- А ну стоять!!
Матвей оглянулся… и вытаращил глаза, с превеликим трудом сдержав рвущийся наружу не смех даже, а вполне натуральный ржач в духе своего сивого попутчика. Кузька тихонечко хихикнул в кулачок.
Нет, то, что будка теоретически обитаема, Быков как раз предполагал. Но что вместо сурового вооружённого дядьки из неё вылетит суровый… енот ростом примерно с Кузьку, понятное дело, предположить не мог.
- Кто такие?? Откуда, куда, зачем?? Отвечать, живо!!
Енот вынужденно запрокинул голову, разглядывая высокого Мотю и не слишком высокую, но всё же лошадь, и демонстративно скрестил лапки на груди.
«Какой-то не в меру самоуверенный зверюга, - подумал Матвей. – Одно из двух: или у него мания величия, или сейчас из этой будочки вылезет какой-нибудь боевой слон или местный Рембо с базукой на плече и устроит нам весёленькую жизнь. Был бы один – наступил бы на хвост и дальше пошёл, а так, случись что, Баба-Яга первая найдёт и в белые тапки обует! Значит, придётся быть вежливым…»
- А по какому такому праву, УВАЖАЕМЫЙ, ты задаёшь мне вопросы в столь ультимативной форме? – слегка нагнувшись, поинтересовался Мотя. Понятие вежливости у него, само собой, было своё. – Может быть, тебе ещё и документы предъявить? И карманы вывернуть? И рассказать, где у меня в квартире заначка спрятана? Да??
- Эмм… Это – не обязательно, - невольно отодвинулся енот. – Но пошлину за проезд вы заплатить обязаны.
- На каком основании?
- На таком, что вы пересекли границу зоны влияния Ёжкиного Кота! – торжественно объявил погранец.
Матвей пожал плечами и невольно оглянулся на Кузьку – знаешь, мол, что за фрукт? Реакция не порадовала: ребёнок в момент сбледнул с лица и покрепче вцепился в Сивкину гриву.
- О’кей. И сколько же мы должны за проезд?
- По пятаку с рыла! Вас трое, значит…
- Нас двое! – с нажимом поправил Быков. Ах, как чесались кулаки! Дать этому наглому рылу самому в пятак! Чтоб летел отсюда красиво… и далекоо… - Конь – транспортное средство, а на детей вообще скидки положены. Я свои права знаю!
- А у вас сейчас нет прав, у вас сейчас сплошные обязанности начинаются! – отрезал пушистик. – А будете пререкаться, велю вообще платить натурой!
- Раскрой-ка тему, полоскун! – нехорошо сощурился Матвей. – Какой тебе натурой заплатить??
- Обычной, ёжкинской, - буркнул тот, опасливо косясь на то, как человек медленно засучивает рукава. – С тебя пять, с пацана, так и быть, три, а с лошади…
Безграничным терпением Мотя никогда не отличался и в обычной ситуации засветил бы полосатому ещё на этапе «отвечать живо!» Только ради Кузьки и держался. Но проглотить такое оскорбление было выше его сил. Взревев, Быков одним движением цапнул енота за жирный загривок, раскрутил над головой и кинул в гостеприимные объятия замеченной неподалёку огромной лужи. Попал!
Пока взбешённый зверёк оттуда выковыривался, Матвей за неимением иного оружия подобрал с земли шлагбаум и покрутил в руках, раздумывая, как сподручнее будет им воспользоваться. Больно длинный.
- Так-так-так... – ехидно сказали откуда-то сверху. – Похоже, опять братишка погорячился!
Не успел Мотя оценить новую угрозу, как с верхушки ближайшего дерева на него спикировала какая-то увесистая птичка. Впрочем, как раз хорошо, что не на него – раздавить бы, конечно, не раздавила, но помять при такой массе могла бы на раз. Плюс ещё «клювик» у неё - такой острый и крепкий, прям орлиный, тюкнет разок по темечку – и всё, привет, Ёжик с Узелком.
- Вечер добрый, лёгкой вам дороги, почтенные путники! – вежливо, но с той же ехидцей обратилась птичка к Моте со товарищи. Кузя, наверное, почувствовал себя польщённым, а вот Быков с конём переглянулись с изрядной долей подозрительности. Что это, игра в «коп добрый, коп злой»? Надо на всякий случай держать ухо востро, а дрын с копытом – наготове.
