Посвящается Джулии
Виконт Дориан де Бланко оказался в непростом положении: семейные дела полностью расстроены, поместье обложено долгами, и ему волей-неволей приходится подчиниться требованию богатого дядюшки и отправиться с ним в Версаль. Здесь, при пышном дворе короля Людовика XIV, юноша встречает прекрасную Лоретту. По досадной прихоти судьбы семьи Дориана и Лоретты разделены давней враждой, и теперь виконту предстоит нелегкий выбор между долгом и любовью. Говорят, что препятствия и расстояния губят ложную любовь, зато помогают расцвести пышным цветом истинной, настоящей. Пришло время проверить это.
В лесу было поразительно тихо. Казалось, здесь не осталось ни одного живого существа. Покой, покой могилы, склепа. Дориан де Бланко накинул поводья коня на нижнюю ветку векового дуба и медленно пошел к часовне, скрывавшейся в небольшой ложбине. Маленький мостик, перекинутый через ручеек, тихо скрипнул. Слабый ветерок едва заметно прошелестел в ветвях старых деревьев. Тишина.
Дориан подошел к двери часовни и вошел внутрь. Свет проникал сюда через единственное окно, расположенное над алтарем. Лучи заходящего солнца как раз заглянули внутрь, заливая золотом белую стену с распятием и мраморный алтарь. Тишина леса не шла ни в какое сравнение с тишиной этого места. Здесь нет пустоты, одиночества. Но есть покой, единение и душа. Дориан верил в Бога искренне и непоколебимо. Здесь, в часовне, он чувствовал присутствие Всевышнего так ясно и явственно, как нигде больше. Когда-то давно, еще подростком, он нашел это место, надежно спрятанное в глубине леса, что занимал значительную часть владений виконтов де Бланко, и с тех пор приходил сюда каждый раз, когда хотел побыть… не один.
В последнее время Дориан приезжал сюда каждый день, на закате. Теперь, когда он остался единоличным хозяином поместья, одиночество стало просто невыносимым. Дориан не жаждал общества, ни в коем случае. Но он желал, страстно желал близости и понимания. Отец, большую часть жизни проводивший на войне или при дворе, мать, любящая, но всегда слегка отстраненная, брат… Брат. Ах, Жан-Люк! Дориан остановился перед алтарем и преклонил колени.
Их нет – ни отца, ни матери, ни брата.
Дориан зажег толстую свечу и поставил прямо на мраморную плиту. Огонек затрепетал.
Письмо, доставленное сегодня утром нарочным, лежало в кармане камзола. Эта короткая записка, всего несколько строк, выведенных мелким почерком с замысловатыми завитушками, было словно дьявольское искушение. За месяцы, прошедшие со смерти Жан-Люка, Дориан успел смириться с тем, что все безнадежно. Он не видел выхода, не видел способа все исправить. Это угнетало его, мешало спать, мешало дышать. Поместье медленно умирало, поля и леса заполняла мертвенная тишина, словно из земли выкачали всю жизнь. Замок уже не просто ветшал, а разрушался, правое крыло пришлось закрыть после того, как кусок штукатурки, отвалившийся от потолка, едва не убил горничную. Земли арендаторов превращались в болото, потому что старая система осушения пришла в полную негодность. Дома вассалов рассыпались прямо на глазах. Дориан искал выход, но не находил. Он умел терпеливо сносить невзгоды, однако сейчас терпение не могло ничем ему помочь, нужны были деньги, а их не было. Если бы Жан-Люк остановился раньше, если бы он вообще остановился... Дориан мрачно улыбнулся: смерть остановила брата, только было уже слишком поздно. Как для Жан-Люка, так и для владений виконтов де Бланко. Слишком поздно.
Дориан покачал головой, отгоняя мрачные мысли, и вознес молитву. Он не просил ничего, просто обращался к Всевышнему, как сын обращается к отцу за поддержкой. Дориан никогда не отличался нерешительностью, однако сейчас его душа хотела одного, а долг повелевал совершенно другое.
Если бы он отвечал только за себя! Если бы он был один!
