Опять загрустил человек. Сел он как-то у пещеры и воззвал к вышней силе чуть не плача:
— Что ж такое?! Ворочаю-ворочаю я эти камни. Тяжёлый труд, да и скучный, а результат нулевой. Как жить? Что делать?
И явился к нему ангел:
— Не печалься, человек, — сказал он голосом, полным любви и сочувствия, — ворочай камни.
Повздыхал человек, погрустил и отправился дальше ворочать свои камни. Навалился он как-то на работу с большим усердием. Со лба пот струится, изо рта пар валит, из груди рык рвётся. Ворочает и ворочает камни с утра до вечера каждый божий день, пока не свалится там же от усталости. Так тридцать три дня он напрягался сверх всякой силы, вдруг, слышит – от камней такой же рык исходит, кряхтит кто-то в трудах праведных. Ускорился человек. Камень очередной отвалил, а за ним дыра. А из дыры здоровяк какой-то глядит на него, и ухмыляется.
— Здорово, человек! — опешил он.
— Здорово, здоровяк! — обрадовался человек.
— А ты чего тут? Монетки небось ищешь?
— Ищу. А ты чего?
— Дык, и я ищу, несколько годов уже.
Разобрали они преграду на пути и увидели одинаковые длинные пещеры навстречу друг другу и лошадок запряжённых в тележки. Поделили по совести последние монетки из-под камней. И подивились они такому сходству в их жизнях, и рукам одинаково мозолистым подивились, и пошли в гости и на одну сторону, и на другую сквозь всю гору. На белый свет друг у друга посмотрели. И выяснили, что белый свет тот почти одинаковый. И люди почти одни и те же. Трудятся, празднуют, детей растят. Товары изготавливают немного по-разному, а так всё по-людски везде, всё сходится. Только там у хлебника хлеб все покупают, а на другой стороне булки у булочника. Где яблоки, а где груши есть, кому помидоры хороши солёные, кому огурчики. Там мясник свининку уважает, а там баранинку. Один молочник коз доит, другой коров пасёт. А сказочники везде тоже про своё что-нибудь былины слагают.
Одно не сошлось. У здоровяка сестра была, а у человека не было никого. И женился человек на сестре здоровяка. Радовался сильно. Двумя селениями праздник щедрый организовали по этому случаю. Только спорили очень – обручением это называть или венчанием. Чуть до драки не дошло. Потому что в одном селении обручи малые на пальцы надевали по этому случаю, а в другом венцы на голову. Спорили-спорили люди добрые, ничего не придумали, пока сказочники не сочинили новое слово «свадьба», на том и порешили, а молодым надели украшения и на пальцы, и на головы, чтобы у них хорошо всё было.
Со временем обычным делом стало из селения в селение на лошадках разъезжать и по праздникам, и по делам тоже. Постановили люди по справедливости по монетке отчислять за каждый такой проезд. Если со стороны человека через его пещеру едут, то ему монетка, а когда от здоровяка, то в его карман. Стали их уважать ещё больше и величать соединителями двух миров. Здоровяк присмотрелся потом к дочери огуречника и тоже женился.
И жили они жизнь славную и счастливую. Сын у человека родился. Гулял он как-то по отцовской пещере, ковырнул торчащий камешек и монетку нашёл. Приносит отцу, показывает.
— Что делать, батюшка? — спрашивает. — Думаешь, я смогу клад найти?
Вздохнул человек, а он уже старец почти был, и говорит:
— Может и найдёшь, а может и нет… Кто знает. Одному богу ведомо, чем наградить.
Стал человек стареть неумолимо с возрастом, дряхлеть и чахнуть. Уже и помирать собрался, на кровати мягкой сидючи в удобной новой рубахе от одёжника. Не так, как в молодости от упрямства и глупости помирать, специально, а от утомления жизненного, просто задумался. Но одно ему всё покоя не давало. Он маялся-маялся, совестился-совестился, но всё же побеспокоил вышние силы, воззвал:
— Что ж такое?! Ворочал-ворочал я камни свои, а не знал для чего дело делаю!
И явился к нему ангел:
— Не печалься, человек, — сказал он голосом, полным любви и сочувствия, — добра ты много принёс. Всё у тебя хорошо.
— А что же ты мне не сказал тогда, какое я дело великое делаю?! Разве можно жителям небесным так человека мучить?!
— Я тоже не знал. Тоже мучился, — поведал ангел со спокойной улыбкой.
— А ты-то чего? — опешил старик. — Это я камни ворочал!..
— Лучше бы я камни ворочал, чем на твоё уныние беспросветное смотреть. Но мне бестелесному нет никакой возможности даже сдвинуть камень, еле сил хватало, чтобы монетки подкладывать. И то не всегда получалось.
