- Я вас знаю? – оглянувшись, поинтересовался он. Напротив стояла весьма миленькая девушка и с изумлением смотрела на него.
- Не узнал…. – протянула она огорченно, но тут же улыбнулась. Робко, но не без лукавства. – Аня…. – Девушка тут же поправилась. – Анна Вихрева, я живу….
Продолжать ей было ни к чему.
- Аня?! – Его возглас должен был сказать ей все, что он думал. И не думал – тоже. – Ты стала….
Банально, но в голову ничего оригинальнее не пришло. Узнай их препод по психологической адаптивности….
Ему было все равно, что мог бы сделать их препод по психологической адаптивности, стань ему известно, как его курсант хлопал глазами, не зная, как выразить словами то, что творилось в его душе….
- Я – маршал Службы…. – Это был уже не хрип, губы еще дергались, но звука не было, если только кроваво хлюпало от выступившей пены.
И только память не сдавалась….
- У меня будет ребенок. Твой ребенок.
Она опять стояла у него за спиной. Но теперь, провожая в космопорту.
Последний… нет, первый отпуск с офицерскими нашивками. Продолжался он шестьдесят суток, которые они провели вместе.
Родители… поняли. Виктор надеялся, что поняли.
Развернулся он резко, взгляд был жестким.
- Я вышлю тебе документы на признание отцовства.
Она грустно улыбнулась, качнула головой. Помнила, что он ей ничего не обещал.
- Не стоит. Я не для того….
- Это – мой ребенок!
Анна отступила на шаг, словно проводя между ними черту.
- Он будет твоим, когда ты будешь в нем нуждаться….
Виктор сделал по-своему, как делал всегда. Дочь – Лаура, была вписана в его документы сразу, как только родилась. Сейчас девочке… уже девушке было почти четырнадцать.
Виделись они не часто - служба многого не позволяла, но с каждым разом в его душе что-то менялось.
Женщина, так и не ставшая его женой…. Дурак! Вот теперь, в этой мути, он точно знал, чего именно она ждала. Всего лишь признания, что он ее любит.
Дочь, так похожая на нее и… на него. Записи, которые он просматривал, когда выдавалась свободная минутка. Первый шажок, первое слово…. Папа…. Сбитые коленки – еще один отпуск, который он провел с девочкой. Мальчик из соседнего двора, о котором она поведала ему, вытребовав клятву, что не расскажет матери….
Нужно было оказаться так близко от смерти, чтобы признать: где-то там его ждала… его семья.
- Маску! Антидоты!
Пробившийся сквозь невнятный шум в его ушах голос был неприятным, но дарил надежду: на первый раз – все! Он справился, продержался….
Только на первый….
Шаевский никогда не забывал, что у любого пути есть конец. Главное, чтобы он был тем самым, который им нужен.
- Мама, тебе плохо.
И не разберешь: вопрос или утверждение. От этого семейства можно ожидать чего угодно.
Медленно поднялась с пола, заставляя себя не смотреть на неприбранный после ужина стол. Вилка, нож… слишком много того, чем я могла воспользоваться.
Чтобы не добавлять соблазна, сделала шаг в сторону.
- Я устала, Санни, - максимально сдержанно произнесла я, помня, что не стоит при общении с этим существом произносить слово «нет». – У меня был тяжелый день.
Он задумался, кивнул. Что радовало, с места так и не сдвинулся.
- А я сегодня рассчитал основные оценочные параметры для перегрузочной кривой нового модуля. Папа сказал, что я и за неделю не справлюсь, а я сумел за один день.
По отдельности все слова мне были знакомы, но вот в таком, собранном виде производили впечатление чего-то запредельного для моего понимания. Ясно было лишь то, что мальчишка (вопреки всему мое сознание продолжало воспринимать его ребенком), кроме всего прочего еще и обладал развитым умом.
Это не то, что не успокаивало, добавляло волнения. Гений – злодей. Или наоборот….
Не важно.
- Ты – молодец. – Я не была спокойной, но говорила равнодушно. Второе требование – никаких эмоций. – Папа обрадуется.