Дориан закрыл лицо руками.
Он одинок, но он не один. Его вассалы, его земли, его замок – это не просто собственность де Бланко. Это, прежде всего, ответственность и долг виконтов. Дориан это понимал, в отличие от старшего брата.
Если бы Дориан не стал виконтом де Бланко, он бы мог решать только за себя. Теперь же все гораздо сложнее. Он достал письмо из кармана камзола и перечитал уже в сотый раз.
Если бы не поместье, то не пришлось бы даже отвечать на это письмо. Дориан мог бы просто жить, как живется, мог бы выбрать любой путь. Армия, колонии – что угодно. Но как виконт де Бланко он должен подчиниться. Все его существо протестовало, вот только выбора не было.
Как бы это не было противно его душе, виконт Дориан де Бланко должен подчиниться. Должен отправиться туда, где ему абсолютно не место.
Ко двору.
Версаль, Франция, 1680 год
- Король собирается устроить грандиозный праздник в конце лета. Ты знаешь об этом? – Лоретта положила вилку и внимательно взглянула на брата.
- Нет, не слышал. – Как всегда, немного хмурый по утрам, Арсен был больше занят своим завтраком, а не щебетанием сестры. – А что, это так важно?
- Разумеется! Ты бы и сам мог это понимать. – Девушка увлеченно стала рассказывать: - Говорят, будет до сотни тысяч гостей. И устроят великолепный праздник с огнем и водой. Одна из фрейлин шепнула мне, что его величество хочет порадовать таким образом супругу.
- Вряд ли супругу – скорее, радость достанется госпоже де Монтеспан, - заметил Арсен. Тема его не привлекала (к праздникам шевалье де Мелиньи относился равнодушно), но ради сестры он поддержал беседу.
- Это грандиозно, как ты не можешь понять! И его величество любит королеву! – Лоретта кинула в брата долькой яблока. Арсен небрежно поймал дольку на лету и отправил в рот.
- Его величество любит развлечения, - лениво протянул он, - его величество любит танцы. А мы обитаем здесь для того, чтобы восхищаться его величеством. И неважно, в чью честь будет праздник, главное – чтобы все остались довольны, и мы не поссорились с Испанией, так ведь?
- Ох, Арсен, - Лоретта покачала головой, - не вздумай произнести это в людном месте. Если тебя услышат придворные острословы…
- Пусть слушают – я верен короне, - напыщенно заявил брат. Арсен обычно не обращал внимания на праздные разговоры и еще меньше боялся, что пересуды ему повредят.
- Да, я вижу, - буркнула Лоретта. Поведение брата временами казалось ей слишком рискованным.
Из большого окна лился тяжелый солнечный свет – в июле, несмотря на близость воды, в Версале было невыносимо жарко даже ранним утром. Да и какая это вода – болота, обычные болота. Лоретта никогда не сказала бы этого вслух, но о чем размышлял его величество, избрав для строительства своей непревзойденной резиденции болотистую местность? Летом – жара и комары, зимой – нестерпимый холод и дурная вода. Однако все это забывалось, стоило выйти из небольших комнат, принадлежавших Мелиньи, и пройтись хотя бы по ближайшей галерее. Все меркло перед сиянием Версаля, перед гением людей, его творивших.
Соседство с болотами, в конце концов, можно и стерпеть. К тому же, бродили слухи, что слуги короля собираются по приказу его величества местами осушить топи, местами облагородить, превратив в пруды.
Лоретта оглядела стол и поняла, что вряд ли захочет съесть что-то еще. Арсен закончил завтрак раньше нее. Девушка дотянулась до колокольчика и позвонила. Проворная горничная начала убирать со стола, аккуратно и бережно составляя чашки и тарелки на посеребренный поднос. Ни одна посудина из тонкого фарфора не звякнула.
- Чем ты намерена заняться? – осведомился брат. – Вижу, сегодня ты никуда не торопишься.
- Королева решила, что утром будет отдыхать от компании, - рассмеялась Лоретта. – Все так переполошились, заподозрили, что она больна… Но нет, ее величество просто изволят быть эксцентричной.
