—Ты мне не позвонил. Я переживаю. Я ведь люблю тебя!!!
—Как ты мне надоела со своей любовью! Иди к черту, поняла? Иди к черту!
Я выбежала из квартиры, даже не закрыв за собой дверь.
На улице уже темнело. Я шла маленькими неторопливыми шагами и думала обо всем и ни о чем.
За что я любила этого человека? Зачем он живет со мной? Кто я для него? Все это я спрашивала у себя и ответа не находила. Слезы капали и капали, листья шуршали под ногами, а сердце так надрывно стучало.
Я присела на скамейку в парке и разрыдалась.
—Ну, стоит ли так убиваться? — услышала я голос.
Подняла голову и увидела симпатичного молодого человека, который сидел на этой же скамеечке и лузгал семечки. — И вообще, я очень рад за тебя. Наконец-то ты дошла.
Я тупо смотрела на него, ничегошеньки не понимая.
—Куда дошла?
—Куда? Ко мне. Сколько раз он тебя посылал, а ты все в подушку рыдала. А я тебя, между прочим, ждал.
—Кто ты?
—Слушай, ты правда такая тупая или притворяешься? Тебя куда твой разлюбезный послал, помнишь? К черту. Вот ты наконец-то пришла.
Я смотрела на парня и абсолютно не понимала, о чем он говорит.
Вдруг меня осенило:
—Да? А где твой хвост, копыта и рога?
—Ты предлагаешь мне устроить стриптиз? — спросил он и засмеялся. — Я с влюбленными женщинами не связываюсь. Хлопот много. Но ладно, на вот, пощупай, — и, взяв мою руку, он поднес ее к своим волосам. Я почувствовала небольшую, как будто каменную шишку, резко отдернула руку и интуитивно отодвинулась от него подальше.
—Да ладно тебе. Чего боишься? Я безобидный.
—Да? А какое твое предназначение в жизни?
—Чего? — спросил мой новый знакомый и почесал рожки.
—Я имею в виду, что ты делаешь, верней, что ты умеешь делать?
—Так и думал, что ты сейчас начнешь просить исполнить желания.
Я сразу оживилась, закинула ногу на ногу и, улыбнувшись, спросила:
—Надеюсь, их не меньше трех?
Мой новый знакомый сразу загрустил, опустил голову и тихо пробормотал:
—Ну что за народ пошел. Раньше боялись, уважали, а сейчас сразу три желания... А поговорить?
—Поговорить — всегда пожалуйста.
—Только сначала я должен выполнить твои три желания, да? — кривляясь, спросил мой собеседник.
—Нет. Я никуда не спешу. Можем сначала и поговорить. Как тебя зовут?
—Натаныч.
—Ну, а меня Саша. Расскажи, как живешь? И самое главное — где живешь. Кстати, поздно уже. Может, пойдем к тебе?
Натаныч посмотрел на меня с укором:
—Первый раз такую смелую вижу! У меня родители хвосты под джинсы не прячут! Не испугаешься?
—А они такие же симпатичные, как и ты? — спросила я и подмигнула.
Натаныч засмущался и отвернулся от меня. Потом опять повернулся и тихо сказал:
—У меня есть своя квартира. Правда, об этом никто не знает. Пойдем туда?
—Пойдем.
Мы встали со скамейки и направились в сторону центра города. Шли не спеша, пинали желтые листья, разговаривали, смеялись. Потом сели на трамвайчик и проехали пару остановок.
Квартира оказалась очень уютной, хоть и маленькой, однокомнатной.
Натаныч заварил чай. Мы говорили о жизни, о любви, о музыке. Мне было с ним очень легко, как с подругой или как с братом-ровесником. Ближе к полуночи он сказал:
—Ладно, говори, чего бы тебе хотелось?
Я вопросительно посмотрела на него.
—Ну, я имею в виду, какие твои три желания?
Почему-то мне совсем не хотелось об этом говорить: все-таки передо мной была не золотая рыбка, а молодой человек с рожками и спрятанным под джинсами хвостиком.
—А какова цена моих желаний?
Черт подошел к окну и повернулся ко мне спиной.
—Меня никто никогда об этом не спрашивал. А ведь условия действительно есть.
—Вот и я об этом. Говори, какие условия.
—Если ты попросишь исполнить все три желания, то цена слишком большая. Можешь потерять кого-то из близких или сама попадешь в аварию. Выбор огромный, но самое главное, что никто не знает, что же произойдет.