- И тебе здравствуй, коли не шутишь, - ответил за всех Мотя. – Объясни-ка ты мне, дремучему, с какой стати мы обязаны платить ваш дорожный сбор, кто его санкционировал и, поконкретнее, в какой форме вы его принимаете.
- О, приятно встретить в нашей глуши настоящего интеллигента, - зубасто улыбнулась птица. – С удовольствием отвечу на все вопросы, пока мой младший напарник приводит себя в порядок.
- Но… - пробовал вякнуть енот, но под натурально удавьим взглядом товарища снова сдулся и, ворча себе под нос, вразвалку потопал к близлежащему ручью.
- Итак, разрешите представиться – Ёжкин Удод.
Матвей почесал в затылке и назвался в ответ, на всякий случай обозначив Кузьку племянником.
- Куда путь держите?
- На Кудыкину гору! – выпалил мальчишка.
Быков невольно поморщился. Нет, что соврал – однозначно молодец, но не так же топорно…
- Воровать помидору? – на полном серьёзе уточнил Удод. – Так опоздали вы. Кудык Кердыкович, хитропопец наш, в этом месяце всех обул. Заливал, что зелёная ещё, а сам тишком стряс её да и продал. Мы с брателлой вчерась на разведку сползали – нету. Ну ничего, следующая точно наша будет. Раз уж Мусе пообещали, надо выполнять. Эх, разомнёмся, тряхнём стариной!
Матвей ничегошеньки не понял, но глубокомысленно кивнул и скосил глаза на часы.
- Ладно, раз такой облом, пойдём мы, пожалуй…
- На ночь глядя?! Даже не думайте! Ёжкин Кот мне не простит, коли вас не приведу! Давно у него гостей не было, а тут, как-никак, новые лица. Гарантирую, он вам очень обрадуется! Накормит от пуза! Отдохнёте, переночуете, а утром…
- Нет! Дядь Моть, не соглашайся! Утром он нас разорвёт и самих съест!! – не выдержав, психанул Кузька.
Быков мысленно порадовался, что шлагбаум всё ещё у него в руках, и смерил замершего птица фирменным мрачным взглядом исподлобья. И заодно его подмокшего «брата». Енот рефлекторно подался назад и стал с нарочитой тщательностью выжимать хвост. А вот Удод неожиданно расхохотался, да так, что чуть клюв себе не прищемил.
- Ой, малец, ну и насмешил! Бедный Федот Спиногрызыч! Столько лет прошло, а байки эти жуткие всё ходят! Одно расстройство…
- И причём тут какой-то спиногрыз? Ты мне зубы-то не заговаривай! – рассердился Матвей. – Напугали мне ребёнка…
- Он сам себя напугал! – возразил Удод. – Нефиг потому что глупые сплетни слушать! Ну, озоровал хозяин по молодости – по глупости, с кем не бывает? Так давно остепенился, женился, постоялый двор вон построил. Живёт тихо-мирно, никого не трогает и вообще стал жутко добропорядочным, аж скучно временами. Мы даже про помидору ему говорить не собирались, а то огребли бы по самые помидоры… Нравоучений в смысле.
Матвей ухмыльнулся и решительно водрузил шлагбаум на место. Интуиция молчала, как рыба, и он рассудил, что сомнительная гостиница всё же лучше, чем ночёвка в чистом поле с сухпайком и одним одеялом на двоих. Да и на Кота этого загадочного взглянуть охота… Короче, решено!
- И как называется ваш постоялый двор?
- «На три буквы»! – гордо ответил Удод.
Быков аж споткнулся.
- Не понял... Ты меня послал, что ли?? Слышь, ты…
- Спокуха, брателло! – замахал крыльями тот. – Не бычись раньше времени. Всё элементарно, три буквы – это ж хозяйские инициалы! Ну, сам смотри: «ФСЁ» - Федот Спиногрызыч Ёжкин. Стало быть, пойти на три буквы - значит, заглянуть к нему на огонёк. Мы всегда так говорим, да, Прошка? И говорим, и ходим, чё такого – дом на три буквы, зато какой! Мы с Прошкой давно у Федота живём, мы его старые друзья-соратники, раньше вместе… кхе-кхе… работали, сейчас тоже помогаем, чем можем.
- Мзду за въезд собирать? – поддел Матвей и хлопнул Сивого по шее. – Неохота мне снова эту палку снимать, давай объезжай по травке!
