Краткое содержание предыдущих частей
1676 год. Старый шевалье де Маркусси, бывший камердинер короля, с помощью парижской целительницы Катрин Друэ воспитывает своих внуков, Гастона и Шарлотту.
Холодным февральским утром Гастон спасает тонущую в Сене девочку. Но все, что удается узнать у потерявшей память малышки – ее имя: Мадлен. Мадам Друэ удочеряет ее и растит вместе с Шарлоттой, обучая лечить простых людей.
1682 год. Шарлотта получает место фрейлины королевы Марии-Терезии, а Гастон – патент королевского гвардейца. Мадлен сопровождает их в Версаль, где вскоре находит дело по душе – лечить прислугу и строящих дворец рабочих.
К несчастью, с первого дня при дворе Шарлотта попадает в немилость к маркизе де Монтеспан, бывшей фаворитке Людовика XIV, не гнушающейся прибегать к помощи ведьм и отравительниц. Появление новой фрейлины в сопровождении короля становится поводом для пересуд, и этого довольно, чтобы маркиза сочла девушку своей соперницей, от которой необходимо избавиться. Зато королева Мария-Терезия, влачащая унылое существование в окружении своих дам, карликов и собачек, сразу проникается к Шарлотте симпатией. И все же, по недостроенному дворцу, где балы, прогулки и празднества проходят под стук молотков и визг пил, не утихают сплетни и слухи: придворные гадают, станет ли хорошенькая мадемуазель де Маркусси новой фавориткой.
Постепенно Мадлен и Шарлотта знакомятся с царящими при дворе порядками, правилами этикета и придворными интригами. К счастью, у них появляются друзья, которые помогают девушкам приспособиться к новой жизни. А благодаря очередной неудачной интриге мадам де Монтеспан Шарлотта заключает фальшивую помолвку с молодым графом Себастьяном де Шабри, за которым охотятся девицы, мечтающие о богатом и знатном муже.
Мадлен удается завоевать королевскую благодарность: она исцеляет испанскую камеристку королевы, которую врачи признали безнадежной, а затем спасает от смерти новорожденного внука короля. Королева выясняет, что Мадлен – наследница богатого испанского графа. К девушке возвращается память, и она вспоминает убийство родителей и свое спасение. Но ее призвание – лечить людей, и она решает потратить свое состояние на помощь ближним.
Влюбленный в нее Гастон делает Мадлен предложение, и она его принимает. Тем временем Себастьян и Шарлотта постепенно понимают, что любят друг друга. И в этом им, как ни странно, помогают интриги мадам де Монтеспан, яды, черные мессы и опасное расследование, затеянное Мадлен и Гастоном.
А впереди у них новые приключения!
Пролог
Декабрь 1682 года, маленький домик в пригороде Парижа
Утро нового дня было пасмурным и холодным, и темную кухню едва освещали догорающие в очаге угли. Над ними стоял глиняный горшок, в котором начинала закипать жидкостью зловещего желтоватого цвета.
Перед очагом, держась за руки, стояли мужчина и женщина.
— Почти готово, - прошептала женщина, наклоняясь над сосудом. – Тебе лучше уйти. На всякий случай.
Лицо мужчины дернулось, исказилось в болезненной гримасе – или то были всего лишь отблески огня? Но вот он сердито тряхнул головой и, схватив женщину за плечи, притянул к себе:
— Нет, не делай этого, прошу тебя! Я не хочу!
Женщина, одетая в простую белую сорочку, закрыла глаза, крепко стиснула губы.
— Ты слышишь меня? – встряхнул ее мужчина. – Я не хочу!
Не открывая глаз, она прильнула к его груди и тихо произнесла:
— Я должна это сделать, мой друг. Должна сварить урари, понимаешь? В память о твоих детях. В память о моей семье. Да, я знаю, что меня ждет, но такова цена нашей мести.
Мужчина выругался, оттолкнул ее и схватил со стола тряпку. Задержав дыхание, он осторожно снял горшок с огня.
— Даже не думай. Я запрещаю! Мы найдем другой способ отомстить, обещаю тебе. Поклянись, что не совершишь эту глупость. Кроме тебя у меня никого не осталось, и я не хочу… не могу потерять еще и тебя. Лучше сразу вылью эту гадость.
