Фёдор Алексеевич явно пребывал в хорошем настроении - то, что одна из похищенных девочек нашлась живой ему, как начальнику отделения, добавляло вес в глазах вышестоящего руководства. - Что делать собираешься? Какие версии отрабатывать будешь?
Громов помолчал, прикидывая, какими своими соображениями он может поделиться с начальством, не рискуя придать огласке косвенную связь этого дела с Вавиловым. Получалось - никакими.
- Есть одна версия, но её нужно проверить. Просто дайте мне пару дней, - попросил он и, заметив сомнение во взгляде начальника, со вздохом добавил: - Результат будет - обещаю.
ФАС недоверчиво покачал головой, но оглянувшись на здание больницы, милостиво кивнул.
- Хорошо, два дня у тебя есть. Но не больше.
Было уже темно, когда раздражённый Громов, отчаявшись дозвониться до Ворошилова по телефону, вышел из лифта возле его квартиры.
Открыв дверь, уставший и небритый Михаил Александрович посмотрел на следователя с непередаваемым сочетанием тревоги и надежды.
- Есть новости об Алике?!
- Нет. Какого чёрта у вас телефон отключён? - огрызнулся Громов. Ему пришлось намотать несколько незапланированных километров.
- Уронил и он теперь не работает, - Ворошилов внимательно вгляделся в лицо молодого коллеги. - Что случилось?
- Нину нашли. Живой, не пугайтесь. Она просто очень слаба и истощена.
- Где? Вы с ней говорили? - заволновался Ворошилов.
- В лесополосе возле трассы. Преступника без очков она не видела, где её держали тоже не знает. Лучше скажите, вам удалось встретиться с Татьяной?
- Да. Входите, не в дверях же такие вещи обсуждать, - пожилой мужчина посторонился, пропуская Дениса в квартиру.
- Получается, он просто отпустил её? Зачем? И что же тогда случилось с Аликой? Может, её тоже…?
Денис поморщился от нового потока вопросов и от того, что надежда в голосе Ворошилова неожиданно окрепла и почти вытеснила тревогу. Очень неосмотрительно для следователя с таким стажем и опытом.
- Не думаю, её бы уже где-нибудь обнаружили.
На звук их голосов в прихожую выглянула невысокая худощавая женщина лет пятидесяти, в безупречно отглаженном длинном приталенном платье с идеально уложенной причёской, как будто она собралась на праздничное мероприятие. Только покрасневшие глаза и подрагивающие уголки губ выдавали, что ей сейчас совсем не до праздников.
- Миша, у нас гости? - спросила она и слабо улыбнулась Денису. - Что же вы стоите? Входите, скорее. Я сейчас чайник поставлю.
- Анечка, познакомься, это Денис Владиленович - он ведёт дело о похищениях девочек, - устало сказал Ворошилов жене и, заметив, как изменилось выражение её лица, поспешно добавил: - Нет, пока ничего не прояснилось, мы просто обсудим некоторые детали. Денис, моя супруга - Анна Васильевна.
Капитан вежливо поздоровался, женщина тяжело вздохнула, но выдавила ещё одну гостеприимную улыбку и сказала:
- Денис Владиленович, проходите на кухню. Ужинать будете? Я ведь знаю, что такое работа следователя - муж всегда возвращался голодным.
- Нет, спасибо, - неохотно отказался Громов, но желудок предательски заурчал. Нормально поесть сегодня, действительно, не получилось. - А вот на чай, пожалуй, соглашусь.
Они вошли в небольшую, уютную, чистенькую, ярко освещённую кухню. Мужчины сели за небольшой круглый стол, а Анна Васильевна засуетилась возле плиты.
Громову не терпелось выяснить подробности встречи с Татьяной, но Ворошилов знаками дал понять, что при жене дела обсуждать не стоит, и следователь вынужден был просто осматриваться в ожидании чая и информации.
