Если уж решат боги испытать человека на прочность, не жди от них снисходительности. Сложно выбраться из круговерти неудач, особенно если все вокруг против тебя. Даже погода, будь она неладна...
Над столицей еще с полудня начали собираться тучи, а к вечеру началась гроза. Сильная гроза, такие в этих местах не часты... Небо, земля, река - все смешалось, почернело, взорвалось возмущением и насмешкой богов.
А в королевской опочивальне было тепло, давала мягкий свет отставленная далеко в угол лампа, и несмотря на то, что король еще утром вышвырнул в окно чашу с благовониями, легкий, но прилипчивый и таинственный запах не хотел исчезать, он словно въелся в предметы и ткани и упорно преследовал короля, беспокоя и раздражая.
Монарх никого не допускал к себе почти целый день. Много разного народа сновало туда-сюда мимо его покоев, но никому не суждено было получить сегодня долгожданную аудиенцию.
Король нынче пребывал в крайне дурном расположении духа. Придворная челядь хорошо знала привычки и нрав своего господина, и всем было ясно: если уж их обычно невозмутимый и сдержанный король рвет и мечет, поперек его слова лучше не идти никому. Сколь знатно ни было бы происхождение, сколь необъятны ни были бы богатства, сколь неотложно ни было бы дело тех, кто испрашивал сегодня аудиенцию, пришлось им отложить все дела до лучших времен. Иначе кто знает, возможно, что какой-то знатный дворянский род не досчитался бы кого-нибудь из наследников, или набитые до отказа купеческие закрома лишились бы своего хозяина, да и уйма важнейших государственных дел могла бы на некоторое время застопориться по причине внезапной отставки и ссылки некого чиновника ... Да мало ли неприятностей случается иногда у подданных, когда у сюзерена дурное настроение. И челядь предпочитала избегать покоев короля специально выверенными для подобных случаев обходными маршрутами. Слух у короля острый, как заслышит подле своей опочивальни возмущение да ропот... В такие дни с ним лучше не связываться.
Нет, правитель вовсе не был вздорным самодуром, от капризов которого зависели жизни людей и судьбы государств. Король Карин был всего лишь человеком, и хоть редко, но он позволял своему настроению самому поискать выход. И оно, его настроение, в такие минуты старалось вовсю. Да и можно ли оставаться спокойным, когда рушатся разумные начинания, пропадают доверенные люди, посланные с немаловажными личными поручениями, наконец, когда непогода бушует на улице так, словно боги задумали вдруг лишить этот благодатный край своих милостей...
Прекрасно зная себя, король не любил в такие дни бывать на людях и принимать просителей, потому что не хотел потом ещё раз возвращаться к старым делам и исправлять ошибки, совершенные под горячую руку.
А посему, выставив у дверей в опочивальню наряд дворцовой стражи и наказав им строго-настрого даже ни одной очумелой от грозы мухи не допускать в королевские покои, король уединился и пребывал ныне в тяжелых раздумьях.
Развалившись в резном кресле, покрытом огромной медвежьей шкурой, король смотрел в залитое ливнем оконное стекло. Кресло стояло всего в трех шагах от окна, и казалось, что молнии сверкают прямо над головой. Большой граненый кубок постепенно опустел, и Карин задумчиво вертел в пальцах его тонкую ножку, грозя вот-вот обломить ее или уронить изящный кубок на каменный пол, устланный всего лишь тонким слоем сухого тростника.
Почему же все вдруг разладилось? В чем причина? Куда запропал королевский посланник, отправленный уже две недели тому назад на север? Просто запил в придорожном трактире и лишился не только денег, но и королевской грамоты, и теперь боится и носа показать в столицу? Маловероятно. Тот посланник при короле не первый год, и не мог он так легкомысленно пренебречь своими обязанностями. Значит, кто-то помог ему исчезнуть, и вряд ли это случайное событие... Снова приходят известия с западных окраин: кто-то опять мутит воду, и не иначе как это снова поднимают голову затаившиеся на время мятежные нобили, так и не смирившиеся с безродным самозванцем на троне...
Карин перегнулся через подлокотник кресла, поднял с пола бутыль и наполнил кубок. Сделав глоток, он снова откинулся на спину, задержал вино во рту... Вот проклятье, даже вкус какой-то странный, непривычный, мерзкий... Настали для Карина времена, когда не вино поправляет плохое настроение, а плохое настроение портит вино.
Хандра, хандра... Съедающая хандра... Куда же от нее деться? Куда от неё деться человеку, который держать оружие научился раньше, чем говорить? Как быть тому, кто столько лет провел в непрерывных странствиях, а теперь наживает мало-помалу исконную болезнь королей - мозоль на заднице?!... Ладно бы еще дело спорилось, а то все как-то не в жилу, то там дыра, то тут край...
Карин насупился, прикрыл глаза, скривившись от отвращения, проглотил вино. Он знал, что возможно, уже утром проснется энергичным и деятельным властителем, и сразу же разрешит все нависшие над ним проблемы так быстро, что никто и ахнуть не успеет. Но сейчас было слишком тошно. Карин вдруг понял, что с большим удовольствием оказался бы сейчас верхом на коне в продуваемой всеми ветрами степи, чувствуя привычную тяжесть меча на поясе. И пусть уж дождь поливает вовсю, пусть небо мечет молнии, но уж лучше туда, чем коротать вечер у очага и вдыхать гадкий запах каких-то дорогих смол, от которого никак не избавиться... Экую пакость все-таки притащил вчера его постельничий... Ну да ничего, потеря передних зубов, авось, его чему-нибудь да научит на будущее.
За спиной Карина в смежном помещении послышался какой-то шум, а затем раздались шаги. Карин не шевельнулся, но ладони его медленно сжались в два огромных увесистых кулачища. Ой, как плохо сейчас будет тому, кто посмел нарушить уединение монарха в его недобрый час... Когда на короля находило уныние, он пускал кулаки в ход, нимало не заботясь о том, пристало ли ему так поступать.
- Какого дьявола?!.. - глухо рыкнул Карин, ещё не видя вошедшего.
А вошедший, весьма предусмотрительно остановившись где-то за спинкой резного кресла, тихо молвил:
- Прошу прощения, мой король. Знаю, что не должен был тревожить сон господина...
- А если знаешь... - начал было Карин, но узнал голос наставника Фабрия и буркнул: - В чем дело?
На мгновение сердце кольнула тревога. Если наставник осмелился... Не случилось ли чего с сыном? Но Фабрий спокойно ответил:
- Мой король, помнится, хотел взглянуть на занятия принца.
- Ну, хотел, - Карин выпрямился и оглянулся. Фабрий, едва взгляд короля упал на него, почтительно поклонился:
- Принц нынче в фехтовальном зале.
Что ж, нельзя сказать, чтобы визит Фабрия был некстати. Вот и способ отвлечься от тяжёлых мыслей. Фабрий много раз приглашал короля поприсутствовать на его с принцем занятиях по истории и дворцовому этикету, по астрономии и искусствам. Но Карин ни черта не понимал ни в чем таком и не собирался сидеть в углу зала, слушать нечто совершенно лишнее и делать вид, что понимает хотя бы через пятое на десятое, о чем толкует сыну наставник. Но вот на что Карин никогда бы не отказался посмотреть, так это на то, насколько успешно его сын осваивает первую и самую главную мужскую науку.
- Что ж, иди, Фабрий, я сейчас буду, - решительно сказал король.
Наставник бесшумно удалился. Карин не испытывал особого восторга от того, кто был старшим наставником его наследника. Фабрий был придворным книжником и мудрецом, но вряд ли представлял, как взять в руки кинжал. Жизнь не познаешь по книжкам, пусть они хоть самими богами от скуки писаны. Будь на то воля Карина, он полностью поручил бы воспитание мальчика кому-нибудь из опытных солдат, воину, умудренному скитаниями и сражениями... Но королю приходилось одергивать себя: все-таки во дворце рос не босоногий пастух с северных отрогов, а будущий властитель немалого королевства, с которым должны будут считаться и многочисленные союзники, и еще более многочисленные враги. А у королей своя, несколько иная мудрость, нежели у вольного бродяги, каким был сам Карин большую часть своей жизни.
Король поднялся с кресла и потянулся так, что хрустнули суставы. Да, если так дальше пойдет, долго ли в замшелый пень превратиться?.. Вместо того, чтобы киснуть, сидя у окна в тоске, лучше бы кликнул с полдюжины отборных молодцев из дворцовой гвардии, да проверил бы, сошел ли летний загар с их спин да животов... Карин готов был поспорить на собственную корону , что хоть сейчас смог бы располосовать в бахрому одежду соперников, не коснувшись клинком их кожи... Хотя, конечно, если учесть крайнюю занятость властителя и редкие упражнения, делать такую большую ставку в споре на изощренное владение оружием было бы весьма легкомысленно.
Подняв со спинки кресла пурпурный плащ, Карин накинул его на плечи, щелкнул чеканной застежкой на груди и вышел из своих покоев.
Спустившись вниз по лестнице в конце коридора и пройдя по открытой дворцовой галерее, на которую порывы ветра то и дело забрасывали целые пригоршни крупных дождевых капель, Карин вступил в помещения для боевых упражнений.
Прежний обитатель дворца не очень-то жаловал боевые искусства, тогда как при Карине в этих просторных залах редко царили скука да тишина.
Вот и сейчас, едва войдя на широкий балкон с колоннами, возвышающийся под самым потолком фехтовального зала, Карин услышал звон клинков, и сердце его забилось чуть быстрее.
Не желая сразу обнаруживать своё присутствие, он подошёл вплотную к одной из колонн и, чуть высунувшись из-за нее, с интересом взглянул вниз.
Фехтовальный зал, освещенный множеством факелов, укрепленных в настенных кольцах, был этим вечером заполнен свитой маленького принца Рейна. Свита эта была достаточно пестрой, и числом своим уже давно вызывала глухое раздражение короля. Уже прошло то время, когда к принцу нужно было приставлять не менее десятка человек для бдительного надзора. Мальчик уже вышел из того возраста, когда он поминутно тянул ручонки к жаркому пламени очагов, норовил нырнуть в бассейн или убегал кормить из рук хищников в дворцовом зверинце. Но принца по-прежнему окружало немало народа, причем народа совершенно лишнего. Были здесь и благообразные наставники, и два почтенных жреца, которых Карин допустил до сына только уступая настояниям своей венценосной супруги, обычно столь кроткой, но проявившей в этом вопросе неожиданную и удивившую Карина твёрдость.
Сейчас вся эта нерадивая и ненужная, с точки зрения Карина, компания толпилась в сторонке, уступив место рядом с принцем его товарищам по боевым упражнениям. Здесь, в фехтовальном зале собрались мальчики и юноши, ровесники Рейна и дети постарше. Карин не был особо придирчив в выборе окружения для сына. Вокруг принца находились и сыновья благородных придворных, и дети дворцовой прислуги. Карин понимал, что дружба принца с сыном конюха иной раз может оказаться полезнее для мальчика, чем общение со спесивым юнцом, за спиной которого маячат тени знатных предков и нынешнее высокое положение отца.
Пространство зала наполнялось гиканьем юных глоток и азартными выкриками. Отовсюду слышались насмешками и даже ругань, настолько непривычно звучащая в устах детишек, что бесшумно подошедший сзади Фабрий виновато промямлил:
- Ох, дети... Разве способны они в такой обстановке помнить о приличиях?!...
- К чёрту приличия! - с насмешкой оборвал его Карин и, забыв обо всем, принялся пристально наблюдать за рослым черноволосым мальчиком, который вьюном вертелся среди своих сверстников, отражая удары сразу нескольких клинков своих товарищей.
Карин смотрел на принца, старательно пряча свою реакцию даже от Фабрия. Он гордился своим наследником. Да и как можно было ему оставаться равнодушным, глядя, как мальчишка с каждым днем все больше и больше становится похожим на своего отца? Сыну сравнялось десять, и он уже вымахал достаточно, чтобы его издалека можно было принять за юношу лет на пять старше. Лицом Рейн, конечно, был ребенок, но какой ребенок! Упрямый, дерзкий и неугомонный... А его зеленые глаза явно и недвусмысленно договаривали за Рейна все то, что он, соблюдая дворцовый этикет и уважение к отцу, не смел высказать вслух. Да, перед этим мальчиком через несколько лет склонят головы многие мужи...
Разминка кончилась, и командир отряда королевской гвардии, лучший фехтовальщик в столице - за исключением, разумеется, самого короля - собрав вокруг себя своих юных учеников, стал что-то вполголоса разъяснять им.
- О, боги, да что у них за клинки? - недовольно пробурчал Карин, разглядывая детей.
- Безопасность наследника престола, - ответил Фабрий.
Карин скривился.
Клинки были в специальных защитных чехлах и самое большее, что они могли причинить - оставить на теле разноцветный кровоподтек. Если, конечно, не подставлять глаза под колющий удар. Но принц был уже достаточно умелым, чтобы не подставляться, да и...
- Какая чушь, Фабрий! Безопасность наследника может обеспечить только он сам себе, если будет на своей шкуре знать, каково в настоящем бою...
Он хотел еще немного поворчать, но тут гвардеец отдал приказ, и принц Рейн расчехлил свой клинок. Его маленький меч отличался от боевого только размерами и не такой уж острой заточкой. Но все равно, поединок с использованием подобного оружия - это было уже серьезно. А когда мальчишки расступились, освобождая место, и против принца вышел высокий крепкий парнишка с лохматой гривой песчаного цвета, Карин забеспокоился. Противник сына был старше и сильнее. И оружие у него тоже было неплохим, совсем нешуточным.
- Остановить занятия? - произнёс Фабрий.
- Ни в коем случае! - рявкнул Карин, досадуя, что его беспокойство стало заметным Фабрию.
- Но я спущусь вниз... - нетерпеливо сказал наставник.
- Спустись, - машинально отозвался король, не сводя глаз с происходящего в зале.
Сердце тревожно екнуло, но здравый смысл взял верх. Карин знал на собственном богатом опыте, что надеяться на гвардию, на телохранителей - глупо. Сам Карин крайне редко передвигался с многочисленными эскортами, да и юного принца пришла пора избавлять от назойливой опеки придворных. Мир жесток, мир полон нешуточных опасностей, и в нём наследнику престола может выпасть ещё более суровая и полная невероятных поворотов судьба, чем простолюдину. И если считать Рейна до сих пор слабым и несмышленым ребенком, это может обернуться ему во вред.
С одной стороны, Карин хотел, чтобы мальчик был в безопасности. Но в его голове понятие безопасности поворачивалось совсем по-иному. Только познав и испытав все, чем наполнена жизнь, можно стать мужчиной. Может быть, Рейну нет равных среди сверстников в этом зале. Но Карин готов был поклясться, что большинство его товарищей-соперников из робости причинить ущерб принцу не будут сражаться против него в полную силу. Привыкнув к легким победам с малолетства, мальчик мог стать вожделенной добычей самых разнообразных противников, не обязательно сильных и хитрых, но умеющих не только побеждать, но и проигрывать...
Однако, когда Рейн и светловолосый паренёк скрестили клинки, Карин понял, что волновался зря. Юноша не собирался сдавать позиции принцу. Наоборот, делая четкие расчетливые выпады, он почти с самого начала принялся серьезно теснить Рейна, гоняя его по всему пустому пространству зала.