Всё ещё настороженный Кузя направил коня на обочину, по дуге обогнул шлагбаум и затормозил рядом с «дядей».
- А чего это они?
- Хрен знает… Э, народ, отомрите, что случилось? – Мотя по очереди помахал растопыренной ладонью перед круглыми глазами «братков». Безрезультатно, конкретно подвисли. – Да чё вылупились, а?! Не в цирке!!
- Ой… Не ори, пожалуйста, - проморгался первым Удод. – Извини, мы, это… прибалдели чутку.
- Ага, сказал бы я, как это называется, - проворчал Матвей. – Что, у нас с малым резко рога выросли или глаза багровым засветились? Так у вас этим никого не удивишь… Колись, чего раззявились?
- Того! Ваша лошадь смогла перейти границу! Сроду такого не было…
- Это не лошадь, а конь! – заступился за Сивого Кузька.
- Да хоть Змей Горыныч… Просто до этого никто так не делал, ну, не объезжал шлагбаум. Все стояли и ждали, пока кто-нибудь из нас придёт, мы его поднимали, путников пропускали и снова опускали.
- А, так у вас тут типа колдовство какое-то? По травке не проедешь, только по дороге? Лихо. Упс, что, Кузьма, выходит, ты у нас крутой колдун?
- Ой…
- Да нет, не в мальчишке дело, дети ворожить не умеют…
- А в ком, в коне? Это он колдун? – подколол Мотя. Сивка покосился на него и на всякий случай негодующе фыркнул.
- Не похоже. Волшебные животные обычно всё время болтают, не заткнёшь… - почесал в затылке птиц. – А ваш столько времени молчит, значит, он тут ни при чём.
- Вот ты, наверное, и есть колдун, - буркнул Енот. – Ты приказал, они послушались…
- Да? Только странно, что я сам об этом ни ухом, ни рылом. О, надо проверить! Спляши-ка для нас, как там тебя, Прошка! Желательно, ламбаду!
Видя, что напарник и не думает его защищать, а с любопытством ждёт результата проверки, полоскун занервничал и счёл за лучшее юркнуть обратно в будку.
- Ну вот, значит, ты тоже не колдун, - несколько разочарованно протянул Удод. – Тогда не знаю, в чём дело. Чар тут никаких нет, ни на дороге, ни вокруг, но до вас ещё ни один путник…
- Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что никто просто НЕ ДОГАДАЛСЯ, что можно объехать ваш дурацкий шлагбаум?? – внезапно осенило Быкова.
- Почему «дурацкий»? Отличный шлагбаум, я его сам красил, – обиделся Удод. – И вообще…
«Он не понимает. Вот сдохни моя печень, совсем не понимает, - пронеслось в голове Матвея. – И никто из этих «сказявочников»... Это же надо! Реальный дурдом на выезде…»
Ржал так, что в боку закололо. Остальные смотрели на него с одинаковой степенью недоумения.
- Ой, не могу… Тормозные колодки, блин… Ха-ха-ха-ха!
- Мать… мать… - как в анекдоте, привычно подхватило эхо.
Ёжкин Удод и Ёжкин Енот напряжённо переглянулись.
«Или всё-таки колдун?»
- Выходит, народ до сих пор котика вашего шугается? Я сам не местный, а вот племяш мой до сих пор весь на нервах. Может, как говорится, без огня и дыма нет? Почему его боялись? Чем он знаменит-то? Звиняйте меня, тёмного, говорю же, не местный, - Мотя покосился на фыркнувшего Прошку. – Спиногрызыч ваш, я так понимаю, криминальный авторитет, от дел отошёл, но обстановку до сих пор контролирует и развлекается по мелочи – шлагбаум там и прочий антураж…
- Да не развлекается, скорее, наоборот – пытается развенчать миф о собственной кровожадности, им же, кстати, и придуманный, - хмыкнул Удод. – Сам посуди, такую удачную фамилию грех не употребить себе на пользу. У нас тут до сих пор вздрагивают, когда её слышат. Как же – самый грозный и удачливый тать всех времён и народов. Ёжкин Кот со товарищи – ах, как это звучало! Все обозники заранее откупались, только бы с Федотом не столкнуться. Узреть его лично и вовсе охотников не было. Как ты понимаешь, опасались за жизнь и рассудок… Он уж и жалел потом – за всё время нашего лесного жития всего несколько раз нам оказывали хоть какое-то сопротивление, да и то только в самом начале. Потом – денежки на блюдечке да с поклонами… Вот такая у Федота слава была.