Новые обои с голубыми незабудками его мало интересовали, а большая фотография, запечатлевшая всех членов семейства Оболенских и Ворошиловых, заставила отвести взгляд: казалось, рыжая соседка смотрит прямо на него, и улыбается так же, как при каждой их встрече. Внимание привлёк, прикреплённый к холодильнику разноцветными магнитами альбомный лист, на котором красным фломастером было выведено: «Правила этого дома: замёрзшего - согреть, голодного - накормить, грустного - обнять, провинившегося - простить».
В том, кто автор сего шедевра Громов не сомневался: точно такой же отвратительно приторный лозунг висел в прихожей Оболенских.
- Это Алика написала, - проследив за его взглядом, грустно улыбнулся Михаил Александрович.
- Я так и подумал.
Анна Васильевна поставила перед гостем и мужем большие эмалированные кружки с кипятком, заварник и банку растворимого кофе. Рядом выстроились сахар, сливки, вазочки со сладостями, сдобой и наскоро приготовленными бутербродами.
- Не буду вам мешать, - сказала она, выходя их комнаты. - А ты, Миша, не забудь рассказать следователю то, что мы с тобой обсуждали. После чая, конечно.
Когда за женщиной закрылась дверь, Денис нетерпеливо спросил:
- Так что с Татьяной? Удалось что-нибудь выяснить?
- Нет, она уверяет, что после обвинения Миронова все друзья и коллеги от него отвернулись. Никто не хотел быть обвинённым в дружбе с педофилом и убийцей. Так что мстить за отца, по её словам, просто некому.
- А почему мы должны ей верить? В конце концов, Татьяна сама могла нанять кого-нибудь для этой цели.
Денис бросил в кипяток пакетик с заваркой и без стеснения принялся уписывать бутерброды.
- На какие средства? Квартира родителей до сих пор не продана, а на зарплату медсестры особо не разживёшься, - резонно возразил Ворошилов.
- Возможно, у этой Татьяны есть состоятельный любовник. В общем, я сам с ней поговорю, где вы её нашли? Запишите мне адрес.
- У подруги в Подмосковье. Адрес запишу, только зря всё это - не врёт она и к похищениям отношения не имеет. За тридцать лет я столько допросов провёл, что точно знаю, когда человек мне лжёт.
- Ладно, разберусь, а о чём говорила ваша жена? Что вы должны мне сказать?
Ворошилов болезненно поморщился и растерянно потёр виски.
- Просто на вчерашней видеозаписи Алика вела себя странно. Несколько раз жаловалась на плохое самочувствие и боли в сердце.
Денис так и не досмотрел видео полностью, услышанное ему не понравилось.
- Думаете, ей могло стать настолько плохо, что…
- В том-то и дело. Сейчас приступы у неё бывают очень редко и проходят совсем по-другому - мы-то знаем симптомы. На видео она не похожа на больную. Да и не в характере Алики так открыто жаловаться, тем более постороннему человеку. Я боюсь, она что-то задумала и могла попытаться… сбежать. Например, притвориться, что ей стало плохо…
- Сбежать? - недоверчиво повторил Денис. - Кто? Ваша тихоня-внучка, помешанная на кошках? Не думаю. Я ведь живу напротив Оболенских и немного её знаю.
- Вы совершенно её не знаете, - устало отмахнулся Ворошилов. - Два года назад Лариса попала в больницу с острым аппендицитом. После операции возникли серьёзные осложнения, она несколько дней провела в реанимации. Алика в это время была в кардиологическом санатории - в другом городе. Мы ей ничего не говорили, но подруга Ларисы в соцсетях написала внучке сообщение, и эта, как вы её называете, тихоня ночью, без денег и документов сбежала из санатория и каким-то чудом автостопом добралась до Москвы и даже до нужной больницы. Так что попытаться сбежать Алика вполне могла - это как раз в её характере, а вот жаловаться на то, как ей плохо и плакать в подушку она бы точно не стала.