— Вот те раз… — растерялся человек. — А здоровяк их как находил? У него тоже уныние? Ты ему тоже?..
— Тоже, — грустно согласился ангел. — Бог сказал: «Иди и радуй этих грешников, пока не поймут, что грешно не радоваться, и не начнут сами!»
— Так это я тебя расстраивал, значит? И бога тоже… — пригорюнился старый человек.
— Не печалься, человек! — попросил ангел голосом, полным любви и сочувствия. — Всё у тебя хорошо. Не начинай опять!
— И про тебя не печалиться? — спросил старик.
— И про меня не надо, — ответил ангел.
— А что же богу от меня нужно? — слабым уже голосом, но всё ещё полным человеческого негодования, спросил он.
— Только любить тебя, — улыбнулся ангел.
Старик задумался глубоко, но поднял сухую руку в предупреждающем жесте, чтобы ангел не улетал. И он не улетел, остался смиренно ждать.
— Зачем? — жалобно спросил старик. — Зачем ему меня любить? — он посмотрел на светлое существо глазами, полными слёз не боли или разочарования, но полными слёз от попыток прозреть наконец.
— Чтобы ты мог ворочать свои камни, — легко улыбнулся ангел и растаял в тишине комнаты хорошего добротного жилища, которым успел обзавестись за свою жизнь человек.
Старик посидел ещё в своей длинной полотняной рубахе на мягкой постели, подумал. А потом сполз с неё и пошаркал дряхлыми ногами вон из дома. Огляделся вокруг, позвал несколько раз сына к себе, но тот не услышал и не явился к отцу. Он завалился тогда в свою старую тележку, запряжённую лошадью и погнал её к пещере.
Там, в свете факелов, нашёл он сына своего, со злостью и остервенением отваливающего камень за камнем от стены, и углубляющего провал в какую-то другую сторону.
— Сын мой, — позвал его старик.
И сын удивлённо остановился и пожалел своего старика, что он не в постели, а пришёл дряхлыми ногами к нему. И спросил зачем он пришёл.
— А ты зачем тут камни ворочаешь? — строго спросил старик.
— Клад хочу найти! — ещё больше удивился его сын.
— Зачем? — нетерпеливо спросил старик.
Сын оторопело задумался и сказал:
— Женюсь, куплю…
— Зачем? — не дал договорить отец.
— Радоваться буду, — пообещал сын.
— Вот живи и радуйся! — горячо посоветовал отец. — Найдёшь ты его или не найдёшь. Женишься или не женишься. И я умру – не печалься!
— Как же, батюшка?! — сын обхватил его крепкими молодыми руками и прижался щекой, чуть не роняя слёзы.
— А вот так, мой сыночек… Вот так… — дрожащим голосом сказал старик. — Ну, немножко опечалишься, а дальше радуйся, — разрешил он, прижимая его сухими руками. — Нету там этого клада всё равно… не ищи…
Сын отодвинулся и упрямо посмотрел на отца, сдвинув брови:
— Ты не можешь знать!
— Ты прав, — согласился старик, посмотрев в молодые глаза и узнав в них свой собственный молодой задор и упрямство, — я не могу этого знать.
— Тогда не отговаривай меня, отец! Я буду ворочать эти камни!
Вздохнул старик и сказал:
— Вот тебе завет мой: что решил – делай! Хочешь камни ворочать – ворочай!
— Хочу! — подтвердил сын.
— Но только не гневи бога и ангелов небесных, не ропщи! Просто ворочай свои камни! Пути Господни неисповедимы.
И он взялся привычно за первый попавшийся камень, вцепившись сухими пальцами, и отвалил его от стены. И сын тоже рядом взялся. И стали ворочать они свои камни вместе, пока старик не иссох от чрезмерных усилий и не упал замертво в своей пещере.
И опечалился сын. Вынес отца из пещеры на свет. Люди добрые набежали. Задумали похороны делать и грустный пир устраивать. И сказал его сын там речь удивительную:
— Не велел батюшка огорчаться, велел радоваться. И так я и сделаю! Давайте шутки про него вспоминать и радость всякую. Подивились люди, посовещались, но решили, что дело это хорошее. Стали всякие весёлые истории по человека вспоминать и славить его дела хорошие. На том и разошлись, съев щедрые припасы в честь усопшего и выпив вина.
На следующий же день пошёл сын в пещеру опять за работу браться. Помолясь, приступил. И за первым же камнем клад обнаружился – монеты россыпью. Ни много, ни мало, но богатство ощутимое. И возрадовался сын человеческий, возликовал. Зажил счастливо, с женой хорошей освадьбился. А клад, сколько ни искал, не нашёл больше ничегошеньки. Но всю жизнь камни исправно ворочал и всегда жизни радовался, и детей своих научил.
