На мгновение, задержав руку перед дверью, я всё же постучала. Внутри коттеджа раздалось приглушенное ругательство и гулкие звуки поспешных шагов.
И чем ближе они приближались, тем чаще становилось дыхание и заполошнее билось сердце. С губ срывался пар, вторую руку оттягивал тяжелый пакет, и я замерзла, потому что в спешке забыла перчатки и мечтала о тепле других, больших, родных и таких теплых рук.
Дверь резко открылась, и на пороге появился мастер Берроуз. Черные густые волосы были разлохмачены, пиджак и галстук отсутствовали, а на рубашки были расстегнуты несколько верхних пуговиц.
Строгий, красивый и уставший. Так сильно захотелось его обнять!
– Мисс Дарт, какова черта вы здесь делаете?! – нахмурившись, грубо спросил он.
Грустная усмешка непроизвольно исказила мои губы.
Как всегда вредный и резкий. Сейчас ещё пригрозит уволить и выгнать из служебной квартиры... И так уже целый год.
Вот только с каждым его резким словом я тянусь к нему ещё больше.
Потому что знаю, что всё это наносное?! Потому что я глупая влюбленная дурочка?! Или по обеим этим причинам?!
– Потому что сегодня Новый год, – просто ответила я, переминаясь с ноги на ноги от холода.
Мастер проследил взглядом за моими движениями, и нахмурился ещё больше.
– Вот и идете домой, отмечайте и грейтесь. Вы на сосульку похожи. Где варежки-то те, со снеговиками?
Я удивленно вскинула брови, пораженно застыв.
Надо же, помнит. Хотя видел их лишь один раз, и то, как всегда пробурчал, что я похожа на ребенка.
– Я... забыла их дома. И я как раз и пришла сюда, чтобы отмечать праздник и греться, – решительно припечатала я, поднырнув под руку мужчины.
Тот с открытым ртом проводил меня взглядом, и, захлопнув дверь, раздражено проговорил:
– Вас не учили, что врываться в чужой дом не вежливо? И к вашему сведению, мне плевать какой сегодня день. Я ничего не праздную.
Пройдя вглубь комнаты, и кинув свою шубку на ближайшее кресло, я неодобрительно покосилась на пока полную бутылку виски, стоящую на столе. В этом красивом деревянном доме, с антикварной мебелью и большим камином не было ни намека на праздничные украшения и стол с вкусностями.
– Я не оставлю вас одного в такой день. Поэтому, как бы вы не сопротивлялись, вам придется праздновать Новый год хотя бы со мной. Остальных-то вы успешно распугали.
Уверенно пройдя к островку кухни, я поставила на стол пакет и начала разгружать из него контейнеры с едой: салатами, мясным жаркое, мандаринами, и многим другим.
Мастер Берроуз же, молча поглядев на то, что я делаю, подхватил бутылку виски и упал на диван.
– Зря вы всё это. Идите и веселитесь с кем-нибудь другим. Хоть с Преттом из отдела Контроля, – сделав первый глоток из бутылки, поморщился мой несносный шеф.
– У меня нет родных. Друзья все с семьями. А Претт сразу же нашел девушку, как только я сказал, что мне нравится другой человек, – осторожно ответила я, поглядывая на мужчину искося.
От мысли, что это только что, возможно, была ревность, становилось тепло на душе.
Но мастер лишь неопределенно хмыкнул, никак не отреагировав на мои слова.
Когда еда была разложена по тарелкам, а те плотно расставлены на столе (белоснежную скатерть я тоже взяла из дома), встал вопрос об украшениях.
– Нужно нарядить елку и развешать гирлянды на стенах, – встала я перед угрюмым мастером.
Я почти сразу, как он открыл бутылку виски, забрала её и вылила содержимое в раковину.
– Нет у меня елки, мисс Наблюдательность. А украшения где-то на чердаке пылятся.
Я уперла руки в бока и констатировала:
– Значит, я иду на чердак, а вы – за елкой.
– С какой это стати? – ухмыльнулся мой упрямый начальник.
– Я пришла к вам в мороз, чтобы вкусно накормить. Будьте хоть немного благодарны!
Мастер Берроуз встал и навис надо мной возмущенной глыбой.
– Вы – маленькая наглая девчонка. Я вас уволю к чертям новогодним, если вы не уберетесь.
Он был так близко, что его дыхание касалось моих губ. И сосредоточиться на его словах было нелегко.
И первая моя мысль: ну и что я говорила?! Уволит он меня!
