Катрина, к тому моменту вполне пришедшая в себя, тихонько хихикнула. Пожалуй, незнакомка начала ей нравиться. Веселая.
Лавируя между прохожими, они вышли на набережную и, миновав очередную статую гигантской птицы, остановились у широкого крыльца. Нижние окна дома Ирены пестрели разноцветным витражом, над дубовой дверью висел колокольчик с язычком в форме рыбки, а деревянная вывеска заставила Катрину изумленно захлопать ресницами. С дощечки скалила зубы криво намалеванная грудастая русалка, а размашистая надпись гласила, что заведение называется "Бархатные кущи".
– Весьма похоже на непотребный дом, – возмутилась Катрина. – И ты живешь здесь?!
– А чего такого? – Ирена пожала плечами. – Жилье, как жилье, не хуже любого другого. Для меня бордель – дом, а у кого-то и дом бордель. Впрочем, я не навязываюсь.
– Ну уж нет! – Бенедикт решительно потопал на крыльцо. – Терпеть не могу неопределенность, так что, тебе, милая, придется всё рассказать. А после ты, сестрица, поведаешь мне, откуда знаешь, как выглядят подобные заведения!
Катрина зарделась, вспомнив, как они с подружками втихаря рассматривали невесть как попавшие в Тумаллан столичные газеты. Ирена же фыркнула и, решительно отстранив Бенедикта, первой вошла в дверь.
Неизвестно, что ожидала увидеть внутри Катрина, с опаской оглядываясь, но широкая гостиная, начинающаяся прямо от прихожей, ничем таким неприличным не выделялась. Пара столиков с расшитыми скатертями, обитые темным бархатом стулья, зеркало. Низкий диванчик у окошка, несколько аляповатых натюрмортов на стенах – и уютная, согретая полуденным солнцем тишина.
– Вечерами тут не протолкнешься, – подмигнула Ирена, точно читая мысли, – а сейчас... пошли за мной, пока никто не прицепился.
Она поспешно юркнула в боковую дверь, и Харты, переглянувшись, двинулись следом. Поднялись по скрипучей, устланной потертым ковром лестнице и вскоре оказались в уютной комнатке.
– Простите за беспорядок, – хозяйка небрежным жестом накинула покрывало на смятую постель, – я не ждала гостей. Вернее, не ждала гостей так рано.
Бенедикт, недолго думая, развалился в кресле у камина и весьма непочтительно стал разглядывать Ирену. Та вовсе не смутилась: стояла, привалившись к каминной полке, улыбалась насмешливо. Так они и ели друг друга взглядами; Катрине даже показалось на миг, что о ней все позабыли. А потом первая робость прошла, и Кати, никогда особо покорностью не отличавшаяся, кашлянула.
Ирена на нее взглянула, кивнула на свободное кресло:
– Садись, дорогуша.
Прошла к окну и резким жестом распахнула ставни. Высунулась наружу, огляделась.
– Кажется, всё спокойно. Да, не повезло вам – сразу по приезду нарваться на облаву.
– Так, – Бенедикт наклонился вперед и сомкнул руки под подбородком, – а теперь рассказывай. Откуда знаешь, что мы приехали сегодня, и почему ты нам помогла?
Шагнув от окна, Ирена усмехнулась и потянула цепочку из выреза платья. Серебряная вязь мягко заструилась по загорелой коже. Катрина с любопытством вытянула шею и увидела, как на ладонь девушки лег треугольный медальон. Простой, медный, ношеный. Вот только глаза на чеканке поджарого волка совсем вживую сверкнули алым. Катрина уже хотела подойти и рассмотреть безделушку внимательнее, но Бен коротко присвистнул, а Ирена тут же сжала кулак и сунула медальон обратно за корсаж.
– Морган? – Бенедикт прищурился. – Зачем я ему?
– Представь себе, меня не известили. – Ирена фыркнула. – Я вообще не должна была вмешиваться, просто выяснить, где ты остановился. И если бы не эта дурацкая облава...
– А что, – Катрина даже раскраснелась от любопытства, – здесь такое в порядке вещей? Ну, что вот так идешь себе, никого не трогаешь...