- Как и думать головой, видимо, - недовольно покачал головой Денис. - Такие безрассудные порывы без реального учёта своих возможностей…
Капитан не договорил, вспомнил неприступные стены Вавиловского дома в лесу, наглухо запертые комнаты и отложил в сторону очередной бутерброд. Попытаться-то она могла, но вот шансов выбраться из «тюрьмы» у соседки не было никаких. Это ведь не санаторий, а преступник - не добрый Доктор Айболит. Скорее всего, она, действительно, попробовала его обмануть, чем только сильнее разозлила… Эх, нужно было всё-таки проверить территорию охотничьего дома, а теперь это бесполезно - водитель Вавилова наверняка уже всё там обыскал и избавился от каждой найденной улики.
- Я знаю, о чём вы думаете, - голос Ворошилова звучал сухо и как-то безжизненно. - И сам прекрасно понимаю: не могла девочка, которая весит от силы сорок килограмм справиться со взрослым мужиком. Потому он и видео не прислал - некого больше снимать, да? А вот жена моя всё ещё надеется, говорит, чувствует, что внучка жива.
Повисла неловкая пауза и просто для того, чтобы её заполнить Громов спросил:
- Интересно, почему он забрал именно Алику, а не Ларису? Вы её любите больше других внучек?
Ворошилов удивлённо приподнял брови.
- У вас, молодой человек, странное представление о любви. Лично для меня - это величина постоянная: ты либо любишь человека, либо нет, а больше или меньше - это уже не любовь. Так что я никого из внучек не выделяю, они все мне одинаково дороги. Да, забыл сказать, мать Татьяны работала в Центре Ромельского - сначала администратором, потом рядовой сотрудницей.
- Что же вы раньше молчали! - возмутился Денис, посмотрев на часы. Начало одиннадцатого. Поздно. Сегодня с Ромельским встретиться уже не удастся. - Вы ведь общались с ней четыре года назад.
- Общался, но тогда она была в отпуске без содержания - ухаживала за старенькой матерью. Так что местом работы я даже не интересовался, а что вам это даёт?
- Пока не знаю, но скоро разберусь. Спасибо за чай, мне пора.
Денис поднялся из-за стола, Ворошилов тоже встал и, глядя ему в глаза, твёрдым цепким взглядом сухо сказал:
- Я, действительно, вижу, когда человек лжёт. И вы, Денис Владиленович, определённо что-то скрываете. Вам точно что-то известно, ничего не хотите мне рассказать?
- Нет, Михаил Александрович, я понятия не имею, где ваша внучка и что с ней, - честно ответил Громов. Он ведь мог только догадываться.
- Неужели тебе всё равно? - взгляд бывшего следователя наполнился укором. - Ты же знал её лично.
- Чего вы от меня хотите? Я делаю, что могу.
- Ты что-то скрываешь, - уверенно повторил Ворошилов, резко перейдя на фамильярное «ты». - Или кого-то покрываешь! Смотри, мальчик, если я узнаю…
- А давайте обойдёмся без угроз, Михаил Александрович! - холодно отрезал Денис, направляясь к выходу.
- Между прочим, ты тоже есть в её списке несчастных, обездоленных и нуждающихся в заботе и участии, - в тон ему заметил бывший следователь, разозлив молодого коллегу ещё больше. - «Кай» - по-моему, тебе очень подходит. Алика хорошо разбирается в людях, не находишь?
- За «Кая» она мне ещё ответит, - зло бросил Денис уже из прихожей.
- Ты найди сначала.
- И найду! - пообещал Громов, выходя на лестничную площадку и закрывая за собой дверь, и уже тише добавил: - Вот только вряд ли живой…
Тем же вечером капитан позвонил детективу Николаю и, грубо оборвав поток его возмущённых причитаний, велел следить за Татьяной Мироновой, вплоть до прослушивания телефона.
С Даниилом Ромельским следователь встретился следующим утром в Центре, в уже знакомом кабинете руководителя.
Услышав, что следователя интересует его бывшая сотрудница Мария Миронова, писатель очень удивился, но послушно достал из шкафа какую-то папку и положил на стол перед Громовым.
- Мария работала у меня почти пять лет, сначала администратором, потом просто специалистом. Жаль её. Удивительная женщина была - добрая, светлая такая.