– Это вы, глава Государственного Института Изобретений, ведете себя как мальчишка. Пьете, один, в Новый год. Но я буду мудрой, и никуда не уйду. Так что идите за елкой.
– Почему я должен подчиняться вашим приказам? Вообще-то это я ваш босс, непослушная помощница!
– Потому что у вас нет выбора, – усмехнулась я, и неожиданно для себя самой, чмокнув его в щеку, отправилась на чердак.
Украшений у мастера Берроуза оказалось много. Пришлось сделать несколько рейдов до пыльного чердака и обратно. Сам же он, взъерошенный и вспотевший, притащил и установил в гостиной, рядом с камином, огромную ель, и теперь, ворча, помогал мне развешивать не нее шарики и гирлянды.
– Напомните, почему я поддался вам в этот раз?
– Потому что вам, в глубине души нравится Новый год.
– Или одна не в меру неуёмная девушка... – прошептал в ответ Берроуз.
Невозможно. Мне наверняка показалось.
После мы с удовольствием поужинали, наблюдая за уютно потрескивающим камином и разноцветными огоньками на пушистой ели.
Мастер умял свою порцию со скоростью одного из своих реактивных изобретений, а затем и добавку.
Мы чокнулись бокалами с шампанским, в честь праздника, пригубив шипучий напиток, и я весело улыбнувшись, уточнила:
– Вам показалась вкусной моя еда?
Наморщив нос, мужчина пораженчески кивнул.
– Не знал, что вы умеете готовить.
Я пожала плечами.
– За этот год вы мне больше приказывали, чем задавали вопросы.
Почему-то задержав взгляд на моих волосах, мой собеседник так ничего и не ответил.
– У меня есть для вас подарок. Сейчас часы прозвонят двенадцать. Думаю, будет уместно вручить его сию минуту.
Вытащив из карманчика на платье небольшую коробочку, я вручила её удивленному начальнику.
Открыв её, тот узрел металлическую шестеренку на простом шнурке.
Несколько раз, переведя взгляд с нее на меня, мастер надел мой подарок на шею, и коротко сказал:
– Спасибо, мисс Дарт. Но у меня нет подарка для вас.
В тишине дома прозвучал первый бой часов, а я предложила:
– Подарите мне танец.
После сердитый паузы, мастер Берроуз резко отрезал:
– Нет.
– Это будет самый короткий танец в истории.
– У меня нет музыки.
– Пусть она прозвучит в наших головах.
На секунду мне показалась, что мужчина сейчас зарычит от раздражения, но он всё же согласился.
Мы начали неловко топтаться на месте, между столом и елкой. Его теплые прикосновения к моей талии, моя рука в его руке... Несмотря на недовольство моего партнера по танцу, я была счастлива.
– Вы специально надели сегодня это платье? – вдруг прозвучал резкий бархатный голос надо мной.
– Я... Хотела быть нарядной сегодня. Что-то не так?
– Слишком короткое. И вырез слишком откровенный.
– Здесь темно, и кроме вас никого нет, – скрывая улыбку, ответила я.
Заметил!
Сглотнув, мастер перевел свой глубокий медовый взгляд с моих губ до изгиба шеи.
– Вам лучше... уйти.
– Вы выгоните меня так поздно?! Там, на улице, сейчас так холодно, – жалобно выдохнула я в его губы, поднявшись на носочки, будучи совсем маленькой, босиком рядом с ним.
– Сара... не нужно... мы не можем... – выталкивая слова, боролся мужчина со сбившимся дыханием.
– Эргард... Всё неважно. Десять лет... Наши должности...
Он замотал головой, зажмурившись. Словно боролся с искушением.
– Я больше не могу быть далеко от тебя, – серьезно призналась я, чувствуя, как щиплет глаза.
И этого мастер уже не выдержал. Резко раскрыв глаза, он нежно, но крепко впился в мои губы поцелуем, притягивая меня ближе к себе. И одновременно раздался последний, двенадцатый, бой часов.
Новый год начался с отчаянных поцелуев, судорожных прикосновений, нетерпеливых ласк. Я почти не заметила, когда он успел отнести меня на второй этаж на руках. Лишь упивалась шелковистостью его волос, пропуская темные пряди сквозь пальцы. Я жадно вдыхала его запах: хвои, мороза и виски. И не могла думать от разбирающего до дрожи счастья.
Пинком, он открыл дверь в спальню, и я почувствовала спиной прохладу простыней. Вслед за его руками, стягивающими с меня платье, следовали сладкие поцелуи и укусы. Я выгибались, и тихо стонала:
– Эрри...