—И многие пользовались твоими услугами?
—Многие! Каждый день! Вот даже сейчас пришло десять эсэмэсок. Кто-то кого-то послал к черту. Если бы я не был занят — пошел бы им навстречу.
—И что, люди соглашаются на эти страшные условия, несмотря ни на что?
—Вообще-то ты первая, кто об этом спросил. Все почему-то думают, что если я могу исполнить желание, то просто обязан это сделать. Может, из миллиона только пара человек сказали спасибо, остальные приняли как должное.
—Ну тогда давай, рассказывай, какие еще есть условия.
—Слушай, у меня неприятности будут из-за тебя. Все ты хочешь знать... Зачем тебе вообще моя помощь? Неужели ты сама со своим мужем не справишься?
—У меня нет мужа. Это во-первых. Во-вторых, ты должен назвать мне все условия. И в-третьих, если ты их не знаешь — доставай книгу и изучай.
—А про книгу ты откуда знаешь? — удивилсяон.
—Ой, Натаныч, ну я ж не сегодня на свет белый вылупилась. Доставай, сказала.
—Поздно уже. Может, спать ляжем?
—Для тебя полночь — самое утро! Доставай!
Натаныч полез в кладовку и с верхней полки достал фолиант. На обложке была нарисована луна.
Букв в этой книге не было. Только одни иероглифы, сердечки, солнышки, монетки и закорючки.
—Ну давай, переводи, — приказала я.
—Короче, ты можешь попросить исполнить одно желание и сама себе придумать за него цену.
—Ты наличкой берешь или через банк надо?
Натаныч посмотрел на меня как на сумасшедшую:
—Ты совсем рехнулась? Зачем мне твои деньги? Я плюну, — он плюнул на пол, — и вот тебе, десять баксов, — на полу действительно появилась десятидолларовая купюра.
Я ее подняла, повертела в руках.
—Слушай, наплюй мне на квартиру, — попросила я.
—Это твое желание?
—Нет, это просьба. По дружбе. Ну что тебе, трудно?
Натаныч вздохнул, пожал плечами:
—У меня напряженка со слюной.
—Да ладно тебе! Ну не жадничай! Понимаешь, квартиру мы с моим муж... — тут я запнулась, — с другом покупали вместе, она двухкомнатная. Начнем делить — на годы затянется. А если ты мне подаришь.... сколько мне надо, давай подсчитаем... Я думаю, тысяч пятьдесят зеленых хватит. А? Как полагаешь?
—Мне на пятьдесят тысяч всю ночь плеваться придется.
—А мы ведь и так спать не собирались. Ну поплюй, Натанчик, а я потом все тут приберу.
Натаныч вздохнул и плюнул в угол. Появилась стодолларовая купюра. Я подобрала ее, похвалила Натаныча и предложила:
—Ты пока тут поплюйся, а я пойду на кухню, посмотрю, что у тебя в холодильнике есть.
—Ничего у меня нет.
—Ну, может, кефирчик есть? Я бы оладушки испекла.
Натаныч смачно плюнул, и на полу появилась запечатанная пачка банкнот.
—Ничего себе! Сто штук по сто баксов. Еще пять раз так же — и дело сделано! — обрадовалась я.
—Да я тебе за оладушки двадцать раз по столько сделаю. Что тебе нужно? Кефир? С прошлой недели лежит в холодильнике. Иди, готовь оладушки, а я тебя не обижу.
Я зашла на кухню. Через полчаса вернулась в комнату с полной тарелкой оладий, Натаныч что-то сразу погрустнел, протянул мне кучу денег, взял один оладушек и подошел к окну.
—Ну что случилось? Невкусные? — спросилая.
—Вкусные. Только нам нельзя так с людьми откровенничать. Если кто узнает...
—Никто не узнает! Я никому не скажу. Ты тоже. Не переживай!
—Ладно. Ну только давай уже побыстрей. Загадывай свое желание и иди домой.
—Я вот подумала. Я совсем не красивая, правда?
Натаныч засмущался:
—Ну... да, вообще-то.
—Так вот! Я хочу быть очень красивой!!! Ну ты понял, да?
—Понял. Честно говоря, я думал, что ты умней.
—Ну если хочешь, можешь мне и мозгов наплевать. По-дружески.
Натаныч постучал по своим рожкам.
