Она все-таки коснулась дна первой – опередила на пару секунд нежданного конкурента. Выпустив изо рта пузырьки воздуха, торжествующе улыбнулась ему. По-хозяйски повела рукой: любуйся! Посмотреть и впрямь было на что. Цветные и черные водоросли, морские огурцы, разноцветные стайки рыб и важные одиночки… вон, одна похожая на черную змею… да и движется, извиваясь, как змея, кажется, мурена называется…
Так, пора всплывать! В следующий раз надо нырнуть поближе вон к тому камню. Там не водоросли колышутся, а щупальца осьминожки, забившегося в нору… Аня постучала парня по плечу и показала наверх. Уже почти вынырнув, сообразила, что за ней так никто и не последовал. Изогнула шею вниз и увидела, что парень, перебирая руками, словно какой-то гигантский краб, движется по дну. Вот упертый! И ладно бы к берегу, а то наоборот в глубину…
Вода вытолкнула ее как шампанское - пробку. Аня поспешно продышалась: надо проследить за этим упрямцем, воздух и в объемных мужских легких скоро должен закончиться!
Не кончился. Аня от души двинула кулаком в спину по-прежнему обследовавшего дно парня: приди в себя, кретин, куда ты?! Тот мотнул головой – облачко темных волос колыхнулось водорослями – и продолжил свой путь. Пару секунд она колебалась, за что бы ухватиться: за эти самые волосы или за шорты? Приличия победили. Аня набрала полную жмень его жестких волос и резко дернула. Качнула подбородком вверх.
Но парень не очнулся, как она ожидала. На поднятом лице появилась длинная улыбка: он как будто наслаждался всем происходящим, даже ее тревогой. Схватил запястье дергавшей его руки, оттолкнулся от дна и потянул за собой. Но не вверх, к свету - в темноту.
В глубину.
Все дальнейшее помнилось смутно. Она, вырывавшаяся, бившаяся, как пойманный гарпуном дельфин, и круживший на расстоянии сцепленных рук парень. Все это напоминало какой-то диковинный подводный танец, синхронное, вернее асинхронное плаванье… Под конец Аня даже услышала музыку. Странную, не на что непохожую музыку. Легкие горели, голова просто лопалась, а парень все кружил и кружил рядом, словно сторожащая добычу акула. Наконец не выдержав, девушка раскрыла рот, и вода хлынула в горло, в легкие…. Как в ее вечном сне.
И снова, как во сне, кто-то подставил под ее бьющиеся ноги твердую ладонь. Подтолкнул, как запускающий бумажный самолетик: плыви! Живи!
Лицо горело то ли от поджарившего солнца, то ли стянувшей кожу морской соли. Аня смотрела в светлое небо: белый пух облаков на голубом фоне. Небо. Воздух…
Очнувшись, она судорожно хватанула ртом воздух, смутно ожидая, что из нее вместе с кашлем хлынут потоки воды – все, что она набрала, когда… тонула?
Или ей это опять приснилось?
Приподнявшись на локте, оглянулась. Тот же берег. Чуть поодаль, раскинув руки-ноги, на спине лежал парень… как его… они же не познакомились, когда она потащила его в море. Но кто их выудил? Из воды? Смутно вспомнилось, как камни царапали голую спину и ноги, когда ее рывками тащили к берегу. Запрокинув голову, Аня видела оскаленное лицо корейца: он еле шел, пошатывался, поскальзывался, но все же упорно волок ее подмышки.
Сам свихнулся, сам чуть не потопил, а потом – спас?
- Эй… - у нее получился не оклик - хриплый выдох. – Эй… вы там… живы?
Парень молчал. Не двигался.
Аня поднялась на колени – ее немедленно повело в сторону, голова кружилась нещадно – и девушка решила со вставанием не заморачиваться, добралась до психа на четвереньках, осторожно заглянула в лицо. Глаза закрыты, бледный, четкие линии скул и подбородка словно еще и волной добавочно обтесало. Дышит? Не дышит? Она поводила рукой над распахнутыми серыми губами. Ничего не чувствуется. Да и грудь не поднимается. А вокруг - никого. Аня заскулила от страха и отчаяния. Попробовать сделать непрямой массаж сердца? Искусственное дыхание? Что в первую очередь? Или попеременке? Сколько же времени они так провалялись? Может, уже слишком поздно?