- Королевы могут себе это позволить, - снова не удержался от ехидства Арсен.
- В общем, все фрейлины утром свободны, - продолжила Лоретта, пропустив реплику брата мимо ушей. – Поэтому я собираюсь пройтись по парку, почитать книгу… - Девушка вздохнула.
- Будешь искать общества? – улыбнулся Арсен.
- О нет, - девушка печально покачала головой. – Общество, думаю, само меня найдет.
- А! – ухмыльнулся Арсен. – Шевалье де Вилмарт не сдает позиций? Почему бы тебе, в самом деле, не ответить ему некоторой взаимностью, сестренка? Ты осчастливила бы его одной-единственной улыбкой!
- Я его и так регулярно подобным образом осчастливливаю, - фыркнула Лоретта. – Я даже дозволяю ему поднимать мой веер, если тот вдруг случайно падает, что происходило уже дважды, и еще я разрешаю читать мне премерзкие стихи. Шевалье де Вилмарт мнит себя поэтом, но его вирши просто за гранью добра и зла.
- И ты еще смеешь меня обвинять в том, что я о ком-то непочтительно отзываюсь! – притворно оскорбился Арсен.
- Но, Арсен, ты же умнее! – воскликнула Лоретта.
- Не греши, сестричка, преуменьшая свои достоинства. – Брат нежно улыбнулся. – Впрочем, все это шутки. Тебе полагается получать внимание поклонников, мучить их притворной сухостью, лишать надежд или наоборот – обнадеживать. Это восхитительная игра, блаженствуй, пока можешь. Выйдя замуж, ты будешь гораздо более ограничена в своих предпочтениях.
- О да, - произнесла Лоретта слегка потускневшим голосом. – Только ты забываешь – это же Версаль. Тут даже замужние дамы принимают знаки внимания от мужчин.
- Никто не может сказать, останешься ли ты при дворе после того, как сочетаешься браком с достойным тебя дворянином, - заметил Арсен. – Твой муж может оказаться любителем сельской жизни, а не придворным от Бога. Возможно, он будет не любить Версаль так же сильно, как наш дед не любит провинцию.
- Ты прав, как обычно. – Лоретта поднялась. – Пожалуй, я все-таки пройдусь, пока не стало слишком жарко.
- Мое почтение шевалье де Вилмарту, - крикнул брат ей вслед.
В своей спальне Лоретта задержалась ненадолго – только чтобы поправить прическу, убедиться, что с платьем все в порядке, и отыскать книгу. Прическа была идеальна – из нее выбился лишь один каштановый локон. Платье тоже сидело безупречно: нежно-голубое, с расшитым крохотными лилиями лифом, с достойным обилием кружев, прикрывающих грудь, но открывающих плечи. На шее Лоретты мягко мерцал кулон – серебро и мелкие изумруды – изящная лютня. Вещица досталась девушке в наследство от матери. Николь де Мелиньи вот уже восемь лет не было в живых, отец скончался через год после смерти любимой супруги. Уже давно о Лоретте постоянно заботился Арсен. Фактически опекуном девушки являлся дед, однако Жером де Мелиньи был увлечен светской жизнью и придворными интригами и предоставил внуков самим себе. До поры до времени.
Книгу найти не удалось. В таком случае, можно перечитать письмо, - решила Лоретта. Девушка открыла бюро, извлекла пачку писем от нежно любимой подруги Мари, которая некоторое время назад вышла замуж за состоятельного англичанина и сейчас счастливо жила в роскошном имении в Девоншире. Лоретта взяла с собой последнее послание. Оно было уже прочитано, однако девушка была не прочь перечитать его еще раз. И еще нужно побыть в тишине, подумать. Возможно, ей даже не помешают, хотя здесь трудно отыскать уединенное место. Каждый день в Версаль стекались те, кто жил в близлежащих замках или в Париже, а уж что говорить о неизменных обитателях дворца! Двор еще не весь переселился сюда, предпочитая привычный Лувр, однако его величество проводил в Версале много времени, и придворные съезжались за ним. Дворец все еще строился, возводились новые галереи, в саду шли работы, но уже давно было понятно, что король собирается поселиться здесь навсегда.