– В последнее время тут неспокойно. – Ирена ответила неохотно и принялась сворачивать забытую на спинке кресла шаль.
– Сдается мне, Морган тут сыграл не последнюю роль, – Бенедикт нахмурился, порывисто встал и кивнул сестре:
– Кати, мы уходим.
– Что, так скоро? – Ирена подняла на него глаза. – Даже спасибо не скажешь?
– Прости. – Бенедикт обернулся и коротко кивнул: – Благодарю. Знаешь, я привык отдавать долги, доберусь до банка – заплачу. А Моргану можешь передать, что я изменился. И пытаюсь начать жизнь заново.
А потом настойчиво вытолкнул навострившую ушки Катрину в коридор. Та возмущенно ойкнула и, прежде чем брат захлопнул дверь, успела услышать негромкое "Вот ведь дурак".
Они долго плутали по улочкам – Бенедикт двинулся к дому обходной дорогой. Пару раз навстречу попадались патрули городской стражи, но, услышав имя Мадлены Харт, брата с сестрой тут же отпускали. Воинов, подобных тем, что устроили облаву в центре, видно не было, однако народу на улицах стало теперь совсем мало. А еще Катрину напугала очередная лестница – белокаменная, щедро освещенная горячими лучами послеобеденного солнца. На ее ступенях, рядом с опрокинутой корзиной, рассыпались крупные аппетитные яблоки, блестящие красными глянцевыми боками. А посреди этого великолепия одиноко лежал кожаный женский сапожок.
Катрина почувствовала, как по спине побежали противные мурашки, а Бенедикт, нахмурившись, потянул мимо:
– Не смотри.
Вернувшись в дом тетушки, усталая и возбужденная одновременно, Катрина отправилась разбирать вещи. Всю обратную дорогу Бен был задумчив, если не сказать мрачен, а после заперся у себя в комнате. И Катрине, как ни распирало ее любопытство, с вопросами пришлось повременить. Спросить, конечно, хотелось многое – и что это за Морган такой, и к чему таинственный медальон, и что случилось с братом в Хоррхоле в тот, давний, приезд. В конце концов, решив, что сон – лучшее избавление от гудящего роя мыслей, она бросила сражаться с кофром и прилегла отдохнуть.
Проснулась Кати когда солнце уже скрылось за крышами и цеплялось последним лучом за флюгер здания на той стороне улицы. Высокая с балдахином кровать стояла изножьем к окну, и Катрина, не вполне еще распросонившись, отрешенно наблюдала за кучерявыми закатными облаками. Небо над крышами было непривычным: ветреным, холодным, и розовый свет его ничуть не походил на уютные золотистые закаты ее родины.
Почувствовав озноб, Кати поежилась и подумала, что хорошо было бы прикрыть окно. Погода поменялась, и прохладный прибрежный ветерок вовсю резвился в кружевных занавесках.
Шум крыльев и метнувшаяся белая тень заставили мисс Харт резко сесть в постели. На подоконник опустилась крупная птица с черной "шапочкой", с кроваво-красным клювом; настороженно закрутила головой. Кати, впервые увидев так близко крачку, поежилась под цепким взглядом глаз-бусин. Впрочем, эти птицы, наверное, обычны для Хоррхола? Ведь название города в переводе с местного диалекта не что иное, как «Цитадель крачек».
Она осторожно откинула одеяло и, стараясь не спугнуть птицу, медленно поднялась. Крачка не улетела, а только переступила алыми лапками и произнесла трескучее "кирри". И оказалась не такой уж дикой – к правой лапке была привязана бумага, свернутая трубочкой и скрепленная восковой печатью. Мисс Харт с опаской протянула руку, но птица вела себя мирно и дала отвязать послание. А потом снова крикнула и взмыла с подоконника, тая белой точкой в вечернем небе.
Кати повертела загадочное письмо, гадая, кому же оно предназначено, и тут увидела вдавленную в печать фигуру поджарого зверя – совсем как на медальоне Ирены. С опаской положила свиток на стол. Наскоро оделась и, выскочив в коридор, забарабанила в соседнюю дверь.
Отворили не сразу, но Катрина не сдавалась и, в конце концов, на пороге показался заспанный Бенедикт:
– Ты чего бузишь?