—Мозгами помочь не могу. Вернемся к твоему желанию. Какую цену за это даешь? Чем ты готова пожертвовать? Ты должна написать вот тут, расписаться, и желание исполнится.
Я написала свое желание и условие его исполнения и протянула Натанычу. Он опять почесал рожки:
—Я устал от тебя! Голова кругом! Объясни мне, как это понимать: «Я хочу быть очень красивой! Цена за это: пусть в зеркале я буду, какая есть».
—Я хочу, чтобы только другие люди видели мою красоту. А для себя я оставалась бы такой, какая есть.
—Мне очень трудно тебя понять, ну ладно, будет сделано! Сейчас скажу волшебное слово, и превратишься ты в красавицу.
Едва он это сказал, я почувствовала, что мое тело полегчало килограммов на десять; в носу защекотало, я скосила глаза и заметила, что нос заметно уменьшился, волосы закучерявились, я стала выше на десяток сантиметров и уже смотрела на Натаныча сверху.
—Ну как тебе?
—Странно... — протянул Натаныч. — Черты лица совсем не изменились...
—Вредный ты, Натаныч. Хоть бы комплимент какой сделал даме.
—Без меня такие найдутся. Иди домой.
—Ладно-ладно, иду.
Я собрала все деньги, сложила их в пакет, открыла дверь и посмотрела на Натаныча. Он зевал и махал мне рукой.
Я вышла из подъезда, поймала такси и поехала домой.
Думать о том, что скажет мой любимый, увидев изменения в моей внешности, я не хотела.
Смело открыла дверь ключом. Игорь влетел в прихожую:
—Слава богу! Я все морги и больницы обзвонил. Где ты была? — и уже с совсем другой интонацией спросил: — И что ты сделала с собой?
—Была я у косметички. Такой ответ тебя устраивает?
—Класс! Даже не думал, что макияж так может изменить внешность человека!
Не слушая его комментарии, я направилась в спальню, достала чемодан и стала собирать вещи.
—Ну ладно, ты что, правда обиделась? Ну мы же с тобой столько раз ссорились, а потом сразу мирились!
Я посмотрела на него и только хитро улыбнулась.
—Дай мне последний шанс! Ну хочешь, давай поженимся!
Я вдруг на секунду остановилась, кивнула своему отражению в зеркале, а потом как крикну:
—Да иди ты к черту!
День двадцать третий
Утром меня разбудил стук в дверь.
Я была в одних трусиках, поэтому накинула халат, но не успела дойти до двери, как она сама распахнулась и я увидела на пороге Геннадия в моей пижаме с поросятами.
Но самое интересное: на нем была не только пижамная курточка, но и штаны.
—Как я тебе? — спросил он.
—Где ты взял эту пижаму? — Я хотела крикнуть, но мой голос почему-то не послушался меня, и получилось так, что я это сказала почти шепотом.
—Ты забыла закрыть дверь. Я вечером хотел пожелать тебе спокойной ночи. Захожу,а эти прекрасные штанишки с поросятами прямо смотрят на меня и говорят: «Надень нас, Гена». И я их взял. А утром, когда я вышел в них, Сергей решил мне подарить и верх от пижамы.
Что там вчера мне казалось? Что земля под ногами проваливается? Так это была не земля. Это была маленькая площадочка, примерно метр на метр. А вот сейчас вместе с Землей провалились и Марс, и Венера, и Сатурн, и даже мой любимый Меркурий.
Я смотрела на этого жалкого мужчину и понимала, что очень скоро, буквально через несколько минут, он станет покойником. А я убийцей. Я огляделась по сторонам в поиске орудия убийства, но ничего не нашла, поэтому, грубо отстранив Гену, направилась на кухню. Анька в это время резала хлеб на тосты.
—Я его убью, — сказала я и начала отбирать у Аньки нож. — Я готова сидеть десять или даже двадцать лет в тюрьме, только чтоб больше его никогда не видеть.
Пока мы с Анькой отнимали друг у друга нож, к нам подошел Альберт и спокойно его отобрал.
Я посмотрела на Альберта стеклянными глазами.
—Успокойся, — тихо сказал хозяин дома.
—Он надел мою пижаму.
—Ты ему ее дала, разве не так?
Я помотала головой.
—Пойдем со мной, — он взял меня за руку и повел к себе в комнату.
Анька пошла с нами.