Аня протянула дрожащую руку, осторожно коснулась холодного смуглого плеча. Прошептала:
- Эй…
Конечно, никакого ответа. Как может ответить человек в обмороке… или уже мертвый?
Всхлипнув, Аня вскинулась. Да что это с ней?! Сложенные крест-накрест ладони - на грудь парня, надавить. Еще. С какой периодичностью нужно нажимать? Все школьные и институтские лекции об оказании первой помощи мгновенно из головы долой… Еще! Еще… Кажется, пора переходить к искусственному дыханию. Как там? Вытащить язык, чтобы не запал? Каким образом? Или при искусственном дыхании не нужно? А-а-а… да хватит уже колебаться!
Зажав пальцами ноздри парня, Аня склонилась к приоткрытым губам. И увидев его распахнутые глаза, сама забыла, как дышать. Ожил?! Грудь под ее ладонью поднялась в глубоком вздохе, по телу прокатилась дрожь.
Парень смотрел в небо. Или оно отразилось в глазах, или тут тоже поработала волна, добавив оттенка от щедрот своих – но радужки корейца сейчас потеряли свой густо-карий цвет, став гораздо светлее и даже зеленее.
- Эй, - выдохнула Аня - практически в его губы. Кажется, только это слово из всего безбрежного русского языка она и могла сейчас вспомнить. Веки парня сомкнулись, а когда поднялись, он уже смотрел на нее. Прищурился - вглядываясь в ее лицо или… улыбаясь?
Тяжелая пятерня легла на ее затылок, путаясь в полупросохших волосах. Надавила, придвинув так близко, как будто он собирался ее поцеловать - Аня практически чувствовала движение его сухих распухших губ. Голос звучал не громче шелеста песка:
- Морская… ведьма…
- А?! Что? Вы… как? – в свою очередь выдохнула девушка. Глаза ожившего превратились в темные щели. Он смотрел молча, неотрывно, как вчера на обрыве. По его телу вновь прошла судорожная дрожь и Аня очнулась. Сообразила, что практически улеглась на его вздымающуюся грудь – не по своей воле! И что их тела разделяет только тонкая ткань ее купальника. А их губы – какой-то жалкий миллиметр воздуха. Аня завозилась, отталкиваясь от него и от каменистого берега. Парень уронил на песок тяжелую руку. Огляделся. Когда вновь повернул голову, глаза его были прежними: карими и замкнутыми.
- Я что… что случилось?
- А вы не помните?
Может, пора уже бежать от него подальше? Может, он псих? Вон маньяк в триллерах, как правило, самый спокойный, обаятельный и вежливый. Хотя этого-то ни вежливым, ни приятным не назовешь. Вот и сейчас отозвался уже раздраженно:
- Раз спрашиваю, значит, не помню!
- Вы меня чуть не утопили!
- Понятно, - сказал парень через паузу. Сел. Посидел, глядя на море, и медленно, с усилием, упираясь сначала кулаками, потом коленями, поднялся. Покачнулся – сидевшая Аня автоматически дернулась поддержать – выровнялся и поглядел на девушку сверху. Произнес ровно:
- Я же сказал, у меня сложные отношения с водой.
Повернулся к ней широкой спиной с прилипшим к коже песком и мелкими камешками и побрел прочь по берегу. По пути нагнулся подобрать майку и обувь. Аня таращилась ему вслед с недоумением, перераставшим в гнев. И это всё?! Ни извиниться, ни объяснить, что это, в конце концов, было?
Еще и ведьмой обозвал!
И смотрел… странно. Зачем он ее к себе притянул? Машинально повторяя его движение, Аня положила ладонь на затылок. И зашипела: в волосах сплошной песок, еще и водоросли запутались. Может, не заморачиваться уже с мытьем, а сразу все отстричь на фиг?