- Опять вы со своим светом и его производными, - поморщился Денис, открывая папку. В ней обнаружилось личное дело Марии Валерьевны Мироновой - обычная рабочая документация и несколько разноплановых фотографий.
- Но это правда. Знаете, я ей даже завидовал, - горько усмехнулся Ромельский, глядя на фото улыбающейся темноволосой женщины. Никто бы не назвал её красавицей, но улыбка и мягкость взгляда невольно привлекали внимание. На неё хотелось смотреть снова и снова. - Мне приходится каждое утро тратить массу усилий на то, чтобы настроить себя на позитив, уговорить радоваться жизни и любить людей. А ей это было просто дано от рождения. Сколько бы ударов судьбы Машеньке не пришлось пережить, я никогда не видел её сломленной, опустившей руки, потерявшей надежду.
- Почему же вы убрали её с должности администратора? Уж не связано ли было это решение с тем, что её муж оказался на скамье подсудимых?
Ромельский опустил взгляд и со вздохом признался:
- Отчасти. Всё-таки педофилия и убийство - это не воровство. Но я ведь не отвернулся от неё, дал другую работу и возможность зарабатывать на жизнь.
- Как она умерла?
- Разбилась, упала из окна. Кажется, они жили на шестом этаже.
- Упала случайно или выбросилась сама? - уточнил Громов, вспомнив вдруг слова Радищева: «Свет в его случае символизирует что-то очень дорогое. Например, близкого человека, которого «Гаситель» потерял. И, скорее всего, он погиб примерно так же, как Ульяна - был доведён до самоубийства». Что если преступник мстит вовсе не за Миронова, а за его жену?
- Не знаю, - побледневший Ромельский болезненно поморщился. - Кирилл говорил, Маша в тот момент занавески вешала, вот, наверное, и оступилась. Хотя после всего, что ей пришлось пережить, я бы не удивился, если бы она сама это сделала. Слишком много горя на её долю выпало.
- Кто такой Кирилл? - Денис попытался поймать ускользающее воспоминание. - Родственник?
- Можно и так сказать. Сосед, он дружил с дочерью Мироновых и буквально вырос в их семье. Раньше он часто у нас бывал - помогал Марии, да и сейчас иногда заглядывает. Талантливый мальчик, очень хорошо в любой технике разбирается. Вот он, рядом с ней.
Даниил достал из ящика стола толстый фотоальбом, открыл его и показал общую фотографию с изображением, похоже, всех сотрудников центра.
Вглядевшись в снимок, Денис вспомнил светловолосого студента политеха, с которым беседовал в начале месяца.
- Фадеев! Точно, он говорил, что помогал здесь матери своей девушки. Когда он у вас был в последний раз?
- Не знаю, - развёл руками благотворитель. - Нужно у охранников спросить. Лично я с ним общался давно, когда он помогал отцу компьютеры выгружать.
- Какие компьютеры? - насторожился Громов.
- Те, что нам подарил Макс Вавилов, а почему вы спрашиваете? С Кириллом что-то случилось?
- Так, подождите, а кто его отец?
- Водитель Вавилова, фамилию, к сожалению, не знаю.
- Панин? - Громов, не ожидавший подобного поворота, даже слегка растерялся. - Получается, Кирилл знаком с Вавиловым?
- Конечно. Я видел, как они общались на открытии компьютерного класса. А что происходит?
Денис, не ответив, резко сорвался с места и почти бегом бросился вниз - к машине.
Когда Громов был уже в нескольких кварталах от дома Фадеева, позвонила Оксана Сбруева и отчиталась о проделанной работе. Ей удалось обнаружить отпечатки на стакане и даже найти их обладателя по базе. Нет, Кирилл Фадеев среди правонарушителей не числился, но когда у него в Центре украли сумку, парню пришлось пройти дактилоскопию, чтобы эксперты смогли отделить его отпечатки от «пальчиков» преступника.
- Попался, гад! - резюмировал Денис. Он уже не сомневался, что телефон у Фадеева никто не крал, а значит, эсэмэску Нине тот отправил лично. И доступ к гаражу отца, где хранился коричневый BMW, у него, вероятно, имелся.