Альберт посадил меня на кровать, потом присел возле меня на корточки и спросил:
—Ты ночью была с Геной?
—Что? — в ужасе спросила я. — Ты с ума сошел!
Альберт встал, подошел к окну, потом опять присел и сказал:
—Я не знаю, как на нем оказалась твоя пижама, но утром он пришел в гостиную в твоих штанах по пояс голый.
—И что?
—Сергей, увидев его в этом наряде, сразу отдал ему верхнюю часть пижамы и уехал на такси в аэропорт.
—Так я и знала, — прошептала я.
—Так ты спала с Геной или нет? — вмешалась в наш разговор Анька.
—НЕТ! — крикнула я.
—Как тогда у него оказалась твоя пижама?
—Он сказал, что зашел в комнату, когда я спала, и взял ее, — я начала реветь.
—Ладно. Я думаю, что Сергею все можно будет объяснить, — сказал Альберт. — Хотя я не уверен, что это оправдание он найдет существенным.
Я заревела в голос.
—Перестань, все равно сейчас ничего не изменишь. Надо успокоиться.
—Я — дура. Мне не надо было с ним танцевать, — сквозь слезы причитала я.
—Не надо было, конечно, — спокойно согласился Альберт.
—А зачем ты это делала? Зачем вообще танцевать с мужчиной, который тебе не нравится? — Теперь Анька решила поиграть в наставницу.
Я заревела еще громче.
—Я домой хочу.
—Самолет в три часа. Потерпи, — сказал Альберт.
В дверь постучали, и на пороге показался Геннадий.
—Лорочка, ты прости меня, ради бога, я даже и предположить не мог, что ты так расстроишься.
Я махнула рукой и тихонько всхлипнула.
—Ты ничего не понимаешь, Гена, — поддержала меня подруга.
—Вот, пожалуйста, возьми, — и Геннадий протянул мне мою пижаму.
Весь день прошел как в тумане.
Я решила не портить настроение друзьям и согласилась поехать по фермам, производящим вино. В народе этот маршрут называют Винным кругом. Мы проехали около десятиферм, попробовали разное вино, домашние сыры и выпечку и в два часа были в аэропорту.
Погода была нелетная.
Нас пропустили в «Дьюти фри», мы уселись у окна и стали рассматривать самолеты, которые ждали команды на взлет.
Гена вел себя как мышонок и даже боялся заговорить со мной. Анька с Альбертом держались за руки и вспоминали крупные авиакатастрофы.
Было уже около семи часов, а погода не менялась.
—Похоже, что ночевать сегодня мы будем в аэропорту, — первым решил заговорить со мной Гена.
Я вздохнула.
Еще через час объявили посадку на наш самолет.
Аэропорт был полон народа, но вылет разрешили почему-то только нашему рейсу.
—Так я и думал, — с грустью сказал Альберт, — эта авиакомпания сразу не внушила мне доверия. Одно название чего стоит!
—А какое название у авиалиний? — поинтересовалась Анька.
—«One time airlines».
—И как это переводится? — спросила я.
—Полет один раз, или один полет.
—Как же можно было так назвать? — возмущалась Анька.
—А как можно лететь в такую погоду? — спросил у нее Альберт.
—Так, давайте скажем, что мы лететь не хотим! — Я начала нервничать.
—Угу, иди скажи им, — засмеялся Альберт. — Ладно, девочки, не будем торопить события. Не надо паниковать. Мы еще не взлетели и даже не сели в самолет.
____
Через двадцать минут мы уже сидели в самолете. Все четверо в одном ряду в центре салона. С одного края сидел Гена, рядом с ним Альберт, потом Анька, и с другого края я.
Еще через минут десять к нам обратился пилот. Он что-то говорил, Гена в это время закатывал глаза, а Альберт хихикал.
—Ну переведите же, — захныкала Анька.
—Он сказал, что за бортом сейчас такая погода, какой не было восемнадцать лет и вообще-то лететь не стоило бы, но мы попробуем. Если не получится, то... — тут Альберт замолчал, а Гена опять посмотрел в потолок.
—То что? — Анька схватилась за меня.
—Если не получится, то не получится, — закончил Альберт.
—Короче, хана нам, девочки и мальчики, — изрек Геннадий и молитвенно сложил руки.
Я посмотрела на Аньку: она чуть не плакала.
Самолет начал взлетать.