До Матвея только теперь окончательно дошло. «Повезло» котику с фамилией! Это тебе не свой в доску Матроскин. Его ж поди чуть ли не живым воплощением Ёжика с Узелком считают, вот и боятся на всякий случай. А он-то всё голову ломал, чего пацанёнок застремался!
- М-да, скукота… Я как бы и сам под настроение люблю помахаться, и не каждый мне под кулак полезет, знают, что чревато. Но если бы все как один шарахаться начали – не, не прикольно. Как тогда пар спускать – в тренажёрке, что ли?
- О, наш человек, с понятиями, – одобрил птиц. – Мне тоже иногда ой как охота клювом потюкать! Но – нельзя, раз Феде обещались. Я-то держусь ещё, а у меньшака, бывает, лапы чересчур сильно зачешутся, вот он и строит из себя Ёжкиного зама. Некоторые даже покупаются. А с тобой, кхе-кхе, накладочка вышла, да, Проня?
Енот скривился и пошёл вперёд, спиной ощущая ехидные взгляды попутчиков.
- Так что, выходит, платить за въезд мы как бы и не обязаны? – уточнил Матвей.
- Угу. Говорю же, выпендривается братишка. Хотел, наверное, тебя заранее застращать, чтоб потом перед Мусей покрасоваться – вот, мол, какого бугая добыл, - понизив голос, сдал его напарник. – А то она на него внимания не обращает, а парень страдает, не знает, чем ещё её прельстить…
- Перестать выпендриваться, - отрезал Быков. – Мужик должен быть спокойный и надёжный, агрессивные да обидчивые лохи никому не нужны. - (Шедший впереди его явно услышал, но возбухать, как ни странно, не стал, наоборот, поник и лишь прибавил ходу.) - Кстати, всё забываю спросить – если он - Прошка, то у тебя тоже имя есть, или как?
- А я не сказал? – хлопнул себя крылом Удод. – Эх, видать, склероз не дремлет! Я – Силантий!
- Знатное имя, – одобрил Матвей. – Не то, что…
- Тише ты, не добивай маленького, - дёрнул его за рукав птиц. – Это и так его больное место, и все комплексы оттуда растут… Ну, помнишь, я говорил, что мы братья? Ты, наверное, подумал – побратимы или что-то в этом духе, но это не совсем так. Мамаше моей в гнездо в своё время подкинули одно странное яйцо, полосатое такое, ну, она подумала-подумала и не стала его выкидывать, высидела вместе со всеми. Мы с братьями почти одновременно вылупились, а Прошка запоздал, вот я его младшим и зову. Мамаша его наравне со всеми воспитала и различий между нами никогда не делала. Он её тоже любит, но из-за имени походу до сих пор переживает. Остальных по нашей традиции назвали – я Силантий, братья мои – Гораций, Клювий и Плиний, а как положено называть енотов, мать не знала. Пошла за советом к местному мудрецу – Фильке Соломонову, вот он его так и обозвал.
«Господи… Или я совсем тупой, или у них тут сплошной дурдом, - подумал Матвей. – Енот из яйца вылупился! Ничего удивительного, что он такой дебил…»
- Тоже мне нашёл трагедию! – отмахнулся он вслух. – Прошка – но ведь не Хулио какой-нибудь или там не Хуан, так что пусть живёт и радуется! О, погоди, щас стих рожу:
Коли кличут тебя Прошка –
Подари зазнобе брошку!
Ну а коли ты Хуан –
Дари семечек стакан!
- Так что пусть не куксится полосатый, и похуже его имена бывают. Лучше б действительно цацку какую этой Мусе раздобыл, девки - как сороки, любят всё блестящее…
- Да где я её возьму, если её папаша сам нам разбойничать запретил!! – взвыл несчастный Енот, который, оказывается, всё прекрасно слышал. – Она же вообще в мою сторону не смотрит!
В душе Матвея шевельнулась мужская солидарность.
- Не грузись, полоскун, разберёмся! Значится, Муська твоя – Ёжкина дочка? Смешно, блин… Ладно, так уж и быть, посодействую, чем могу. У меня в этом деле ох… ээ… ох, какой большой практический опыт! Посмотрим, чем можно завлечь твою кису.
- Чего, правда, поможешь? – с надеждой спросил Прошка.
- Бычара за базар отвечает, - ухмыльнулся Мотя.