– Вот. По-моему, это тебе. Читай, давай.
Сонливость Бена как рукой сняло, и он уставился на свиток так, словно тот был живой и в любой момент мог укусить.
– Откуда это?
– Крачка принесла. – Кати возбужденно облизала губы. – Да читай уже! Страшно любопытно, чего там.
– Сестренка, - Бенедикт укоризненно покачал головой, - разве тебя не учили, что неприлично совать нос в чужие дела, а уж тем более письма?
– Птица же ко мне прилетела! Я вообще могла спокойно его прочитать – так нет, к тебе побежала!
– Катрина. – Бен нахмурился и остро напомнил сейчас матушку в минуты гнева. – Ты прекрасно поняла, кому адресовано письмо, так что прекрати спектакль и ступай к себе. Хотя, нет, узнай лучше у Ричарда, вернулась ли тетушка, и когда станут подавать ужин.
И решительно захлопнул дверь перед носом надувшейся Кати.
За ужином Бенедикт был рассеян, часто отвечал невпопад, чем, в конце концов, вызвал укоризненное покашливание со стороны Мадлены. Кати же, наоборот, вся извертелась, вполне уже позабыв обиду, но всё так же сгорая от любопытства. И, поняв, что никаких разговоров от брата не дождется, обрушила весь свой необузданный интерес на хозяйку.
– Тетушка, скажите, а что, у вас в городе крачек используют вместо почтовых голубей?
Мадлена поперхнулась чаем и недоуменно воззрилась на племянницу:
– Кто тебе сказал такую ересь, дорогуша?
Катрина, испугавшись, что ее могут посчитать врушкой, собралась рассказать о письме, но тут брат ощутимо пнул ее в лодыжку. Мадлена меж тем возмущенно продолжала:
– Ты разве не знаешь, деточка, что крачка у нас – животное священное? И хотя уже давно не осталось на свете тех, кто может, как встарь, обернуться птицей, традиции мы чтим. Ни один приличный горожанин не пойдет на святотатство!
– Обернуться птицей? – Кати задумчиво нахмурилась, не донеся до рта ложечку со сливовым джемом. Помнится, дома о чем-то подобном упоминал брат Жак, наставник семейства Хартов, но Катрина всегда полагала, что это было иносказательно. В их краю по-настоящему религиозных людей было мало, а древние обычаи соблюдались, скорее, по привычке, чем по уму и велению сердца. Ну и по имперским законам, разумеется.
Мадлена поджала губы.
– Запомни, дорогая. Никогда не расписывайся в невежестве, если не хочешь поставить пятно на собственной репутации. Неужели тебя не обучали истории Империи? Глава о Миллендау там довольно подробная. Впрочем... – она промокнула губы салфеткой, – о чем я говорю? В вашей глуши и книжек, верно, не было?
– Были, – смущенно буркнула Кати, которую, откровенно говоря, история тоже мало интересовала. – Матушка сама нас учила. Только мы говорили о другом.
Тетушка коротко кивнула, спрятав в уголках губ презрительную усмешку:
– Что ж. В любом случае, мы исправим это недоразумение.
Катрина положила ложечку на стол и уставилась в чашку. Тонкий, почти прозрачный фарфор был усеян мелкими лиловыми цветочками, но сейчас красота его не радовала. Почему-то показалось, что Мадлена грязными пальцами коснулась образа матери – такого, какой навсегда остался в памяти. От этого сделалось горько, и Кати, кашлянув, постаралась сменить тему разговора:
– А что говорят, из-за чего произошла облава?
– Какая еще облава? – Мадлена дернулась. – Что ты болтаешь, деточка?
– Ну как же? Мы приехали, потом вышли в таверну, а на обратном пути попали в заварушку. Один мужчина сказал, что бунт, а потом за нами воины погнались и...
– Катрина!
Хлесткий окрик Бенедикта оборвал поток ее красноречия. – Не пугай тетушку. Уверен, это было недоразумение.
– Погнались? – Мадлена слегка побледнела и встревожено повернулась к племяннику.