— Не надо, - тонкие пальцы сомкнулись на его запястье. – Я не стану его варить, клянусь. Ты прав, мы обязательно отыщем другой способ.
Он нехотя поставил горшок на стол, заглянул в черные глаза с необычным разрезом, провел ладонью по гладким темным волосам и поцеловал женщину в лоб.
— Мы поговорим об этом вечером, хорошо? - вздохнул он. – А сейчас мне пора.
Она дождалась, пока за ее сообщником закрылась дверь, и вытерла мокрые от слез щеки.
— Прости, любимый, но другого способа нет…
Всхлипнув, она поспешно, словно боясь передумать, голыми руками схватила горшок с кипятком и вскрикнула от боли.
Горшок едва не выпал у нее из рук. Горячая жидкость колыхнулась, выплескиваясь через край, обожгла пальцы. Вот она, адская мука для грешницы… Ничего, она сильная, она стерпит, а скоро и вовсе перестанет чувствовать боль.
Женщина вернула сосуд на огонь и, не обращая внимания на мучительное жжение в ладонях и пальцах, схватила длинную деревянную ложку и принялась помешивать свое варево.
На поверхности источающей резкий запах смеси забулькали пузырьки, она начала постепенно густеть и темнеть. От поднимающейся над горшком вони закружилась голова, перед глазами заплясали черные мухи. Женщина всхлипнула, борясь с подступающей паникой и убеждая себя, что отступать все равно уже поздно.
Варево чернело на глазах. Мысли мутились, обожженные ладони начали неметь. Затем потяжелели руки. Ей казалось, что с каждым вдохом сердце бьется все медленнее, а глаза закрываются сами собой. Она попыталась прочесть молитву, но потерявший чувствительность язык почти не слушался, а скрючившиеся пальцы едва удерживали мешалку.
— За вас, мои мальчики, - с трудом пробормотала она немеющими губами. – Ждите меня, я иду.
С этими словами женщина и в самом деле пошатнулась и неловко рухнула на пол, опрокинув в падении горшок.
Кипящая жидкость выплеснулась на нее и принялась медленно, капля за каплей, растекаться маслянистой черной лужей на серых плитках пола.
Она хотела подняться, стряхнуть с себя обжигающее варево и не cмогла шевельнуться. Парализованное лицо ощущало жар близкого огня, но не было сил открыть глаза. Она начала задыхаться, не имея возможности сделать вдох. Последнее, о чем она успела подумать перед смертью – горшок пуст, она разлила драгоценный урари…
Версаль
Мадлен с трудом открыла глаза, снова закрыла их и широко зевнула. Повернувшись на другой бок, она с блаженным вздохом зарылась щекой в подушку и улыбнулась, вспоминая вчерашний вечер.
Решительно, он удался. Вся их дружная компания – она и ее жених Гастон, граф де Шабри с Шарлоттой и Элизабет де Куси с Тома де Понфавье – были приглашены на ужин к Филиппу де Флореаку. Молодой Флореак обитал в роскошных по версальским меркам апартаментах, занимавших аж две крошечные комнатки, тогда как большинству придворных приходилось ютиться по двое, а то и по трое. Этой привилегией он был обязан отцу, одному из самых влиятельных парижских финансистов, ссужавшему деньгами самого короля.
Ужин при свечах перед растопленным камином был просто божественным. Они вернулись так поздно… Сонная улыбка сделалась еще шире – Мадлен вспоминала, как они с Гастоном…
— О боже! Который час? – воскликнула она внезапно, садясь на кровати. – Господи, уже светло! Шарлотта, Шарлотта, проснись!
Шарлотта де Маркусси, которую отчаянно затрясли за плечи, проснулась и испуганно захлопала ресницами.
— То есть, как это - светло? – в ужасе переспросила она. – Выходит, мы не слышали побудку? Но я же опоздаю к королеве!
Девушки кубарем скатились с кровати, стягивая с себя чепцы и ночные рубашки.
— Скорее, скорее, у меня совсем нет времени, - повторяла Шарлотта, заметавшись по комнате.