Всё сходилось. Всё, кроме приоткрытой двери в квартире Кирилла. Разве расчётливый преступник забудет её запереть?
Громов помолчал, прикидывая, какими своими соображениями он может поделиться с начальством, не рискуя придать огласке косвенную связь этого дела с Вавиловым. Получалось - никакими.
- Есть одна версия, но её нужно проверить. Просто дайте мне пару дней, - попросил он и, заметив сомнение во взгляде начальника, со вздохом добавил: - Результат будет - обещаю.
ФАС недоверчиво покачал головой, но оглянувшись на здание больницы, милостиво кивнул.
- Хорошо, два дня у тебя есть. Но не больше.
Было уже темно, когда раздражённый Громов, отчаявшись дозвониться до Ворошилова по телефону, вышел из лифта возле его квартиры.
Открыв дверь, уставший и небритый Михаил Александрович посмотрел на следователя с непередаваемым сочетанием тревоги и надежды.
- Есть новости об Алике?!
- Нет. Какого чёрта у вас телефон отключён? - огрызнулся Громов. Ему пришлось намотать несколько незапланированных километров.
- Уронил и он теперь не работает, - Ворошилов внимательно вгляделся в лицо молодого коллеги. - Что случилось?
- Нину нашли. Живой, не пугайтесь. Она просто очень слаба и истощена.
- Где? Вы с ней говорили? - заволновался Ворошилов.
- В лесополосе возле трассы. Преступника без очков она не видела, где её держали тоже не знает. Лучше скажите, вам удалось встретиться с Татьяной?
- Да. Входите, не в дверях же такие вещи обсуждать, - пожилой мужчина посторонился, пропуская Дениса в квартиру.
- Получается, он просто отпустил её? Зачем? И что же тогда случилось с Аликой? Может, её тоже…?
Денис поморщился от нового потока вопросов и от того, что надежда в голосе Ворошилова неожиданно окрепла и почти вытеснила тревогу. Очень неосмотрительно для следователя с таким стажем и опытом.
- Не думаю, её бы уже где-нибудь обнаружили.
На звук их голосов в прихожую выглянула невысокая худощавая женщина лет пятидесяти, в безупречно отглаженном длинном приталенном платье с идеально уложенной причёской, как будто она собралась на праздничное мероприятие. Только покрасневшие глаза и подрагивающие уголки губ выдавали, что ей сейчас совсем не до праздников.
- Миша, у нас гости? - спросила она и слабо улыбнулась Денису. - Что же вы стоите? Входите, скорее. Я сейчас чайник поставлю.
- Анечка, познакомься, это Денис Владиленович - он ведёт дело о похищениях девочек, - устало сказал Ворошилов жене и, заметив, как изменилось выражение её лица, поспешно добавил: - Нет, пока ничего не прояснилось, мы просто обсудим некоторые детали. Денис, моя супруга - Анна Васильевна.
Капитан вежливо поздоровался, женщина тяжело вздохнула, но выдавила ещё одну гостеприимную улыбку и сказала:
- Денис Владиленович, проходите на кухню. Ужинать будете? Я ведь знаю, что такое работа следователя - муж всегда возвращался голодным.
- Нет, спасибо, - неохотно отказался Громов, но желудок предательски заурчал. Нормально поесть сегодня, действительно, не получилось. - А вот на чай, пожалуй, соглашусь.
Они вошли в небольшую, уютную, чистенькую, ярко освещённую кухню. Мужчины сели за небольшой круглый стол, а Анна Васильевна засуетилась возле плиты.
Громову не терпелось выяснить подробности встречи с Татьяной, но Ворошилов знаками дал понять, что при жене дела обсуждать не стоит, и следователь вынужден был просто осматриваться в ожидании чая и информации.
Новые обои с голубыми незабудками его мало интересовали, а большая фотография, запечатлевшая всех членов семейства Оболенских и Ворошиловых, заставила отвести взгляд: казалось, рыжая соседка смотрит прямо на него, и улыбается так же, как при каждой их встрече. Внимание привлёк, прикреплённый к холодильнику разноцветными магнитами альбомный лист, на котором красным фломастером было выведено: «Правила этого дома: замёрзшего - согреть, голодного - накормить, грустного - обнять, провинившегося - простить».