– Не обращай внимания, просто у одной юной девы не в меру разыгралось воображение. – Бенедикт криво усмехнулся.
– Но... как же... – Кати растерянно захлопала ресницами, а тетя глубоко вздохнула и кончиками пальцев отодвинула от себя чашку.
– В последнее время в городе неспокойно. Ходят слухи, что Наследники снова поднимают головы. Я сама не видела, но говорят, были какие-то еретические листовки. Представляете, их находили даже в храме, в блюде для пожертвований... Светлые Лебеди, спасите нас...
– А чьи они? Наследники? – Катрина кинула быстрый взгляд на брата, но каменное лице Бенедикта ничего не выражало.
– Наследники волка. Мерзкая секта. – Мадлена снова презрительно поджала губы. – Предатели света Пламени, гнилой нарыв на теле Хоррхола. Еретики. И хоть они кричат о равноправии, лично мне становится страшно. Боюсь представить, что могут сделать эти зверюги, дорвавшись до власти.
– Волки? – Кати хмыкнула и поспешно добавила, упреждая новый виток негодования тетушки: – Нет, я, конечно, про них слышала, но думала, что это просто легенды.
– Ну, хоть о чем-то ты слышала, – тетя фыркнула. – Интересно, в вашей провинции все люди столь беспечны? Здесь мы привыкли верить тому, что видели собственными глазами.
– Ты что, правда видела оборотня?
– Я не настолько глупа, чтобы шататься ночами по городу! Леди Марта рассказывала, что однажды в собственном дворе наткнулась на здоровую собаку, воющую на луну.
– Мало ли, – подал голос Бенедикт, – собака и собака.
– Она же выла! И, заметьте, покойников рядом не было! – Щеки старшей Харт возмущенно запылали. – Впрочем, если вы мне не верите...
– Нет-нет, мы верим! – поспешно замотала головой Катрина. А ну как тетя обидится и выставит их на улицу?
– В любом случае, этот разговор не для ужина. – Мадлена поморщилась. – От него определенно портится аппетит.
– Согласен, – кивнул Бенедикт, – давайте лучше о делах. Дорогая тетушка, я чувствую себя обязанным сразу оговорить всё, что касается нашего пребывания в этом доме. Мы с Кати не собираемся тебе мешать. Как только я найду подходящее жилье...
– Бен, мальчик мой, – Мадлена протянула руку и похлопала племянника по запястью, – понимаю твое опасение быть навязчивым, но, поверь, вы меня ничуть не обремените. Я одинокая женщина, дом огромный, и мне будет веселее, если кто-то поселится рядом. Так что, съезжать можешь не торопиться.
Бенедикт медленно и неохотно кивнул и снова нахмурился, а тетя рассмеялась:
– Светлые Лебеди, а характером-то ты в отца! Такой же упрямый и щепетильный. Хорошо, поступай, как считаешь нужным, не буду настаивать. Но ты всегда можешь рассчитывать на помощь – у меня, знаешь ли, достаточно большой круг знакомств, и в него входят некоторые влиятельные персоны.
– В таком случае, – Бенедикт покусал обветренные губы, – может, наведешь справки, не нужен ли кому помощник в дело? Или управляющий?
– Я подумаю… в конце концов, в нашей кофрадии работа всегда найдется. Кстати, вам завтра же нужно будет выправить в ратуше охранные грамоты. Сами видели – в городе неспокойно. А еще вас нужно поскорее представить в Храме. Надеюсь, в Тумаллане наставник у вас был?
Кати снова вспомнила пожилого брата Жака и тайком поморщилась. Низкий лоб, маленькие глазки, круглый живот, оплывшие бледные щеки. И вечно заляпанная чем-то жирным белая симара, из рукавов которой торчали толстые волосатые пальцы, которыми наставник стискивал виски подопечных в ритуале единения. И хотя Катрина то ли из-за природной живости, то ли просто везения переживала церемонию много легче подружек, еженедельные встречи с братом Жаком были ей неприятны.
Тетушка проницательно глянула на жующую пончик племянницу:
– У нас недавно стал служить новый наставник. К слову, весьма перспективный. И я, ожидая вашего приезда, упросила брата Марка взять вас под крыло. Думаю, он не сильно разочаруется, правда, милая?