Его трясло так, как будто мы не летели, а ехали на телеге по кочанам капусты.
—Как ты мне надоела со своей любовью! Иди к черту, поняла? Иди к черту!
Я выбежала из квартиры, даже не закрыв за собой дверь.
На улице уже темнело. Я шла маленькими неторопливыми шагами и думала обо всем и ни о чем.
За что я любила этого человека? Зачем он живет со мной? Кто я для него? Все это я спрашивала у себя и ответа не находила. Слезы капали и капали, листья шуршали под ногами, а сердце так надрывно стучало.
Я присела на скамейку в парке и разрыдалась.
—Ну, стоит ли так убиваться? — услышала я голос.
Подняла голову и увидела симпатичного молодого человека, который сидел на этой же скамеечке и лузгал семечки. — И вообще, я очень рад за тебя. Наконец-то ты дошла.
Я тупо смотрела на него, ничегошеньки не понимая.
—Куда дошла?
—Куда? Ко мне. Сколько раз он тебя посылал, а ты все в подушку рыдала. А я тебя, между прочим, ждал.
—Кто ты?
—Слушай, ты правда такая тупая или притворяешься? Тебя куда твой разлюбезный послал, помнишь? К черту. Вот ты наконец-то пришла.
Я смотрела на парня и абсолютно не понимала, о чем он говорит.
Вдруг меня осенило:
—Да? А где твой хвост, копыта и рога?
—Ты предлагаешь мне устроить стриптиз? — спросил он и засмеялся. — Я с влюбленными женщинами не связываюсь. Хлопот много. Но ладно, на вот, пощупай, — и, взяв мою руку, он поднес ее к своим волосам. Я почувствовала небольшую, как будто каменную шишку, резко отдернула руку и интуитивно отодвинулась от него подальше.
—Да ладно тебе. Чего боишься? Я безобидный.
—Да? А какое твое предназначение в жизни?
—Чего? — спросил мой новый знакомый и почесал рожки.
—Я имею в виду, что ты делаешь, верней, что ты умеешь делать?
—Так и думал, что ты сейчас начнешь просить исполнить желания.
Я сразу оживилась, закинула ногу на ногу и, улыбнувшись, спросила:
—Надеюсь, их не меньше трех?
Мой новый знакомый сразу загрустил, опустил голову и тихо пробормотал:
—Ну что за народ пошел. Раньше боялись, уважали, а сейчас сразу три желания... А поговорить?
—Поговорить — всегда пожалуйста.
—Только сначала я должен выполнить твои три желания, да? — кривляясь, спросил мой собеседник.
—Нет. Я никуда не спешу. Можем сначала и поговорить. Как тебя зовут?
—Натаныч.
—Ну, а меня Саша. Расскажи, как живешь? И самое главное — где живешь. Кстати, поздно уже. Может, пойдем к тебе?
Натаныч посмотрел на меня с укором:
—Первый раз такую смелую вижу! У меня родители хвосты под джинсы не прячут! Не испугаешься?
—А они такие же симпатичные, как и ты? — спросила я и подмигнула.
Натаныч засмущался и отвернулся от меня. Потом опять повернулся и тихо сказал:
—У меня есть своя квартира. Правда, об этом никто не знает. Пойдем туда?
—Пойдем.
Мы встали со скамейки и направились в сторону центра города. Шли не спеша, пинали желтые листья, разговаривали, смеялись. Потом сели на трамвайчик и проехали пару остановок.
Квартира оказалась очень уютной, хоть и маленькой, однокомнатной.
Натаныч заварил чай. Мы говорили о жизни, о любви, о музыке. Мне было с ним очень легко, как с подругой или как с братом-ровесником. Ближе к полуночи он сказал:
—Ладно, говори, чего бы тебе хотелось?
Я вопросительно посмотрела на него.
—Ну, я имею в виду, какие твои три желания?
Почему-то мне совсем не хотелось об этом говорить: все-таки передо мной была не золотая рыбка, а молодой человек с рожками и спрятанным под джинсами хвостиком.
—А какова цена моих желаний?
Черт подошел к окну и повернулся ко мне спиной.
—Меня никто никогда об этом не спрашивал. А ведь условия действительно есть.
—Вот и я об этом. Говори, какие условия.
—Если ты попросишь исполнить все три желания, то цена слишком большая. Можешь потерять кого-то из близких или сама попадешь в аварию. Выбор огромный, но самое главное, что никто не знает, что же произойдет.