Виктор стоял, прижавшись спиной к стенке душевой кабины, подставив лицо хлещущим струям. Вместе с песком и солью смывал остатки воспоминаний того, что происходило с ним внизу. Под водой.
Не с ним.
Не только с ним.
Теперь еще и с другим человеком.
Раньше он опасался только себя и за себя. И ведь знал, чем все может закончиться, но надеялся, что все-таки нет... да не ври хотя бы самому себе! Ни на что ты не надеялся. Просто люто позавидовал девчонке, с такой легкостью и беззаботностью играющей с морем. То, что для него было пугающей страстью, практически тяжелым наркотиком, для нее было просто забавой. Казалось, она усмиряет воду своим искренним восхищением, наслаждением – и море баюкает и играет с ней как с любимым ребенком. Не испытывает, как его самого – заманивая, отнимая разум, и наблюдая при этом критически и настороженно: что же с ним в конце концов такое будет? Сойдет с ума окончательно? Сгинет на глубине? Или все-таки вернется, но другим, совсем другим...
Каким?
Виктор застонал и постучал лбом о кафель стены. О чем он вообще сейчас думает? Сумасшествие продолжается? Теперь ему придется всегда помнить, что он может причинить вред не только самому себе, но и окружающим.
И держать этих окружающих от себя подальше.
Для начала, например, обменять билет домой на ближайшие дни.
Забираться на Халласан, потухший вулкан в центре острова и самую высокую гору Южной Кореи, предстояло в одиночку. Машка вчера целый день колебалась, прикидывая размеры «катастрофы», стонала, ныла, выискивала в сети всяческие советы, как лучше и легче добираться, и вроде бы уже решилась штурмовать двухтысячник, даже вещи на утро приготовила. Но проснувшись и поглядев в окно на непрекращающийся с ночи дождь, сказала: «ой, нет!» и вновь зарылась в постель, не поддаваясь на уговоры и увещевания. Уже одевшаяся и упакованная Аня уныло стояла у окна, глядя на унылый же заоконный пейзаж. Прогноз погоды был неутешительным: сегодня-завтра дожди и ливни, а у них каждый день расписан на поездки-экскурсии… А поскольку еще раз на Чеджудо она не собиралась, если не сегодня, значит – никогда!
- Ну ладно! – сказала Аня решительно. – А я все-таки пойду!
- А-ань… – сонно пробормотала ей в спину Машка.
- Передумала?! Идешь?
- Ага, бегу и падаю! Дождевик хоть взяла?
- На мне.
- И водички с собой возьми, устанешь же, пить захочется, - заботливая подруга повернулась к ней задом и мгновенно уснула.
…Слова о «водичке» оказались очень несмешной шуткой. Это Аня поняла, стоя в начале дороги из камней, уводящей куда-то в туманный и пустынный лес. Вода была под ногами, сверху тоже лило непрерывно. Ливень, налетавший внезапными порывами, умудрялся пробираться даже под дождевик, заботясь, чтобы и сухой ниточки не осталось. Причем Аня перед этим честно отсидела целый час в кафе-магазинчике у подножия горы в компании таких же незадачливых энтузиастов. Там даже бабушки присутствовали с горными палками и как бы еще не в горных ботинках! Машка говорит, у корейцев в порядке вещей ходить по выходным в горы. Отдыхают они так традиционно, да. Как мы традиционно на дачах-огородах либо с пивасиком у речки. Либо успешно совмещая то и другое. У каждой нации свои сдвиги…
Сравнив экипировку предполагаемых спутников со своей (городские кроссовки, тонюсенький китайский дождевик, сумочка через плечо) Аня с перепугу даже прикупила рюкзачок и дождевик поплотнее. Но дождь и не думал прекращаться, в небе ни единого просвета, а спускаться с горы надо было уже в полдень. Не спустился до пяти – и привет, нащупывай дорогу в темноте…
Ой, да мы не сибиряки, что ли?! Затянув все шнурки и завязки, застегнув все клепки на дождевике, девушка решительно открыла дверь. Замешкалась у кассы, припоминая, нужно ли на это смертоубийство брать билет. Да за такой подъем еще и приплачивать должны! Причем в долларах. А лучше – в евро! Осторожно постучала в стекло, формулируя про себя вопрос: «Хау мач тикит»? Открывший окошко кореец решительно объявил: «Кап – ноу!» и изобразил руками крест. Аня отошла в задумчивости. «Кап» вроде бы по-английски «голова»? Ну что голов у лезущих в гору нет вообще, а в такую погоду особенно, это понятно, но кажется, свернуть шею ей разрешили бесплатно. Хоть здесь сэкономить.