Лавируя между прохожими, они вышли на набережную и, миновав очередную статую гигантской птицы, остановились у широкого крыльца. Нижние окна дома Ирены пестрели разноцветным витражом, над дубовой дверью висел колокольчик с язычком в форме рыбки, а деревянная вывеска заставила Катрину изумленно захлопать ресницами. С дощечки скалила зубы криво намалеванная грудастая русалка, а размашистая надпись гласила, что заведение называется "Бархатные кущи".
– Весьма похоже на непотребный дом, – возмутилась Катрина. – И ты живешь здесь?!
– А чего такого? – Ирена пожала плечами. – Жилье, как жилье, не хуже любого другого. Для меня бордель – дом, а у кого-то и дом бордель. Впрочем, я не навязываюсь.
– Ну уж нет! – Бенедикт решительно потопал на крыльцо. – Терпеть не могу неопределенность, так что, тебе, милая, придется всё рассказать. А после ты, сестрица, поведаешь мне, откуда знаешь, как выглядят подобные заведения!
Катрина зарделась, вспомнив, как они с подружками втихаря рассматривали невесть как попавшие в Тумаллан столичные газеты. Ирена же фыркнула и, решительно отстранив Бенедикта, первой вошла в дверь.
Неизвестно, что ожидала увидеть внутри Катрина, с опаской оглядываясь, но широкая гостиная, начинающаяся прямо от прихожей, ничем таким неприличным не выделялась. Пара столиков с расшитыми скатертями, обитые темным бархатом стулья, зеркало. Низкий диванчик у окошка, несколько аляповатых натюрмортов на стенах – и уютная, согретая полуденным солнцем тишина.
– Вечерами тут не протолкнешься, – подмигнула Ирена, точно читая мысли, – а сейчас... пошли за мной, пока никто не прицепился.
Она поспешно юркнула в боковую дверь, и Харты, переглянувшись, двинулись следом. Поднялись по скрипучей, устланной потертым ковром лестнице и вскоре оказались в уютной комнатке.
– Простите за беспорядок, – хозяйка небрежным жестом накинула покрывало на смятую постель, – я не ждала гостей. Вернее, не ждала гостей так рано.
Бенедикт, недолго думая, развалился в кресле у камина и весьма непочтительно стал разглядывать Ирену. Та вовсе не смутилась: стояла, привалившись к каминной полке, улыбалась насмешливо. Так они и ели друг друга взглядами; Катрине даже показалось на миг, что о ней все позабыли. А потом первая робость прошла, и Кати, никогда особо покорностью не отличавшаяся, кашлянула.
Ирена на нее взглянула, кивнула на свободное кресло:
– Садись, дорогуша.
Прошла к окну и резким жестом распахнула ставни. Высунулась наружу, огляделась.
– Кажется, всё спокойно. Да, не повезло вам – сразу по приезду нарваться на облаву.
– Так, – Бенедикт наклонился вперед и сомкнул руки под подбородком, – а теперь рассказывай. Откуда знаешь, что мы приехали сегодня, и почему ты нам помогла?
Шагнув от окна, Ирена усмехнулась и потянула цепочку из выреза платья. Серебряная вязь мягко заструилась по загорелой коже. Катрина с любопытством вытянула шею и увидела, как на ладонь девушки лег треугольный медальон. Простой, медный, ношеный. Вот только глаза на чеканке поджарого волка совсем вживую сверкнули алым. Катрина уже хотела подойти и рассмотреть безделушку внимательнее, но Бен коротко присвистнул, а Ирена тут же сжала кулак и сунула медальон обратно за корсаж.
– Морган? – Бенедикт прищурился. – Зачем я ему?
– Представь себе, меня не известили. – Ирена фыркнула. – Я вообще не должна была вмешиваться, просто выяснить, где ты остановился. И если бы не эта дурацкая облава...
– А что, – Катрина даже раскраснелась от любопытства, – здесь такое в порядке вещей? Ну, что вот так идешь себе, никого не трогаешь...
– В последнее время тут неспокойно. – Ирена ответила неохотно и принялась сворачивать забытую на спинке кресла шаль.