В том, кто автор сего шедевра Громов не сомневался: точно такой же отвратительно приторный лозунг висел в прихожей Оболенских.
- Это Алика написала, - проследив за его взглядом, грустно улыбнулся Михаил Александрович.
- Я так и подумал.
Анна Васильевна поставила перед гостем и мужем большие эмалированные кружки с кипятком, заварник и банку растворимого кофе. Рядом выстроились сахар, сливки, вазочки со сладостями, сдобой и наскоро приготовленными бутербродами.
- Не буду вам мешать, - сказала она, выходя их комнаты. - А ты, Миша, не забудь рассказать следователю то, что мы с тобой обсуждали. После чая, конечно.
Когда за женщиной закрылась дверь, Денис нетерпеливо спросил:
- Так что с Татьяной? Удалось что-нибудь выяснить?
- Нет, она уверяет, что после обвинения Миронова все друзья и коллеги от него отвернулись. Никто не хотел быть обвинённым в дружбе с педофилом и убийцей. Так что мстить за отца, по её словам, просто некому.
- А почему мы должны ей верить? В конце концов, Татьяна сама могла нанять кого-нибудь для этой цели.
Денис бросил в кипяток пакетик с заваркой и без стеснения принялся уписывать бутерброды.
- На какие средства? Квартира родителей до сих пор не продана, а на зарплату медсестры особо не разживёшься, - резонно возразил Ворошилов.
- Возможно, у этой Татьяны есть состоятельный любовник. В общем, я сам с ней поговорю, где вы её нашли? Запишите мне адрес.
- У подруги в Подмосковье. Адрес запишу, только зря всё это - не врёт она и к похищениям отношения не имеет. За тридцать лет я столько допросов провёл, что точно знаю, когда человек мне лжёт.
- Ладно, разберусь, а о чём говорила ваша жена? Что вы должны мне сказать?
Ворошилов болезненно поморщился и растерянно потёр виски.
- Просто на вчерашней видеозаписи Алика вела себя странно. Несколько раз жаловалась на плохое самочувствие и боли в сердце.
Денис так и не досмотрел видео полностью, услышанное ему не понравилось.
- Думаете, ей могло стать настолько плохо, что…
- В том-то и дело. Сейчас приступы у неё бывают очень редко и проходят совсем по-другому - мы-то знаем симптомы. На видео она не похожа на больную. Да и не в характере Алики так открыто жаловаться, тем более постороннему человеку. Я боюсь, она что-то задумала и могла попытаться… сбежать. Например, притвориться, что ей стало плохо…
- Сбежать? - недоверчиво повторил Денис. - Кто? Ваша тихоня-внучка, помешанная на кошках? Не думаю. Я ведь живу напротив Оболенских и немного её знаю.
- Вы совершенно её не знаете, - устало отмахнулся Ворошилов. - Два года назад Лариса попала в больницу с острым аппендицитом. После операции возникли серьёзные осложнения, она несколько дней провела в реанимации. Алика в это время была в кардиологическом санатории - в другом городе. Мы ей ничего не говорили, но подруга Ларисы в соцсетях написала внучке сообщение, и эта, как вы её называете, тихоня ночью, без денег и документов сбежала из санатория и каким-то чудом автостопом добралась до Москвы и даже до нужной больницы. Так что попытаться сбежать Алика вполне могла - это как раз в её характере, а вот жаловаться на то, как ей плохо и плакать в подушку она бы точно не стала.
- Как и думать головой, видимо, - недовольно покачал головой Денис. - Такие безрассудные порывы без реального учёта своих возможностей…
Капитан не договорил, вспомнил неприступные стены Вавиловского дома в лесу, наглухо запертые комнаты и отложил в сторону очередной бутерброд. Попытаться-то она могла, но вот шансов выбраться из «тюрьмы» у соседки не было никаких. Это ведь не санаторий, а преступник - не добрый Доктор Айболит. Скорее всего, она, действительно, попробовала его обмануть, чем только сильнее разозлила… Эх, нужно было всё-таки проверить территорию охотничьего дома, а теперь это бесполезно - водитель Вавилова наверняка уже всё там обыскал и избавился от каждой найденной улики.
