потому что она – ис-пан-ска-я гра-фи-ня, - сплетница презрительно поморщилась. – Но предпочитает оставаться травницей. Ей даже удалось вылечить камеристку королевы, которую почтенные доктора признали безнадежной. Графиня, а лечит всякий сброд!
Мадлен захлопнула за собой дверь, чтобы положить конец придворным сплетням. Голоса стихли, осталось только хриплое дыхание и стоны.
— Мадемуазель де Монвивье? Боже милосердный!?
Элоиза выглядела ужасно. Лицо ее распухло до неузнаваемости, и если бы не длинные черные волосы и карие с прозеленью глаза, Мадлен бы не узнала бедняжку.
Тело фрейлины тоже раздулось до такой степени, что платье впивалось в плоть – со стороны это выглядело, как будто на взрослую женщину натянули одежду ребенка.
— Николь, скорее, нам нужно ее раздеть! И окно открой, видишь, ей нечем дышать, - отойдя от шока, распорядилась Мадлен.
Она перевернула больную на живот и принялась поспешно расшнуровывать корсаж, напуганная стремительно синеющей кожей и стонами задыхающейся Элоизы.
Однако служанка, вместо того, чтобы распахнуть окно, нерешительно топталась рядом:
— Но ведь… месье доктор сказал «никаких сквозняков».
— Забудь о том, что сказал доктор, и делай то, что тебе…
Дверь с грохотом распахнулась, и в комнатку Элоизы вбежал мэтр Фагон, личный врач королевы. При виде целительницы он замер, чертыхнулся и скрестил руки на груди с возмущенным видом:
— Вижу, моим познаниям здесь уже не доверяют, раз позвали эту шарлатанку. Что ж, уступаю вам место, мадемуазель…
— Она задыхается! – перебила его Мадлен. – Помогите же мне, мэтр Фагон, умоляю! Я не могу снять с нее одежду!
Взглянув, наконец, на больную, Фагон позабыл о том, что собирался оскорбиться. Да, мадемуазель Друэ действовала ему на нервы, прикидываясь тем, кем не была – врачом. Но на сей раз она была права: надо было действовать, а не ругаться.
— Ножницы! – потребовал он у возившейся с окном служанки. – Одежду придется разрезать.
Доктор задрал юбки Элоизы и с трудом стащил с нее подвязки и чулки, сдавившие ноги девушки. Затем он помог Николь расшнуровать и снять юбки, пока Мадлен двумя взмахами ножниц разрезала узкие рукава корсажа. Элоиза стонала, ее остекленевшие глаза почти закатились.
— Что с ней? – шепнула Мадлен. – Очень похоже на отравление…
Фагон тут же помрачнел:
— Если вы так уверены, что ее отравили, мадемуазель, к чему меня об этом спрашивать??
Он зло скривился и чуть ли не зарычал на бедную служанку.
— Что она ела, черт побери? Я ведь велел ей ничего не давать!
Горничная вспыхнула и нервно стиснула руки:
— Так я ей ничего и не приносила, честное слово! И не пила она ничего, кроме своего эликсира…
— Горшок принеси, - велела ей Мадлен.
Она с трудом заставила Элоизу сесть, нагнула ее голову над ночным горшком и сунула три пальца в судорожно глотающий воздух рот.
Разумеется, фрейлину тут же вырвало, и Фагон удовлетворенно кивнул. Он и сам велел бы своему хирургу сделать то же самое. Пока девушки помогали Элоизе лечь, он взял со столика флакон с тем самым эликсиром и поднял его повыше, разглядывая остатки жидкости, а затем вынул пробку и понюхал содержимое, но тут же недовольно сморщился.
— Этот эликсир слишком сильно благоухает флердоранжем, я больше ничего не чувствую.
Поколебавшись, он протянул флакон из красного стекла Мадлен. Если ее и удивило подобное проявление доверия, доктору она ничего не сказала, молча понюхала жидкость и отрицательно качнула головой.