Матвей оглянулся… и вытаращил глаза, с превеликим трудом сдержав рвущийся наружу не смех даже, а вполне натуральный ржач в духе своего сивого попутчика. Кузька тихонечко хихикнул в кулачок.
Нет, то, что будка теоретически обитаема, Быков как раз предполагал. Но что вместо сурового вооружённого дядьки из неё вылетит суровый… енот ростом примерно с Кузьку, понятное дело, предположить не мог.
- Кто такие?? Откуда, куда, зачем?? Отвечать, живо!!
Енот вынужденно запрокинул голову, разглядывая высокого Мотю и не слишком высокую, но всё же лошадь, и демонстративно скрестил лапки на груди.
«Какой-то не в меру самоуверенный зверюга, - подумал Матвей. – Одно из двух: или у него мания величия, или сейчас из этой будочки вылезет какой-нибудь боевой слон или местный Рембо с базукой на плече и устроит нам весёленькую жизнь. Был бы один – наступил бы на хвост и дальше пошёл, а так, случись что, Баба-Яга первая найдёт и в белые тапки обует! Значит, придётся быть вежливым…»
- А по какому такому праву, УВАЖАЕМЫЙ, ты задаёшь мне вопросы в столь ультимативной форме? – слегка нагнувшись, поинтересовался Мотя. Понятие вежливости у него, само собой, было своё. – Может быть, тебе ещё и документы предъявить? И карманы вывернуть? И рассказать, где у меня в квартире заначка спрятана? Да??
- Эмм… Это – не обязательно, - невольно отодвинулся енот. – Но пошлину за проезд вы заплатить обязаны.
- На каком основании?
- На таком, что вы пересекли границу зоны влияния Ёжкиного Кота! – торжественно объявил погранец.
Матвей пожал плечами и невольно оглянулся на Кузьку – знаешь, мол, что за фрукт? Реакция не порадовала: ребёнок в момент сбледнул с лица и покрепче вцепился в Сивкину гриву.
- О’кей. И сколько же мы должны за проезд?
- По пятаку с рыла! Вас трое, значит…
- Нас двое! – с нажимом поправил Быков. Ах, как чесались кулаки! Дать этому наглому рылу самому в пятак! Чтоб летел отсюда красиво… и далекоо… - Конь – транспортное средство, а на детей вообще скидки положены. Я свои права знаю!
- А у вас сейчас нет прав, у вас сейчас сплошные обязанности начинаются! – отрезал пушистик. – А будете пререкаться, велю вообще платить натурой!
- Раскрой-ка тему, полоскун! – нехорошо сощурился Матвей. – Какой тебе натурой заплатить??
- Обычной, ёжкинской, - буркнул тот, опасливо косясь на то, как человек медленно засучивает рукава. – С тебя пять, с пацана, так и быть, три, а с лошади…
Безграничным терпением Мотя никогда не отличался и в обычной ситуации засветил бы полосатому ещё на этапе «отвечать живо!» Только ради Кузьки и держался. Но проглотить такое оскорбление было выше его сил. Взревев, Быков одним движением цапнул енота за жирный загривок, раскрутил над головой и кинул в гостеприимные объятия замеченной неподалёку огромной лужи. Попал!
Пока взбешённый зверёк оттуда выковыривался, Матвей за неимением иного оружия подобрал с земли шлагбаум и покрутил в руках, раздумывая, как сподручнее будет им воспользоваться. Больно длинный.
- Так-так-так... – ехидно сказали откуда-то сверху. – Похоже, опять братишка погорячился!
Не успел Мотя оценить новую угрозу, как с верхушки ближайшего дерева на него спикировала какая-то увесистая птичка. Впрочем, как раз хорошо, что не на него – раздавить бы, конечно, не раздавила, но помять при такой массе могла бы на раз. Плюс ещё «клювик» у неё - такой острый и крепкий, прям орлиный, тюкнет разок по темечку – и всё, привет, Ёжик с Узелком.
- Вечер добрый, лёгкой вам дороги, почтенные путники! – вежливо, но с той же ехидцей обратилась птичка к Моте со товарищи. Кузя, наверное, почувствовал себя польщённым, а вот Быков с конём переглянулись с изрядной долей подозрительности. Что это, игра в «коп добрый, коп злой»? Надо на всякий случай держать ухо востро, а дрын с копытом – наготове.