Торопливо умывшись и натянув свежую сорочку, она схватила платье, с вечера разложенное на стуле. Настоящий придворный наряд, сшитый специально для нее – единственное новое платье, которое она смогла себе позволить. До этого все ее туалеты были перешиты из чужих, купленных у торговки подержанной одеждой.
— Помоги мне, пожалуйста, - попросила она Мадлен. – Надо же, я ведь мечтала поразить дам Ее Величества элегантным нарядом, и вот, пожалуйста – я опоздаю к одеванию королевы, и все будут пялиться только на меня. Воистину, гордыня наказуема!
Второпях она схватила первую попавшуюся нижнюю юбку, которую тут же скрыла лазурная юбка платья. Затянув шнурок, Шарлотта накинула сверху синюю распашную юбку.
— Скорее, скорее!
Мадлен протянула ей синий корсаж, помогла попасть руками в рукава. Пока Шарлотта расправляла банты и кружева на груди, ее подруга поспешно затягивала шнуровку на спине и подкалывала корсаж к юбке.
— Не дергайся! – буркнула она, когда Шарлотта в очередной раз обернулась через плечо.
— Но я же опаздываю! Это ужасно!
Покончив с платьем, она метнулась к туалетному столику, чтобы уложить белокурые локоны, а затем помогла Мадлен надеть такой же роскошный наряд, пошитый совсем недавно. После того, как Его Величество Людовик XIV выразил свое недовольство тем, что новоиспеченная графиня Альтафуэнте одевается слишком скромно для своего положения, целительнице пришлось расширить свой гардероб, до сих пор ограничивавшийся скромной одеждой, в которой она лечила слуг и рабочих.
— Да где ж они! – застонала Шарлотта, ползая вокруг кровати на корточках в поисках туфель.
— Ты готова? – поторопила ее Мадлен.
— Почти!
Шарлотта выскочила из комнаты с туфельками в руках и запрыгала на одной ноге, обуваясь прямо на ходу, чтобы не терять времени и не отстать от подруги.
Они буквально скатились вниз по лестницам, чудом не переломав ни ног, ни шеи.
— Ничего, ничего, через минуту мы уже будем на месте, - бодро пыхтела Мадлен.
Опоздание к одеванию королевы грозило фрейлине выволочкой от обер-гофмейстерины маркизы де Монтеспан. Бывшая фаворитка не упускала ни одного повода высказать мадемуазель де Маркусси свое неудовольствие в надежде избавиться от белокурой красавицы. Шарлотте приходилось выкручиваться изо всех сил, чтобы избежать упреков.
Пост гвардейцев! Они вихрем промчались мимо де Маркусси, застывшего у дверей в покои Ее Величества в роскошном мундире шотландской гвардии. Бедняга даже не успел пожелать доброго утра сестре и невесте!
Наконец, подруги домчались до опочивальни королевы и тут же сбавили скорость, переходя на чинный шаг, приличествующий благородным девицам. Раскрасневшись от бега, но сияя улыбками, они попытались незаметно проскользнуть за спинами знатнейших дам королевства, окруживших Марию-Терезию – испанскую инфанту, супругу Людовика XIV и королеву Франции.
Двадцать пар глаз немедля повернулись в их сторону – одни с осуждением, другие с сочувствием, третьи – с надеждой на развлечение.
В центре королевской опочивальни высилась мадам де Монтеспан, более величественная, чем королева. Пышная блондинка с молочной кожей и роскошным бюстом, для своего возраста она все еще была очень хороша. К несчастью, характер маркизы становился все более желчным по мере того, как уходила ее молодость и прибавлялся вес.
При виде опоздавших бывшая фаворитка недовольно поджала губы с таким тяжелым вздохом, что его, должно быть, услышали и гвардейцы в дверях далекой приемной.
— Платье Ее Величества! – выдержав долгую паузу, велела она наконец.
Мария-Терезия, туго-натуго затянутая в корсет, из которого щедро вываливалось рыхлое белое тело, переминалась с ноги на ногу перед огромной кроватью с балдахином, ожидая, пока ее оденут. Несмотря на пылающий в камине огонь, плечи королевы покрылись мурашками от холода. И все же, несмотря на все неудобства, круглое лицо Марии-Терезии светилось добродушной улыбкой.