Фрейлины ее величества и вовсе не отлучались далеко и надолго, особенно молодые и незамужние, как Лоретта. Не то чтобы, выйдя в сад на пару часов, девушка могла непоправимо испортить репутацию, однако Мария-Терезия предпочитала держать юных созданий под присмотром. Возможно, королева хотела уберечь молоденьких фрейлин от соблазнов королевского двора, которые подстерегали в буквальном смысле слова за каждым углом; возможно, поступала так в пику фавориткам короля – уж если не отставной Луизе де Лавальер, то точно нынешней, мадам де Монтеспан; а возможно, вообще об этом не задумывалась. Лоретте казалось иногда, что королева живет в другом мире, запертом от простых смертных; это немного пугало и вызывало уважение. Не зря же говорят, что особы королевской крови – не такие, как все.
Лоретта не в первый раз порадовалась, что у их семейства здесь имеются собственные апартаменты. Жером де Мелиньи побеспокоился об этом, дед не желал, чтобы его внуки ютились с остальными придворными, особенно состоявшими в услужении у монархов. Ведь Мария-Терезия вместе с фрейлинами занимала всего одиннадцать комнат на втором этаже, тогда как к услугам мадам де Монтеспан были двадцать прелестных комнат на первом этаже, и король ни в чем не отказывал фаворитке. Хотя в последнее время ходили слухи, что он уже изрядно устал от ее капризов и все больше взоров обращает на неразговорчивую Франсуазу д’Обиньи. У его величества имелась и еще одна любимица, мадемуазель де Фонтанж, которая, впрочем, была недостаточно яркой, чтобы надолго удержать внимание Людовика. Правда, на количестве комнат все это пока не отражалось. Фрейлины королевы обретались в крошечных каморках, где вплотную стояли друг к другу кровати, на каждой из которых девушки спали по двое. Гардеробная была одна на всех, как и туалетная комната.
- Моя внучка не будет жить вместе с придворными дамами, их там и так хоть отбавляй. Нет, мы можем позволить себе большее, - заявил граф де Мелиньи; и когда Арсен и Лоретта прибыли в Версаль, их разместили в небольших, но очень уютных апартаментах. Правда, располагались они в дальнем крыле дворца, однако это сущие пустяки.
Лоретта вышла в коридор, миновала длинный ряд дверей – за одними слышались возня и приглушенное хихиканье, за другими царила тишина: час для королевского дворца был непристойно ранним. Как правило, блистательное общество гуляло почти всю ночь и отправлялось спать около четырех утра, соответственно, и вставали аристократы не раньше полудня, кроме некоторых, к коим относились и члены королевской семьи. Лоретта легко приспособилась к ранним подъемам королевы, ведь в провинции, где девушка провела большую часть жизни, привыкли просыпаться ни свет ни заря. Зато большинство фрейлин, всю ночь танцевавших на балах и тешивших себя светскими разговорами, отчаянно зевали во время утреннего ритуала умывания и облачения ее величества. Некоторые наловчились даже подремывать, опершись на стену или мебель…
Сегодня фрейлинам улыбнулось счастье: можно спокойно почивать до обеда. А вот Лоретте не спалось.
Она распахнула неприметную дверь и выскользнула на улицу, прошла по усыпанной золотистым песком дорожке и вскоре вступила под сень раскидистых деревьев. Парк простирался далеко и казался настоящим чудом. Лоретта медленно шла по дорожке, вдыхая сладкий запах уже распустившихся цветов, наслаждаясь тишиной и ранним утром. Она одна, и это так хорошо. Можно спокойно предаваться размышлениям.
Девушка нашла скамью в тени дуба, рядом с клумбой тюльпанов. Его величество очень любил всевозможные растения, особенно апельсиновые деревья – ими был уставлен весь Версаль, что удручало министра финансов Кольбера: такая прихоть стоила недешево.