—И многие пользовались твоими услугами?
—Многие! Каждый день! Вот даже сейчас пришло десять эсэмэсок. Кто-то кого-то послал к черту. Если бы я не был занят — пошел бы им навстречу.
—И что, люди соглашаются на эти страшные условия, несмотря ни на что?
—Вообще-то ты первая, кто об этом спросил. Все почему-то думают, что если я могу исполнить желание, то просто обязан это сделать. Может, из миллиона только пара человек сказали спасибо, остальные приняли как должное.
—Ну тогда давай, рассказывай, какие еще есть условия.
—Слушай, у меня неприятности будут из-за тебя. Все ты хочешь знать... Зачем тебе вообще моя помощь? Неужели ты сама со своим мужем не справишься?
—У меня нет мужа. Это во-первых. Во-вторых, ты должен назвать мне все условия. И в-третьих, если ты их не знаешь — доставай книгу и изучай.
—А про книгу ты откуда знаешь? — удивилсяон.
—Ой, Натаныч, ну я ж не сегодня на свет белый вылупилась. Доставай, сказала.
—Поздно уже. Может, спать ляжем?
—Для тебя полночь — самое утро! Доставай!
Натаныч полез в кладовку и с верхней полки достал фолиант. На обложке была нарисована луна.
Букв в этой книге не было. Только одни иероглифы, сердечки, солнышки, монетки и закорючки.
—Ну давай, переводи, — приказала я.
—Короче, ты можешь попросить исполнить одно желание и сама себе придумать за него цену.
—Ты наличкой берешь или через банк надо?
Натаныч посмотрел на меня как на сумасшедшую:
—Ты совсем рехнулась? Зачем мне твои деньги? Я плюну, — он плюнул на пол, — и вот тебе, десять баксов, — на полу действительно появилась десятидолларовая купюра.
Я ее подняла, повертела в руках.
—Слушай, наплюй мне на квартиру, — попросила я.
—Это твое желание?
—Нет, это просьба. По дружбе. Ну что тебе, трудно?
Натаныч вздохнул, пожал плечами:
—У меня напряженка со слюной.
—Да ладно тебе! Ну не жадничай! Понимаешь, квартиру мы с моим муж... — тут я запнулась, — с другом покупали вместе, она двухкомнатная. Начнем делить — на годы затянется. А если ты мне подаришь.... сколько мне надо, давай подсчитаем... Я думаю, тысяч пятьдесят зеленых хватит. А? Как полагаешь?
—Мне на пятьдесят тысяч всю ночь плеваться придется.
—А мы ведь и так спать не собирались. Ну поплюй, Натанчик, а я потом все тут приберу.
Натаныч вздохнул и плюнул в угол. Появилась стодолларовая купюра. Я подобрала ее, похвалила Натаныча и предложила:
—Ты пока тут поплюйся, а я пойду на кухню, посмотрю, что у тебя в холодильнике есть.
—Ничего у меня нет.
—Ну, может, кефирчик есть? Я бы оладушки испекла.
Натаныч смачно плюнул, и на полу появилась запечатанная пачка банкнот.
—Ничего себе! Сто штук по сто баксов. Еще пять раз так же — и дело сделано! — обрадовалась я.
—Да я тебе за оладушки двадцать раз по столько сделаю. Что тебе нужно? Кефир? С прошлой недели лежит в холодильнике. Иди, готовь оладушки, а я тебя не обижу.
Я зашла на кухню. Через полчаса вернулась в комнату с полной тарелкой оладий, Натаныч что-то сразу погрустнел, протянул мне кучу денег, взял один оладушек и подошел к окну.
—Ну что случилось? Невкусные? — спросилая.
—Вкусные. Только нам нельзя так с людьми откровенничать. Если кто узнает...
—Никто не узнает! Я никому не скажу. Ты тоже. Не переживай!
—Ладно. Ну только давай уже побыстрей. Загадывай свое желание и иди домой.
—Я вот подумала. Я совсем не красивая, правда?
Натаныч засмущался:
—Ну... да, вообще-то.
—Так вот! Я хочу быть очень красивой!!! Ну ты понял, да?
—Понял. Честно говоря, я думал, что ты умней.
—Ну если хочешь, можешь мне и мозгов наплевать. По-дружески.
Натаныч постучал по своим рожкам.