- Он не обрадуется. – Он глубоко вздохнул. – Я правильно сделал?
Мне хотелось завыть. Он спрашивал, правильно ли выразил сожаление!
Вопрос, кто был тварями, выглядел не таким уж и однозначным.
- Правильно. – Вопреки всему, хотелось улыбнуться. Он казался таким… беззащитным.
Словно опровергая возникшее ощущение, в комнату влетел Грегори. При его комплекции двигался он очень рационально. На это стоило обратить внимание. Как и на то, что Санни, все-таки, находился под надзором.
- Вернись в свою комнату! – холодно потребовал мужчина, даже не взглянув в мою сторону.
- Я! Не! Хочу! – твердо возразил Санни, отступая в мою сторону. – Я! Хочу! Быть! С мамой!
- Твой отец будет недоволен! – Голос у Грегори был низким и звучным.
- Он всегда недоволен! – парировал Санни все также безразлично, делая то, чего не могла я. Едва заметила, как в его руке оказался нож. – Я вернусь в комнату только с ней!
Бросок Грегори я тоже едва не пропустила, он оказался очень быстрым. Нож отлетел к стене, мальчишка забился в руках мужчины. Слишком хрупкий на фоне своего надзирателя, что не мешало ему продолжать бороться за свою свободу.
И ни крика! В полном молчании! Изворачиваться, кусаться, царапаться….
Кто победит я не сомневалась, не зря же Грегори приставили следить за безумцем, но это не уменьшило взметнувшегося в душе страха.
Этот ребенок пугал меня все сильнее. И все сильнее притягивал к себе.
- Что здесь происходит?!
Крик неожиданно появившегося в комнате Ханри заставил застыть всех. Я хоть и так не шевелилась, но тут вообще постаралась не дышать.
Белоснежный костюм, черные кристаллы кротоса.
Кажется, побег Санни вынудил его покинуть ужин, который он давал в честь делегации.
Быстрый взгляд на меня, я отступила в испуге, непроизвольно качнула головой – я тут не причем.
- Господин Ханри, - совершенно бесстрастно произнес Грегори, продолжая удерживать мальчишку прижатым к себе. Висел тот теперь безвольной тряпкой, - господин Санни самовольно покинул свою комнату.
А то Ханри и сам этого не знал. На руке комм, видно даже издалека, как на дисплее постоянно меняется картинка.
- Уведи его! Немедленно!
Кажется, глава мегакорпорации был в бешенстве, пусть пока и контролировал его.
Я ничего не понимала! Впрочем, понимание не входило в мои задачи.
- Дайрис, - тихо позвала я. Пока Санни был еще здесь, мне стоило попытаться добиться хоть капли его привязанности. Ну и выйти за границы этого помещения, - ты обещал сыну, что мы пожелаем ему спокойной ночи.
Ханри резко выдохнул – я опять была близка к тому, чтобы дать три тройки, потом как-то сразу весь обмяк. Даже улыбнулся, хоть и вышло оскалом.
- Ты хочешь, чтобы мы с мамой проводили тебя в комнату?
Санни не шевельнулся, но ответил:
- Хочу.
Прозвучало тускло, но я успела заметить, как на мгновение изменились черты его лица. Почти живой….
- Хорошо. Эвин, - Ханри подошел ко мне, коснулся холодными губами щеки. Мне опять пришлось заставлять собственное тело не вздрагивать. В «рабстве» я должна была этому научиться, – я рад, что тебе стало лучше.
Стало лучше…. Это не о моем ли отношении к Санни он говорил?
У меня не было фактов, но, кажется, настоящая Эвин не испытывала к мальчику материнских чувств.
Впрочем, винить ее за это я не собиралась. Если она знала о последствиях айо, то у того экстренного прерывания беременности могли быть весьма веские причины.
- Да, Дарис, - спокойно произнесла я, подходя к Грегори и вызволяя Санни из его рук, - мне стало лучше. – И уже обращаясь к «сыну», добавила: - Ты проводишь меня к себе?
