Поминки

- Это ты сейчас... - покрутив, он поставил пустой стакан на стол, - живая. А когда мы с Соболем тащили тебя от той 'зеленки'...
       Она смотрела на свои руки. Боль. Страх. Бессилие. Мозг, задыхающийся в предавшем его теле...
       - Я живая, - повторила она, словно убеждая в этом его. И себя. - Тебя тогда тоже ранило. Я не знала.
       - Да какое там - ранило! - он махнул рукой. - Зацепило. Раны и морщины украшают труп мужчины!
       Юмор у Семицвета всегда был на уровне: «Маленький мальчик нашел пулемет - больше в деревне никто не живет».
       - Мы всей палатой ваши передачки слопать не могли - тащили на целую роту, - вспомнила она.
       - Ты бы тогда себя видела! Бинты, нос и глаза... поневоле весь магазин скупишь. А сейчас, - он двинул ногами, словно взвешивая, - ничего, справная...
       Она засмеялась.
       - Это ты как определил? На взгляд или на ощупь?
       Семицвет осторожно притянул ее поближе.
       - Да я бы с удовольствием пощупал, так ты же мне все руки повыдергиваешь!
       - Так ты и испугался!
       Он громко выдохнул ей прямо в ухо.
       - Аньк, я ж боюсь тебя до смерти!
       Она засмеялась - Семицвет взглянул близко и как-то обиженно - и она вдруг почувствовала себя неловко. Похлопала его по руке.
       - Да ладно, Семицветик! Не бойся, не трону я тебя!
       - А ты тронь. Сопротивляться не буду.
       - Прямо так лапки задерешь и сдашься?
       - Тебе - прямо щас.
       Как-то слишком серьезно он это говорит. Аня поморгала. Начинала кружиться голова. И не потому, что она выпила. Это...
       - Пусти-ка меня!
       - Эй, ты куда? Ань, ты чего?
       Поспешно перебирая руками по плечам, рукам, головам, наступая на ноги и перебираясь через колени - мужчины смеялись и ругались и отодвигались - она выбралась из плотного ряда сидящих у стола. Спотыкаясь на ровном месте, торопливо шла к выходу: он качался, делал-ся то дальше, то ближе, то вообще растягивался в стороны. Звон в ушах нарастал. Не хватало еще грохнуться у всех на глазах. Опозориться перед Соболем, Палычем. Семицветом...
       Она таки добралась до туалета. Цепляясь за расшатанную раковину, плескала в лицо холодную воду. Повернулась к распахнувшейся двери, уже почти ничего не видя - в глазах стремительно темнело.
       - Аньк, да ты чего... - сказал Семицвет сквозь звон. И еще она услышала его «оп-ля!», когда он подхватил ее почти у самого пола.
       
       
       - Вот так, - сказал он.
       - Отпусти меня, - вяло сказала Аня. - Все нормально.
       - Вижу, как нормально.
       Семицвет опять мягко привалил ее за плечи на диван. Потер ее холодные руки, пристально вглядываясь в лицо. Он казался потрясенным.
       - Ты чего это... падаешь? Пойду Серого притащу, если не нажрался еще до зеленых соплей.
       - Да не надо...
       - Заткнись, а? Лежи так! Лежи! Я быстро. Олька, смотри, чтоб она не вставала!
       Только сейчас Аня заметила стоявшую неподалеку Ольгу. Семицвет унесся, и Аня мимолетно посочувствовала фельдшеру Сереге: сейчас его поймают, повяжут, доставят...
       - Ты не беременна?
       - Чего?
       - Я когда Гошкой ходила, то и дело в обморок падала. Еще и живота не было.
       Она завозилась и села на диване. Провела ладонью по мокрому лицу. Пробормотала:
       - Было б от кого еще...
       Ольга постояла, глядя по сторонам и сжимая в руке стакан.
       - А от моего? - спросила глухо.
       Она замерла на секунду-другую, потом опустила голову между ног - голова продолжала кружиться, пол - плыть.
       - А твой здесь при чем?
       - Ты скажи, есть между вами что? Или нет, а? Я ж так больше не могу! Я же что-нибудь...
       Она поглядела исподлобья. Ольга стиснула стакан так, что за бедную посудину было страшновато - хорошо, столовский, крепкий. Аня трудно вздохнула и выдохнула:
       - Ду-ура! Он же тебя любит!
       Снова наклонила голову. В ушах звенело, как будто ей отвесили хорошую оплеуху. Диван тяжело просел - Ольга плюхнулась рядом.
       - Что - совсем-совсем ничего?
       - Совсем-совсем, - сказала она сквозь зубы себе в колени.
       - И правда! - схватилась Ольга. - Ты же девка свободная. Вон какая боевая, на фига тебе женатый, с довесками! Вон гляди, Игорь Семицвет об тебя все глаза обмозолил! Да и Валерик Громов холостой...
       На радостях она готова была сосватать Ане весь белый свет.
       - Угу, - буркнула невеста на выданье, - а еще Андрюха развелся... Оль, да успокойся ты! Ничего нет, и ничего не будет! Ясно?