- И тебе здравствуй, коли не шутишь, - ответил за всех Мотя. – Объясни-ка ты мне, дремучему, с какой стати мы обязаны платить ваш дорожный сбор, кто его санкционировал и, поконкретнее, в какой форме вы его принимаете.
- О, приятно встретить в нашей глуши настоящего интеллигента, - зубасто улыбнулась птица. – С удовольствием отвечу на все вопросы, пока мой младший напарник приводит себя в порядок.
- Но… - пробовал вякнуть енот, но под натурально удавьим взглядом товарища снова сдулся и, ворча себе под нос, вразвалку потопал к близлежащему ручью.
- Итак, разрешите представиться – Ёжкин Удод.
Матвей почесал в затылке и назвался в ответ, на всякий случай обозначив Кузьку племянником.
- Куда путь держите?
- На Кудыкину гору! – выпалил мальчишка.
Быков невольно поморщился. Нет, что соврал – однозначно молодец, но не так же топорно…
- Воровать помидору? – на полном серьёзе уточнил Удод. – Так опоздали вы. Кудык Кердыкович, хитропопец наш, в этом месяце всех обул. Заливал, что зелёная ещё, а сам тишком стряс её да и продал. Мы с брателлой вчерась на разведку сползали – нету. Ну ничего, следующая точно наша будет. Раз уж Мусе пообещали, надо выполнять. Эх, разомнёмся, тряхнём стариной!
Матвей ничегошеньки не понял, но глубокомысленно кивнул и скосил глаза на часы.
- Ладно, раз такой облом, пойдём мы, пожалуй…
- На ночь глядя?! Даже не думайте! Ёжкин Кот мне не простит, коли вас не приведу! Давно у него гостей не было, а тут, как-никак, новые лица. Гарантирую, он вам очень обрадуется! Накормит от пуза! Отдохнёте, переночуете, а утром…
- Нет! Дядь Моть, не соглашайся! Утром он нас разорвёт и самих съест!! – не выдержав, психанул Кузька.
Быков мысленно порадовался, что шлагбаум всё ещё у него в руках, и смерил замершего птица фирменным мрачным взглядом исподлобья. И заодно его подмокшего «брата». Енот рефлекторно подался назад и стал с нарочитой тщательностью выжимать хвост. А вот Удод неожиданно расхохотался, да так, что чуть клюв себе не прищемил.
- Ой, малец, ну и насмешил! Бедный Федот Спиногрызыч! Столько лет прошло, а байки эти жуткие всё ходят! Одно расстройство…
- И причём тут какой-то спиногрыз? Ты мне зубы-то не заговаривай! – рассердился Матвей. – Напугали мне ребёнка…
- Он сам себя напугал! – возразил Удод. – Нефиг потому что глупые сплетни слушать! Ну, озоровал хозяин по молодости – по глупости, с кем не бывает? Так давно остепенился, женился, постоялый двор вон построил. Живёт тихо-мирно, никого не трогает и вообще стал жутко добропорядочным, аж скучно временами. Мы даже про помидору ему говорить не собирались, а то огребли бы по самые помидоры… Нравоучений в смысле.
Матвей ухмыльнулся и решительно водрузил шлагбаум на место. Интуиция молчала, как рыба, и он рассудил, что сомнительная гостиница всё же лучше, чем ночёвка в чистом поле с сухпайком и одним одеялом на двоих. Да и на Кота этого загадочного взглянуть охота… Короче, решено!
- И как называется ваш постоялый двор?
- «На три буквы»! – гордо ответил Удод.
Быков аж споткнулся.
- Не понял... Ты меня послал, что ли?? Слышь, ты…
- Спокуха, брателло! – замахал крыльями тот. – Не бычись раньше времени. Всё элементарно, три буквы – это ж хозяйские инициалы! Ну, сам смотри: «ФСЁ» - Федот Спиногрызыч Ёжкин. Стало быть, пойти на три буквы - значит, заглянуть к нему на огонёк. Мы всегда так говорим, да, Прошка? И говорим, и ходим, чё такого – дом на три буквы, зато какой! Мы с Прошкой давно у Федота живём, мы его старые друзья-соратники, раньше вместе… кхе-кхе… работали, сейчас тоже помогаем, чем можем.
- Мзду за въезд собирать? – поддел Матвей и хлопнул Сивого по шее. – Неохота мне снова эту палку снимать, давай объезжай по травке!
