Часть 1. История первая. Искушение
Глава первая. Встреча
В восемнадцать лет Эрна была по-прежнему довольна собой и миром, в котором жила. Она была всё так же хороша собой, как и в детстве, шрам на правом виске можно было закрыть волосами, её уважали среди прозревших, а кое-кто даже побаивался. Медный Паук ни разу не встречался на её пути с тех пор как бросил одну в Хларии. К Магде он, правда, иногда захаживал, то за зельем, то за прорицанием, а однажды явился с воспалённой раной, вспоминая которую, ведьма шипела и плевалась как разъярённая кошка. Говорила, ещё немного – и Паук остался бы без ноги. Эрна уже давно не считала себя его ученицей, хотя и пользовалась его именем, чтобы добиться уважения от других прозревших. Если сказать «Я от Медного Паука», то даже высший посвящённый охотно предоставит еду, кров и нужные сведения и не будет задавать лишних вопросов. Только один раз девушке не повезло, когда она навестила прозревшую по имени Земляная Тыква. Та подсунула ей яд в заботливо завёрнутых с собой пирожках. Очень глупо пытаться отравить ведьму, и Эрна решила, что так проклятая просто выражает своё отношение к её бывшему учителю. Что-то вроде «Враг тебя возьми», только без слов и на расстоянии. Мать позже сказала Эрне, что у Земляной Тыквы свои счёты к Медному Пауку. Пускай их Освободитель рассудит.
Дела Эрне попадались разные, иногда и убивать-то никого не надо, например, в прошлом году она месяц пасла гусей в Рикании, а потом скормила самому лучшему гусю вместо ореха маленький комочек водорослей, волос, навоза, крови и костей, изготовленный ею ночью на местном кладбище, и ушла, облапошенная управляющим графа всего на пять медяков.
Через неделю гусь подрался со всеми гусаками в стаде, а ещё через пять дней они взбесились и устроили такой переполох, что никто не заметил, как лельфы [1]
Закрыть
проникли в пограничную крепость. Кто открывал им ворота, Эрна не знала и не интересовалась. Только потом по дошедшим до неё слухам девушка поняла, что лельфы приходили за старшей дочерью риканского короля, которая унаследует корону, если умрёт её тяжело больной младший брат, потому-то они и хотели проникнуть в крепость незаметно. Это ведьму тоже не интересовало.Лельфы – народ, захватившие святые земли и часть Рикании. Исповедуют свою религию. Чаще сего их называют «неверные».
Она съездила в Ютанию, где нанялась в судомойки и отравила колодец посреди дворцового парка. Зачем это было нужно, ей тоже никто не объяснил, тем более, что никто и не умер вовсе, то есть почти никто не умер, только старичок-садовник утонул в нужнике, но при чём тут Эрна, разве она виновата, что там доски сгнили?.. Зато королевский двор перенесли в западную резиденцию, откуда так удобно заказывать сукно в Хларии и даже хлеб покупать удобнее через пролив, чем везти по суше. А где королевский двор – там и траты.
Сама ведьма вернулась в Хларию и раздумывала, взяться ли за ещё одно мелкое дело или поехать домой к матери. В Тафелоне Эрна почти не работала, в Тафелоне её знали всё больше как младшую дочку оберста личной дюкской гвардии и даже принимали при дворе. Девушка это ненавидела: придворная причёска открывала шрам и его приходилось скрывать с помощью магии, а это мешает сосредоточиться.
А в родной деревне Эрну знали как Эрну, незнамо от кого прижитую дочку местной ведьмы. Эрну, у которой глаз дурной, Эрну, которая такой хорошей девочкой была, а поглядите, что выросло, Эрну, которая как лечить возьмётся, такое творит, чего и мать-то не умеет, потому что девчонка Врагу душу продала, Эрну, которую гнать надо, да мать её жалко. Хорошая же женщина её мать. Любовница самого барона и сыновья у неё добрые. Старший вон вытянулся в такого детину, что не всякий рискнёт косо взглянуть на его любимую сестричку. Впрочем, дома девушка гостила недолго, не хотела вытягивать у матери колдовскую силу. Да и скучно ей было в деревне. Того и гляди на Медного Паука наткнёшься.