- Я знаю, о чём вы думаете, - голос Ворошилова звучал сухо и как-то безжизненно. - И сам прекрасно понимаю: не могла девочка, которая весит от силы сорок килограмм справиться со взрослым мужиком. Потому он и видео не прислал - некого больше снимать, да? А вот жена моя всё ещё надеется, говорит, чувствует, что внучка жива.
Повисла неловкая пауза и просто для того, чтобы её заполнить Громов спросил:
- Интересно, почему он забрал именно Алику, а не Ларису? Вы её любите больше других внучек?
Ворошилов удивлённо приподнял брови.
- У вас, молодой человек, странное представление о любви. Лично для меня - это величина постоянная: ты либо любишь человека, либо нет, а больше или меньше - это уже не любовь. Так что я никого из внучек не выделяю, они все мне одинаково дороги. Да, забыл сказать, мать Татьяны работала в Центре Ромельского - сначала администратором, потом рядовой сотрудницей.
- Что же вы раньше молчали! - возмутился Денис, посмотрев на часы. Начало одиннадцатого. Поздно. Сегодня с Ромельским встретиться уже не удастся. - Вы ведь общались с ней четыре года назад.
- Общался, но тогда она была в отпуске без содержания - ухаживала за старенькой матерью. Так что местом работы я даже не интересовался, а что вам это даёт?
- Пока не знаю, но скоро разберусь. Спасибо за чай, мне пора.
Денис поднялся из-за стола, Ворошилов тоже встал и, глядя ему в глаза, твёрдым цепким взглядом сухо сказал:
- Я, действительно, вижу, когда человек лжёт. И вы, Денис Владиленович, определённо что-то скрываете. Вам точно что-то известно, ничего не хотите мне рассказать?
- Нет, Михаил Александрович, я понятия не имею, где ваша внучка и что с ней, - честно ответил Громов. Он ведь мог только догадываться.
- Неужели тебе всё равно? - взгляд бывшего следователя наполнился укором. - Ты же знал её лично.
- Чего вы от меня хотите? Я делаю, что могу.
- Ты что-то скрываешь, - уверенно повторил Ворошилов, резко перейдя на фамильярное «ты». - Или кого-то покрываешь! Смотри, мальчик, если я узнаю…
- А давайте обойдёмся без угроз, Михаил Александрович! - холодно отрезал Денис, направляясь к выходу.
- Между прочим, ты тоже есть в её списке несчастных, обездоленных и нуждающихся в заботе и участии, - в тон ему заметил бывший следователь, разозлив молодого коллегу ещё больше. - «Кай» - по-моему, тебе очень подходит. Алика хорошо разбирается в людях, не находишь?
- За «Кая» она мне ещё ответит, - зло бросил Денис уже из прихожей.
- Ты найди сначала.
- И найду! - пообещал Громов, выходя на лестничную площадку и закрывая за собой дверь, и уже тише добавил: - Вот только вряд ли живой…
Тем же вечером капитан позвонил детективу Николаю и, грубо оборвав поток его возмущённых причитаний, велел следить за Татьяной Мироновой, вплоть до прослушивания телефона.
С Даниилом Ромельским следователь встретился следующим утром в Центре, в уже знакомом кабинете руководителя.
Услышав, что следователя интересует его бывшая сотрудница Мария Миронова, писатель очень удивился, но послушно достал из шкафа какую-то папку и положил на стол перед Громовым.
- Мария работала у меня почти пять лет, сначала администратором, потом просто специалистом. Жаль её. Удивительная женщина была - добрая, светлая такая.
- Опять вы со своим светом и его производными, - поморщился Денис, открывая папку. В ней обнаружилось личное дело Марии Валерьевны Мироновой - обычная рабочая документация и несколько разноплановых фотографий.