– Сдается мне, Морган тут сыграл не последнюю роль, – Бенедикт нахмурился, порывисто встал и кивнул сестре:
– Кати, мы уходим.
– Что, так скоро? – Ирена подняла на него глаза. – Даже спасибо не скажешь?
– Прости. – Бенедикт обернулся и коротко кивнул: – Благодарю. Знаешь, я привык отдавать долги, доберусь до банка – заплачу. А Моргану можешь передать, что я изменился. И пытаюсь начать жизнь заново.
А потом настойчиво вытолкнул навострившую ушки Катрину в коридор. Та возмущенно ойкнула и, прежде чем брат захлопнул дверь, успела услышать негромкое "Вот ведь дурак".
Они долго плутали по улочкам – Бенедикт двинулся к дому обходной дорогой. Пару раз навстречу попадались патрули городской стражи, но, услышав имя Мадлены Харт, брата с сестрой тут же отпускали. Воинов, подобных тем, что устроили облаву в центре, видно не было, однако народу на улицах стало теперь совсем мало. А еще Катрину напугала очередная лестница – белокаменная, щедро освещенная горячими лучами послеобеденного солнца. На ее ступенях, рядом с опрокинутой корзиной, рассыпались крупные аппетитные яблоки, блестящие красными глянцевыми боками. А посреди этого великолепия одиноко лежал кожаный женский сапожок.
Катрина почувствовала, как по спине побежали противные мурашки, а Бенедикт, нахмурившись, потянул мимо:
– Не смотри.
Прода от 26.03.2021, 20:16
Глава 2
Вернувшись в дом тетушки, усталая и возбужденная одновременно, Катрина отправилась разбирать вещи. Всю обратную дорогу Бен был задумчив, если не сказать мрачен, а после заперся у себя в комнате. И Катрине, как ни распирало ее любопытство, с вопросами пришлось повременить. Спросить, конечно, хотелось многое – и что это за Морган такой, и к чему таинственный медальон, и что случилось с братом в Хоррхоле в тот, давний, приезд. В конце концов, решив, что сон – лучшее избавление от гудящего роя мыслей, она бросила сражаться с кофром и прилегла отдохнуть.
Проснулась Кати когда солнце уже скрылось за крышами и цеплялось последним лучом за флюгер здания на той стороне улицы. Высокая с балдахином кровать стояла изножьем к окну, и Катрина, не вполне еще распросонившись, отрешенно наблюдала за кучерявыми закатными облаками. Небо над крышами было непривычным: ветреным, холодным, и розовый свет его ничуть не походил на уютные золотистые закаты ее родины.
Почувствовав озноб, Кати поежилась и подумала, что хорошо было бы прикрыть окно. Погода поменялась, и прохладный прибрежный ветерок вовсю резвился в кружевных занавесках.
Шум крыльев и метнувшаяся белая тень заставили мисс Харт резко сесть в постели. На подоконник опустилась крупная птица с черной "шапочкой", с кроваво-красным клювом; настороженно закрутила головой. Кати, впервые увидев так близко крачку, поежилась под цепким взглядом глаз-бусин. Впрочем, эти птицы, наверное, обычны для Хоррхола? Ведь название города в переводе с местного диалекта не что иное, как «Цитадель крачек».
Она осторожно откинула одеяло и, стараясь не спугнуть птицу, медленно поднялась. Крачка не улетела, а только переступила алыми лапками и произнесла трескучее "кирри". И оказалась не такой уж дикой – к правой лапке была привязана бумага, свернутая трубочкой и скрепленная восковой печатью. Мисс Харт с опаской протянула руку, но птица вела себя мирно и дала отвязать послание. А потом снова крикнула и взмыла с подоконника, тая белой точкой в вечернем небе.
Кати повертела загадочное письмо, гадая, кому же оно предназначено, и тут увидела вдавленную в печать фигуру поджарого зверя – совсем как на медальоне Ирены. С опаской положила свиток на стол. Наскоро оделась и, выскочив в коридор, забарабанила в соседнюю дверь.
Отворили не сразу, но Катрина не сдавалась и, в конце концов, на пороге показался заспанный Бенедикт:
– Ты чего бузишь?