Тот, прищурившись, посмотрел на Грегори (эмоции или его научили?), повернулся к отцу.
- Она хорошая мама.
Для тебя, Виктор! Все это только для тебя!
Командный интерфейс продолжал работать, но замкнутый сам на себя. Получение информации, ее обработка, формирование пакетов на отправку. Рисковать раньше, чем придет для этого время, я не собиралась. Даже с учетом этой маленькой удачи.
Дверь была не просто задрапирована тканью, она была незаметна взгляду на фоне стены. Управление дистанционное, кодовое.
У Санни не было наручного комма, но он сумел вернуться ко мне. Стоило запомнить, мальчишка не столь «безобиден», как иногда кажется. Его опасность не только в монстре, что сидел у него внутри. Эта тварь была еще и весьма извращенной, чтобы получать свое любым способом.
Коридор. Гладкая матовая поверхность. Скорее всего, светопроводящий стеклопластик. Если изменить поляризацию, станет прозрачным, в таком варианте пропускал излучение светила без искажений.
Ступени наверх. Лазовски сказал – два яруса. Значит, до этого мы находились на нижнем.
Опять коридор. Сканеры выдали тонкие линии справа и слева. Двери, за которыми прятались помещения. На секторе буквенно-цифровой код.
Это уже не маленькая победа – победище! В создании алгоритмов для их написания всегда есть внутренняя логика. Имеешь один – имеешь все. Не без относительности, конечно, но уж лучше так, чем вообще никак.
Санни, он шел первым, остановился за очередным поворотом. Командный «лег» сам, как только мы приблизились. Похоже, очередная одна проверка.
Что-то мне этот факт не очень понравился.
С «не понравился» я угадала.
Дверная панель ушла в сторону, открывая большую комнату, разделенную надвое прозрачной перегородкой. Слева, что-то вроде рабочего кабинета. Голографический стол, два стула, один из которых с встроенными генераторами виртуального пространства. Еще одно подтверждение способностям мальчика. Еще одна боль для меня.
В ту сторону посмотрела я мельком, чтобы не вызвать лишних подозрений, а вот направо, где обстановка напоминала жилую, уже внимательнее.
Вопреки ожиданиям, белого практически не было. Оттенки зеленого, немного желтого, переходящего в песочный. Мило и уютно, если не заметить на подлокотниках кресла, стоящего у одной из стен, кольца фиксаторов. На боковых стенках кровати – тоже.
На столике, лист самой обычной бумаги и… карандаши.
У меня тоже были такие… в детстве.
- Ты любишь рисовать?
Присутствие Ханри за спиной напрягало сильнее, чем все то непонятное, что происходило вокруг. Так что я просто воспользовалась возможностью отойти от него.
- Люблю, - чуть слышно прошептал Санни.
А вот это были чистые эмоции! Такому не научить.
- Ты мне покажешь?
Я остановилась в паре шагов, не приближаясь к столу без его приглашения.
Вместо ответа тот подошел, взял меня за руку.
Ощущение, что прикоснулась к мертвому, было настолько ярким, что пришлось стиснуть зубы, лишь бы не выдать всю гамму чувств: от омерзения, до отчаяния.
- Смотри. – Опять холодно и равнодушно. – Я нарисовал тебя.
У мальчишки был талант…. Вот только смотреть было невыносимо. Задрапированная белой тканью комната, выкрашенное белой краской тело женщины на белых простынях, и… красная кровь, растекшаяся по полу.
От срыва меня спасло появление нового действующего лица.
- Я так и думал, что ты здесь! – Голос прозвучал грубо и надменно, но я его узнала сразу. Второй Ханри. Тот самый, что разыгрывал гостеприимного хозяина. – Не пора ли тебе меня заменить?
Оборачиваться я не стала, съежилась, чтобы казаться меньше.
- Вернись в зал! – потребовал первый, холодно. – Я приду через десять минут.
Второго такой расклад явно не устроил.
Одного я не ожидала, что его внимание привлеку именно я.
Подойдя вплотную, он резко развернул меня к себе. Прижал, глубоко вдохнул, словно наслаждаясь моим запахом.