АННОТАЦИЯ
Виконт Дориан де Бланко оказался в непростом положении: семейные дела полностью расстроены, поместье обложено долгами, и ему волей-неволей приходится подчиниться требованию богатого дядюшки и отправиться с ним в Версаль. Здесь, при пышном дворе короля Людовика XIV, юноша встречает прекрасную Лоретту. По досадной прихоти судьбы семьи Дориана и Лоретты разделены давней враждой, и теперь виконту предстоит нелегкий выбор между долгом и любовью. Говорят, что препятствия и расстояния губят ложную любовь, зато помогают расцвести пышным цветом истинной, настоящей. Пришло время проверить это.
ПРОЛОГ
В лесу было поразительно тихо. Казалось, здесь не осталось ни одного живого существа. Покой, покой могилы, склепа. Дориан де Бланко накинул поводья коня на нижнюю ветку векового дуба и медленно пошел к часовне, скрывавшейся в небольшой ложбине. Маленький мостик, перекинутый через ручеек, тихо скрипнул. Слабый ветерок едва заметно прошелестел в ветвях старых деревьев. Тишина.
Дориан подошел к двери часовни и вошел внутрь. Свет проникал сюда через единственное окно, расположенное над алтарем. Лучи заходящего солнца как раз заглянули внутрь, заливая золотом белую стену с распятием и мраморный алтарь. Тишина леса не шла ни в какое сравнение с тишиной этого места. Здесь нет пустоты, одиночества. Но есть покой, единение и душа. Дориан верил в Бога искренне и непоколебимо. Здесь, в часовне, он чувствовал присутствие Всевышнего так ясно и явственно, как нигде больше. Когда-то давно, еще подростком, он нашел это место, надежно спрятанное в глубине леса, что занимал значительную часть владений виконтов де Бланко, и с тех пор приходил сюда каждый раз, когда хотел побыть… не один.
В последнее время Дориан приезжал сюда каждый день, на закате. Теперь, когда он остался единоличным хозяином поместья, одиночество стало просто невыносимым. Дориан не жаждал общества, ни в коем случае. Но он желал, страстно желал близости и понимания. Отец, большую часть жизни проводивший на войне или при дворе, мать, любящая, но всегда слегка отстраненная, брат… Брат. Ах, Жан-Люк! Дориан остановился перед алтарем и преклонил колени.
Их нет – ни отца, ни матери, ни брата.
Дориан зажег толстую свечу и поставил прямо на мраморную плиту. Огонек затрепетал.
Письмо, доставленное сегодня утром нарочным, лежало в кармане камзола. Эта короткая записка, всего несколько строк, выведенных мелким почерком с замысловатыми завитушками, было словно дьявольское искушение. За месяцы, прошедшие со смерти Жан-Люка, Дориан успел смириться с тем, что все безнадежно. Он не видел выхода, не видел способа все исправить. Это угнетало его, мешало спать, мешало дышать. Поместье медленно умирало, поля и леса заполняла мертвенная тишина, словно из земли выкачали всю жизнь. Замок уже не просто ветшал, а разрушался, правое крыло пришлось закрыть после того, как кусок штукатурки, отвалившийся от потолка, едва не убил горничную. Земли арендаторов превращались в болото, потому что старая система осушения пришла в полную негодность. Дома вассалов рассыпались прямо на глазах. Дориан искал выход, но не находил. Он умел терпеливо сносить невзгоды, однако сейчас терпение не могло ничем ему помочь, нужны были деньги, а их не было. Если бы Жан-Люк остановился раньше, если бы он вообще остановился... Дориан мрачно улыбнулся: смерть остановила брата, только было уже слишком поздно. Как для Жан-Люка, так и для владений виконтов де Бланко. Слишком поздно.
Дориан покачал головой, отгоняя мрачные мысли, и вознес молитву. Он не просил ничего, просто обращался к Всевышнему, как сын обращается к отцу за поддержкой. Дориан никогда не отличался нерешительностью, однако сейчас его душа хотела одного, а долг повелевал совершенно другое.
Если бы он отвечал только за себя! Если бы он был один!