– Вот. По-моему, это тебе. Читай, давай.
Сонливость Бена как рукой сняло, и он уставился на свиток так, словно тот был живой и в любой момент мог укусить.
– Откуда это?
– Крачка принесла. – Кати возбужденно облизала губы. – Да читай уже! Страшно любопытно, чего там.
– Сестренка, - Бенедикт укоризненно покачал головой, - разве тебя не учили, что неприлично совать нос в чужие дела, а уж тем более письма?
– Птица же ко мне прилетела! Я вообще могла спокойно его прочитать – так нет, к тебе побежала!
– Катрина. – Бен нахмурился и остро напомнил сейчас матушку в минуты гнева. – Ты прекрасно поняла, кому адресовано письмо, так что прекрати спектакль и ступай к себе. Хотя, нет, узнай лучше у Ричарда, вернулась ли тетушка, и когда станут подавать ужин.
И решительно захлопнул дверь перед носом надувшейся Кати.
За ужином Бенедикт был рассеян, часто отвечал невпопад, чем, в конце концов, вызвал укоризненное покашливание со стороны Мадлены. Кати же, наоборот, вся извертелась, вполне уже позабыв обиду, но всё так же сгорая от любопытства. И, поняв, что никаких разговоров от брата не дождется, обрушила весь свой необузданный интерес на хозяйку.
– Тетушка, скажите, а что, у вас в городе крачек используют вместо почтовых голубей?
Мадлена поперхнулась чаем и недоуменно воззрилась на племянницу:
– Кто тебе сказал такую ересь, дорогуша?
Катрина, испугавшись, что ее могут посчитать врушкой, собралась рассказать о письме, но тут брат ощутимо пнул ее в лодыжку. Мадлена меж тем возмущенно продолжала:
– Ты разве не знаешь, деточка, что крачка у нас – животное священное? И хотя уже давно не осталось на свете тех, кто может, как встарь, обернуться птицей, традиции мы чтим. Ни один приличный горожанин не пойдет на святотатство!
– Обернуться птицей? – Кати задумчиво нахмурилась, не донеся до рта ложечку со сливовым джемом. Помнится, дома о чем-то подобном упоминал брат Жак, наставник семейства Хартов, но Катрина всегда полагала, что это было иносказательно. В их краю по-настоящему религиозных людей было мало, а древние обычаи соблюдались, скорее, по привычке, чем по уму и велению сердца. Ну и по имперским законам, разумеется.
Мадлена поджала губы.
– Запомни, дорогая. Никогда не расписывайся в невежестве, если не хочешь поставить пятно на собственной репутации. Неужели тебя не обучали истории Империи? Глава о Миллендау там довольно подробная. Впрочем... – она промокнула губы салфеткой, – о чем я говорю? В вашей глуши и книжек, верно, не было?
– Были, – смущенно буркнула Кати, которую, откровенно говоря, история тоже мало интересовала. – Матушка сама нас учила. Только мы говорили о другом.
Тетушка коротко кивнула, спрятав в уголках губ презрительную усмешку:
– Что ж. В любом случае, мы исправим это недоразумение.
Катрина положила ложечку на стол и уставилась в чашку. Тонкий, почти прозрачный фарфор был усеян мелкими лиловыми цветочками, но сейчас красота его не радовала. Почему-то показалось, что Мадлена грязными пальцами коснулась образа матери – такого, какой навсегда остался в памяти. От этого сделалось горько, и Кати, кашлянув, постаралась сменить тему разговора:
– А что говорят, из-за чего произошла облава?
– Какая еще облава? – Мадлена дернулась. – Что ты болтаешь, деточка?
– Ну как же? Мы приехали, потом вышли в таверну, а на обратном пути попали в заварушку. Один мужчина сказал, что бунт, а потом за нами воины погнались и...
– Катрина!
Хлесткий окрик Бенедикта оборвал поток ее красноречия. – Не пугай тетушку. Уверен, это было недоразумение.
– Погнались? – Мадлена слегка побледнела и встревожено повернулась к племяннику.
– Не обращай внимания, просто у одной юной девы не в меру разыгралось воображение. – Бенедикт криво усмехнулся.