Хмуро нахохлившись под подталкивающим ее ветром и барабанящим в спину дождем (мол, иди уже, чего застряла!), Аня поизучала карту в начале пути. Идти предстояло около десяти километров, самый длинный путь на вершину, зато самый пологий. Ы-ы-ы, повыла Аня потихоньку, жалея, что не начала заниматься регулярным спортом, готовясь к такому походу с весны, а еще лучше с начала года, и повлекла саму себя нетренированную по каменной дороге. Ну просто девочка Элли, идущая в Изумрудный город по дороге из красного кирпича! Главное – не встретить в пути никакого Железного Дровосека, Льва, и уж тем более – Страшилу! А то она очень быстро скатится с горы обратно. Кувырком.
Ну, погнали!
Первую сотню метров девушка еще пыталась выбирать место посуше, куда можно поставить ногу. Но дорога – камни и кое-где дощатые настилы – представляла собой не то что одну большую лужу, а просто поток, с приветливой бодростью стекавший с горы навстречу. Так что вскоре пришлось сдаться и мрачно шлепать прямо по воде. Тут спасут только резиновые сапоги. А вместе джинсов и фуфайки можно было запросто надеть купальник – результат один.
Аня обратила внимание на отметку пройденного пути и поразилась: ка-ак?! Казалось, она бредет уже целый час, а прошла всего-то триста метров? Такими темпами она не то что до вершины, даже до середины Халласана не доберется, как уже придется возвращаться! Хоть походную-туристическую песню какую спеть для бодрости и ускорения… В голову лезли исключительно революционные маршевые типа «Белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон. Но от тайги до Британских морей (и где такие моря, интересно?) Красная армия всех сильней!» У всех подобных песен Аня помнила только один куплет и один припев, поэтому революционного переворота в ее горолазании не случилось. Потом подоспела подходящая случаю песенка из «Трех мушкетеров»: «Куда вас, сударь, к черту занесло, неужто вам покой не по карману?» - и не отвязалась до самого конца похода. Покой-то нам по карману, уважаемые дамы и господа, только вот мы еще и приплачиваем за то, чтобы над собой поизмываться! Специально для того на Чеджу прилетели!
Уф. Все-таки передохнуть надо, а то, несмотря на младой возраст, такими темпами и скопытиться недолго! Придется тогда ползти до ближайшего столбика с номером телефона (они тут понатыканы по всему маршруту, молодцы корейцы, заботятся о таких тронутых, как она!) и хрипеть в телефонную трубку «х-хэ-элп ми-и». Облокотившись о перила мостика, переброшенного через радостно скачущую по камням (ей бы так!) речушку, Аня огляделась. Предполагалось, что во время подъема со всех сторон будут открываться живописные виды, даже фотик приготовила для запечатления, сунув в карман кенгурушки под дождевиком, чтобы доставать удобнее. А оказалось, что кроме леса вокруг и серого неба между верхушек деревьев ничего не видно. Хотя и это окружающее… внушало. Сразу становилось понятно, что ты не по российским и не по сибирским горам шастаешь, а где-то очень далеко в заповедных заморских местах. «А лес стоит загадочный». Явно не нашенские сосны и… остальные деревья без названий - серо-черные, не очень высокие, какие-то искривленные, переплетшиеся стволами, раскинувшие длинные ветки далеко и запутанно, словно щупальца осьминогов – растворялись в тумане и мороси дождя. Скрипели-трещали, шатались, когда с небес обрушивался очередной шквал, и тут же щедро делились полученной мощной порцией осадков. Потрескивания, шорохи дождя в листве и траве заполняли весь лес – казалось, тот обсуждал и осуждал нахального человечка, осмелившегося идти сквозь него в одиночку.