Девушка шла по Балрилю, городку в Хларии, и задумчиво грызла пирожок с потрошками. Всю неделю шло праздничное представление о святой Нинете, которую Заступник и святая Окина послали спасти Хларию от власти ютанцев. Всю неделю почтенные граждане, одетые то ютанцами, то наёмниками, то вовсе оборотнями, а то доблестными братьями-заступниками, мелькали на помосте вокруг одетого в платье худенького черноволосого мальчика с большими чёрными глазами. В конце что-то здорово бумкнуло, помост с ютанским королём провалился, в вечернее небо взвились языки пламени и запахло чем-то не то кислым, не то горьким. Устроитель представления торжественно зачитал кусок из жития святой Нинеты о том, как были враги повержены в прах, а сама святая взята живой на небо.
Вышло очень красиво.
Зачем она пришла?
Почему именно Балриль?
Почему именно сейчас, когда тут восхваляют святую Нинету?
Как глупо…
Ужасно глупо, в её-то возрасте…
И запах, конечно, знакомый. Мастеров таких вот огней не только в Хларии, по всей земле не так уж много найдётся. Если это тот, о ком она думает… если это тот самый, уходить из города надо немедленно и лучше не заходя на постоялый двор. Неделю шло представление! За это время её можно было выследить десять раз! Чего он ждёт? И ведь такое паршивое ощущение, будто кто-то на неё смотрит. А кто? В толпе не больно-то поколдуешь, да и какое колдовство поможет против оборотня?..
Эрна задумалась, не остаться ли ей в толпе, в толпе оборотень не кинется, но потом разозлилась. Враг с ним, с этим оборотнем. Будто она не волшебница, будто не может блохастому хвост подпалить.
Ведьма успела неплохо изучить Балриль, когда прогуливалась тут после представления, и сейчас, всё так же небрежно откусывая от пирожка, свернула на петляющую улочку, потом на переулок поуже и, наконец, добралась до угрюмого тупика, в которой не выходило ни одного окна. Хороший был тупик и дома там так давно не чинили, что даже ребёнок мог бы забраться по дыркам от вывалившихся кирпичей на крышу.
Преследователь всё никак не появлялся. Передумал? Или потерял её из виду? Да нет, глупость какая, чтобы оборотень да кого-то потерял. Эрна уже почти решила плюнуть на всё и убираться из тупика по крышам, когда, наконец, разглядела долгожданного…
– Нинета! – воскликнул преследователь, молитвенно протягивая к ей руки.
– Какая я тебе… – начала было девушка, но осеклась. Она узнала его – и широкие плечи, и конопатое лицо, и смешной толстый нос. – Брат Озейн?!
Проклятье!
Надо же было так сглупить!
Теперь уже не отоврёшься.
Мужчина покачал головой и взял её руки в свои.
– Я покинул орден, сестрёнка, – сказал он, крепко сжимая пальцы девушки. – Я не мог больше… Никто не пытался тебя спасти…
Эрна пожала плечами.
Это в двенадцать лет рыдаешь, какие все злые и не приходят на помощь. Медный Паук избаловал её, конечно, без него пришлось туго, зато успела всякого насмотреться. Никто не пытался спасти никому не нужную дурочку? Да Надзиратель с ними! Будто она мало дурочек извела. Вспомнить ту риканскую принцессу хотя бы. Очаровательное создание с пухлыми щёчками и золотисто-рыжими волосами. И где она теперь? Ничего хорошего с ней лельфы не сделали.
– Как ты меня узнал? – спросила девушка. Шесть лет прошло, да и волосы у неё тогда были чёрными.
– Я видел тебя, когда с неба снизошло пламя Заступника, – просто ответил Озейн. Эрна закашлялась. – Я видел, как твои волосы выцвели, а сестра Утабио надела тебе мешок на голову и увела.
– Ты же рыдал тогда! – возмутилась девушка. – Ты же меня оплакивал!
Она попыталась выдернуть руки, но Озейн держал её крепко. Вот те на. Думаешь, что ты самая хитрая, а потом оказывается, что по земле ходит человек, который знает твой секрет.
– Я плакал от облегчения, – строго ответил Озейн, – от радости, что восторжествовала справедливость.