Как долго я мечтала назвать его так!
Мужчина зарылся носом в мои волосы, гладя по ним, играя мягкими прядями. Поцеловал за ушком так сладко...
Лаская, мы окончательно избавились от одежды, изучая друг друга скользящими движениями ладоней. То, сплетая пальцы, то обнимая за талию... И не на мгновение не переставая целовать.
– Сара... Сара... Останови меня...
Задушенный, хриплый, невозможно – красивый голос.
– Эрри... Не уходи... Так люблю тебя...
Его тихий стон и серия быстрых сладких поцелуев в очередной раз меня дезориентировали.
Как и нежное признание в ответ.
Неужели всё это время, пока мой несносный начальник ругал и приказывал мне, я ему на самом деле нравилась?!
Но дальше думать я уже не могла, ведь после короткой боли, почувствовала такое всепоглощающее удовольствие.
Я проснулась в крепких, но осторожных объятиях, под милое посапывание моего Эрри.
Я широко улыбнулась, вспомнив эту ночь, но... меня вдруг одолел страх. Вдруг он сейчас откроет глаза, и скажет, чтобы я уходила?!
Но когда солнечный луч прочертил линию на мужском небритом лице, его веки поднялись, и мои глаза встретились с его медовым радостным взглядом.
– Привет, – его тихий шепот был таким глубоким и томным, словно он хотел рассказать мне какую-то тайну.
– Здравствуй, – мой дрожащий, осторожный ответ.
Большим пальцем Берроуз легко прикоснулся к моей щеке, прочертил линию до шеи, прошелся по краю губ, надавил на нижнюю... и, наконец, поцеловал.
Я дышала через раз и просто неверяще на него смотрела.
– Первое утро Нового года. Новой жизни. Самое лучшее. Хочешь, я приготовлю тебе завтрак? Любишь блинчики?
– Ты умеешь готовить? – удивленно вопросила я.
Эрри как-то по-мальчишески довольно усмехнулся и кивнул.
– Мне тоже есть, чем тебя удивить. Любимая.
Я прижалась к нему в восторженном, радостном, облегченном поцелуе, смеясь и ощущая, как вновь щиплет глаза.
– Я люблю блинчики. Но чуть меньше, чем тебя.
И чем ближе они приближались, тем чаще становилось дыхание и заполошнее билось сердце. С губ срывался пар, вторую руку оттягивал тяжелый пакет, и я замерзла, потому что в спешке забыла перчатки и мечтала о тепле других, больших, родных и таких теплых рук.
Дверь резко открылась, и на пороге появился мастер Берроуз. Черные густые волосы были разлохмачены, пиджак и галстук отсутствовали, а на рубашки были расстегнуты несколько верхних пуговиц.
Строгий, красивый и уставший. Так сильно захотелось его обнять!
– Мисс Дарт, какова черта вы здесь делаете?! – нахмурившись, грубо спросил он.
Грустная усмешка непроизвольно исказила мои губы.
Как всегда вредный и резкий. Сейчас ещё пригрозит уволить и выгнать из служебной квартиры... И так уже целый год.
Вот только с каждым его резким словом я тянусь к нему ещё больше.
Потому что знаю, что всё это наносное?! Потому что я глупая влюбленная дурочка?! Или по обеим этим причинам?!
– Потому что сегодня Новый год, – просто ответила я, переминаясь с ноги на ноги от холода.
Мастер проследил взглядом за моими движениями, и нахмурился ещё больше.
– Вот и идете домой, отмечайте и грейтесь. Вы на сосульку похожи. Где варежки-то те, со снеговиками?
Я удивленно вскинула брови, пораженно застыв.
Надо же, помнит. Хотя видел их лишь один раз, и то, как всегда пробурчал, что я похожа на ребенка.
– Я... забыла их дома. И я как раз и пришла сюда, чтобы отмечать праздник и греться, – решительно припечатала я, поднырнув под руку мужчины.
Тот с открытым ртом проводил меня взглядом, и, захлопнув дверь, раздражено проговорил:
– Вас не учили, что врываться в чужой дом не вежливо? И к вашему сведению, мне плевать какой сегодня день. Я ничего не праздную.
Пройдя вглубь комнаты, и кинув свою шубку на ближайшее кресло, я неодобрительно покосилась на пока полную бутылку виски, стоящую на столе. В этом красивом деревянном доме, с антикварной мебелью и большим камином не было ни намека на праздничные украшения и стол с вкусностями.