Так, пора всплывать! В следующий раз надо нырнуть поближе вон к тому камню. Там не водоросли колышутся, а щупальца осьминожки, забившегося в нору… Аня постучала парня по плечу и показала наверх. Уже почти вынырнув, сообразила, что за ней так никто и не последовал. Изогнула шею вниз и увидела, что парень, перебирая руками, словно какой-то гигантский краб, движется по дну. Вот упертый! И ладно бы к берегу, а то наоборот в глубину…
Вода вытолкнула ее как шампанское - пробку. Аня поспешно продышалась: надо проследить за этим упрямцем, воздух и в объемных мужских легких скоро должен закончиться!
Не кончился. Аня от души двинула кулаком в спину по-прежнему обследовавшего дно парня: приди в себя, кретин, куда ты?! Тот мотнул головой – облачко темных волос колыхнулось водорослями – и продолжил свой путь. Пару секунд она колебалась, за что бы ухватиться: за эти самые волосы или за шорты? Приличия победили. Аня набрала полную жмень его жестких волос и резко дернула. Качнула подбородком вверх.
Но парень не очнулся, как она ожидала. На поднятом лице появилась длинная улыбка: он как будто наслаждался всем происходящим, даже ее тревогой. Схватил запястье дергавшей его руки, оттолкнулся от дна и потянул за собой. Но не вверх, к свету - в темноту.
В глубину.
Все дальнейшее помнилось смутно. Она, вырывавшаяся, бившаяся, как пойманный гарпуном дельфин, и круживший на расстоянии сцепленных рук парень. Все это напоминало какой-то диковинный подводный танец, синхронное, вернее асинхронное плаванье… Под конец Аня даже услышала музыку. Странную, не на что непохожую музыку. Легкие горели, голова просто лопалась, а парень все кружил и кружил рядом, словно сторожащая добычу акула. Наконец не выдержав, девушка раскрыла рот, и вода хлынула в горло, в легкие…. Как в ее вечном сне.
И снова, как во сне, кто-то подставил под ее бьющиеся ноги твердую ладонь. Подтолкнул, как запускающий бумажный самолетик: плыви! Живи!
***
Лицо горело то ли от поджарившего солнца, то ли стянувшей кожу морской соли. Аня смотрела в светлое небо: белый пух облаков на голубом фоне. Небо. Воздух…
Очнувшись, она судорожно хватанула ртом воздух, смутно ожидая, что из нее вместе с кашлем хлынут потоки воды – все, что она набрала, когда… тонула?
Или ей это опять приснилось?
Приподнявшись на локте, оглянулась. Тот же берег. Чуть поодаль, раскинув руки-ноги, на спине лежал парень… как его… они же не познакомились, когда она потащила его в море. Но кто их выудил? Из воды? Смутно вспомнилось, как камни царапали голую спину и ноги, когда ее рывками тащили к берегу. Запрокинув голову, Аня видела оскаленное лицо корейца: он еле шел, пошатывался, поскальзывался, но все же упорно волок ее подмышки.
Сам свихнулся, сам чуть не потопил, а потом – спас?
- Эй… - у нее получился не оклик - хриплый выдох. – Эй… вы там… живы?
Парень молчал. Не двигался.
Аня поднялась на колени – ее немедленно повело в сторону, голова кружилась нещадно – и девушка решила со вставанием не заморачиваться, добралась до психа на четвереньках, осторожно заглянула в лицо. Глаза закрыты, бледный, четкие линии скул и подбородка словно еще и волной добавочно обтесало. Дышит? Не дышит? Она поводила рукой над распахнутыми серыми губами. Ничего не чувствуется. Да и грудь не поднимается. А вокруг - никого. Аня заскулила от страха и отчаяния. Попробовать сделать непрямой массаж сердца? Искусственное дыхание? Что в первую очередь? Или попеременке? Сколько же времени они так провалялись? Может, уже слишком поздно?