Ну да, конечно. Святош хлебом не корми, дай умиленно поплакать от радости. Убить его надо. Убить и уйти в самом деле по крышам. Враг его знает, может, и не врёт, а, может, давно всё разболтал остальным святошам.
Убить…
Эрна всё-таки выдернула руки, но Озейн перехватил её кисти так благоговейно, что ей стало не по себе. Вечно святоши лезут куда не просят!
– Как ты меня нашёл? – спросила девушка, оттягивая неизбежное. Вот сейчас она выяснит и…
– Представление в Балриле, – отозвался Озейн. – Я же обещал тебя сводить на представление. Помнишь?
– Я не… – начала было девушка, снова стряхивая руки мужчины, но он ненавязчиво перехватил её за запястье. И вдруг она вспомнила. – Так ведь не на представление, а на турнир!
Озейн просиял и Эрне стало совсем дурно. Ну да, конечно. Очень чистые душой люди не поддаются колдовским чарам. Судя по всему, бывший святоша стирал свою душу каждый месяц, она и не успевала запачкаться.
– Я знал, что ты захочешь увидеть представление, – сказал Озейн, и Эрна внезапно разозлилась.
Освободитель, какая же она дура! Распоследний тупица мог бы выследить её здесь! Надо же было сделать такую глупость! Прийти – и не куда-нибудь, а именно в Балриль и именно на представление собственного, прости Освободитель, жития. Но кто ж знал, что проклятый святоша разглядел её сквозь свет белой магии и запомнил со светлыми волосами?!
Девушка вырвала руки так сердито, что Озейн отпрянул. Как глупо. Надо убить его. Сейчас, пока она ещё сердится, пока…
– Я никому не сказал, – произнёс бывший святоша и снова потянулся дотронуться до неё. – Я искал тебя шесть лет. Иногда мне казалось, что ты рядом, но это каждый раз оказывалась другая девушка.
Да что с ней такое творится?! Проклятый святоша, смотрит и смотрит, а глаза-то, как у телка. Будто Эрна никогда телят не резала. Будто Эрна людей не резала. Искал он её. Шесть лет! Шесть лет она таскает за собой хвост и он её так и не засыпал!
– Нашёл, – грубо произнесла девушка. – Что дальше?
Святоша только улыбнулся.
– Я не святая, – не выдержала Эрна.
– Я знаю, – снова улыбнулся Озейн и шагнул ближе. Если бы он хотя бы на мгновение отвёл глаза…
– Я не Нинета, ты можешь это понять?!
– И это я тоже знаю.
– Я ведьма, – почти в отчаянии произнесла девушка. – Ты разве не знаешь, что ведьмы летают голыми и совокупляются с Врагом в обличье чёрного борова?
– А ты? – заинтересованно спросил бывший святоша. Эрна почувствовала что краснеет. Проклятье, она не чувствовала себя такой дурой с тех пор, как попалась под Сейром за кражей яблок в тринадцать лет. А, к Врагу всё это!
– А ты проверь, – сказала она и впилась губами в губы святоши.
Глава вторая. Прибытие
Мелкое дело, ожидавшее Эрну в Рамье, совсем недалеко от Балриля, было сугубо личным. Негоже прозревшей сводить счёты, но, раз уж она решила задержаться в Хларии, можно было и развлечься. Если уж баронесса приказывает травить собаками бродячего мальчишку, который всего-то навсего попросился на ночлег, то кто ж виноват этой баронессе, что «мальчишка» вырос в могущественную ведьму?
Украденную из курятника любимую курицу баронессы, которая, как позже оказалось, несла какие-то необыкновенные, особенно вкусные яйца, Эрна за проступок не считала. В конце концов, она тогда буквально умирала от голода, а курица была на вкус так себе.