А ладони, обжигающие даже сквозь ткань, по-хозяйски шарили по спине, спускались ниже, сминая ткань.
И это его я считала своим спасителем!
- Не тронь мою маму!
Ярость Санни была похожа на взрыв. Только что безвольно стоял неподалеку, а теперь уже надвигался на похожего на отца незнакомца, держа в руках непонятно как оказавшуюся у него вилку.
- Я тебе предупреждал, - зарычал второй Ханри, отталкивая меня и отстегивая от ремня стержень. Кажется, это была электрическая плеть, - чтобы ты утихомирил своего ублюдка!
Думать было некогда, только действовать. Если сейчас он тронет парня….
- Нет! – закричала я прежде, чем сообразила, что делаю. – Нет!
Я оказалась быстрее разряда, успев встать между ним и Санни. Боты доделали все остальное, отключив сознание, чтобы избавить от болевого шока.
Стоил мой порыв возможных последствий или нет, мне только предстояло узнать.
- Скоро сорок два часа.
Горевски на реплику Валанда не отреагировал. Продолжал смотреть вдаль, на лабораторный комплекс.
С турельной площадки мобильного многофункционального комплекса, открывался превосходный вид. Как раз на здание пятого корпуса, где, - теперь это уже были подтвержденные данные, продолжали удерживать Шаевского. Все еще живого, что давало надежду. Все остальное ее отнимало.
Базу одной из групп охраны они успешно нейтрализовали десять часов назад. Просто, как хотелось, не получилось, потеряли двоих из ребят Валанда. На вопрос: стоило оно того или нет, им только предстояло ответить, но сейчас между ними и вотчиной Ханри осталось всего лишь чуть больше километра.
Один бросок. Сорок минут и все закончится. От начала и до конца.
И тогда будет все оправдано. И их смерть, и боль Виктора и ужас, через который пришлось пройти Элиз. И тот «душок», которым отдавала вся эта мышиная возня: кому и что достанется, когда эта империя рухнет.
Один бросок!
Вторая часть команды находилась еще ближе к цели. Десять метров до дренажного уровня второго корпуса, где были размещены технические сервера.
Одно слово: «Добро!», и сотня волновых микроимпульсов, отдачу которых поглотят гасителя, уничтожат единственную преграду между ними и информацией.
Вот только приказа, который должен был прозвучать девять часов назад, когда все действующие лица этого представления отстучали готовность, так и не было. Шейх затягивал согласование операции. А может и не шейх, а те, кто, получив, обязаны были передать его решение дальше…. Кто именно - уже не важно, значение имел только сам факт….
Словно откликаясь на невнятные мысли Валесантери, которые были сразу и обо всем, Валанд произнес:
- Еще одного эксперимента он не вынесет. Восемьдесят пять процентов ботов потеряно….
Горевски, стиснув зубы, вздохнул, но ничего так и не сказал. А так хотелось….
Ему не нужна была команда: «Фас», он со своими мог кинуться в драку и без нее.
Их всего пятеро. Незаметно пришли, так же незаметно ушли. Поди, потом, разбери, кто потоптался.
Да и был ли этот кто?
Лазовски она уже тоже была не нужна…. На последствия ему было….
Связь держали через Шторма и Шнурка, ни тот, ни другой не повторили, что именно произнес Ровер. Вряд ли постеснялись, скорее, оставили на более подходящее для этого время.
Было у Горевски желание узнать, на каком языке изъяснялся помощник директора Службы Маршалов, объясняя своему другу, где и в каких позах он видел и собственное правительство, и Тиашина, и всех тех, из-за кого его маршалы продолжали оставаться в руках снюхавшихся с вольными тварей.
Спрашивать он не стал. Чувство самосохранения.
Это его начальство использовало лексикон в качестве основного средства донесения до подчиненных всего, что от него требовалось, господин же Лазовски, по мнению Валесантери, был лишен способности к речевым вывертам.
Вряд ли ошибался, скорее тот просто дошел до состояния, когда большинство принципов не выдерживает конкуренции с действительностью и сдыхает само, оставляя простор для тех немногих, что способствуют выживанию.