Аня протянула дрожащую руку, осторожно коснулась холодного смуглого плеча. Прошептала:
- Эй…
Конечно, никакого ответа. Как может ответить человек в обмороке… или уже мертвый?
Всхлипнув, Аня вскинулась. Да что это с ней?! Сложенные крест-накрест ладони - на грудь парня, надавить. Еще. С какой периодичностью нужно нажимать? Все школьные и институтские лекции об оказании первой помощи мгновенно из головы долой… Еще! Еще… Кажется, пора переходить к искусственному дыханию. Как там? Вытащить язык, чтобы не запал? Каким образом? Или при искусственном дыхании не нужно? А-а-а… да хватит уже колебаться!
Зажав пальцами ноздри парня, Аня склонилась к приоткрытым губам. И увидев его распахнутые глаза, сама забыла, как дышать. Ожил?! Грудь под ее ладонью поднялась в глубоком вздохе, по телу прокатилась дрожь.
Парень смотрел в небо. Или оно отразилось в глазах, или тут тоже поработала волна, добавив оттенка от щедрот своих – но радужки корейца сейчас потеряли свой густо-карий цвет, став гораздо светлее и даже зеленее.
- Эй, - выдохнула Аня - практически в его губы. Кажется, только это слово из всего безбрежного русского языка она и могла сейчас вспомнить. Веки парня сомкнулись, а когда поднялись, он уже смотрел на нее. Прищурился - вглядываясь в ее лицо или… улыбаясь?
Тяжелая пятерня легла на ее затылок, путаясь в полупросохших волосах. Надавила, придвинув так близко, как будто он собирался ее поцеловать - Аня практически чувствовала движение его сухих распухших губ. Голос звучал не громче шелеста песка:
- Морская… ведьма…
- А?! Что? Вы… как? – в свою очередь выдохнула девушка. Глаза ожившего превратились в темные щели. Он смотрел молча, неотрывно, как вчера на обрыве. По его телу вновь прошла судорожная дрожь и Аня очнулась. Сообразила, что практически улеглась на его вздымающуюся грудь – не по своей воле! И что их тела разделяет только тонкая ткань ее купальника. А их губы – какой-то жалкий миллиметр воздуха. Аня завозилась, отталкиваясь от него и от каменистого берега. Парень уронил на песок тяжелую руку. Огляделся. Когда вновь повернул голову, глаза его были прежними: карими и замкнутыми.
- Я что… что случилось?
- А вы не помните?
Может, пора уже бежать от него подальше? Может, он псих? Вон маньяк в триллерах, как правило, самый спокойный, обаятельный и вежливый. Хотя этого-то ни вежливым, ни приятным не назовешь. Вот и сейчас отозвался уже раздраженно:
- Раз спрашиваю, значит, не помню!
- Вы меня чуть не утопили!
- Понятно, - сказал парень через паузу. Сел. Посидел, глядя на море, и медленно, с усилием, упираясь сначала кулаками, потом коленями, поднялся. Покачнулся – сидевшая Аня автоматически дернулась поддержать – выровнялся и поглядел на девушку сверху. Произнес ровно:
- Я же сказал, у меня сложные отношения с водой.
Повернулся к ней широкой спиной с прилипшим к коже песком и мелкими камешками и побрел прочь по берегу. По пути нагнулся подобрать майку и обувь. Аня таращилась ему вслед с недоумением, перераставшим в гнев. И это всё?! Ни извиниться, ни объяснить, что это, в конце концов, было?
Еще и ведьмой обозвал!
И смотрел… странно. Зачем он ее к себе притянул? Машинально повторяя его движение, Аня положила ладонь на затылок. И зашипела: в волосах сплошной песок, еще и водоросли запутались. Может, не заморачиваться уже с мытьем, а сразу все отстричь на фиг?
***
Виктор стоял, прижавшись спиной к стенке душевой кабины, подставив лицо хлещущим струям. Вместе с песком и солью смывал остатки воспоминаний того, что происходило с ним внизу. Под водой.
Не с ним.
