ХРАНИТЕЛЬ: в плену твоих фантазий
Автор текста: Наталья Аверкиева
Беты: Max Starcrossed, Партвейн, Cinnamon Poizzon
Консультанты: Никита Егоров, Sv_a_p, taai, Ichbinda
Буктрейлер 1: Наталья Гудожникова
Буктрейлер 2: ROOM BOOK
Вечно пьяный, бледная кожа,
Знала бы ты, на что сейчас моя жизнь похожа.
Хранить я буду свои чувства до гроба,
Ты, конечно же, полюбишь другого.
А я другую
Не полюблю!
Страх! Боль! Алкоголь!
И как же так ты мне угодила?
Я подарил тебе любовь.
А ты её передарила!
Страх! Боль! Алкоголь!
Наверно, это просто так надо…
Я подарил тебе любовь.
А ты её перепродала.
С.Б.А. (с) Горький
Майя с легкой мечтательной улыбкой смотрела в окно и представляла, как проведет Рождество. Неделя каникул сейчас как нельзя кстати перед предстоящим «броском» в середине января — надо закончить и сдать все курсовые и рефераты, получить график экзаменов и зачетов, написать несколько эссе… а еще хотелось поковыряться в собственной рукописи, ибо мыслей много, а времени на писанину совсем нет. И, конечно же, Сережа… Двадцать седьмого они улетают на Домбай кататься на лыжах. Восемь дней с любимым… Майя улыбнулась широко-широко и протяжно вздохнула — еще целая неделя до отъезда. Так долго. Они вместе подобрали место и выбрали коттедж, заказали Майе шлем, перчатки, сноубордическую одежду и термобелье. Сережа обещал лично научить ее кататься на сноуборде. Майя не любила экстремальные виды спорта, но ради Сереженьки готова была выпрыгнуть из самолета без парашюта, если бы тот пообещал ее спасти. А сегодня они договорились сходить в магазин и купить ботинки. Вчера, проводив любимого на занятия к первой паре, Майя битый час просидела на сайте, спустив все остатки своих накоплений на пуховик, смешную шапку, прикольные носки, веселые футболки и худи. Она хотела быть яркой, красивой и нравиться Сереже. Всего лишь неделя до отъезда. Это так мало. Еще столько дел.
— Всегда уделяйте внимание композиции текста. Зачастую автор так строит произведение, что уже его структура указывает на основную мысль.
Профессор встал напротив Майи и положил руку на парту. Узловатые пальцы, сухая кожа-пергамент. Чуть синеватые ногти — проблемы с сердцем. Майя подняла на него взгляд.
— Есть примеры?
— Мне очень нравится ретроспекция, — тут же отозвалась девушка, словно ждала этого вопроса. Профессор одобрительно кивнул.— В мировой литературе этот прием используется достаточно часто. Например, Федор Достоевский в романе «Преступление и наказание» делает ретроспекцию в одной из сцен. Это своего рода рассказ в рассказе, чтобы вернуть нас в прошлое и показать истоки произошедших событий. Довольно удобный прием. Я тоже использую ретроспекцию в своих работах.
— Надеюсь, Майя, вы станете столь же успешны, как и Достоевский, — улыбнулся преподаватель. — Кстати, раз уж мы заговорили о своих работах. Предлагаю всем к следующему семинару подготовить небольшие рассказы с использованием различных композиционных приемов. Мы разберем их на занятии и обсудим. Авторы самых интересных текстов могут рассчитывать на дополнительный балл при сдаче экзамена. А на сегодня всё, вы свободны. Только тихо. У нас еще целых пять минут лекции.
Она вышла из аудитории одной из последних. Глянула в спины удаляющихся в сторону столовой однокурсников и пошла в противоположную. У Сережки лекция на их этаже, поэтому она подождет звонка в фойе, а потом они вместе пойдут обедать. Они перестали скрывать свои отношения пару недель назад. Хотя Майе это далось с некоторым трудом. Она не любила показывать свои чувства другим, считая, что так ее могут использовать, обидеть или даже шантажировать. Чем меньше люди знали о ней, тем меньше вероятность удара. Жизнь научила ее быть осторожной и не расслабляться ни на секунду.