— Что ж такое?! Ворочаю-ворочаю я эти камни. Тяжёлый труд, да и скучный, а результат нулевой. Как жить? Что делать?
И явился к нему ангел:
— Не печалься, человек, — сказал он голосом, полным любви и сочувствия, — ворочай камни.
Повздыхал человек, погрустил и отправился дальше ворочать свои камни. Навалился он как-то на работу с большим усердием. Со лба пот струится, изо рта пар валит, из груди рык рвётся. Ворочает и ворочает камни с утра до вечера каждый божий день, пока не свалится там же от усталости. Так тридцать три дня он напрягался сверх всякой силы, вдруг, слышит – от камней такой же рык исходит, кряхтит кто-то в трудах праведных. Ускорился человек. Камень очередной отвалил, а за ним дыра. А из дыры здоровяк какой-то глядит на него, и ухмыляется.
— Здорово, человек! — опешил он.
— Здорово, здоровяк! — обрадовался человек.
— А ты чего тут? Монетки небось ищешь?
— Ищу. А ты чего?
— Дык, и я ищу, несколько годов уже.
Разобрали они преграду на пути и увидели одинаковые длинные пещеры навстречу друг другу и лошадок запряжённых в тележки. Поделили по совести последние монетки из-под камней. И подивились они такому сходству в их жизнях, и рукам одинаково мозолистым подивились, и пошли в гости и на одну сторону, и на другую сквозь всю гору. На белый свет друг у друга посмотрели. И выяснили, что белый свет тот почти одинаковый. И люди почти одни и те же. Трудятся, празднуют, детей растят. Товары изготавливают немного по-разному, а так всё по-людски везде, всё сходится. Только там у хлебника хлеб все покупают, а на другой стороне булки у булочника. Где яблоки, а где груши есть, кому помидоры хороши солёные, кому огурчики. Там мясник свининку уважает, а там баранинку. Один молочник коз доит, другой коров пасёт. А сказочники везде тоже про своё что-нибудь былины слагают.
Одно не сошлось. У здоровяка сестра была, а у человека не было никого. И женился человек на сестре здоровяка. Радовался сильно. Двумя селениями праздник щедрый организовали по этому случаю. Только спорили очень – обручением это называть или венчанием. Чуть до драки не дошло. Потому что в одном селении обручи малые на пальцы надевали по этому случаю, а в другом венцы на голову. Спорили-спорили люди добрые, ничего не придумали, пока сказочники не сочинили новое слово «свадьба», на том и порешили, а молодым надели украшения и на пальцы, и на головы, чтобы у них хорошо всё было.
Со временем обычным делом стало из селения в селение на лошадках разъезжать и по праздникам, и по делам тоже. Постановили люди по справедливости по монетке отчислять за каждый такой проезд. Если со стороны человека через его пещеру едут, то ему монетка, а когда от здоровяка, то в его карман. Стали их уважать ещё больше и величать соединителями двух миров. Здоровяк присмотрелся потом к дочери огуречника и тоже женился.
И жили они жизнь славную и счастливую. Сын у человека родился. Гулял он как-то по отцовской пещере, ковырнул торчащий камешек и монетку нашёл. Приносит отцу, показывает.
— Что делать, батюшка? — спрашивает. — Думаешь, я смогу клад найти?
Вздохнул человек, а он уже старец почти был, и говорит:
— Может и найдёшь, а может и нет… Кто знает. Одному богу ведомо, чем наградить.
Стал человек стареть неумолимо с возрастом, дряхлеть и чахнуть. Уже и помирать собрался, на кровати мягкой сидючи в удобной новой рубахе от одёжника. Не так, как в молодости от упрямства и глупости помирать, специально, а от утомления жизненного, просто задумался. Но одно ему всё покоя не давало. Он маялся-маялся, совестился-совестился, но всё же побеспокоил вышние силы, воззвал:
— Что ж такое?! Ворочал-ворочал я камни свои, а не знал для чего дело делаю!
И явился к нему ангел:
— Не печалься, человек, — сказал он голосом, полным любви и сочувствия, — добра ты много принёс. Всё у тебя хорошо.
— А что же ты мне не сказал тогда, какое я дело великое делаю?! Разве можно жителям небесным так человека мучить?!
— Я тоже не знал. Тоже мучился, — поведал ангел со спокойной улыбкой.
— А ты-то чего? — опешил старик. — Это я камни ворочал!..
— Лучше бы я камни ворочал, чем на твоё уныние беспросветное смотреть. Но мне бестелесному нет никакой возможности даже сдвинуть камень, еле сил хватало, чтобы монетки подкладывать. И то не всегда получалось.