Всё ещё настороженный Кузя направил коня на обочину, по дуге обогнул шлагбаум и затормозил рядом с «дядей».
- А чего это они?
- Хрен знает… Э, народ, отомрите, что случилось? – Мотя по очереди помахал растопыренной ладонью перед круглыми глазами «братков». Безрезультатно, конкретно подвисли. – Да чё вылупились, а?! Не в цирке!!
- Ой… Не ори, пожалуйста, - проморгался первым Удод. – Извини, мы, это… прибалдели чутку.
- Ага, сказал бы я, как это называется, - проворчал Матвей. – Что, у нас с малым резко рога выросли или глаза багровым засветились? Так у вас этим никого не удивишь… Колись, чего раззявились?
- Того! Ваша лошадь смогла перейти границу! Сроду такого не было…
- Это не лошадь, а конь! – заступился за Сивого Кузька.
- Да хоть Змей Горыныч… Просто до этого никто так не делал, ну, не объезжал шлагбаум. Все стояли и ждали, пока кто-нибудь из нас придёт, мы его поднимали, путников пропускали и снова опускали.
- А, так у вас тут типа колдовство какое-то? По травке не проедешь, только по дороге? Лихо. Упс, что, Кузьма, выходит, ты у нас крутой колдун?
- Ой…
- Да нет, не в мальчишке дело, дети ворожить не умеют…
- А в ком, в коне? Это он колдун? – подколол Мотя. Сивка покосился на него и на всякий случай негодующе фыркнул.
- Не похоже. Волшебные животные обычно всё время болтают, не заткнёшь… - почесал в затылке птиц. – А ваш столько времени молчит, значит, он тут ни при чём.
- Вот ты, наверное, и есть колдун, - буркнул Енот. – Ты приказал, они послушались…
- Да? Только странно, что я сам об этом ни ухом, ни рылом. О, надо проверить! Спляши-ка для нас, как там тебя, Прошка! Желательно, ламбаду!
Видя, что напарник и не думает его защищать, а с любопытством ждёт результата проверки, полоскун занервничал и счёл за лучшее юркнуть обратно в будку.
- Ну вот, значит, ты тоже не колдун, - несколько разочарованно протянул Удод. – Тогда не знаю, в чём дело. Чар тут никаких нет, ни на дороге, ни вокруг, но до вас ещё ни один путник…
- Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что никто просто НЕ ДОГАДАЛСЯ, что можно объехать ваш дурацкий шлагбаум?? – внезапно осенило Быкова.
- Почему «дурацкий»? Отличный шлагбаум, я его сам красил, – обиделся Удод. – И вообще…
«Он не понимает. Вот сдохни моя печень, совсем не понимает, - пронеслось в голове Матвея. – И никто из этих «сказявочников»... Это же надо! Реальный дурдом на выезде…»
Ржал так, что в боку закололо. Остальные смотрели на него с одинаковой степенью недоумения.
- Ой, не могу… Тормозные колодки, блин… Ха-ха-ха-ха!
- Мать… мать… - как в анекдоте, привычно подхватило эхо.
Ёжкин Удод и Ёжкин Енот напряжённо переглянулись.
«Или всё-таки колдун?»
- Выходит, народ до сих пор котика вашего шугается? Я сам не местный, а вот племяш мой до сих пор весь на нервах. Может, как говорится, без огня и дыма нет? Почему его боялись? Чем он знаменит-то? Звиняйте меня, тёмного, говорю же, не местный, - Мотя покосился на фыркнувшего Прошку. – Спиногрызыч ваш, я так понимаю, криминальный авторитет, от дел отошёл, но обстановку до сих пор контролирует и развлекается по мелочи – шлагбаум там и прочий антураж…
- Да не развлекается, скорее, наоборот – пытается развенчать миф о собственной кровожадности, им же, кстати, и придуманный, - хмыкнул Удод. – Сам посуди, такую удачную фамилию грех не употребить себе на пользу. У нас тут до сих пор вздрагивают, когда её слышат. Как же – самый грозный и удачливый тать всех времён и народов. Ёжкин Кот со товарищи – ах, как это звучало! Все обозники заранее откупались, только бы с Федотом не столкнуться. Узреть его лично и вовсе охотников не было. Как ты понимаешь, опасались за жизнь и рассудок… Он уж и жалел потом – за всё время нашего лесного жития всего несколько раз нам оказывали хоть какое-то сопротивление, да и то только в самом начале. Потом – денежки на блюдечке да с поклонами… Вот такая у Федота слава была.