- Не узнал…. – протянула она огорченно, но тут же улыбнулась. Робко, но не без лукавства. – Аня…. – Девушка тут же поправилась. – Анна Вихрева, я живу….
Продолжать ей было ни к чему.
- Аня?! – Его возглас должен был сказать ей все, что он думал. И не думал – тоже. – Ты стала….
Банально, но в голову ничего оригинальнее не пришло. Узнай их препод по психологической адаптивности….
Ему было все равно, что мог бы сделать их препод по психологической адаптивности, стань ему известно, как его курсант хлопал глазами, не зная, как выразить словами то, что творилось в его душе….
- Я – маршал Службы…. – Это был уже не хрип, губы еще дергались, но звука не было, если только кроваво хлюпало от выступившей пены.
И только память не сдавалась….
- У меня будет ребенок. Твой ребенок.
Она опять стояла у него за спиной. Но теперь, провожая в космопорту.
Последний… нет, первый отпуск с офицерскими нашивками. Продолжался он шестьдесят суток, которые они провели вместе.
Родители… поняли. Виктор надеялся, что поняли.
Развернулся он резко, взгляд был жестким.
- Я вышлю тебе документы на признание отцовства.
Она грустно улыбнулась, качнула головой. Помнила, что он ей ничего не обещал.
- Не стоит. Я не для того….
- Это – мой ребенок!
Анна отступила на шаг, словно проводя между ними черту.
- Он будет твоим, когда ты будешь в нем нуждаться….
Виктор сделал по-своему, как делал всегда. Дочь – Лаура, была вписана в его документы сразу, как только родилась. Сейчас девочке… уже девушке было почти четырнадцать.
Виделись они не часто - служба многого не позволяла, но с каждым разом в его душе что-то менялось.
Женщина, так и не ставшая его женой…. Дурак! Вот теперь, в этой мути, он точно знал, чего именно она ждала. Всего лишь признания, что он ее любит.
Дочь, так похожая на нее и… на него. Записи, которые он просматривал, когда выдавалась свободная минутка. Первый шажок, первое слово…. Папа…. Сбитые коленки – еще один отпуск, который он провел с девочкой. Мальчик из соседнего двора, о котором она поведала ему, вытребовав клятву, что не расскажет матери….
Нужно было оказаться так близко от смерти, чтобы признать: где-то там его ждала… его семья.
- Маску! Антидоты!
Пробившийся сквозь невнятный шум в его ушах голос был неприятным, но дарил надежду: на первый раз – все! Он справился, продержался….
Только на первый….
Шаевский никогда не забывал, что у любого пути есть конец. Главное, чтобы он был тем самым, который им нужен.
***
- Мама, тебе плохо.
И не разберешь: вопрос или утверждение. От этого семейства можно ожидать чего угодно.
Медленно поднялась с пола, заставляя себя не смотреть на неприбранный после ужина стол. Вилка, нож… слишком много того, чем я могла воспользоваться.
Чтобы не добавлять соблазна, сделала шаг в сторону.
- Я устала, Санни, - максимально сдержанно произнесла я, помня, что не стоит при общении с этим существом произносить слово «нет». – У меня был тяжелый день.
Он задумался, кивнул. Что радовало, с места так и не сдвинулся.
- А я сегодня рассчитал основные оценочные параметры для перегрузочной кривой нового модуля. Папа сказал, что я и за неделю не справлюсь, а я сумел за один день.
По отдельности все слова мне были знакомы, но вот в таком, собранном виде производили впечатление чего-то запредельного для моего понимания. Ясно было лишь то, что мальчишка (вопреки всему мое сознание продолжало воспринимать его ребенком), кроме всего прочего еще и обладал развитым умом.
Это не то, что не успокаивало, добавляло волнения. Гений – злодей. Или наоборот….
Не важно.
- Ты – молодец. – Я не была спокойной, но говорила равнодушно. Второе требование – никаких эмоций. – Папа обрадуется.
- Он не обрадуется. – Он глубоко вздохнул. – Я правильно сделал?