— Вот те раз… — растерялся человек. — А здоровяк их как находил? У него тоже уныние? Ты ему тоже?..
— Тоже, — грустно согласился ангел. — Бог сказал: «Иди и радуй этих грешников, пока не поймут, что грешно не радоваться, и не начнут сами!»
— Так это я тебя расстраивал, значит? И бога тоже… — пригорюнился старый человек.
— Не печалься, человек! — попросил ангел голосом, полным любви и сочувствия. — Всё у тебя хорошо. Не начинай опять!
— И про тебя не печалиться? — спросил старик.
— И про меня не надо, — ответил ангел.
— А что же богу от меня нужно? — слабым уже голосом, но всё ещё полным человеческого негодования, спросил он.
— Только любить тебя, — улыбнулся ангел.
Старик задумался глубоко, но поднял сухую руку в предупреждающем жесте, чтобы ангел не улетал. И он не улетел, остался смиренно ждать.
— Зачем? — жалобно спросил старик. — Зачем ему меня любить? — он посмотрел на светлое существо глазами, полными слёз не боли или разочарования, но полными слёз от попыток прозреть наконец.
— Чтобы ты мог ворочать свои камни, — легко улыбнулся ангел и растаял в тишине комнаты хорошего добротного жилища, которым успел обзавестись за свою жизнь человек.
Старик посидел ещё в своей длинной полотняной рубахе на мягкой постели, подумал. А потом сполз с неё и пошаркал дряхлыми ногами вон из дома. Огляделся вокруг, позвал несколько раз сына к себе, но тот не услышал и не явился к отцу. Он завалился тогда в свою старую тележку, запряжённую лошадью и погнал её к пещере.
Там, в свете факелов, нашёл он сына своего, со злостью и остервенением отваливающего камень за камнем от стены, и углубляющего провал в какую-то другую сторону.
— Сын мой, — позвал его старик.
И сын удивлённо остановился и пожалел своего старика, что он не в постели, а пришёл дряхлыми ногами к нему. И спросил зачем он пришёл.
— А ты зачем тут камни ворочаешь? — строго спросил старик.
— Клад хочу найти! — ещё больше удивился его сын.
— Зачем? — нетерпеливо спросил старик.
Сын оторопело задумался и сказал:
— Женюсь, куплю…
— Зачем? — не дал договорить отец.
— Радоваться буду, — пообещал сын.
— Вот живи и радуйся! — горячо посоветовал отец. — Найдёшь ты его или не найдёшь. Женишься или не женишься. И я умру – не печалься!
— Как же, батюшка?! — сын обхватил его крепкими молодыми руками и прижался щекой, чуть не роняя слёзы.
— А вот так, мой сыночек… Вот так… — дрожащим голосом сказал старик. — Ну, немножко опечалишься, а дальше радуйся, — разрешил он, прижимая его сухими руками. — Нету там этого клада всё равно… не ищи…
Сын отодвинулся и упрямо посмотрел на отца, сдвинув брови:
— Ты не можешь знать!
— Ты прав, — согласился старик, посмотрев в молодые глаза и узнав в них свой собственный молодой задор и упрямство, — я не могу этого знать.
— Тогда не отговаривай меня, отец! Я буду ворочать эти камни!
Вздохнул старик и сказал:
— Вот тебе завет мой: что решил – делай! Хочешь камни ворочать – ворочай!
— Хочу! — подтвердил сын.
— Но только не гневи бога и ангелов небесных, не ропщи! Просто ворочай свои камни! Пути Господни неисповедимы.
И он взялся привычно за первый попавшийся камень, вцепившись сухими пальцами, и отвалил его от стены. И сын тоже рядом взялся. И стали ворочать они свои камни вместе, пока старик не иссох от чрезмерных усилий и не упал замертво в своей пещере.
И опечалился сын. Вынес отца из пещеры на свет. Люди добрые набежали. Задумали похороны делать и грустный пир устраивать. И сказал его сын там речь удивительную:
— Не велел батюшка огорчаться, велел радоваться. И так я и сделаю! Давайте шутки про него вспоминать и радость всякую. Подивились люди, посовещались, но решили, что дело это хорошее. Стали всякие весёлые истории по человека вспоминать и славить его дела хорошие. На том и разошлись, съев щедрые припасы в честь усопшего и выпив вина.
На следующий же день пошёл сын в пещеру опять за работу браться. Помолясь, приступил. И за первым же камнем клад обнаружился – монеты россыпью. Ни много, ни мало, но богатство ощутимое. И возрадовался сын человеческий, возликовал. Зажил счастливо, с женой хорошей освадьбился. А клад, сколько ни искал, не нашёл больше ничегошеньки. Но всю жизнь камни исправно ворочал и всегда жизни радовался, и детей своих научил.