– Но... как же... – Кати растерянно захлопала ресницами, а тетя глубоко вздохнула и кончиками пальцев отодвинула от себя чашку.
– В последнее время в городе неспокойно. Ходят слухи, что Наследники снова поднимают головы. Я сама не видела, но говорят, были какие-то еретические листовки. Представляете, их находили даже в храме, в блюде для пожертвований... Светлые Лебеди, спасите нас...
– А чьи они? Наследники? – Катрина кинула быстрый взгляд на брата, но каменное лице Бенедикта ничего не выражало.
– Наследники волка. Мерзкая секта. – Мадлена снова презрительно поджала губы. – Предатели света Пламени, гнилой нарыв на теле Хоррхола. Еретики. И хоть они кричат о равноправии, лично мне становится страшно. Боюсь представить, что могут сделать эти зверюги, дорвавшись до власти.
– Волки? – Кати хмыкнула и поспешно добавила, упреждая новый виток негодования тетушки: – Нет, я, конечно, про них слышала, но думала, что это просто легенды.
– Ну, хоть о чем-то ты слышала, – тетя фыркнула. – Интересно, в вашей провинции все люди столь беспечны? Здесь мы привыкли верить тому, что видели собственными глазами.
– Ты что, правда видела оборотня?
– Я не настолько глупа, чтобы шататься ночами по городу! Леди Марта рассказывала, что однажды в собственном дворе наткнулась на здоровую собаку, воющую на луну.
– Мало ли, – подал голос Бенедикт, – собака и собака.
– Она же выла! И, заметьте, покойников рядом не было! – Щеки старшей Харт возмущенно запылали. – Впрочем, если вы мне не верите...
– Нет-нет, мы верим! – поспешно замотала головой Катрина. А ну как тетя обидится и выставит их на улицу?
– В любом случае, этот разговор не для ужина. – Мадлена поморщилась. – От него определенно портится аппетит.
– Согласен, – кивнул Бенедикт, – давайте лучше о делах. Дорогая тетушка, я чувствую себя обязанным сразу оговорить всё, что касается нашего пребывания в этом доме. Мы с Кати не собираемся тебе мешать. Как только я найду подходящее жилье...
– Бен, мальчик мой, – Мадлена протянула руку и похлопала племянника по запястью, – понимаю твое опасение быть навязчивым, но, поверь, вы меня ничуть не обремените. Я одинокая женщина, дом огромный, и мне будет веселее, если кто-то поселится рядом. Так что, съезжать можешь не торопиться.
Бенедикт медленно и неохотно кивнул и снова нахмурился, а тетя рассмеялась:
– Светлые Лебеди, а характером-то ты в отца! Такой же упрямый и щепетильный. Хорошо, поступай, как считаешь нужным, не буду настаивать. Но ты всегда можешь рассчитывать на помощь – у меня, знаешь ли, достаточно большой круг знакомств, и в него входят некоторые влиятельные персоны.
– В таком случае, – Бенедикт покусал обветренные губы, – может, наведешь справки, не нужен ли кому помощник в дело? Или управляющий?
– Я подумаю… в конце концов, в нашей кофрадии работа всегда найдется. Кстати, вам завтра же нужно будет выправить в ратуше охранные грамоты. Сами видели – в городе неспокойно. А еще вас нужно поскорее представить в Храме. Надеюсь, в Тумаллане наставник у вас был?
Кати снова вспомнила пожилого брата Жака и тайком поморщилась. Низкий лоб, маленькие глазки, круглый живот, оплывшие бледные щеки. И вечно заляпанная чем-то жирным белая симара, из рукавов которой торчали толстые волосатые пальцы, которыми наставник стискивал виски подопечных в ритуале единения. И хотя Катрина то ли из-за природной живости, то ли просто везения переживала церемонию много легче подружек, еженедельные встречи с братом Жаком были ей неприятны.
Тетушка проницательно глянула на жующую пончик племянницу:
– У нас недавно стал служить новый наставник. К слову, весьма перспективный. И я, ожидая вашего приезда, упросила брата Марка взять вас под крыло. Думаю, он не сильно разочаруется, правда, милая?