—Мозгами помочь не могу. Вернемся к твоему желанию. Какую цену за это даешь? Чем ты готова пожертвовать? Ты должна написать вот тут, расписаться, и желание исполнится.
Я написала свое желание и условие его исполнения и протянула Натанычу. Он опять почесал рожки:
—Я устал от тебя! Голова кругом! Объясни мне, как это понимать: «Я хочу быть очень красивой! Цена за это: пусть в зеркале я буду, какая есть».
—Я хочу, чтобы только другие люди видели мою красоту. А для себя я оставалась бы такой, какая есть.
—Мне очень трудно тебя понять, ну ладно, будет сделано! Сейчас скажу волшебное слово, и превратишься ты в красавицу.
Едва он это сказал, я почувствовала, что мое тело полегчало килограммов на десять; в носу защекотало, я скосила глаза и заметила, что нос заметно уменьшился, волосы закучерявились, я стала выше на десяток сантиметров и уже смотрела на Натаныча сверху.
—Ну как тебе?
—Странно... — протянул Натаныч. — Черты лица совсем не изменились...
—Вредный ты, Натаныч. Хоть бы комплимент какой сделал даме.
—Без меня такие найдутся. Иди домой.
—Ладно-ладно, иду.
Я собрала все деньги, сложила их в пакет, открыла дверь и посмотрела на Натаныча. Он зевал и махал мне рукой.
Я вышла из подъезда, поймала такси и поехала домой.
Думать о том, что скажет мой любимый, увидев изменения в моей внешности, я не хотела.
Смело открыла дверь ключом. Игорь влетел в прихожую:
—Слава богу! Я все морги и больницы обзвонил. Где ты была? — и уже с совсем другой интонацией спросил: — И что ты сделала с собой?
—Была я у косметички. Такой ответ тебя устраивает?
—Класс! Даже не думал, что макияж так может изменить внешность человека!
Не слушая его комментарии, я направилась в спальню, достала чемодан и стала собирать вещи.
—Ну ладно, ты что, правда обиделась? Ну мы же с тобой столько раз ссорились, а потом сразу мирились!
Я посмотрела на него и только хитро улыбнулась.
—Дай мне последний шанс! Ну хочешь, давай поженимся!
Я вдруг на секунду остановилась, кивнула своему отражению в зеркале, а потом как крикну:
—Да иди ты к черту!
День двадцать третий
Утром меня разбудил стук в дверь.
Я была в одних трусиках, поэтому накинула халат, но не успела дойти до двери, как она сама распахнулась и я увидела на пороге Геннадия в моей пижаме с поросятами.
Но самое интересное: на нем была не только пижамная курточка, но и штаны.
—Как я тебе? — спросил он.
—Где ты взял эту пижаму? — Я хотела крикнуть, но мой голос почему-то не послушался меня, и получилось так, что я это сказала почти шепотом.
—Ты забыла закрыть дверь. Я вечером хотел пожелать тебе спокойной ночи. Захожу,а эти прекрасные штанишки с поросятами прямо смотрят на меня и говорят: «Надень нас, Гена». И я их взял. А утром, когда я вышел в них, Сергей решил мне подарить и верх от пижамы.
Что там вчера мне казалось? Что земля под ногами проваливается? Так это была не земля. Это была маленькая площадочка, примерно метр на метр. А вот сейчас вместе с Землей провалились и Марс, и Венера, и Сатурн, и даже мой любимый Меркурий.
Я смотрела на этого жалкого мужчину и понимала, что очень скоро, буквально через несколько минут, он станет покойником. А я убийцей. Я огляделась по сторонам в поиске орудия убийства, но ничего не нашла, поэтому, грубо отстранив Гену, направилась на кухню. Анька в это время резала хлеб на тосты.
—Я его убью, — сказала я и начала отбирать у Аньки нож. — Я готова сидеть десять или даже двадцать лет в тюрьме, только чтоб больше его никогда не видеть.
Пока мы с Анькой отнимали друг у друга нож, к нам подошел Альберт и спокойно его отобрал.
Я посмотрела на Альберта стеклянными глазами.
—Успокойся, — тихо сказал хозяин дома.
—Он надел мою пижаму.
—Ты ему ее дала, разве не так?
Я помотала головой.
—Пойдем со мной, — он взял меня за руку и повел к себе в комнату.
Анька пошла с нами.
Альберт посадил меня на кровать, потом присел возле меня на корточки и спросил:
—Ты ночью была с Геной?