Она завернула в туалет. Задержалась перед зеркалом. Послюнявила кончик пальца и чуть подтерла поехавшую в уголке глаз подводку. У них в институте так много шизанутых творческих личностей, что на ее временами агрессивный макияж никто и никогда не обращал внимания. Хоть в шортах, хоть в костюме Белоснежки ходи, народ поржет и успокоится. Некоторые девчата одеваются так, что глаз дергаться начинает — под серым строгим костюмом может быть кислотная розовая кофточка с принтом Микки Мауса, а на ногах зеленые колготы в красную клеточку. А иные парни так и вовсе в килтах ходят. Ладно в стенах Альма-матер, но как они в метро в таком виде передвигаются? Майя улыбнулась своему отражению абсолютно счастливой улыбкой. Она учится в лучшем институте на планете и встречается с самым классным парнем на свете. Вот оно — счастье.
Из ближней кабинки раздался сдавленный стон. Майя замерла и прислушалась. Характерное сопение и едва слышные шлепки не оставили сомнений в происходящем. Она понимающе улыбнулась. Господи, и не противно же людям тереться по туалетам? Бррр просто. В кабинках-то и места совсем нет, не развернуться, да и чистота оставляет желать лучшего, и это она молчит про запах…
— Подожди, подожди, — торопливый шепот. — Я сейчас.
Майя хотела уже ретироваться с места событий, но до боли знакомый голос произнес до боли знакомые слова. Даже интонация была такой же, как сегодня утром:
— Я кончаю, — быстрые шлепки тела по телу. — Всё, я всё. — И протяжный стон.
Улыбка сползла с лица. Майя побледнела.
Звуки поцелуев и довольное перешептывание. Шуршание одежды. Молния. Любовники засмеялись.
Она бесшумно метнулась в соседнюю кабинку и бессильно привалилась плечом к дверце.
— Ты же с нами в Рождество? — мурлыкающий голос.
— А то!
Вышли. Хлопнула дверь.
— Только без своей долбанутой дебилы.
Вода полилась. Моют руки.
— Что я, больной, что ли? — хохотнул любимый.— С этим бревном только каникулы себе портить. — Смачный поцелуй и что-то неразборчивое. Майя густо покраснела. — Кстати, я таки смог раскрутить ее на поездку на Домбай. Она оплатила большой коттедж. Передай Витьку, что он проиграл наш спор, а остальным — пусть готовятся весело встретить Новый год там, где мы хотели! — Он тихо присвистнул и, видимо, что-то изобразил, потому что девка засмеялась. Послышались звуки возни. Майю передернуло от отвращения.
— А эту куда? — сквозь очередной поцелуй.
— У меня есть план, — заговорщицким тоном произнес Сережа с улыбкой в голосе.
— Видеть не могу, как она к тебе лезет, — ревниво сообщила соперница капризным голосом. Майя все никак не могла определить, кто же это. — Удавить хочется.
— Потерпи. Я же для тебя всё это делаю. — Поцелуй. — Ты же хотела отдохнуть. Я устроил. Это будет самая романтичная неделя. Обещаю.
«Это будет самая романтичная неделя. Обещаю», — эхом отозвались слова в памяти. Сергей произнес их после того, как Майя оплатила коттедж. Поцеловал. Завалил на кровать. И… Девушка зажмурилась, мысленно приказывая им убираться.
Шаги. Все стихло.
Она сползла по стене на пол и закрыла лицо руками. Жалко ли ей потраченных денег? Нет. Правда, это были вообще все ее сбережения, но большую часть можно вернуть, аннулировав бронь на гостиницу и сдав билеты на самолет. Слава богу, что все оформлено на нее. Одежду тоже можно вернуть. Это добавит ей штрафных баллов на сайтах, но что делать? Конечно, часть денег она потеряет на страховках и пересылке, черт с ними… За собственную глупость и доверчивость надо платить. Сергей был у нее первым. Майя хотела, чтобы он стал единственным. Ей даже казалось, что она влюбилась… Идиотка.