Дориан закрыл лицо руками.
Он одинок, но он не один. Его вассалы, его земли, его замок – это не просто собственность де Бланко. Это, прежде всего, ответственность и долг виконтов. Дориан это понимал, в отличие от старшего брата.
Если бы Дориан не стал виконтом де Бланко, он бы мог решать только за себя. Теперь же все гораздо сложнее. Он достал письмо из кармана камзола и перечитал уже в сотый раз.
Если бы не поместье, то не пришлось бы даже отвечать на это письмо. Дориан мог бы просто жить, как живется, мог бы выбрать любой путь. Армия, колонии – что угодно. Но как виконт де Бланко он должен подчиниться. Все его существо протестовало, вот только выбора не было.
Как бы это не было противно его душе, виконт Дориан де Бланко должен подчиниться. Должен отправиться туда, где ему абсолютно не место.
Ко двору.
ГЛАВА 1
Версаль, Франция, 1680 год
- Король собирается устроить грандиозный праздник в конце лета. Ты знаешь об этом? – Лоретта положила вилку и внимательно взглянула на брата.
- Нет, не слышал. – Как всегда, немного хмурый по утрам, Арсен был больше занят своим завтраком, а не щебетанием сестры. – А что, это так важно?
- Разумеется! Ты бы и сам мог это понимать. – Девушка увлеченно стала рассказывать: - Говорят, будет до сотни тысяч гостей. И устроят великолепный праздник с огнем и водой. Одна из фрейлин шепнула мне, что его величество хочет порадовать таким образом супругу.
- Вряд ли супругу – скорее, радость достанется госпоже де Монтеспан, - заметил Арсен. Тема его не привлекала (к праздникам шевалье де Мелиньи относился равнодушно), но ради сестры он поддержал беседу.
- Это грандиозно, как ты не можешь понять! И его величество любит королеву! – Лоретта кинула в брата долькой яблока. Арсен небрежно поймал дольку на лету и отправил в рот.
- Его величество любит развлечения, - лениво протянул он, - его величество любит танцы. А мы обитаем здесь для того, чтобы восхищаться его величеством. И неважно, в чью честь будет праздник, главное – чтобы все остались довольны, и мы не поссорились с Испанией, так ведь?
- Ох, Арсен, - Лоретта покачала головой, - не вздумай произнести это в людном месте. Если тебя услышат придворные острословы…
- Пусть слушают – я верен короне, - напыщенно заявил брат. Арсен обычно не обращал внимания на праздные разговоры и еще меньше боялся, что пересуды ему повредят.
- Да, я вижу, - буркнула Лоретта. Поведение брата временами казалось ей слишком рискованным.
Из большого окна лился тяжелый солнечный свет – в июле, несмотря на близость воды, в Версале было невыносимо жарко даже ранним утром. Да и какая это вода – болота, обычные болота. Лоретта никогда не сказала бы этого вслух, но о чем размышлял его величество, избрав для строительства своей непревзойденной резиденции болотистую местность? Летом – жара и комары, зимой – нестерпимый холод и дурная вода. Однако все это забывалось, стоило выйти из небольших комнат, принадлежавших Мелиньи, и пройтись хотя бы по ближайшей галерее. Все меркло перед сиянием Версаля, перед гением людей, его творивших.
Соседство с болотами, в конце концов, можно и стерпеть. К тому же, бродили слухи, что слуги короля собираются по приказу его величества местами осушить топи, местами облагородить, превратив в пруды.
Лоретта оглядела стол и поняла, что вряд ли захочет съесть что-то еще. Арсен закончил завтрак раньше нее. Девушка дотянулась до колокольчика и позвонила. Проворная горничная начала убирать со стола, аккуратно и бережно составляя чашки и тарелки на посеребренный поднос. Ни одна посудина из тонкого фарфора не звякнула.
- Чем ты намерена заняться? – осведомился брат. – Вижу, сегодня ты никуда не торопишься.
- Королева решила, что утром будет отдыхать от компании, - рассмеялась Лоретта. – Все так переполошились, заподозрили, что она больна… Но нет, ее величество просто изволят быть эксцентричной.