—Что? — в ужасе спросила я. — Ты с ума сошел!
Альберт встал, подошел к окну, потом опять присел и сказал:
—Я не знаю, как на нем оказалась твоя пижама, но утром он пришел в гостиную в твоих штанах по пояс голый.
—И что?
—Сергей, увидев его в этом наряде, сразу отдал ему верхнюю часть пижамы и уехал на такси в аэропорт.
—Так я и знала, — прошептала я.
—Так ты спала с Геной или нет? — вмешалась в наш разговор Анька.
—НЕТ! — крикнула я.
—Как тогда у него оказалась твоя пижама?
—Он сказал, что зашел в комнату, когда я спала, и взял ее, — я начала реветь.
—Ладно. Я думаю, что Сергею все можно будет объяснить, — сказал Альберт. — Хотя я не уверен, что это оправдание он найдет существенным.
Я заревела в голос.
—Перестань, все равно сейчас ничего не изменишь. Надо успокоиться.
—Я — дура. Мне не надо было с ним танцевать, — сквозь слезы причитала я.
—Не надо было, конечно, — спокойно согласился Альберт.
—А зачем ты это делала? Зачем вообще танцевать с мужчиной, который тебе не нравится? — Теперь Анька решила поиграть в наставницу.
Я заревела еще громче.
—Я домой хочу.
—Самолет в три часа. Потерпи, — сказал Альберт.
В дверь постучали, и на пороге показался Геннадий.
—Лорочка, ты прости меня, ради бога, я даже и предположить не мог, что ты так расстроишься.
Я махнула рукой и тихонько всхлипнула.
—Ты ничего не понимаешь, Гена, — поддержала меня подруга.
—Вот, пожалуйста, возьми, — и Геннадий протянул мне мою пижаму.
Весь день прошел как в тумане.
Я решила не портить настроение друзьям и согласилась поехать по фермам, производящим вино. В народе этот маршрут называют Винным кругом. Мы проехали около десятиферм, попробовали разное вино, домашние сыры и выпечку и в два часа были в аэропорту.
Погода была нелетная.
Нас пропустили в «Дьюти фри», мы уселись у окна и стали рассматривать самолеты, которые ждали команды на взлет.
Гена вел себя как мышонок и даже боялся заговорить со мной. Анька с Альбертом держались за руки и вспоминали крупные авиакатастрофы.
Было уже около семи часов, а погода не менялась.
—Похоже, что ночевать сегодня мы будем в аэропорту, — первым решил заговорить со мной Гена.
Я вздохнула.
Еще через час объявили посадку на наш самолет.
Аэропорт был полон народа, но вылет разрешили почему-то только нашему рейсу.
—Так я и думал, — с грустью сказал Альберт, — эта авиакомпания сразу не внушила мне доверия. Одно название чего стоит!
—А какое название у авиалиний? — поинтересовалась Анька.
—«One time airlines».
—И как это переводится? — спросила я.
—Полет один раз, или один полет.
—Как же можно было так назвать? — возмущалась Анька.
—А как можно лететь в такую погоду? — спросил у нее Альберт.
—Так, давайте скажем, что мы лететь не хотим! — Я начала нервничать.
—Угу, иди скажи им, — засмеялся Альберт. — Ладно, девочки, не будем торопить события. Не надо паниковать. Мы еще не взлетели и даже не сели в самолет.
____
Через двадцать минут мы уже сидели в самолете. Все четверо в одном ряду в центре салона. С одного края сидел Гена, рядом с ним Альберт, потом Анька, и с другого края я.
Еще через минут десять к нам обратился пилот. Он что-то говорил, Гена в это время закатывал глаза, а Альберт хихикал.
—Ну переведите же, — захныкала Анька.
—Он сказал, что за бортом сейчас такая погода, какой не было восемнадцать лет и вообще-то лететь не стоило бы, но мы попробуем. Если не получится, то... — тут Альберт замолчал, а Гена опять посмотрел в потолок.
—То что? — Анька схватилась за меня.
—Если не получится, то не получится, — закончил Альберт.
—Короче, хана нам, девочки и мальчики, — изрек Геннадий и молитвенно сложил руки.
Я посмотрела на Аньку: она чуть не плакала.
Самолет начал взлетать.
Его трясло так, как будто мы не летели, а ехали на телеге по кочанам капусты.