Она не помнила, как в полной прострации дошла до дома. Внутри сжалась гигантская пружина, которая вот-вот грозила разжаться и вынести мозг, разнести мир, уничтожить все вокруг. Она не выла, не кричала, не рыдала, не крушила то, что попадалось под ноги и руки. Она крепко сжала зубы и молчала, позволяя гневу перекипеть внутри. Этому она научилась в приемной семье. Для ее воспитателей опека стала неплохим источником дохода. Поэтому с детства она служила только интересам «семьи», выполняя все прихоти «отца» и «матери». Дети были разными. Кто-то, как она, прошел через несколько семей, прежде чем «застрять» в этой. Кто-то был из неблагополучных. Были даже бродяги и беспризорники. Этих ненавидели и боялись даже самые дерзкие дети в семье, поэтому им приходилось сбиваться в стайки, чтобы противостоять произволу будущих уголовников. Свора шакалов и упырей — так она называла своих «братьев» и «сестер», всякий раз испытывая колоссальнейший дискомфорт на утренних и вечерних ритуальных «обнимашках» и признаниях в «любви» ближнему своему. Впрочем, ей еще повезло. Ее единственный друг Сёма писал, что попал в семью священника-извращенца. Они переписывались несколько месяцев, а потом тот перестал отвечать. Майя так и не смогла выяснить, что с ним.
Пролежав несколько часов в позе эмбриона, прокручивая в голове подслушанный разговор, мысленно проговаривая обвинительные речи и даже избивая обидчиков, Майя была вынуждена признать, что все не так уж и плохо, если разобраться. Однозначно, это был сильный удар в спину, настоящее предательство, но, если бы Сергей осуществил свой подлый план в день или во время поездки, то она бы пострадала сильнее и финансово, и морально. А пока что девушка внезапно испортила Клименко запланированный не с ней отдых и потеряла из-за этого пару тысяч на аннулировании всех заказов. Правда, теперь непонятно, как ходить в институт. Но об этом она подумает позже. Сейчас бы что-нибудь сделать с пружиной внутри, которую так и не отпустило, а из-за нее она похожа на бочку с порохом, на которой кто-то разжег костер — того гляди, взорвется и разнесет все к чертям.
Клименко пришел вечером. Майя слышала, как тот звонил в домофон, а потом в квартиру. Она лишь перевернулась на другой бок и положила подушку на голову, чтобы ничего не слышать. Это не помогло. Бывший оказался настырным в своем желании встретиться. Хорошо, что она не успела передать ему ключи от квартиры. Они планировали съехаться. Сергею не повезло — он жил в общаге, а у Майи была крошечная муниципальная квартирка в пятиэтажке, которую ей, сироте, выдали через администрацию в восемнадцать лет. Надо собрать его вещи и выкинуть. Черт, что же так хреново-то! В первый раз, что ли, ее так подставили…
Сергею было мало просто секса. Он действовал быстро, стремительно и напористо. Пер напролом, ломая преграду за преградой. Он не давал ей прохода в институте, писал каждые десять минут, звонил каждый час. Он ловил ее у аудиторий после занятий, провожал домой, таскал обедать и ужинать. Он окружил девушку собой, проник в ее мир, пробрался в сознание, поселился в душе. Майя продержалась ровно месяц. Они стали встречаться. Сережка оказался неплохим любовником. Впрочем, Майе было не с чем сравнивать. Ей все нравилось. Клименко вызывал в ее душе такой прилив радости, тепла и света, что казалось, лучше и быть не может. Майя была неприлично счастлива, не обращала внимания ни на что, она любила и была любима. Сергей все чаще оставался у нее ночевать, все чаще произносил «мы». Его вещи медленно завоевывали пространство квартирки Майи. Сначала переехали зубная щетка, бритвенный станок и тапочки. Майя с большой любовью выбрала для него махровый халат и купила новое полотенце — только для Сереженьки. На кухне появился любимый стул Сереженьки, любимая чашка, пепельница. Майя готовила то, что любит Сереженька. Покупала вино, которое любит Сереженька. Даже туалетная бумага была любимого Сереженькой цвета и пахла персиками. Чертов Клименко обложил ее со всех сторон. И сейчас это всё кошмарно давило на нервы и сознание. А месяц назад они стали обсуждать совместный отдых. Клименко сказал, что давно мечтает о поездке на Домбай, потому что там прекрасные склоны на любой вкус, красивая природа, ночные тусовки и классная кухня. Майя погуглила цены, прикинула свои возможности и… решилась подарить любимому эту поездку на Новый год. Она никогда и никому не дарила ничего такого. Почему бы нет. Господи, какая же она идиотка… Так глупо вляпаться и спустить на лживую тварь все свои сбережения за несколько лет. От стыда хотелось исчезнуть из этого мира навсегда. Или хотя бы забиться куда-нибудь в темный угол, накрыться толстым одеялом и не вылезать на свет, пока о ней все не забудут.