Шарлотта де Маркусси и Мадлен Друэ, отныне ставшая графиней Альтафуэнте, молчком пробрались к Элизабет де Куси, незаметно потиравшей замерзшие руки. За исключением небольшого пятачка вокруг камина, в опочивальне царил холод.
— Где вы были? – чуть слышно поинтересовалась Элизабет.
— Не знаю, почему, но нас никто не разбудил, - шепнула Шарлотта. – А поскольку мы легли спать очень поздно…
— Как ни странно, сегодня утром не было побудки, - Элизабет многозначительно взглянула на подруг. – К счастью, горничная разбудила меня вовремя.
— В самом деле, странно, - прошептала Мадлен.
Шарлотта наклонилась к уху Элизабет:
— Только представь, я буквально впрыгнула в новое платье и обувалась на бегу. И вообще, одевалась в такой спешке, что натянула разные чулки!
Она слегка приподняла подол и продемонстрировала разноцветные лодыжки – правую в чулке цвета «брюшко серны» и левую цвета «розовое дерево».
Они захихикали, вызвав недовольный шепоток почтенных придворных дам.
— Тише! – упрекнула их старая баронесса дю Пейоль.
— Для страдающей глухотой дамы у вас слишком острый слух, мадам, - с улыбкой заметила Шарлотта. – Берегитесь, иначе ваш секрет будет раскрыт.
— Вы правы, моя дорогая, так что сделаем вид, что я ничего не слышала, - закивала головой старушка. – Кстати, я собиралась вас разбудить, но дежурный гвардеец заявил, что вы уже встали. Обманул меня, негодяй.
Мадлен покосилась на маркизу де Монтеспан, хмурясь возникшему у нее подозрению. Они с Шарлоттой обсуждали ужин у Флореака в присутствии дам королевы. Маркиза знала, что они вернутся поздно и вряд ли сумеют рано проснуться.
— Все это попахивает чьей-то злой шуткой! –заметила она в сердцах.
— Тихо!
На сей раз призыв к порядку прозвучал из уст самой Монтеспан. Девушки притихли с виноватым видом, и процесс одевания королевы пошел своим чередом.
— Платье Ее Величества! – громко объявила гардеробмейстерина королевы.
Воистину, трудно было придумать более скучное времяпровождение. Свита королевы единодушно ненавидела слишком долгую и сложную церемонию. Но король настаивал на ее соблюдении, поэтому всем приходилось терпеть, причем с улыбкой.
Появление долгожданного платья было встречено вздохом облегчения.
— Боже, какой кошмар! – не удержалась от едва слышного комментария Шарлотта.
Тяжелая юбка желтого цвета была перегружена золотым шитьем, тесьмой с бахромой, плиссированными лентами и другими украшениями.
— Желтое для блондинки… Да это же сущее преступление! Похоже, портной Ее Величества начисто лишен воображения и вкуса!
— Наша королева одевается хуже всех своих подданных! – подхватила Элизабет.
— Так почему же она не сменит портного? – удивилась Мадлен.
Элизабет подышала на пальцы, чтобы согреть их хоть немного. Она служила при дворе уже почти год и хорошо знала царящие здесь порядки.
— Видишь ли, моя дорогая, королеву никто не спрашивает, - объяснила она. – Госпожа гардеробмейстерина и Монтеспан сами решают, что именно она должна носить.
Бедную Марию-Терезию перекосило при виде предложенного ей туалета. Однако она тут же взяла себя в руки – этикет не позволял ей жаловаться и отказываться, так что придворные дамы медленно и печально облачили ее в жуткое желтое платье.
— Шкатулку Ее Величества, - велела Монтеспан.
Жирар, хранитель шкатулки, опустился на колени перед королевой и поднял крышку. Мария-Терезия выбрала нить жемчуга, жемчужные серьги и маленькое колечко с топазами, которые она обожала, и одарила хранителя милостивой улыбкой, которую он, как обычно, встретил с каменным лицом.
Этот Жирар, высокий хмурый мужчина, был известен своим серьезным нравом. В последнее время он выглядел особенно мрачно, должно быть, стесняясь красных пятен, уродовавших его руки и лицо. Шарлотта толкнула Мадлен локтем:
1676 год. Старый шевалье де Маркусси, бывший камердинер короля, с помощью парижской целительницы Катрин Друэ воспитывает своих внуков, Гастона и Шарлотту.