Мне хотелось завыть. Он спрашивал, правильно ли выразил сожаление!
Вопрос, кто был тварями, выглядел не таким уж и однозначным.
- Правильно. – Вопреки всему, хотелось улыбнуться. Он казался таким… беззащитным.
Словно опровергая возникшее ощущение, в комнату влетел Грегори. При его комплекции двигался он очень рационально. На это стоило обратить внимание. Как и на то, что Санни, все-таки, находился под надзором.
- Вернись в свою комнату! – холодно потребовал мужчина, даже не взглянув в мою сторону.
- Я! Не! Хочу! – твердо возразил Санни, отступая в мою сторону. – Я! Хочу! Быть! С мамой!
- Твой отец будет недоволен! – Голос у Грегори был низким и звучным.
- Он всегда недоволен! – парировал Санни все также безразлично, делая то, чего не могла я. Едва заметила, как в его руке оказался нож. – Я вернусь в комнату только с ней!
Бросок Грегори я тоже едва не пропустила, он оказался очень быстрым. Нож отлетел к стене, мальчишка забился в руках мужчины. Слишком хрупкий на фоне своего надзирателя, что не мешало ему продолжать бороться за свою свободу.
И ни крика! В полном молчании! Изворачиваться, кусаться, царапаться….
Кто победит я не сомневалась, не зря же Грегори приставили следить за безумцем, но это не уменьшило взметнувшегося в душе страха.
Этот ребенок пугал меня все сильнее. И все сильнее притягивал к себе.
- Что здесь происходит?!
Крик неожиданно появившегося в комнате Ханри заставил застыть всех. Я хоть и так не шевелилась, но тут вообще постаралась не дышать.
Белоснежный костюм, черные кристаллы кротоса.
Кажется, побег Санни вынудил его покинуть ужин, который он давал в честь делегации.
Быстрый взгляд на меня, я отступила в испуге, непроизвольно качнула головой – я тут не причем.
- Господин Ханри, - совершенно бесстрастно произнес Грегори, продолжая удерживать мальчишку прижатым к себе. Висел тот теперь безвольной тряпкой, - господин Санни самовольно покинул свою комнату.
А то Ханри и сам этого не знал. На руке комм, видно даже издалека, как на дисплее постоянно меняется картинка.
- Уведи его! Немедленно!
Кажется, глава мегакорпорации был в бешенстве, пусть пока и контролировал его.
Я ничего не понимала! Впрочем, понимание не входило в мои задачи.
- Дайрис, - тихо позвала я. Пока Санни был еще здесь, мне стоило попытаться добиться хоть капли его привязанности. Ну и выйти за границы этого помещения, - ты обещал сыну, что мы пожелаем ему спокойной ночи.
Ханри резко выдохнул – я опять была близка к тому, чтобы дать три тройки, потом как-то сразу весь обмяк. Даже улыбнулся, хоть и вышло оскалом.
- Ты хочешь, чтобы мы с мамой проводили тебя в комнату?
Санни не шевельнулся, но ответил:
- Хочу.
Прозвучало тускло, но я успела заметить, как на мгновение изменились черты его лица. Почти живой….
- Хорошо. Эвин, - Ханри подошел ко мне, коснулся холодными губами щеки. Мне опять пришлось заставлять собственное тело не вздрагивать. В «рабстве» я должна была этому научиться, – я рад, что тебе стало лучше.
Стало лучше…. Это не о моем ли отношении к Санни он говорил?
У меня не было фактов, но, кажется, настоящая Эвин не испытывала к мальчику материнских чувств.
Впрочем, винить ее за это я не собиралась. Если она знала о последствиях айо, то у того экстренного прерывания беременности могли быть весьма веские причины.
- Да, Дарис, - спокойно произнесла я, подходя к Грегори и вызволяя Санни из его рук, - мне стало лучше. – И уже обращаясь к «сыну», добавила: - Ты проводишь меня к себе?
Тот, прищурившись, посмотрел на Грегори (эмоции или его научили?), повернулся к отцу.
- Она хорошая мама.