Через три дня Майя вспомнила, что ничего не ела. Ее как-то странно повело в сторону, когда она все-таки поднялась с кровати. Девушка села. Запустила руки в волосы. Потерла глаза. Надо как-то жить дальше. Разбитое сердце — не повод бросать институт, в котором она мечтала учиться с детства. Надо собраться. Сегодня до конца дня она еще позволит себе пострадать, а завтра — вперед, грызть гранит науки. Текст бы еще написать к семинару. Настроение — отстой. Как же заставить себя жить? Главное, завтра не струсить и доехать до шараги. Праздники в одиночестве — это так мило. Впрочем, как обычно. Как последние три года, когда она наконец-то вырвалась из-под опеки и переехала в квартирку на другой конец города. Настоящий подарок судьбы! Жаль только, что это был всего лишь другой конец город. Если бы у нее была возможность, она бы сбежала от опекунов в другую страну, на другую планету. За три года она не позвонила им ни разу. Лишь первый свободный от всех Новый год был по-настоящему счастливым. Она праздновала свою независимость в гордом блаженном одиночестве. Кстати… Надо включить телефон. Завтра. Сегодня она еще не готова.
История 24.
В этот раз путь Хранителя был долог и особенно тяжел. Он преодолел пустыню, пересек океан и едва не замерз в горах, когда огибал в лютый буран очередную снежную вершину. Усталость шептала ему — найди пещеру и спрячься, пережди, отдохни, но он все равно упрямо летел вперед, пока силы окончательно не иссякли. Он боялся не успеть.
И не успел. Они разминулись с Творцом в считанные минуты. Хранитель чувствовал его теплый запах, который все еще берегли камни и трава. Он ощущал ласковые прикосновения ветра, который касался его одежд. Он видел угасающее свечение, оставшееся после перехода. Творец был здесь, именно на этом месте, где сейчас стоял Хранитель. И именно здесь, именно сейчас его следы вновь обрывались и терялись в переплетении старых дорог временных коридоров. Хранитель хотел последовать за ним, но портал закрыт, а у него не осталось сил, чтобы разблокировать его и запустить. Он устало опустился на каменистую землю. Хотелось свернуться маленьким клубком и лежать так долго-долго, пока уставшие крылья вновь не смогут поймать потоки ветра, а в голове не возникнет путь к Творцу. Но здесь плохое место. Надо найти убежище и отдохнуть, иначе он не сможет справиться с опасностью, не защитится сам и не защитит Творца. Хранитель блаженно потянулся. На темно-синей с зеленовато-золотым отливом чешуе заиграли серебристые блики, дарованные ему уходящей луной. Короткий разбег и прыжок в пропасть. Взмах больших кожаных крыльев. Поймать поток. Огромный дракон черной тенью пронесся над склоном.
Пролетая над пригорьем, совсем близко к сосновым верхушкам, он заприметил в утреннем полумраке небольшую пещеру. Сделал круг, проверяя, все ли спокойно, и, осторожно лавируя между стройных стволов корабельных сосен, наконец-то опустился на землю.