Холодным февральским утром Гастон спасает тонущую в Сене девочку. Но все, что удается узнать у потерявшей память малышки – ее имя: Мадлен. Мадам Друэ удочеряет ее и растит вместе с Шарлоттой, обучая лечить простых людей.
1682 год. Шарлотта получает место фрейлины королевы Марии-Терезии, а Гастон – патент королевского гвардейца. Мадлен сопровождает их в Версаль, где вскоре находит дело по душе – лечить прислугу и строящих дворец рабочих.
К несчастью, с первого дня при дворе Шарлотта попадает в немилость к маркизе де Монтеспан, бывшей фаворитке Людовика XIV, не гнушающейся прибегать к помощи ведьм и отравительниц. Появление новой фрейлины в сопровождении короля становится поводом для пересуд, и этого довольно, чтобы маркиза сочла девушку своей соперницей, от которой необходимо избавиться. Зато королева Мария-Терезия, влачащая унылое существование в окружении своих дам, карликов и собачек, сразу проникается к Шарлотте симпатией. И все же, по недостроенному дворцу, где балы, прогулки и празднества проходят под стук молотков и визг пил, не утихают сплетни и слухи: придворные гадают, станет ли хорошенькая мадемуазель де Маркусси новой фавориткой.
Постепенно Мадлен и Шарлотта знакомятся с царящими при дворе порядками, правилами этикета и придворными интригами. К счастью, у них появляются друзья, которые помогают девушкам приспособиться к новой жизни. А благодаря очередной неудачной интриге мадам де Монтеспан Шарлотта заключает фальшивую помолвку с молодым графом Себастьяном де Шабри, за которым охотятся девицы, мечтающие о богатом и знатном муже.
Мадлен удается завоевать королевскую благодарность: она исцеляет испанскую камеристку королевы, которую врачи признали безнадежной, а затем спасает от смерти новорожденного внука короля. Королева выясняет, что Мадлен – наследница богатого испанского графа. К девушке возвращается память, и она вспоминает убийство родителей и свое спасение. Но ее призвание – лечить людей, и она решает потратить свое состояние на помощь ближним.
Влюбленный в нее Гастон делает Мадлен предложение, и она его принимает. Тем временем Себастьян и Шарлотта постепенно понимают, что любят друг друга. И в этом им, как ни странно, помогают интриги мадам де Монтеспан, яды, черные мессы и опасное расследование, затеянное Мадлен и Гастоном.
А впереди у них новые приключения!
Пролог
Декабрь 1682 года, маленький домик в пригороде Парижа
Утро нового дня было пасмурным и холодным, и темную кухню едва освещали догорающие в очаге угли. Над ними стоял глиняный горшок, в котором начинала закипать жидкостью зловещего желтоватого цвета.
Перед очагом, держась за руки, стояли мужчина и женщина.
— Почти готово, - прошептала женщина, наклоняясь над сосудом. – Тебе лучше уйти. На всякий случай.
Лицо мужчины дернулось, исказилось в болезненной гримасе – или то были всего лишь отблески огня? Но вот он сердито тряхнул головой и, схватив женщину за плечи, притянул к себе:
— Нет, не делай этого, прошу тебя! Я не хочу!
Женщина, одетая в простую белую сорочку, закрыла глаза, крепко стиснула губы.
— Ты слышишь меня? – встряхнул ее мужчина. – Я не хочу!
Не открывая глаз, она прильнула к его груди и тихо произнесла:
— Я должна это сделать, мой друг. Должна сварить урари, понимаешь? В память о твоих детях. В память о моей семье. Да, я знаю, что меня ждет, но такова цена нашей мести.
Мужчина выругался, оттолкнул ее и схватил со стола тряпку. Задержав дыхание, он осторожно снял горшок с огня.
— Даже не думай. Я запрещаю! Мы найдем другой способ отомстить, обещаю тебе. Поклянись, что не совершишь эту глупость. Кроме тебя у меня никого не осталось, и я не хочу… не могу потерять еще и тебя. Лучше сразу вылью эту гадость.