Не только с ним.
Теперь еще и с другим человеком.
Раньше он опасался только себя и за себя. И ведь знал, чем все может закончиться, но надеялся, что все-таки нет... да не ври хотя бы самому себе! Ни на что ты не надеялся. Просто люто позавидовал девчонке, с такой легкостью и беззаботностью играющей с морем. То, что для него было пугающей страстью, практически тяжелым наркотиком, для нее было просто забавой. Казалось, она усмиряет воду своим искренним восхищением, наслаждением – и море баюкает и играет с ней как с любимым ребенком. Не испытывает, как его самого – заманивая, отнимая разум, и наблюдая при этом критически и настороженно: что же с ним в конце концов такое будет? Сойдет с ума окончательно? Сгинет на глубине? Или все-таки вернется, но другим, совсем другим...
Каким?
Виктор застонал и постучал лбом о кафель стены. О чем он вообще сейчас думает? Сумасшествие продолжается? Теперь ему придется всегда помнить, что он может причинить вред не только самому себе, но и окружающим.
И держать этих окружающих от себя подальше.
Для начала, например, обменять билет домой на ближайшие дни.
***
***
Забираться на Халласан, потухший вулкан в центре острова и самую высокую гору Южной Кореи, предстояло в одиночку. Машка вчера целый день колебалась, прикидывая размеры «катастрофы», стонала, ныла, выискивала в сети всяческие советы, как лучше и легче добираться, и вроде бы уже решилась штурмовать двухтысячник, даже вещи на утро приготовила. Но проснувшись и поглядев в окно на непрекращающийся с ночи дождь, сказала: «ой, нет!» и вновь зарылась в постель, не поддаваясь на уговоры и увещевания. Уже одевшаяся и упакованная Аня уныло стояла у окна, глядя на унылый же заоконный пейзаж. Прогноз погоды был неутешительным: сегодня-завтра дожди и ливни, а у них каждый день расписан на поездки-экскурсии… А поскольку еще раз на Чеджудо она не собиралась, если не сегодня, значит – никогда!
- Ну ладно! – сказала Аня решительно. – А я все-таки пойду!
- А-ань… – сонно пробормотала ей в спину Машка.
- Передумала?! Идешь?
- Ага, бегу и падаю! Дождевик хоть взяла?
- На мне.
- И водички с собой возьми, устанешь же, пить захочется, - заботливая подруга повернулась к ней задом и мгновенно уснула.
…Слова о «водичке» оказались очень несмешной шуткой. Это Аня поняла, стоя в начале дороги из камней, уводящей куда-то в туманный и пустынный лес. Вода была под ногами, сверху тоже лило непрерывно. Ливень, налетавший внезапными порывами, умудрялся пробираться даже под дождевик, заботясь, чтобы и сухой ниточки не осталось. Причем Аня перед этим честно отсидела целый час в кафе-магазинчике у подножия горы в компании таких же незадачливых энтузиастов. Там даже бабушки присутствовали с горными палками и как бы еще не в горных ботинках! Машка говорит, у корейцев в порядке вещей ходить по выходным в горы. Отдыхают они так традиционно, да. Как мы традиционно на дачах-огородах либо с пивасиком у речки. Либо успешно совмещая то и другое. У каждой нации свои сдвиги…
Сравнив экипировку предполагаемых спутников со своей (городские кроссовки, тонюсенький китайский дождевик, сумочка через плечо) Аня с перепугу даже прикупила рюкзачок и дождевик поплотнее. Но дождь и не думал прекращаться, в небе ни единого просвета, а спускаться с горы надо было уже в полдень. Не спустился до пяти – и привет, нащупывай дорогу в темноте…
Ой, да мы не сибиряки, что ли?! Затянув все шнурки и завязки, застегнув все клепки на дождевике, девушка решительно открыла дверь. Замешкалась у кассы, припоминая, нужно ли на это смертоубийство брать билет. Да за такой подъем еще и приплачивать должны! Причем в долларах. А лучше – в евро! Осторожно постучала в стекло, формулируя про себя вопрос: «Хау мач тикит»? Открывший окошко кореец решительно объявил: «Кап – ноу!» и изобразил руками крест. Аня отошла в задумчивости. «Кап» вроде бы по-английски «голова»? Ну что голов у лезущих в гору нет вообще, а в такую погоду особенно, это понятно, но кажется, свернуть шею ей разрешили бесплатно. Хоть здесь сэкономить.