Автор текста: Наталья Аверкиева
Беты: Max Starcrossed, Партвейн, Cinnamon Poizzon
Консультанты: Никита Егоров, Sv_a_p, taai, Ichbinda
Буктрейлер 1: Наталья Гудожникова
Буктрейлер 2: ROOM BOOK
Глава 1
Вечно пьяный, бледная кожа,
Знала бы ты, на что сейчас моя жизнь похожа.
Хранить я буду свои чувства до гроба,
Ты, конечно же, полюбишь другого.
А я другую
Не полюблю!
Страх! Боль! Алкоголь!
И как же так ты мне угодила?
Я подарил тебе любовь.
А ты её передарила!
Страх! Боль! Алкоголь!
Наверно, это просто так надо…
Я подарил тебе любовь.
А ты её перепродала.
С.Б.А. (с) Горький
Майя с легкой мечтательной улыбкой смотрела в окно и представляла, как проведет Рождество. Неделя каникул сейчас как нельзя кстати перед предстоящим «броском» в середине января — надо закончить и сдать все курсовые и рефераты, получить график экзаменов и зачетов, написать несколько эссе… а еще хотелось поковыряться в собственной рукописи, ибо мыслей много, а времени на писанину совсем нет. И, конечно же, Сережа… Двадцать седьмого они улетают на Домбай кататься на лыжах. Восемь дней с любимым… Майя улыбнулась широко-широко и протяжно вздохнула — еще целая неделя до отъезда. Так долго. Они вместе подобрали место и выбрали коттедж, заказали Майе шлем, перчатки, сноубордическую одежду и термобелье. Сережа обещал лично научить ее кататься на сноуборде. Майя не любила экстремальные виды спорта, но ради Сереженьки готова была выпрыгнуть из самолета без парашюта, если бы тот пообещал ее спасти. А сегодня они договорились сходить в магазин и купить ботинки. Вчера, проводив любимого на занятия к первой паре, Майя битый час просидела на сайте, спустив все остатки своих накоплений на пуховик, смешную шапку, прикольные носки, веселые футболки и худи. Она хотела быть яркой, красивой и нравиться Сереже. Всего лишь неделя до отъезда. Это так мало. Еще столько дел.
— Всегда уделяйте внимание композиции текста. Зачастую автор так строит произведение, что уже его структура указывает на основную мысль.
Профессор встал напротив Майи и положил руку на парту. Узловатые пальцы, сухая кожа-пергамент. Чуть синеватые ногти — проблемы с сердцем. Майя подняла на него взгляд.
— Есть примеры?
— Мне очень нравится ретроспекция, — тут же отозвалась девушка, словно ждала этого вопроса. Профессор одобрительно кивнул.— В мировой литературе этот прием используется достаточно часто. Например, Федор Достоевский в романе «Преступление и наказание» делает ретроспекцию в одной из сцен. Это своего рода рассказ в рассказе, чтобы вернуть нас в прошлое и показать истоки произошедших событий. Довольно удобный прием. Я тоже использую ретроспекцию в своих работах.
— Надеюсь, Майя, вы станете столь же успешны, как и Достоевский, — улыбнулся преподаватель. — Кстати, раз уж мы заговорили о своих работах. Предлагаю всем к следующему семинару подготовить небольшие рассказы с использованием различных композиционных приемов. Мы разберем их на занятии и обсудим. Авторы самых интересных текстов могут рассчитывать на дополнительный балл при сдаче экзамена. А на сегодня всё, вы свободны. Только тихо. У нас еще целых пять минут лекции.
Она вышла из аудитории одной из последних. Глянула в спины удаляющихся в сторону столовой однокурсников и пошла в противоположную. У Сережки лекция на их этаже, поэтому она подождет звонка в фойе, а потом они вместе пойдут обедать. Они перестали скрывать свои отношения пару недель назад. Хотя Майе это далось с некоторым трудом. Она не любила показывать свои чувства другим, считая, что так ее могут использовать, обидеть или даже шантажировать. Чем меньше люди знали о ней, тем меньше вероятность удара. Жизнь научила ее быть осторожной и не расслабляться ни на секунду.