Для тебя, Виктор! Все это только для тебя!
Командный интерфейс продолжал работать, но замкнутый сам на себя. Получение информации, ее обработка, формирование пакетов на отправку. Рисковать раньше, чем придет для этого время, я не собиралась. Даже с учетом этой маленькой удачи.
Дверь была не просто задрапирована тканью, она была незаметна взгляду на фоне стены. Управление дистанционное, кодовое.
У Санни не было наручного комма, но он сумел вернуться ко мне. Стоило запомнить, мальчишка не столь «безобиден», как иногда кажется. Его опасность не только в монстре, что сидел у него внутри. Эта тварь была еще и весьма извращенной, чтобы получать свое любым способом.
Коридор. Гладкая матовая поверхность. Скорее всего, светопроводящий стеклопластик. Если изменить поляризацию, станет прозрачным, в таком варианте пропускал излучение светила без искажений.
Ступени наверх. Лазовски сказал – два яруса. Значит, до этого мы находились на нижнем.
Опять коридор. Сканеры выдали тонкие линии справа и слева. Двери, за которыми прятались помещения. На секторе буквенно-цифровой код.
Это уже не маленькая победа – победище! В создании алгоритмов для их написания всегда есть внутренняя логика. Имеешь один – имеешь все. Не без относительности, конечно, но уж лучше так, чем вообще никак.
Санни, он шел первым, остановился за очередным поворотом. Командный «лег» сам, как только мы приблизились. Похоже, очередная одна проверка.
Что-то мне этот факт не очень понравился.
С «не понравился» я угадала.
Дверная панель ушла в сторону, открывая большую комнату, разделенную надвое прозрачной перегородкой. Слева, что-то вроде рабочего кабинета. Голографический стол, два стула, один из которых с встроенными генераторами виртуального пространства. Еще одно подтверждение способностям мальчика. Еще одна боль для меня.
В ту сторону посмотрела я мельком, чтобы не вызвать лишних подозрений, а вот направо, где обстановка напоминала жилую, уже внимательнее.
Вопреки ожиданиям, белого практически не было. Оттенки зеленого, немного желтого, переходящего в песочный. Мило и уютно, если не заметить на подлокотниках кресла, стоящего у одной из стен, кольца фиксаторов. На боковых стенках кровати – тоже.
На столике, лист самой обычной бумаги и… карандаши.
У меня тоже были такие… в детстве.
- Ты любишь рисовать?
Присутствие Ханри за спиной напрягало сильнее, чем все то непонятное, что происходило вокруг. Так что я просто воспользовалась возможностью отойти от него.
- Люблю, - чуть слышно прошептал Санни.
А вот это были чистые эмоции! Такому не научить.
- Ты мне покажешь?
Я остановилась в паре шагов, не приближаясь к столу без его приглашения.
Вместо ответа тот подошел, взял меня за руку.
Ощущение, что прикоснулась к мертвому, было настолько ярким, что пришлось стиснуть зубы, лишь бы не выдать всю гамму чувств: от омерзения, до отчаяния.
- Смотри. – Опять холодно и равнодушно. – Я нарисовал тебя.
У мальчишки был талант…. Вот только смотреть было невыносимо. Задрапированная белой тканью комната, выкрашенное белой краской тело женщины на белых простынях, и… красная кровь, растекшаяся по полу.
От срыва меня спасло появление нового действующего лица.
- Я так и думал, что ты здесь! – Голос прозвучал грубо и надменно, но я его узнала сразу. Второй Ханри. Тот самый, что разыгрывал гостеприимного хозяина. – Не пора ли тебе меня заменить?
Оборачиваться я не стала, съежилась, чтобы казаться меньше.
- Вернись в зал! – потребовал первый, холодно. – Я приду через десять минут.
Второго такой расклад явно не устроил.
Одного я не ожидала, что его внимание привлеку именно я.
Подойдя вплотную, он резко развернул меня к себе. Прижал, глубоко вдохнул, словно наслаждаясь моим запахом.
А ладони, обжигающие даже сквозь ткань, по-хозяйски шарили по спине, спускались ниже, сминая ткань.