– Я не оставлю вас одного в такой день. Поэтому, как бы вы не сопротивлялись, вам придется праздновать Новый год хотя бы со мной. Остальных-то вы успешно распугали.
Уверенно пройдя к островку кухни, я поставила на стол пакет и начала разгружать из него контейнеры с едой: салатами, мясным жаркое, мандаринами, и многим другим.
Мастер Берроуз же, молча поглядев на то, что я делаю, подхватил бутылку виски и упал на диван.
– Зря вы всё это. Идите и веселитесь с кем-нибудь другим. Хоть с Преттом из отдела Контроля, – сделав первый глоток из бутылки, поморщился мой несносный шеф.
– У меня нет родных. Друзья все с семьями. А Претт сразу же нашел девушку, как только я сказал, что мне нравится другой человек, – осторожно ответила я, поглядывая на мужчину искося.
От мысли, что это только что, возможно, была ревность, становилось тепло на душе.
Но мастер лишь неопределенно хмыкнул, никак не отреагировав на мои слова.
Когда еда была разложена по тарелкам, а те плотно расставлены на столе (белоснежную скатерть я тоже взяла из дома), встал вопрос об украшениях.
– Нужно нарядить елку и развешать гирлянды на стенах, – встала я перед угрюмым мастером.
Я почти сразу, как он открыл бутылку виски, забрала её и вылила содержимое в раковину.
– Нет у меня елки, мисс Наблюдательность. А украшения где-то на чердаке пылятся.
Я уперла руки в бока и констатировала:
– Значит, я иду на чердак, а вы – за елкой.
– С какой это стати? – ухмыльнулся мой упрямый начальник.
– Я пришла к вам в мороз, чтобы вкусно накормить. Будьте хоть немного благодарны!
Мастер Берроуз встал и навис надо мной возмущенной глыбой.
– Вы – маленькая наглая девчонка. Я вас уволю к чертям новогодним, если вы не уберетесь.
Он был так близко, что его дыхание касалось моих губ. И сосредоточиться на его словах было нелегко.
И первая моя мысль: ну и что я говорила?! Уволит он меня!
– Это вы, глава Государственного Института Изобретений, ведете себя как мальчишка. Пьете, один, в Новый год. Но я буду мудрой, и никуда не уйду. Так что идите за елкой.
– Почему я должен подчиняться вашим приказам? Вообще-то это я ваш босс, непослушная помощница!
– Потому что у вас нет выбора, – усмехнулась я, и неожиданно для себя самой, чмокнув его в щеку, отправилась на чердак.
***
Украшений у мастера Берроуза оказалось много. Пришлось сделать несколько рейдов до пыльного чердака и обратно. Сам же он, взъерошенный и вспотевший, притащил и установил в гостиной, рядом с камином, огромную ель, и теперь, ворча, помогал мне развешивать не нее шарики и гирлянды.
– Напомните, почему я поддался вам в этот раз?
– Потому что вам, в глубине души нравится Новый год.
– Или одна не в меру неуёмная девушка... – прошептал в ответ Берроуз.
Невозможно. Мне наверняка показалось.
После мы с удовольствием поужинали, наблюдая за уютно потрескивающим камином и разноцветными огоньками на пушистой ели.
Мастер умял свою порцию со скоростью одного из своих реактивных изобретений, а затем и добавку.
Мы чокнулись бокалами с шампанским, в честь праздника, пригубив шипучий напиток, и я весело улыбнувшись, уточнила:
– Вам показалась вкусной моя еда?
Наморщив нос, мужчина пораженчески кивнул.
– Не знал, что вы умеете готовить.
Я пожала плечами.
– За этот год вы мне больше приказывали, чем задавали вопросы.
Почему-то задержав взгляд на моих волосах, мой собеседник так ничего и не ответил.
– У меня есть для вас подарок. Сейчас часы прозвонят двенадцать. Думаю, будет уместно вручить его сию минуту.
Вытащив из карманчика на платье небольшую коробочку, я вручила её удивленному начальнику.
Открыв её, тот узрел металлическую шестеренку на простом шнурке.
Несколько раз, переведя взгляд с нее на меня, мастер надел мой подарок на шею, и коротко сказал:
– Спасибо, мисс Дарт. Но у меня нет подарка для вас.
В тишине дома прозвучал первый бой часов, а я предложила:
– Подарите мне танец.
После сердитый паузы, мастер Берроуз резко отрезал:
– Нет.