Она завернула в туалет. Задержалась перед зеркалом. Послюнявила кончик пальца и чуть подтерла поехавшую в уголке глаз подводку. У них в институте так много шизанутых творческих личностей, что на ее временами агрессивный макияж никто и никогда не обращал внимания. Хоть в шортах, хоть в костюме Белоснежки ходи, народ поржет и успокоится. Некоторые девчата одеваются так, что глаз дергаться начинает — под серым строгим костюмом может быть кислотная розовая кофточка с принтом Микки Мауса, а на ногах зеленые колготы в красную клеточку. А иные парни так и вовсе в килтах ходят. Ладно в стенах Альма-матер, но как они в метро в таком виде передвигаются? Майя улыбнулась своему отражению абсолютно счастливой улыбкой. Она учится в лучшем институте на планете и встречается с самым классным парнем на свете. Вот оно — счастье.
Из ближней кабинки раздался сдавленный стон. Майя замерла и прислушалась. Характерное сопение и едва слышные шлепки не оставили сомнений в происходящем. Она понимающе улыбнулась. Господи, и не противно же людям тереться по туалетам? Бррр просто. В кабинках-то и места совсем нет, не развернуться, да и чистота оставляет желать лучшего, и это она молчит про запах…
— Подожди, подожди, — торопливый шепот. — Я сейчас.
Майя хотела уже ретироваться с места событий, но до боли знакомый голос произнес до боли знакомые слова. Даже интонация была такой же, как сегодня утром:
— Я кончаю, — быстрые шлепки тела по телу. — Всё, я всё. — И протяжный стон.
Улыбка сползла с лица. Майя побледнела.
Звуки поцелуев и довольное перешептывание. Шуршание одежды. Молния. Любовники засмеялись.
Она бесшумно метнулась в соседнюю кабинку и бессильно привалилась плечом к дверце.
— Ты же с нами в Рождество? — мурлыкающий голос.
— А то!
Вышли. Хлопнула дверь.
— Только без своей долбанутой дебилы.
Вода полилась. Моют руки.
— Что я, больной, что ли? — хохотнул любимый.— С этим бревном только каникулы себе портить. — Смачный поцелуй и что-то неразборчивое. Майя густо покраснела. — Кстати, я таки смог раскрутить ее на поездку на Домбай. Она оплатила большой коттедж. Передай Витьку, что он проиграл наш спор, а остальным — пусть готовятся весело встретить Новый год там, где мы хотели! — Он тихо присвистнул и, видимо, что-то изобразил, потому что девка засмеялась. Послышались звуки возни. Майю передернуло от отвращения.
— А эту куда? — сквозь очередной поцелуй.
— У меня есть план, — заговорщицким тоном произнес Сережа с улыбкой в голосе.
— Видеть не могу, как она к тебе лезет, — ревниво сообщила соперница капризным голосом. Майя все никак не могла определить, кто же это. — Удавить хочется.
— Потерпи. Я же для тебя всё это делаю. — Поцелуй. — Ты же хотела отдохнуть. Я устроил. Это будет самая романтичная неделя. Обещаю.
«Это будет самая романтичная неделя. Обещаю», — эхом отозвались слова в памяти. Сергей произнес их после того, как Майя оплатила коттедж. Поцеловал. Завалил на кровать. И… Девушка зажмурилась, мысленно приказывая им убираться.
Шаги. Все стихло.
Она сползла по стене на пол и закрыла лицо руками. Жалко ли ей потраченных денег? Нет. Правда, это были вообще все ее сбережения, но большую часть можно вернуть, аннулировав бронь на гостиницу и сдав билеты на самолет. Слава богу, что все оформлено на нее. Одежду тоже можно вернуть. Это добавит ей штрафных баллов на сайтах, но что делать? Конечно, часть денег она потеряет на страховках и пересылке, черт с ними… За собственную глупость и доверчивость надо платить. Сергей был у нее первым. Майя хотела, чтобы он стал единственным. Ей даже казалось, что она влюбилась… Идиотка.