— Не надо, - тонкие пальцы сомкнулись на его запястье. – Я не стану его варить, клянусь. Ты прав, мы обязательно отыщем другой способ.
Он нехотя поставил горшок на стол, заглянул в черные глаза с необычным разрезом, провел ладонью по гладким темным волосам и поцеловал женщину в лоб.
— Мы поговорим об этом вечером, хорошо? - вздохнул он. – А сейчас мне пора.
Она дождалась, пока за ее сообщником закрылась дверь, и вытерла мокрые от слез щеки.
— Прости, любимый, но другого способа нет…
Всхлипнув, она поспешно, словно боясь передумать, голыми руками схватила горшок с кипятком и вскрикнула от боли.
Горшок едва не выпал у нее из рук. Горячая жидкость колыхнулась, выплескиваясь через край, обожгла пальцы. Вот она, адская мука для грешницы… Ничего, она сильная, она стерпит, а скоро и вовсе перестанет чувствовать боль.
Женщина вернула сосуд на огонь и, не обращая внимания на мучительное жжение в ладонях и пальцах, схватила длинную деревянную ложку и принялась помешивать свое варево.
На поверхности источающей резкий запах смеси забулькали пузырьки, она начала постепенно густеть и темнеть. От поднимающейся над горшком вони закружилась голова, перед глазами заплясали черные мухи. Женщина всхлипнула, борясь с подступающей паникой и убеждая себя, что отступать все равно уже поздно.
Варево чернело на глазах. Мысли мутились, обожженные ладони начали неметь. Затем потяжелели руки. Ей казалось, что с каждым вдохом сердце бьется все медленнее, а глаза закрываются сами собой. Она попыталась прочесть молитву, но потерявший чувствительность язык почти не слушался, а скрючившиеся пальцы едва удерживали мешалку.
— За вас, мои мальчики, - с трудом пробормотала она немеющими губами. – Ждите меня, я иду.
С этими словами женщина и в самом деле пошатнулась и неловко рухнула на пол, опрокинув в падении горшок.
Кипящая жидкость выплеснулась на нее и принялась медленно, капля за каплей, растекаться маслянистой черной лужей на серых плитках пола.
Она хотела подняться, стряхнуть с себя обжигающее варево и не cмогла шевельнуться. Парализованное лицо ощущало жар близкого огня, но не было сил открыть глаза. Она начала задыхаться, не имея возможности сделать вдох. Последнее, о чем она успела подумать перед смертью – горшок пуст, она разлила драгоценный урари…
Глава 1
Версаль
Мадлен с трудом открыла глаза, снова закрыла их и широко зевнула. Повернувшись на другой бок, она с блаженным вздохом зарылась щекой в подушку и улыбнулась, вспоминая вчерашний вечер.
Решительно, он удался. Вся их дружная компания – она и ее жених Гастон, граф де Шабри с Шарлоттой и Элизабет де Куси с Тома де Понфавье – были приглашены на ужин к Филиппу де Флореаку. Молодой Флореак обитал в роскошных по версальским меркам апартаментах, занимавших аж две крошечные комнатки, тогда как большинству придворных приходилось ютиться по двое, а то и по трое. Этой привилегией он был обязан отцу, одному из самых влиятельных парижских финансистов, ссужавшему деньгами самого короля.
Ужин при свечах перед растопленным камином был просто божественным. Они вернулись так поздно… Сонная улыбка сделалась еще шире – Мадлен вспоминала, как они с Гастоном…
— О боже! Который час? – воскликнула она внезапно, садясь на кровати. – Господи, уже светло! Шарлотта, Шарлотта, проснись!
Шарлотта де Маркусси, которую отчаянно затрясли за плечи, проснулась и испуганно захлопала ресницами.
— То есть, как это - светло? – в ужасе переспросила она. – Выходит, мы не слышали побудку? Но я же опоздаю к королеве!
Девушки кубарем скатились с кровати, стягивая с себя чепцы и ночные рубашки.
— Скорее, скорее, у меня совсем нет времени, - повторяла Шарлотта, заметавшись по комнате.