- Но это правда. Знаете, я ей даже завидовал, - горько усмехнулся Ромельский, глядя на фото улыбающейся темноволосой женщины. Никто бы не назвал её красавицей, но улыбка и мягкость взгляда невольно привлекали внимание. На неё хотелось смотреть снова и снова. - Мне приходится каждое утро тратить массу усилий на то, чтобы настроить себя на позитив, уговорить радоваться жизни и любить людей. А ей это было просто дано от рождения. Сколько бы ударов судьбы Машеньке не пришлось пережить, я никогда не видел её сломленной, опустившей руки, потерявшей надежду.
- Почему же вы убрали её с должности администратора? Уж не связано ли было это решение с тем, что её муж оказался на скамье подсудимых?
Ромельский опустил взгляд и со вздохом признался:
- Отчасти. Всё-таки педофилия и убийство - это не воровство. Но я ведь не отвернулся от неё, дал другую работу и возможность зарабатывать на жизнь.
- Как она умерла?
- Разбилась, упала из окна. Кажется, они жили на шестом этаже.
- Упала случайно или выбросилась сама? - уточнил Громов, вспомнив вдруг слова Радищева: «Свет в его случае символизирует что-то очень дорогое. Например, близкого человека, которого «Гаситель» потерял. И, скорее всего, он погиб примерно так же, как Ульяна - был доведён до самоубийства». Что если преступник мстит вовсе не за Миронова, а за его жену?
- Не знаю, - побледневший Ромельский болезненно поморщился. - Кирилл говорил, Маша в тот момент занавески вешала, вот, наверное, и оступилась. Хотя после всего, что ей пришлось пережить, я бы не удивился, если бы она сама это сделала. Слишком много горя на её долю выпало.
- Кто такой Кирилл? - Денис попытался поймать ускользающее воспоминание. - Родственник?
- Можно и так сказать. Сосед, он дружил с дочерью Мироновых и буквально вырос в их семье. Раньше он часто у нас бывал - помогал Марии, да и сейчас иногда заглядывает. Талантливый мальчик, очень хорошо в любой технике разбирается. Вот он, рядом с ней.
Даниил достал из ящика стола толстый фотоальбом, открыл его и показал общую фотографию с изображением, похоже, всех сотрудников центра.
Вглядевшись в снимок, Денис вспомнил светловолосого студента политеха, с которым беседовал в начале месяца.
- Фадеев! Точно, он говорил, что помогал здесь матери своей девушки. Когда он у вас был в последний раз?
- Не знаю, - развёл руками благотворитель. - Нужно у охранников спросить. Лично я с ним общался давно, когда он помогал отцу компьютеры выгружать.
- Какие компьютеры? - насторожился Громов.
- Те, что нам подарил Макс Вавилов, а почему вы спрашиваете? С Кириллом что-то случилось?
- Так, подождите, а кто его отец?
- Водитель Вавилова, фамилию, к сожалению, не знаю.
- Панин? - Громов, не ожидавший подобного поворота, даже слегка растерялся. - Получается, Кирилл знаком с Вавиловым?
- Конечно. Я видел, как они общались на открытии компьютерного класса. А что происходит?
Денис, не ответив, резко сорвался с места и почти бегом бросился вниз - к машине.
Когда Громов был уже в нескольких кварталах от дома Фадеева, позвонила Оксана Сбруева и отчиталась о проделанной работе. Ей удалось обнаружить отпечатки на стакане и даже найти их обладателя по базе. Нет, Кирилл Фадеев среди правонарушителей не числился, но когда у него в Центре украли сумку, парню пришлось пройти дактилоскопию, чтобы эксперты смогли отделить его отпечатки от «пальчиков» преступника.
- Попался, гад! - резюмировал Денис. Он уже не сомневался, что телефон у Фадеева никто не крал, а значит, эсэмэску Нине тот отправил лично. И доступ к гаражу отца, где хранился коричневый BMW, у него, вероятно, имелся.
Всё сходилось. Всё, кроме приоткрытой двери в квартире Кирилла. Разве расчётливый преступник забудет её запереть?