Она не помнила, как в полной прострации дошла до дома. Внутри сжалась гигантская пружина, которая вот-вот грозила разжаться и вынести мозг, разнести мир, уничтожить все вокруг. Она не выла, не кричала, не рыдала, не крушила то, что попадалось под ноги и руки. Она крепко сжала зубы и молчала, позволяя гневу перекипеть внутри. Этому она научилась в приемной семье. Для ее воспитателей опека стала неплохим источником дохода. Поэтому с детства она служила только интересам «семьи», выполняя все прихоти «отца» и «матери». Дети были разными. Кто-то, как она, прошел через несколько семей, прежде чем «застрять» в этой. Кто-то был из неблагополучных. Были даже бродяги и беспризорники. Этих ненавидели и боялись даже самые дерзкие дети в семье, поэтому им приходилось сбиваться в стайки, чтобы противостоять произволу будущих уголовников. Свора шакалов и упырей — так она называла своих «братьев» и «сестер», всякий раз испытывая колоссальнейший дискомфорт на утренних и вечерних ритуальных «обнимашках» и признаниях в «любви» ближнему своему. Впрочем, ей еще повезло. Ее единственный друг Сёма писал, что попал в семью священника-извращенца. Они переписывались несколько месяцев, а потом тот перестал отвечать. Майя так и не смогла выяснить, что с ним.
Пролежав несколько часов в позе эмбриона, прокручивая в голове подслушанный разговор, мысленно проговаривая обвинительные речи и даже избивая обидчиков, Майя была вынуждена признать, что все не так уж и плохо, если разобраться. Однозначно, это был сильный удар в спину, настоящее предательство, но, если бы Сергей осуществил свой подлый план в день или во время поездки, то она бы пострадала сильнее и финансово, и морально. А пока что девушка внезапно испортила Клименко запланированный не с ней отдых и потеряла из-за этого пару тысяч на аннулировании всех заказов. Правда, теперь непонятно, как ходить в институт. Но об этом она подумает позже. Сейчас бы что-нибудь сделать с пружиной внутри, которую так и не отпустило, а из-за нее она похожа на бочку с порохом, на которой кто-то разжег костер — того гляди, взорвется и разнесет все к чертям.
Клименко пришел вечером. Майя слышала, как тот звонил в домофон, а потом в квартиру. Она лишь перевернулась на другой бок и положила подушку на голову, чтобы ничего не слышать. Это не помогло. Бывший оказался настырным в своем желании встретиться. Хорошо, что она не успела передать ему ключи от квартиры. Они планировали съехаться. Сергею не повезло — он жил в общаге, а у Майи была крошечная муниципальная квартирка в пятиэтажке, которую ей, сироте, выдали через администрацию в восемнадцать лет. Надо собрать его вещи и выкинуть. Черт, что же так хреново-то! В первый раз, что ли, ее так подставили…
Сергею было мало просто секса. Он действовал быстро, стремительно и напористо. Пер напролом, ломая преграду за преградой. Он не давал ей прохода в институте, писал каждые десять минут, звонил каждый час. Он ловил ее у аудиторий после занятий, провожал домой, таскал обедать и ужинать. Он окружил девушку собой, проник в ее мир, пробрался в сознание, поселился в душе. Майя продержалась ровно месяц. Они стали встречаться. Сережка оказался неплохим любовником. Впрочем, Майе было не с чем сравнивать. Ей все нравилось. Клименко вызывал в ее душе такой прилив радости, тепла и света, что казалось, лучше и быть не может. Майя была неприлично счастлива, не обращала внимания ни на что, она любила и была любима. Сергей все чаще оставался у нее ночевать, все чаще произносил «мы». Его вещи медленно завоевывали пространство квартирки Майи. Сначала переехали зубная щетка, бритвенный станок и тапочки. Майя с большой любовью выбрала для него махровый халат и купила новое полотенце — только для Сереженьки. На кухне появился любимый стул Сереженьки, любимая чашка, пепельница. Майя готовила то, что любит Сереженька. Покупала вино, которое любит Сереженька. Даже туалетная бумага была любимого Сереженькой цвета и пахла персиками. Чертов Клименко обложил ее со всех сторон. И сейчас это всё кошмарно давило на нервы и сознание. А месяц назад они стали обсуждать совместный отдых. Клименко сказал, что давно мечтает о поездке на Домбай, потому что там прекрасные склоны на любой вкус, красивая природа, ночные тусовки и классная кухня. Майя погуглила цены, прикинула свои возможности и… решилась подарить любимому эту поездку на Новый год. Она никогда и никому не дарила ничего такого. Почему бы нет. Господи, какая же она идиотка… Так глупо вляпаться и спустить на лживую тварь все свои сбережения за несколько лет. От стыда хотелось исчезнуть из этого мира навсегда. Или хотя бы забиться куда-нибудь в темный угол, накрыться толстым одеялом и не вылезать на свет, пока о ней все не забудут.