Хмуро нахохлившись под подталкивающим ее ветром и барабанящим в спину дождем (мол, иди уже, чего застряла!), Аня поизучала карту в начале пути. Идти предстояло около десяти километров, самый длинный путь на вершину, зато самый пологий. Ы-ы-ы, повыла Аня потихоньку, жалея, что не начала заниматься регулярным спортом, готовясь к такому походу с весны, а еще лучше с начала года, и повлекла саму себя нетренированную по каменной дороге. Ну просто девочка Элли, идущая в Изумрудный город по дороге из красного кирпича! Главное – не встретить в пути никакого Железного Дровосека, Льва, и уж тем более – Страшилу! А то она очень быстро скатится с горы обратно. Кувырком.
Ну, погнали!
Первую сотню метров девушка еще пыталась выбирать место посуше, куда можно поставить ногу. Но дорога – камни и кое-где дощатые настилы – представляла собой не то что одну большую лужу, а просто поток, с приветливой бодростью стекавший с горы навстречу. Так что вскоре пришлось сдаться и мрачно шлепать прямо по воде. Тут спасут только резиновые сапоги. А вместе джинсов и фуфайки можно было запросто надеть купальник – результат один.
Аня обратила внимание на отметку пройденного пути и поразилась: ка-ак?! Казалось, она бредет уже целый час, а прошла всего-то триста метров? Такими темпами она не то что до вершины, даже до середины Халласана не доберется, как уже придется возвращаться! Хоть походную-туристическую песню какую спеть для бодрости и ускорения… В голову лезли исключительно революционные маршевые типа «Белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон. Но от тайги до Британских морей (и где такие моря, интересно?) Красная армия всех сильней!» У всех подобных песен Аня помнила только один куплет и один припев, поэтому революционного переворота в ее горолазании не случилось. Потом подоспела подходящая случаю песенка из «Трех мушкетеров»: «Куда вас, сударь, к черту занесло, неужто вам покой не по карману?» - и не отвязалась до самого конца похода. Покой-то нам по карману, уважаемые дамы и господа, только вот мы еще и приплачиваем за то, чтобы над собой поизмываться! Специально для того на Чеджу прилетели!
Уф. Все-таки передохнуть надо, а то, несмотря на младой возраст, такими темпами и скопытиться недолго! Придется тогда ползти до ближайшего столбика с номером телефона (они тут понатыканы по всему маршруту, молодцы корейцы, заботятся о таких тронутых, как она!) и хрипеть в телефонную трубку «х-хэ-элп ми-и». Облокотившись о перила мостика, переброшенного через радостно скачущую по камням (ей бы так!) речушку, Аня огляделась. Предполагалось, что во время подъема со всех сторон будут открываться живописные виды, даже фотик приготовила для запечатления, сунув в карман кенгурушки под дождевиком, чтобы доставать удобнее. А оказалось, что кроме леса вокруг и серого неба между верхушек деревьев ничего не видно. Хотя и это окружающее… внушало. Сразу становилось понятно, что ты не по российским и не по сибирским горам шастаешь, а где-то очень далеко в заповедных заморских местах. «А лес стоит загадочный». Явно не нашенские сосны и… остальные деревья без названий - серо-черные, не очень высокие, какие-то искривленные, переплетшиеся стволами, раскинувшие длинные ветки далеко и запутанно, словно щупальца осьминогов – растворялись в тумане и мороси дождя. Скрипели-трещали, шатались, когда с небес обрушивался очередной шквал, и тут же щедро делились полученной мощной порцией осадков. Потрескивания, шорохи дождя в листве и траве заполняли весь лес – казалось, тот обсуждал и осуждал нахального человечка, осмелившегося идти сквозь него в одиночку.