Торопливо умывшись и натянув свежую сорочку, она схватила платье, с вечера разложенное на стуле. Настоящий придворный наряд, сшитый специально для нее – единственное новое платье, которое она смогла себе позволить. До этого все ее туалеты были перешиты из чужих, купленных у торговки подержанной одеждой.
— Помоги мне, пожалуйста, - попросила она Мадлен. – Надо же, я ведь мечтала поразить дам Ее Величества элегантным нарядом, и вот, пожалуйста – я опоздаю к одеванию королевы, и все будут пялиться только на меня. Воистину, гордыня наказуема!
Второпях она схватила первую попавшуюся нижнюю юбку, которую тут же скрыла лазурная юбка платья. Затянув шнурок, Шарлотта накинула сверху синюю распашную юбку.
— Скорее, скорее!
Мадлен протянула ей синий корсаж, помогла попасть руками в рукава. Пока Шарлотта расправляла банты и кружева на груди, ее подруга поспешно затягивала шнуровку на спине и подкалывала корсаж к юбке.
— Не дергайся! – буркнула она, когда Шарлотта в очередной раз обернулась через плечо.
— Но я же опаздываю! Это ужасно!
Покончив с платьем, она метнулась к туалетному столику, чтобы уложить белокурые локоны, а затем помогла Мадлен надеть такой же роскошный наряд, пошитый совсем недавно. После того, как Его Величество Людовик XIV выразил свое недовольство тем, что новоиспеченная графиня Альтафуэнте одевается слишком скромно для своего положения, целительнице пришлось расширить свой гардероб, до сих пор ограничивавшийся скромной одеждой, в которой она лечила слуг и рабочих.
— Да где ж они! – застонала Шарлотта, ползая вокруг кровати на корточках в поисках туфель.
— Ты готова? – поторопила ее Мадлен.
— Почти!
Шарлотта выскочила из комнаты с туфельками в руках и запрыгала на одной ноге, обуваясь прямо на ходу, чтобы не терять времени и не отстать от подруги.
Они буквально скатились вниз по лестницам, чудом не переломав ни ног, ни шеи.
— Ничего, ничего, через минуту мы уже будем на месте, - бодро пыхтела Мадлен.
Опоздание к одеванию королевы грозило фрейлине выволочкой от обер-гофмейстерины маркизы де Монтеспан. Бывшая фаворитка не упускала ни одного повода высказать мадемуазель де Маркусси свое неудовольствие в надежде избавиться от белокурой красавицы. Шарлотте приходилось выкручиваться изо всех сил, чтобы избежать упреков.
Пост гвардейцев! Они вихрем промчались мимо де Маркусси, застывшего у дверей в покои Ее Величества в роскошном мундире шотландской гвардии. Бедняга даже не успел пожелать доброго утра сестре и невесте!
Наконец, подруги домчались до опочивальни королевы и тут же сбавили скорость, переходя на чинный шаг, приличествующий благородным девицам. Раскрасневшись от бега, но сияя улыбками, они попытались незаметно проскользнуть за спинами знатнейших дам королевства, окруживших Марию-Терезию – испанскую инфанту, супругу Людовика XIV и королеву Франции.
Двадцать пар глаз немедля повернулись в их сторону – одни с осуждением, другие с сочувствием, третьи – с надеждой на развлечение.
В центре королевской опочивальни высилась мадам де Монтеспан, более величественная, чем королева. Пышная блондинка с молочной кожей и роскошным бюстом, для своего возраста она все еще была очень хороша. К несчастью, характер маркизы становился все более желчным по мере того, как уходила ее молодость и прибавлялся вес.
При виде опоздавших бывшая фаворитка недовольно поджала губы с таким тяжелым вздохом, что его, должно быть, услышали и гвардейцы в дверях далекой приемной.
— Платье Ее Величества! – выдержав долгую паузу, велела она наконец.
Мария-Терезия, туго-натуго затянутая в корсет, из которого щедро вываливалось рыхлое белое тело, переминалась с ноги на ногу перед огромной кроватью с балдахином, ожидая, пока ее оденут. Несмотря на пылающий в камине огонь, плечи королевы покрылись мурашками от холода. И все же, несмотря на все неудобства, круглое лицо Марии-Терезии светилось добродушной улыбкой.