– Это будет самый короткий танец в истории.
– У меня нет музыки.
– Пусть она прозвучит в наших головах.
На секунду мне показалась, что мужчина сейчас зарычит от раздражения, но он всё же согласился.
Мы начали неловко топтаться на месте, между столом и елкой. Его теплые прикосновения к моей талии, моя рука в его руке... Несмотря на недовольство моего партнера по танцу, я была счастлива.
– Вы специально надели сегодня это платье? – вдруг прозвучал резкий бархатный голос надо мной.
– Я... Хотела быть нарядной сегодня. Что-то не так?
– Слишком короткое. И вырез слишком откровенный.
– Здесь темно, и кроме вас никого нет, – скрывая улыбку, ответила я.
Заметил!
Сглотнув, мастер перевел свой глубокий медовый взгляд с моих губ до изгиба шеи.
– Вам лучше... уйти.
– Вы выгоните меня так поздно?! Там, на улице, сейчас так холодно, – жалобно выдохнула я в его губы, поднявшись на носочки, будучи совсем маленькой, босиком рядом с ним.
– Сара... не нужно... мы не можем... – выталкивая слова, боролся мужчина со сбившимся дыханием.
– Эргард... Всё неважно. Десять лет... Наши должности...
Он замотал головой, зажмурившись. Словно боролся с искушением.
– Я больше не могу быть далеко от тебя, – серьезно призналась я, чувствуя, как щиплет глаза.
И этого мастер уже не выдержал. Резко раскрыв глаза, он нежно, но крепко впился в мои губы поцелуем, притягивая меня ближе к себе. И одновременно раздался последний, двенадцатый, бой часов.
***
Новый год начался с отчаянных поцелуев, судорожных прикосновений, нетерпеливых ласк. Я почти не заметила, когда он успел отнести меня на второй этаж на руках. Лишь упивалась шелковистостью его волос, пропуская темные пряди сквозь пальцы. Я жадно вдыхала его запах: хвои, мороза и виски. И не могла думать от разбирающего до дрожи счастья.
Пинком, он открыл дверь в спальню, и я почувствовала спиной прохладу простыней. Вслед за его руками, стягивающими с меня платье, следовали сладкие поцелуи и укусы. Я выгибались, и тихо стонала:
– Эрри...
Как долго я мечтала назвать его так!
Мужчина зарылся носом в мои волосы, гладя по ним, играя мягкими прядями. Поцеловал за ушком так сладко...
Лаская, мы окончательно избавились от одежды, изучая друг друга скользящими движениями ладоней. То, сплетая пальцы, то обнимая за талию... И не на мгновение не переставая целовать.
– Сара... Сара... Останови меня...
Задушенный, хриплый, невозможно – красивый голос.
– Эрри... Не уходи... Так люблю тебя...
Его тихий стон и серия быстрых сладких поцелуев в очередной раз меня дезориентировали.
Как и нежное признание в ответ.
Неужели всё это время, пока мой несносный начальник ругал и приказывал мне, я ему на самом деле нравилась?!
Но дальше думать я уже не могла, ведь после короткой боли, почувствовала такое всепоглощающее удовольствие.
***
Я проснулась в крепких, но осторожных объятиях, под милое посапывание моего Эрри.
Я широко улыбнулась, вспомнив эту ночь, но... меня вдруг одолел страх. Вдруг он сейчас откроет глаза, и скажет, чтобы я уходила?!
Но когда солнечный луч прочертил линию на мужском небритом лице, его веки поднялись, и мои глаза встретились с его медовым радостным взглядом.
– Привет, – его тихий шепот был таким глубоким и томным, словно он хотел рассказать мне какую-то тайну.
– Здравствуй, – мой дрожащий, осторожный ответ.
Большим пальцем Берроуз легко прикоснулся к моей щеке, прочертил линию до шеи, прошелся по краю губ, надавил на нижнюю... и, наконец, поцеловал.
Я дышала через раз и просто неверяще на него смотрела.
– Первое утро Нового года. Новой жизни. Самое лучшее. Хочешь, я приготовлю тебе завтрак? Любишь блинчики?
– Ты умеешь готовить? – удивленно вопросила я.
Эрри как-то по-мальчишески довольно усмехнулся и кивнул.
– Мне тоже есть, чем тебя удивить. Любимая.
Я прижалась к нему в восторженном, радостном, облегченном поцелуе, смеясь и ощущая, как вновь щиплет глаза.
– Я люблю блинчики. Но чуть меньше, чем тебя.