Через три дня Майя вспомнила, что ничего не ела. Ее как-то странно повело в сторону, когда она все-таки поднялась с кровати. Девушка села. Запустила руки в волосы. Потерла глаза. Надо как-то жить дальше. Разбитое сердце — не повод бросать институт, в котором она мечтала учиться с детства. Надо собраться. Сегодня до конца дня она еще позволит себе пострадать, а завтра — вперед, грызть гранит науки. Текст бы еще написать к семинару. Настроение — отстой. Как же заставить себя жить? Главное, завтра не струсить и доехать до шараги. Праздники в одиночестве — это так мило. Впрочем, как обычно. Как последние три года, когда она наконец-то вырвалась из-под опеки и переехала в квартирку на другой конец города. Настоящий подарок судьбы! Жаль только, что это был всего лишь другой конец город. Если бы у нее была возможность, она бы сбежала от опекунов в другую страну, на другую планету. За три года она не позвонила им ни разу. Лишь первый свободный от всех Новый год был по-настоящему счастливым. Она праздновала свою независимость в гордом блаженном одиночестве. Кстати… Надо включить телефон. Завтра. Сегодня она еще не готова.
История 24.
В этот раз путь Хранителя был долог и особенно тяжел. Он преодолел пустыню, пересек океан и едва не замерз в горах, когда огибал в лютый буран очередную снежную вершину. Усталость шептала ему — найди пещеру и спрячься, пережди, отдохни, но он все равно упрямо летел вперед, пока силы окончательно не иссякли. Он боялся не успеть.
И не успел. Они разминулись с Творцом в считанные минуты. Хранитель чувствовал его теплый запах, который все еще берегли камни и трава. Он ощущал ласковые прикосновения ветра, который касался его одежд. Он видел угасающее свечение, оставшееся после перехода. Творец был здесь, именно на этом месте, где сейчас стоял Хранитель. И именно здесь, именно сейчас его следы вновь обрывались и терялись в переплетении старых дорог временных коридоров. Хранитель хотел последовать за ним, но портал закрыт, а у него не осталось сил, чтобы разблокировать его и запустить. Он устало опустился на каменистую землю. Хотелось свернуться маленьким клубком и лежать так долго-долго, пока уставшие крылья вновь не смогут поймать потоки ветра, а в голове не возникнет путь к Творцу. Но здесь плохое место. Надо найти убежище и отдохнуть, иначе он не сможет справиться с опасностью, не защитится сам и не защитит Творца. Хранитель блаженно потянулся. На темно-синей с зеленовато-золотым отливом чешуе заиграли серебристые блики, дарованные ему уходящей луной. Короткий разбег и прыжок в пропасть. Взмах больших кожаных крыльев. Поймать поток. Огромный дракон черной тенью пронесся над склоном.
Пролетая над пригорьем, совсем близко к сосновым верхушкам, он заприметил в утреннем полумраке небольшую пещеру. Сделал круг, проверяя, все ли спокойно, и, осторожно лавируя между стройных стволов корабельных сосен, наконец-то опустился на землю.