— Что это за настойка? – спросила она у горничной.
— Мадемуазель пьет ее каждое утро… чтобы пополнеть и сделаться привлекательнее… для кавалеров. Ей кажется, что она слишком худа и недостаточно… аппетитна.
— Ну что ж, пополнеть ей, прямо скажем, удалось, - хмыкнул врач. – Воистину, у женщин ветер вместо мозгов.
Он хотел добавить что-то еще, но сдержался, поймав возмущенный взгляд Мадлен.
— Ладно, не важно. Где она взяла этот эликсир? Я не нашел на флаконе имени поставщика.
— Мадемуазель получает его из Парижа, - пояснила горничная. – Раз в неделю его привозит ей молодая дама.
Фагон взял Мадлен за локоть и потянул к окну, подальше от служанки и больной.
— Как по-вашему, у мадемуазель де Монвивье могут быть враги??
Девушка рассмеялась.
— Без сомнения! Как минимум, половина двора. Она ведь протеже маркизы де Монтеспан и занимается тем, что шпионит для маркизы. Не так давно мадам де Монтеспан нашла для нее выгодную партию – настоящего герцога. Но Элоизе этот брак не по вкусу: ее титулованный жених уродлив, беден, да к тому же пьет. Насколько мне известно, она кокетничает со всеми подряд в надежде найти другого кандидата в мужья.
— И для этого ей понадобился чудесный эликсир?
Мадлен кивнула, а затем потупилась и после секундного колебания обратилась к королевскому лекарю:
— Месье Фагон, я знаю, что вы меня недолюбливаете. Мне не хватает ваших знаний, и к тому же, вы презираете таких, как я.
Доктор открыл было рот, но она остановила его жестом.
— Что до меня, я тоже недолюбливаю докторов, поскольку чаще всего они – самолюбивые невежды. Но это не про вас, вы – настоящий врач.
Фагон снизошел до снисходительной улыбки.
— Вы правы, мадемуазель. У меня за плечами многие годы учебы и исследований, включая обширные познания в области растений и минералов. И я стараюсь не убивать моих пациентов.
— Вот и я стараюсь сделать все, чтобы вылечить моих, сударь. А еще про вас говорят, что вы – один из лучших химиков Франции.
Мадлен протянула врачу флакон.
— Не могли бы вы выяснить, что это за жидкость? У Элоизы, безусловно, есть враги, но мне кажется, что проблема именно в этом эликсире.
Фагон взял флакон и вздохнул. Сейчас, когда он не злился, Мадлен вдруг поняла, что лицо у него доброе, несмотря на кустистые брови и крючковатый нос злого колдуна. Глядя на девушку из-под своих густых бровей, он вдруг произнес:
— Вы угадали, я не люблю знахарей и знахарок. Все они шарлатаны, полные предрассудков. Но вы не шарлатанка, я вижу, что вы честно стараетесь помочь людям. И потому я сделаю все, что смогу, чтобы определить состав этого эликсира. Однако не стоит исключать ни отравления, ни болезни.
С этими словами он повернулся к служанке и приказал:
— Соберите вещи мадемуазель. Она не может оставаться во дворце. Здесь не место больным, тем более, что мы не знаем, что с ней. Болезнь может оказаться заразной, и мы не вправе подвергать угрозе королевскую семью.
Прода от 04.12.2019, 00:54
Глава 2
В приемной Его Величества шелестели приглушенные голоса – говорить вслух было вопиющим нарушением этикета. Шарлотта и Мадлен привычно лавировали между группами придворных, кивая знакомым и приседая в реверансах перед влиятельными вельможами.
Чтобы попасть в приемную, девушкам пришлось пройти немало залов и салонов, один краше другого. Версальский дворец был похож на драгоценную шкатулку, полную золота и каменьев. Куда не кинь взгляд, повсюду мебель из дорогих пород дерева, шелковые обои, картины, зеркала в серебряных рамах и позолота, позолота, позолота. За пять месяцев при дворе подруги так и не привыкли к этой невероятной роскоши.