- Королевы могут себе это позволить, - снова не удержался от ехидства Арсен.
- В общем, все фрейлины утром свободны, - продолжила Лоретта, пропустив реплику брата мимо ушей. – Поэтому я собираюсь пройтись по парку, почитать книгу… - Девушка вздохнула.
- Будешь искать общества? – улыбнулся Арсен.
- О нет, - девушка печально покачала головой. – Общество, думаю, само меня найдет.
- А! – ухмыльнулся Арсен. – Шевалье де Вилмарт не сдает позиций? Почему бы тебе, в самом деле, не ответить ему некоторой взаимностью, сестренка? Ты осчастливила бы его одной-единственной улыбкой!
- Я его и так регулярно подобным образом осчастливливаю, - фыркнула Лоретта. – Я даже дозволяю ему поднимать мой веер, если тот вдруг случайно падает, что происходило уже дважды, и еще я разрешаю читать мне премерзкие стихи. Шевалье де Вилмарт мнит себя поэтом, но его вирши просто за гранью добра и зла.
- И ты еще смеешь меня обвинять в том, что я о ком-то непочтительно отзываюсь! – притворно оскорбился Арсен.
- Но, Арсен, ты же умнее! – воскликнула Лоретта.
- Не греши, сестричка, преуменьшая свои достоинства. – Брат нежно улыбнулся. – Впрочем, все это шутки. Тебе полагается получать внимание поклонников, мучить их притворной сухостью, лишать надежд или наоборот – обнадеживать. Это восхитительная игра, блаженствуй, пока можешь. Выйдя замуж, ты будешь гораздо более ограничена в своих предпочтениях.
- О да, - произнесла Лоретта слегка потускневшим голосом. – Только ты забываешь – это же Версаль. Тут даже замужние дамы принимают знаки внимания от мужчин.
- Никто не может сказать, останешься ли ты при дворе после того, как сочетаешься браком с достойным тебя дворянином, - заметил Арсен. – Твой муж может оказаться любителем сельской жизни, а не придворным от Бога. Возможно, он будет не любить Версаль так же сильно, как наш дед не любит провинцию.
- Ты прав, как обычно. – Лоретта поднялась. – Пожалуй, я все-таки пройдусь, пока не стало слишком жарко.
- Мое почтение шевалье де Вилмарту, - крикнул брат ей вслед.
В своей спальне Лоретта задержалась ненадолго – только чтобы поправить прическу, убедиться, что с платьем все в порядке, и отыскать книгу. Прическа была идеальна – из нее выбился лишь один каштановый локон. Платье тоже сидело безупречно: нежно-голубое, с расшитым крохотными лилиями лифом, с достойным обилием кружев, прикрывающих грудь, но открывающих плечи. На шее Лоретты мягко мерцал кулон – серебро и мелкие изумруды – изящная лютня. Вещица досталась девушке в наследство от матери. Николь де Мелиньи вот уже восемь лет не было в живых, отец скончался через год после смерти любимой супруги. Уже давно о Лоретте постоянно заботился Арсен. Фактически опекуном девушки являлся дед, однако Жером де Мелиньи был увлечен светской жизнью и придворными интригами и предоставил внуков самим себе. До поры до времени.
Книгу найти не удалось. В таком случае, можно перечитать письмо, - решила Лоретта. Девушка открыла бюро, извлекла пачку писем от нежно любимой подруги Мари, которая некоторое время назад вышла замуж за состоятельного англичанина и сейчас счастливо жила в роскошном имении в Девоншире. Лоретта взяла с собой последнее послание. Оно было уже прочитано, однако девушка была не прочь перечитать его еще раз. И еще нужно побыть в тишине, подумать. Возможно, ей даже не помешают, хотя здесь трудно отыскать уединенное место. Каждый день в Версаль стекались те, кто жил в близлежащих замках или в Париже, а уж что говорить о неизменных обитателях дворца! Двор еще не весь переселился сюда, предпочитая привычный Лувр, однако его величество проводил в Версале много времени, и придворные съезжались за ним. Дворец все еще строился, возводились новые галереи, в саду шли работы, но уже давно было понятно, что король собирается поселиться здесь навсегда.