До Матвея только теперь окончательно дошло. «Повезло» котику с фамилией! Это тебе не свой в доску Матроскин. Его ж поди чуть ли не живым воплощением Ёжика с Узелком считают, вот и боятся на всякий случай. А он-то всё голову ломал, чего пацанёнок застремался!
- М-да, скукота… Я как бы и сам под настроение люблю помахаться, и не каждый мне под кулак полезет, знают, что чревато. Но если бы все как один шарахаться начали – не, не прикольно. Как тогда пар спускать – в тренажёрке, что ли?
- О, наш человек, с понятиями, – одобрил птиц. – Мне тоже иногда ой как охота клювом потюкать! Но – нельзя, раз Феде обещались. Я-то держусь ещё, а у меньшака, бывает, лапы чересчур сильно зачешутся, вот он и строит из себя Ёжкиного зама. Некоторые даже покупаются. А с тобой, кхе-кхе, накладочка вышла, да, Проня?
Енот скривился и пошёл вперёд, спиной ощущая ехидные взгляды попутчиков.
- Так что, выходит, платить за въезд мы как бы и не обязаны? – уточнил Матвей.
- Угу. Говорю же, выпендривается братишка. Хотел, наверное, тебя заранее застращать, чтоб потом перед Мусей покрасоваться – вот, мол, какого бугая добыл, - понизив голос, сдал его напарник. – А то она на него внимания не обращает, а парень страдает, не знает, чем ещё её прельстить…
- Перестать выпендриваться, - отрезал Быков. – Мужик должен быть спокойный и надёжный, агрессивные да обидчивые лохи никому не нужны. - (Шедший впереди его явно услышал, но возбухать, как ни странно, не стал, наоборот, поник и лишь прибавил ходу.) - Кстати, всё забываю спросить – если он - Прошка, то у тебя тоже имя есть, или как?
- А я не сказал? – хлопнул себя крылом Удод. – Эх, видать, склероз не дремлет! Я – Силантий!
- Знатное имя, – одобрил Матвей. – Не то, что…
- Тише ты, не добивай маленького, - дёрнул его за рукав птиц. – Это и так его больное место, и все комплексы оттуда растут… Ну, помнишь, я говорил, что мы братья? Ты, наверное, подумал – побратимы или что-то в этом духе, но это не совсем так. Мамаше моей в гнездо в своё время подкинули одно странное яйцо, полосатое такое, ну, она подумала-подумала и не стала его выкидывать, высидела вместе со всеми. Мы с братьями почти одновременно вылупились, а Прошка запоздал, вот я его младшим и зову. Мамаша его наравне со всеми воспитала и различий между нами никогда не делала. Он её тоже любит, но из-за имени походу до сих пор переживает. Остальных по нашей традиции назвали – я Силантий, братья мои – Гораций, Клювий и Плиний, а как положено называть енотов, мать не знала. Пошла за советом к местному мудрецу – Фильке Соломонову, вот он его так и обозвал.
«Господи… Или я совсем тупой, или у них тут сплошной дурдом, - подумал Матвей. – Енот из яйца вылупился! Ничего удивительного, что он такой дебил…»
- Тоже мне нашёл трагедию! – отмахнулся он вслух. – Прошка – но ведь не Хулио какой-нибудь или там не Хуан, так что пусть живёт и радуется! О, погоди, щас стих рожу:
Коли кличут тебя Прошка –
Подари зазнобе брошку!
Ну а коли ты Хуан –
Дари семечек стакан!
- Так что пусть не куксится полосатый, и похуже его имена бывают. Лучше б действительно цацку какую этой Мусе раздобыл, девки - как сороки, любят всё блестящее…
- Да где я её возьму, если её папаша сам нам разбойничать запретил!! – взвыл несчастный Енот, который, оказывается, всё прекрасно слышал. – Она же вообще в мою сторону не смотрит!
В душе Матвея шевельнулась мужская солидарность.
- Не грузись, полоскун, разберёмся! Значится, Муська твоя – Ёжкина дочка? Смешно, блин… Ладно, так уж и быть, посодействую, чем могу. У меня в этом деле ох… ээ… ох, какой большой практический опыт! Посмотрим, чем можно завлечь твою кису.
- Чего, правда, поможешь? – с надеждой спросил Прошка.
- Бычара за базар отвечает, - ухмыльнулся Мотя.