Всё было заранее готово. Отравленная служанка баронессы, перехваченные письма, похищенная девушка, которую послала к баронессе её троюродная сестра из Арола. И теперь Дамиана, для друзей и господ попросту Дами, прибыла в Рамье – ухаживать за старой каргой, причёсывать её по утрам и перед ужином и обделывать кое-какие делишки почтенной дамы. Засыпаться Эрна не боялась: уж причёсывать-то она умела не хуже настоящей Дамианы, к тому же знала несколько отличных рецептов, способных вернуть молодость не только увядшему лицу нанимательницы, но и её дряхлому телу. Настоящая Дамиана валялась в канаве с перерезанным горлом. Эрна слегка морщилась, вспоминая об этом: уж больно грязная вышла работа, но ей не хотелось рисковать. Представить было страшно, что было бы, если бы кто-то узнал о её планах.
Баронесса лю Рамье была дородной властной старухой, вдовой барона лю Рамье, которого убили в самом конце войны с ютанцами. Баронство унаследовал сын, не рискнувший спорить с матерью о том, как надо управлять наследственным владением, и потому уехавший в Арол к королевскому двору. Введённая молчаливым слугой в личные покои госпожи, Эрна пригляделась к баронессе внимательней и поняла, что её милость не так уж и стара. Всего на несколько лет старше матери Эрны, а та вовсе не была старой. Девушка скромно остановилась у дверей и сложила руки под передником.
– Что ты там стоишь! – недовольно буркнула сидящая перед дорогим зеркалом баронесса. – Иди сюда!
– Простите, госпожа, – беззаботно отозвалась Эрна, – меня обещали к её милости привести, а привели к вам. Где её милость баронесса?
– Баронесса – это я, – сказала старуха сердито.
– Не может быть! – всплеснула руками девушка. – Вы шутите! Её милость, говорят, уже старенькая, у неё сын взрослый, а вы такая молоденькая, вы мне в сёстры годитесь!
– Поди сюда! – нетерпеливо приказала баронесса и Эрна, наконец, повиновалась. – Вот тебе за глупость!
И она ткнула в руку девушки острой булавкой. Эрна закусила губу и прямо посмотрела на старуху. Та некоторое время пыталась напугать «служанку» взглядом, но потом отвела глаза.
– За что вы сердитесь? – так же беззаботно спросила Эрна. – Грешно на правду сердиться!
– Помалкивай! – отрубила баронесса. – Сестра пишет мне, что ты искусна в причёсках, знаешь полезные мази и притирания. Это так?
– Так, добрая госпожа, – ответила Эрна, безучастно наблюдая, как течёт её кровь.
– Закапаешь пол – убью, – посулила старуха. Эрна пожала плечами, оторвала край передника и умело перевязала рану. – Ловкие у тебя пальчики. Покажи мне своё искусство.
Эрна подошла ближе и принялась вынимать шпильки из головы старой карги. Причёсывать знатных дам она научилась ещё в четырнадцать лет, когда её высочество герцогиня Нора взяла «младшую дочь оберста личной гвардии его высочества дюка Клоса» к своему двору.
– Вам надо кровь в голове разогнать, – сказала девушка, – у вас кровь застаивается, вы сердитесь, а злость же старит.
– Поговори тут у меня! – буркнула баронесса.
– Я же ради вас, добрая госпожа, – не унималась Эрна. – Вы когда хмуритесь, возле глаз морщинки… Ай! Не надо!
Второй раз она от шпильки всё-таки увернулась. Ведьма, которая позволяет проливать свою кровь старой сварливой дуре – это плохая ведьма. Девушка принялась мягко массировать голову баронессы, в самом деле разгоняя по сосудам кровь и ослабляя напряжение. Старуха глубоко вздохнула и как-то вся обмякла.
– У меня есть отличные мази, – понизив голос до интимного шёпота, сказала Эрна. – Вы будете их втирать дважды в день и все будут думать, что вы не мать, а невеста господина барона.
– Ты несёшь вздор, – вяло отозвалась старуха и снова глубоко вздохнула.
– Испытайте меня, добрая госпожа, – предложила Эрна. Баронесса зевнула, поёрзала, вздохнула глубже… потом ещё глубже и ещё… и, наконец, медленно и размеренно задышала. Перерезать ей глотку было проще простого, но Эрна посмотрела на свою перевязанную руку и задумалась. Озейн, балда, поклялся, что не будет за ней следить. Но она обещала ему вернуться. Проклятый дурак, надо было отравить его наутро… ну хорошо, не наутро, но хотя бы через неделю. Зачем она оставила его в живых? Глупость какая.