Фрейлины ее величества и вовсе не отлучались далеко и надолго, особенно молодые и незамужние, как Лоретта. Не то чтобы, выйдя в сад на пару часов, девушка могла непоправимо испортить репутацию, однако Мария-Терезия предпочитала держать юных созданий под присмотром. Возможно, королева хотела уберечь молоденьких фрейлин от соблазнов королевского двора, которые подстерегали в буквальном смысле слова за каждым углом; возможно, поступала так в пику фавориткам короля – уж если не отставной Луизе де Лавальер, то точно нынешней, мадам де Монтеспан; а возможно, вообще об этом не задумывалась. Лоретте казалось иногда, что королева живет в другом мире, запертом от простых смертных; это немного пугало и вызывало уважение. Не зря же говорят, что особы королевской крови – не такие, как все.
Лоретта не в первый раз порадовалась, что у их семейства здесь имеются собственные апартаменты. Жером де Мелиньи побеспокоился об этом, дед не желал, чтобы его внуки ютились с остальными придворными, особенно состоявшими в услужении у монархов. Ведь Мария-Терезия вместе с фрейлинами занимала всего одиннадцать комнат на втором этаже, тогда как к услугам мадам де Монтеспан были двадцать прелестных комнат на первом этаже, и король ни в чем не отказывал фаворитке. Хотя в последнее время ходили слухи, что он уже изрядно устал от ее капризов и все больше взоров обращает на неразговорчивую Франсуазу д’Обиньи. У его величества имелась и еще одна любимица, мадемуазель де Фонтанж, которая, впрочем, была недостаточно яркой, чтобы надолго удержать внимание Людовика. Правда, на количестве комнат все это пока не отражалось. Фрейлины королевы обретались в крошечных каморках, где вплотную стояли друг к другу кровати, на каждой из которых девушки спали по двое. Гардеробная была одна на всех, как и туалетная комната.
- Моя внучка не будет жить вместе с придворными дамами, их там и так хоть отбавляй. Нет, мы можем позволить себе большее, - заявил граф де Мелиньи; и когда Арсен и Лоретта прибыли в Версаль, их разместили в небольших, но очень уютных апартаментах. Правда, располагались они в дальнем крыле дворца, однако это сущие пустяки.
Лоретта вышла в коридор, миновала длинный ряд дверей – за одними слышались возня и приглушенное хихиканье, за другими царила тишина: час для королевского дворца был непристойно ранним. Как правило, блистательное общество гуляло почти всю ночь и отправлялось спать около четырех утра, соответственно, и вставали аристократы не раньше полудня, кроме некоторых, к коим относились и члены королевской семьи. Лоретта легко приспособилась к ранним подъемам королевы, ведь в провинции, где девушка провела большую часть жизни, привыкли просыпаться ни свет ни заря. Зато большинство фрейлин, всю ночь танцевавших на балах и тешивших себя светскими разговорами, отчаянно зевали во время утреннего ритуала умывания и облачения ее величества. Некоторые наловчились даже подремывать, опершись на стену или мебель…
Сегодня фрейлинам улыбнулось счастье: можно спокойно почивать до обеда. А вот Лоретте не спалось.
Она распахнула неприметную дверь и выскользнула на улицу, прошла по усыпанной золотистым песком дорожке и вскоре вступила под сень раскидистых деревьев. Парк простирался далеко и казался настоящим чудом. Лоретта медленно шла по дорожке, вдыхая сладкий запах уже распустившихся цветов, наслаждаясь тишиной и ранним утром. Она одна, и это так хорошо. Можно спокойно предаваться размышлениям.
Девушка нашла скамью в тени дуба, рядом с клумбой тюльпанов. Его величество очень любил всевозможные растения, особенно апельсиновые деревья – ими был уставлен весь Версаль, что удручало министра финансов Кольбера: такая прихоть стоила недешево.