И это его я считала своим спасителем!
- Не тронь мою маму!
Ярость Санни была похожа на взрыв. Только что безвольно стоял неподалеку, а теперь уже надвигался на похожего на отца незнакомца, держа в руках непонятно как оказавшуюся у него вилку.
- Я тебе предупреждал, - зарычал второй Ханри, отталкивая меня и отстегивая от ремня стержень. Кажется, это была электрическая плеть, - чтобы ты утихомирил своего ублюдка!
Думать было некогда, только действовать. Если сейчас он тронет парня….
- Нет! – закричала я прежде, чем сообразила, что делаю. – Нет!
Я оказалась быстрее разряда, успев встать между ним и Санни. Боты доделали все остальное, отключив сознание, чтобы избавить от болевого шока.
Стоил мой порыв возможных последствий или нет, мне только предстояло узнать.
Глава 12
***
- Скоро сорок два часа.
Горевски на реплику Валанда не отреагировал. Продолжал смотреть вдаль, на лабораторный комплекс.
С турельной площадки мобильного многофункционального комплекса, открывался превосходный вид. Как раз на здание пятого корпуса, где, - теперь это уже были подтвержденные данные, продолжали удерживать Шаевского. Все еще живого, что давало надежду. Все остальное ее отнимало.
Базу одной из групп охраны они успешно нейтрализовали десять часов назад. Просто, как хотелось, не получилось, потеряли двоих из ребят Валанда. На вопрос: стоило оно того или нет, им только предстояло ответить, но сейчас между ними и вотчиной Ханри осталось всего лишь чуть больше километра.
Один бросок. Сорок минут и все закончится. От начала и до конца.
И тогда будет все оправдано. И их смерть, и боль Виктора и ужас, через который пришлось пройти Элиз. И тот «душок», которым отдавала вся эта мышиная возня: кому и что достанется, когда эта империя рухнет.
Один бросок!
Вторая часть команды находилась еще ближе к цели. Десять метров до дренажного уровня второго корпуса, где были размещены технические сервера.
Одно слово: «Добро!», и сотня волновых микроимпульсов, отдачу которых поглотят гасителя, уничтожат единственную преграду между ними и информацией.
Вот только приказа, который должен был прозвучать девять часов назад, когда все действующие лица этого представления отстучали готовность, так и не было. Шейх затягивал согласование операции. А может и не шейх, а те, кто, получив, обязаны были передать его решение дальше…. Кто именно - уже не важно, значение имел только сам факт….
Словно откликаясь на невнятные мысли Валесантери, которые были сразу и обо всем, Валанд произнес:
- Еще одного эксперимента он не вынесет. Восемьдесят пять процентов ботов потеряно….
Горевски, стиснув зубы, вздохнул, но ничего так и не сказал. А так хотелось….
Ему не нужна была команда: «Фас», он со своими мог кинуться в драку и без нее.
Их всего пятеро. Незаметно пришли, так же незаметно ушли. Поди, потом, разбери, кто потоптался.
Да и был ли этот кто?
Лазовски она уже тоже была не нужна…. На последствия ему было….
Связь держали через Шторма и Шнурка, ни тот, ни другой не повторили, что именно произнес Ровер. Вряд ли постеснялись, скорее, оставили на более подходящее для этого время.
Было у Горевски желание узнать, на каком языке изъяснялся помощник директора Службы Маршалов, объясняя своему другу, где и в каких позах он видел и собственное правительство, и Тиашина, и всех тех, из-за кого его маршалы продолжали оставаться в руках снюхавшихся с вольными тварей.
Спрашивать он не стал. Чувство самосохранения.
Это его начальство использовало лексикон в качестве основного средства донесения до подчиненных всего, что от него требовалось, господин же Лазовски, по мнению Валесантери, был лишен способности к речевым вывертам.
Вряд ли ошибался, скорее тот просто дошел до состояния, когда большинство принципов не выдерживает конкуренции с действительностью и сдыхает само, оставляя простор для тех немногих, что способствуют выживанию.