Шарлотта де Маркусси и Мадлен Друэ, отныне ставшая графиней Альтафуэнте, молчком пробрались к Элизабет де Куси, незаметно потиравшей замерзшие руки. За исключением небольшого пятачка вокруг камина, в опочивальне царил холод.
— Где вы были? – чуть слышно поинтересовалась Элизабет.
— Не знаю, почему, но нас никто не разбудил, - шепнула Шарлотта. – А поскольку мы легли спать очень поздно…
— Как ни странно, сегодня утром не было побудки, - Элизабет многозначительно взглянула на подруг. – К счастью, горничная разбудила меня вовремя.
— В самом деле, странно, - прошептала Мадлен.
Шарлотта наклонилась к уху Элизабет:
— Только представь, я буквально впрыгнула в новое платье и обувалась на бегу. И вообще, одевалась в такой спешке, что натянула разные чулки!
Она слегка приподняла подол и продемонстрировала разноцветные лодыжки – правую в чулке цвета «брюшко серны» и левую цвета «розовое дерево».
Они захихикали, вызвав недовольный шепоток почтенных придворных дам.
— Тише! – упрекнула их старая баронесса дю Пейоль.
— Для страдающей глухотой дамы у вас слишком острый слух, мадам, - с улыбкой заметила Шарлотта. – Берегитесь, иначе ваш секрет будет раскрыт.
— Вы правы, моя дорогая, так что сделаем вид, что я ничего не слышала, - закивала головой старушка. – Кстати, я собиралась вас разбудить, но дежурный гвардеец заявил, что вы уже встали. Обманул меня, негодяй.
Мадлен покосилась на маркизу де Монтеспан, хмурясь возникшему у нее подозрению. Они с Шарлоттой обсуждали ужин у Флореака в присутствии дам королевы. Маркиза знала, что они вернутся поздно и вряд ли сумеют рано проснуться.
— Все это попахивает чьей-то злой шуткой! –заметила она в сердцах.
— Тихо!
На сей раз призыв к порядку прозвучал из уст самой Монтеспан. Девушки притихли с виноватым видом, и процесс одевания королевы пошел своим чередом.
— Платье Ее Величества! – громко объявила гардеробмейстерина королевы.
Воистину, трудно было придумать более скучное времяпровождение. Свита королевы единодушно ненавидела слишком долгую и сложную церемонию. Но король настаивал на ее соблюдении, поэтому всем приходилось терпеть, причем с улыбкой.
Появление долгожданного платья было встречено вздохом облегчения.
— Боже, какой кошмар! – не удержалась от едва слышного комментария Шарлотта.
Тяжелая юбка желтого цвета была перегружена золотым шитьем, тесьмой с бахромой, плиссированными лентами и другими украшениями.
— Желтое для блондинки… Да это же сущее преступление! Похоже, портной Ее Величества начисто лишен воображения и вкуса!
— Наша королева одевается хуже всех своих подданных! – подхватила Элизабет.
— Так почему же она не сменит портного? – удивилась Мадлен.
Элизабет подышала на пальцы, чтобы согреть их хоть немного. Она служила при дворе уже почти год и хорошо знала царящие здесь порядки.
— Видишь ли, моя дорогая, королеву никто не спрашивает, - объяснила она. – Госпожа гардеробмейстерина и Монтеспан сами решают, что именно она должна носить.
Бедную Марию-Терезию перекосило при виде предложенного ей туалета. Однако она тут же взяла себя в руки – этикет не позволял ей жаловаться и отказываться, так что придворные дамы медленно и печально облачили ее в жуткое желтое платье.
— Шкатулку Ее Величества, - велела Монтеспан.
Жирар, хранитель шкатулки, опустился на колени перед королевой и поднял крышку. Мария-Терезия выбрала нить жемчуга, жемчужные серьги и маленькое колечко с топазами, которые она обожала, и одарила хранителя милостивой улыбкой, которую он, как обычно, встретил с каменным лицом.
Этот Жирар, высокий хмурый мужчина, был известен своим серьезным нравом. В последнее время он выглядел особенно мрачно, должно быть, стесняясь красных пятен, уродовавших его руки и лицо. Шарлотта толкнула Мадлен локтем:
