Глава 1
- Шокер, где моя рубашка? Клетчатая?
- Где и должна быть, - задумчиво проговорил Шокер, не отрываясь от ноутбука.
- А именно?
- В шкафу, слева. На вешалке.
- Зачем ты опять берёшь и суёшь куда-то мои вещи?
- А зачем они лежат, где ни попадя? – так же неторопливо отозвался он.
- Я сколько раз тебе говорила: не нравится тебе что-то – скажи, я уберу! Сама уберу! Хоть знать буду, куда положила. А так только ищу по всему дому впустую!
- А что тут искать? Будто бы рубашке полагается быть по всему дому. Чистой рубашке полагается быть или на плечах, или в шкафу. Я исхожу из этого несложного принципа.
- Как послушать тебя, так я распоследняя неряха… - процедила я сквозь зубы, вытаскивая из шкафа рубашку.
- Заметь, не я это сказал, - миролюбиво усмехнулся Шокер, всё так же не отрываясь от монитора.
За такие подколки я на него не обижалась. Я знала, что он вовсе меня ни в чём не упрекает. Просто на свой нудный манер пытается помочь содержать дом в порядке, так, как он его, этот порядок, видит.
Застёгивая рубашку на ходу, я подошла к нему, заглянула через плечо.
Он опять читал почту. И что-то черкал карандашом в приготовленной таблице.
- Шокер, отвлекись.
- Мне надо закончить.
- Ты всю ночь работал, Андрюша. Надо отдыхать. Ты посмотри на себя в зеркало, ты совсем вымотался… - я сняла с него очки.
Оставшись без них, Шокер беспомощно заморгал.
- Кира! – строго сказал он, отнимая очки у меня. – Не надо. Я закончу и тогда отдохну.
- Ты мне это уже который день говоришь.
- Правильно, - вздохнул он. – Потому что пока не закончил. Как есть, так и говорю.
- Сейчас Линда придёт.
- Вот придёт Линда – сделаю перерыв, - улыбнулся он, болезненно щурясь, снова надел очки и уткнулся в монитор.
Линда была нашей приходящей няней. Несколько раз в неделю она оставалась с Тимохой, отпуская меня или нас обоих, если Шокер был дома, заняться собой. Ясное дело, что заниматься собой вместе с Шокером было куда интереснее. Жаль только, что удавалось это намного реже, чем хотелось.
На выезде Шокер бывал часто и подолгу. В последний раз сказал, что улетает на три-четыре дня, а ждать его пришлось две недели. Приехал усталый, измученный, похудевший, словно его в застенках держали. И ладно бы ещё, если бы при этом он был доволен сделанным. Наоборот, выглядел Шокер, как человек, зря потративший уйму драгоценного времени. На мои вопросы, что случилось плохого, чем он так разочарован, что за проблемы, он только отмахивался, улыбался устало и уверял, что ничего особенного, всё, как всегда, обыкновенно, а значит – нормально. Я не допытывалась, хотя мне было важно знать, что происходит. Ни о чём не знать и поплёвывать в небеса в счастливом неведении – только не с моим характером. Но я, можно сказать, сама себе наступила на горло и заставила себя не допытываться. Шокер ведь точно будет сопротивляться моему напору, нервничать, переживать. А мне было его жалко. И уж, как говорится, не можешь помочь, так хотя бы не усугубляй. Ну а раз помогать себе Шокер не позволял, оставалось помалкивать, ждать мужа дома и заниматься ребёнком.
Наша домик мне очень нравилась. Мечта, а не жилище. Во-первых, очень просторно, светло и удобно. Во-вторых, в пригороде, на свежем воздухе, в лесу и у воды. Хоть я и была влюблена в старый Стокгольм по самые уши, и хотела бы жить поближе к Гамла-Стану, а лучше прямо там, приходилось признать, что с ребёнком надо всё-таки жить в тихом районе, а не среди толп сумасшедших туристов. Поэтому дом Шокер выбрал на острове Лувён посреди озера Меларен, в спокойном спальном квартале совсем рядом от Дроттнингхольма, резиденции шведской королевской семьи. При желании можно было на прогулке катать туда коляску. Я съездила в тамошний парк а ля Версаль пару раз, а потом поняла, что на каждый день удобнее и приятнее гулять просто по берегу озера, кормить нахальных местных птиц и на обратном пути заезжать в маленький местный супермаркет купить кое-чего по мелочи.
Когда мы только-только перебрались на изнанку, я думала, что Шокер будет работать дома. Когда был необходим надзорный выезд – это понятно, но было же время, когда требовалось просто сидеть на месте и заниматься рутинными бумажками, обменом информацией, аналитикой и всякой всячиной, которая сваливается на человека, фактически исполняющего обязанности полномочного посла Гатрийской империи. Я по наивности своей считала, что этим вполне можно было заниматься дома. Но всё было устроено иначе. Да, дома Шокер тоже работал, проводя бессонные ночи над ноутбуком, но он даже не попытался устроить себе домашний кабинет, хотя пространство позволяло. Если было нужно порыться в информации, он просто сидел за компьютерным столиком в углу нашей огромной спальни. А так он почти каждый день ходил на работу в «посольство». Посольством служил маленький офис здесь же, на Лувёне, в получасе неспешной ходьбы от дома. В трёх комнатках размещалось руководство какой-то международной природоохранной общественной организации. Россиянин по паспорту Андрей Ерёмин был её официальным президентом. У президента был расторопный помощник, молодой гатриец со шведским паспортом, и девушка-секретарь, безвылазно сидевшая в приёмной, тоже гатрийка, но с норвежским паспортом. Этот интернационал успешно изображал всяческую озабоченность ухудшением экологической обстановки на северо-западе Европы. И под этим соусом Шокер разъезжал всюду, куда ему было необходимо попасть, не привлекая особого внимания.
Из нашего района в центр города мы выбирались редко. Обычно это случалось, когда мы договаривались с Линдой на целый день. Сейчас был именно такой день.
Тимоха был уже такой большой – скоро девять месяцев! Сказывалась гатрийская наследственность: мальчишка рос какой-то невероятно огромный и обещал вымахать как минимум с дядю Ская. Я едва его таскала, а учитывая, что мальчики ленивее девочек и ходить начинают позже, я пыталась привыкнуть к мысли, что таскать мне его ещё долго. Но всё-таки он был ещё такой маленький: пока он совершенно не возражал, отпуская родителей надолго и оставаясь с чужим человеком. Хотя, конечно, за много месяцев Линда уже не была чужой ни нам, ни малышу.
- А ты уверен, что нам стоит ехать в центр? – уточнила я, глядя, как Шокер вглядывается в экран и устало потирает лоб. – Может быть, и Линду дожидаться не стоит, а тебе просто лечь и выспаться?
- Да ну, зачем? – отмахнулся Шокер. – Когда ещё будет возможность вдвоём побродить? А уж если совсем будем валиться с ног, всегда можно завернуть в тот отельчик… Ну, ты помнишь… - он лукаво прищурился.
Я только кивнула с усмешкой. Выспаться в отельчике, ага… Что-что, а уж уснуть в том отельчике мы ещё ни разу не успели. Некогда было.
Прода от 11.08.2021, 21:44
Глава 2
Во время наших увольнительных мы с Шокером где только не побывали. Нам было, что показать друг другу. Я хоть раньше и бывала в Стокгольме урывками, город всё-таки знала. Не весь, конечно, но отдельные места и местечки, в которых стоило побывать. Шокер же знал Стокгольм ещё лучше: город был его первым местом службы в качестве командира ловцов. Тогда он провёл тут почти год и теперь с лёгкой ностальгией по ушедшей молодости показывал мне то уютный сквер с оригинальными скульптурами, то какую-то несуразную едальню со вкусными стейками, то тяжеловесный пригородный замок с полным набором традиционных экспонатов рыцарских музеев.
А иногда мы, наоборот, ходили обычными туристическими тропами. Облазали Юргорден и близлежащие острова, посетили все малые музеи Гамла-Стана и все храмы, которые смогли обнаружить. Только пускаться по этим маршрутам мы старались в будни, когда народу было поменьше.
В этот раз – поскольку был вторник – мы тоже решили ещё раз пройтись по Юргордену. Медленно брели вдоль берега, говорили ни о чём. Светило яркое солнце и дул какой-то адский ветер, за пять минут перепутавший мне волосы. Даже Шокер затянул пижонский полосатый шарф потуже, а уж его холодом не испугаешь.
- Я не помню, когда в последний раз у меня был настолько же славный денёк, - улыбнулся Шокер, остановившись и глядя на беспокойную воду.
- Ну, как же не помнишь? Три недели назад мы сидели… вот на той скамейке. И была такая же отличная погода, даже теплее. Тоже было здорово!
- Тогда у меня зверски болела голова, я был на автопилоте.
- Я не заметила, - огорчилась я. – Почему ты никогда даже таблетки не попросишь?!
- Потому что я в состоянии взять её сам, - засмеялся Шокер. – А когда буду не в состоянии, то попрошу. Не забегай вперёд.
Я обхватила его, прижалась покрепче, он чуть развернулся, заслоняя меня от порывов ветра.
- Андрюша, это ведь скоро закончится? Всё это?
- Когда-нибудь мы куда-нибудь отсюда переедем, - кивнул Шокер. – Так что не могу сказать, как скоро, но да, когда-нибудь это закончится.
- Ты ведь понимаешь, что я не об этом.
- А о чём? – спросил он беспечно.
- Чем дольше мы тут живём, чем больше я привыкаю к тому, что всё хорошо, тем всё больше я думаю о том, что в один миг всё станет плохо, и придётся бежать куда-то.
- Кира, неужели ты думаешь, что если бы была реальная угроза, я молчал бы?
- Честно? Именно так я и думаю. И даже никаких «бы». Ты молчишь, как обычно. Что-то происходит, ты злишься, ты в постоянном напряжении, но о чём бы я ни спросила, ты молчишь. Поэтому я перестала спрашивать. Но от этого мне ещё страшнее.
- Зря ты так, кроха. Я не стану скрывать опасность, если разгляжу её. Другое дело, смогу ли я разглядеть вовремя. Иногда мне кажется, что я не справляюсь, не вижу чего-то важного… - Шокер подавил раздражение, взял мою ладонь в свои огромные ладони и крепко сжал. – Но в любом случает, ты же знаешь, что бы ни случилось, и когда бы вдруг это ни произошло, я давно обо всём подумал. Бежать – в прямом смысле – вам с Тимошкой не придётся.
Да, конечно, я это знала. Как в учреждениях вешают на самом видном месте план эвакуации при пожаре, и подразумевается, что все должны знать его наизусть, так и я наизусть выучила, что я должна буду делать, случись всё-таки конфликт между изнанкой и поверхностью. У Шокера был готов для нас с Тимохой пакет новых документов. Кира и Тимофей Ерёмины исчезнут, а вместо них появятся Кира и Тим Свенсены, граждане Швеции и собственники скромного домика рядом с Мальмё. Шокер считал, что в грядущем конфликте шведы займут правильную позицию, и здесь вполне можно будет пережить сложные времена. Мне хотелось ему верить, но мне иногда казалось, что он сам себе не очень-то верил.
- Какая разница, Шокер, в прямом смысле бежать или в кривом? Жизнь-то всё равно сразу псу под хвост…
- Не преувеличивай, - поморщился он. - В шведской глубинке вполне можно пережить такой катаклизм и не заметить этого.
- Вот как? Вряд ли у меня получится не заметить, что мы с Тимом останемся без тебя!
- Ну, что тут поделаешь? При некоторых обстоятельствах нам придётся сделать вид, что мы незнакомы, - грустно улыбнулся Шокер. – Кира, ты большая девочка, должна это понимать.
- Конечно, я понимаю. Но смогу ли?..
- Пожалуйста, Кира… Конечно, ты сможешь! – строго и уверенно заявил он. – И не разводи панику! И твои отец с братом, и я, и целый терракотовый департамент делают всё, чтобы никакие вспомогательные планы не понадобились. Я молчу не потому что скрываю, а потому что не хочу тебя пугать попусту. Я всё ещё вижу в тебе ту девчонку… - задумчиво протянул Шокер.
- … со шхер?
- Нет, - усмехнулся он. - Того пухленького Пятачка из гиблого слоя.
- Мы же договаривались, что я больше не ребёнок! Ну не вышла я ростом, так что ж теперь?! Блин, Шокер, не зли меня!
- А ты не злись! – улыбнулся он и легонько щёлкнул меня пальцем по кончику носа.
Я растерялась и замолчала, забыв закрыть рот. Шокер расхохотался. Я пнула его в плечо и тоже засмеялась. По-другому с ним не получается. Да и неважно, пусть подначивает. Я уже за одно то была благодарна, что он стал часто улыбаться.
- Во сколько паром прибывает? – спросил Шокер, отсмеявшись.
- В половине восьмого.
Назавтра мы ждали в гости Валею и Михаила. С тех пор, как мы переселились на изнанку, Шокер очень часто разговаривал с дочкой по телефону, но виделись они только однажды, когда Шокер ездил с инспекционной программой по Карелии и на один день вырвался в Питер. Когда Шокер недавно объявил, что ребята собираются в Стокгольм, я была против. Зачем беременной на девятом месяце пускаться в путешествие? В конце концов, если так уж хочется увидеться, что нам мешает сесть в самолёт, и через два часа мы в Питере. Но Шокер меня даже слушать не стал, сам купил все билеты, снял для Вали и Миши крошечный домик неподалёку от нашего квартала, и вот с утра пораньше мы собирались ехать на паромный терминал встречать гостей.
- Думаю, рановато будет для Тима, - сказала я. - Не надо его на терминал тащить. Попрошу Линду, пусть придёт завтра в шесть утра.
- Хорошо, - кивнул Шокер. – Здорово, что она у нас есть.
С Линдой нам повезло. Её нам рекомендовал кто-то из старых стокгольмских знакомых Шокера. Сорокалетняя шведка Линда была вдовой бывшего наёмника. Сама она никаких контрактов с гатрийцами никогда не заключала, просто была в курсе происходящего. После завершения контракта муж Линды вскоре заболел и умер, а Линда вызвалась помогать семье гатрийских поселенцев, нянчила их малышей. Гатрийцы вернулись на поверхность, а Линду через третьи руки передали нам по наследству. Быть няней у неё получалось, видимо, лучше всего. Детишек она любила, а свои давно выросли. Позвать Линду можно было даже внезапно, если очень понадобится, а уж если договориться заранее, то она была готова работать в любое время дня и ночи. Впрочем, а что и не поработать при такой щедрой почасовой оплате…
- Жаль только, что она с Тимом по-шведски разговаривает, - грустно заметил Шокер. – Так он у нас никогда не заговорит, если будет слышать вокруг себя мешанину языков.
- Тимоха может ещё долго не говорить, просто потому что пора не пришла. Маленький он ещё. Раньше весны об этом и беспокоиться нечего.
- Валея в восемь месяцев уже «мама» и «папа» говорила, - возразил Шокер.
- Ну да, - проворчала я, сдерживаясь, чтобы не съязвить о вреде раннего развития. – Но не всем же быть такими продвинутыми. Тем более, Тимофей у нас гатрийский лорд. Зачем ему говорить, пусть уж сразу учится стучать по столу. Кстати, это у него уже классно получается.
Шокер тихонько засмеялся и покачал головой.
- И, между прочим, я недавно слышала, как ты сам ему гатрийскую песенку пел.
- Так то песенка, - беспечно отмахнулся Шокер. - Там важна мелодия и эмоции, язык – дело десятое.
- Да, но потом ты с ним ещё и разговаривал на гатрийском.
- Ну и что? – пожал плечами Шокер. – Мы с ним тихонько. Кроме тебя, никто не слышал, да и ты услышала только, потому что ты – нестандартная слухачка.
- А как же твой великий принцип «на изнанке на гатри не говорить»? Забыл, как ты беднягу Ская полоскал за то, что он наедине с родной сестрой разговаривал на родном языке? Забыл?
Шокер насупился:
- Скай и Лали разговаривали не наедине, и ты это знаешь. Они хотели, чтобы я услышал, и они этого добились.
- Ну, то есть, тебе можно делать так, как тебе угодно в данный момент. А принципы – они для других.