— Себастьян! Гастон! – хором воскликнули они, обнаружив, наконец, своих нареченных.
Себастьян де Коссель, граф де Шабри, широко улыбнулся и сорвал с головы шляпу, склоняясь в изящном поклоне.
Сегодня на молодом графе был голубой жюстокор того же оттенка, что и его глаза, и свежезавитой темный парик, подчеркивающий аристократическую белизну кожи, а его ухоженные руки с аккуратными ногтями утопали в пышных манжетах из дорогого кружева.
Несмотря на яркую форму шотландской гвардии, его приятелю, высокому зеленоглазому шатену Гастону де Маркусси не хватало уверенности графа. По правде говоря, он не особо любил светские сборища и появился в приемной короля исключительно ради того, чтобы встретиться с Мадлен. Встретившись взглядом с невестой, он просиял и улыбнулся в ответ на ее улыбку. Они не виделись целых три дня, показавшиеся ему вечностью.
Гастон тоже снял шляпу и поймал руку Мадлен, чтобы запечатлеть на ней поцелуй.
— Наконец-то, душа моя, – шепнул он, не сводя с нее глаз. – Мы с Себастьяном почти все утро провели в оружейной, а потом он уговорил меня прийти сюда в надежде увидеть вас с Шарлоттой. Но увы, через четверть часа мне заступать на пост…
Оставив влюбленных играть в гляделки, Себастьян отвел Шарлотту в сторону.
— Я знал, что вы сегодня не дежурите у королевы и надеялся, что вы захотите взглянуть на выход короля. И рад, что мои надежды оправдались. Вы с мадемуазель Друэ – как глоток свежей воды для измученного страдальца, которого ваш брат загонял до полного изнеможения. Еще немного, и он будет фехтовать лучше меня – не представляю, как я переживу… ой! – шепотом ахнул он.
— В чем дело? – шепнула в ответ Шарлотта.
Себастьян скосил глаза вбок, взглядом указывая на знакомый женский силуэт.
— Элоиза? – удивилась мадемуазель де Маркусси, раскрывая веер. – Как она здесь оказалась? Я думала, что она больна. Неделю назад она едва не умерла – ей было так плохо, что Фагон отправил ее домой.
— И чем же эта зараза умудрилась заболеть? – подошел к ним Гастон.
— Эта дурочка решила, что станет немного аппетитнее, если наглотается какого-то неведомого зелья. Захотела пополнеть – и пополнела. Я бы даже сказала, чересчур – мы боялись, что бедняжка просто лопнет.
— Ну и ну! – хмыкнул Себастьян, сдерживая смех. – Ей бы следовало раздобыть зелье, от которого умнеют.
— И теряют любовь к интригам…
— Ну хватит, - возмутилась Мадлен. – Сколько можно насмешничать! Элоиза и в самом деле едва не умерла. Я было испугалась, что ее отравили, но мэтр Фагон исследовал ее злосчастный эликсир и никакого яда в нем не обнаружил.
— Зато теперь, судя по всему, она чувствует себя прекрасно, - пожаловался де Шабри с несчастным видом. – Последние полчаса она преследует меня повсюду. Строит глазки, хватает за руки и все такое. Никакого спасения!
Он состроил такую жалобную гримасу, что Шарлотта весело рассмеялась. Однако при виде направляющейся к ним мадемуазель де Монвивье смех ее тут же оборвался. Недовольно поморщившись, она вздернула носик, смерила охотницу на мужчин презрительным взглядом и процедила сквозь зубы.
— Сейчас я от нее избавлюсь. Учитесь и восхищайтесь, друг мой.
Элоиза с сияющей улыбкой подошла к друзьям и как бы невзначай взяла Себастьяна под руку. На ее прелестном личике не осталось и следа недавнего недуга.