       - Нет, ну правда? - никак не успокаивалась Ольга. В голосе - облегчение пополам со страхом. Аня откинулась на спинку дивана, закрыла глаза. Не хотелось смотреть на Ольгу, да и на весь белый свет - тоже. Боль усиливалась.
       - Правда-правда, - сказали рядом. - Уймись ты, наконец, з-зараза! Принеси лучше минералки.
       - Ага, я сейчас, Игорек, Аня!
       Диван вздохнул освобожденно и тут же снова осел.
       - Серый уже под столом. Ты как?
       - И давно ты здесь? - спросила она, не открывая глаз.
       - С начала допроса.
       - Мог бы и спасти.
       Смешок.
       - Зачем? Мне и самому интересно!
       Аня сказала кое-что. Семицвет рассмеялся. Подвигался, устраиваясь поудобнее, твердое бедро коснулось ее ноги.
       - И часто ты в обмороки плюхаешься?
       - Первый раз.
       - Угу...
       Аня помолчала и добавила:
       - В этом году.
       - А в прошлом?
       - Чаще. Выпила, наверное...
       - И курила.
       - Да иди ты... - беззлобно сказала она. Открыла глаза. Семицвет сидел, в точности повторяя ее позу - руки на животе, ноги вытянуты, голова на подголовнике. Смотрел искоса.
       - Ну что смотришь? Не пройду я комиссию, да.
       - А как ты на своих курсах тогда самооборону преподаешь?
       - А ты откуда знаешь?
       Она видела, что вопрос ему не понравился. Семицвет потер ухо.
       - Да знаю...
       - На курсах я в обморок не падаю, - сказала она. Подумала и добавила, - и вообще не падаю. Голова закружилась, понял?
       - Понял, не дурак... Дурак бы не понял.
       - И вообще, чего это ты тут сидишь? Там водка кончается.
       - Кончится - еще купим, - сказал Семицвет просто. - Вон Витек вообще к себе уже зазывает. Обещает царские хоромы и питие рекой.
       - А баб?
       - А баб - нет, - с сожалением сказал Семицвет. - Повод не тот.
       - Будто тебе когда повод нужен был...
       Он вдруг обиделся.
       - Аньк, ты чего! Я ж тебя никогда не окучивал!
       - Ни разочка! - подтвердила она. - Как получил плюху - с тех пор ни разу.
       - Так это когда было! - он потер ухо. - Я уже и забыл...
       - Напомнить? - готовно предложила она, Семицвет поспешно вскинул ладони.
       - Видишь мои руки? Во-от они где!
       - Вот минералочка! - пропела вернувшаяся Ольга. - Аня, ты как?
       - Тебя только за смертью посылать! - буркнул Семицвет.
       - Ну что, Ань, получше?
       Она отвела взгляд. Ольга заглядывала ей в глаза и только что хвостом не виляла.
       - Давай-давай, топай отсюда! - скомандовал Семицвет. - Там Соболек без присмотра остался!
       - Грубый ты, Семицвет, - вздохнула Аня, когда Ольга послушно «утопала».
       - Ну. Пить будешь?
       - Давай.
       Семицвет набулькал в стакан. Аня пила глоточками. Пить не хотелось, голова кружилась, но болела уже меньше. Рисковать вставать она пока не хотела. Да и вообще ничего не хотела - просто сидеть здесь... хоть бы и с Семицветом. Тот сделал большой громкий глоток из пластиковой бутылки. Покосился. Увидел, как губы Ани дрогнули в улыбке, и мгновенно широко ухмыльнулся в ответ.
       - Ты это... давай больше без обмороков, - предупредил. - У меня нервы, знаешь, какие слабые!
       - Все, завязала!
       - Может, тебя домой доставить?
       Аня вздохнула.
       - Посижу еще. Тебе что, не терпится от меня отделаться?
       - Так я это... в порядке шефской помощи.
       Он осторожно положил холодную руку на ее лоб.
       - Башка раскалывается, наверное, да?
       Аня хотела привычно огрызнуться-отшутиться, но встретила его сочувственный взгляд и не нашла, что и как ответить. Слабо боднула лбом его ладонь.
       - Бывало и хуже.
       В его хищном лице что-то дрогнуло. Семицвет предупредил быстро:
       - Ты только спокойно, ладно?
       Сгреб ее руки за запястья одной рукой. Пока Аня недоуменно таращилась, наклонился и поймал губами ее рот. Целовал жадно, сильно, даже больно - словно после долгой разлуки, словно изголодался, давно представляя, как все это будет. Аня могла только хватануть воз-духа, когда он, наконец, чуток отодвинулся. Семицвет тоже дышал тяжело, глядел близко «плывущими» глазами.
       - Руки... - пробормотала она.
       - Что?
       Она пошевелила пальцами онемевших рук.
       - Руки пусти... идиот.
       Он поглядел вниз. Пробормотал:
       - Только не убивай меня сразу, хорошо?
       Разжал пальцы. Аня уже привычно терла запястья.
       - Дурак. Синяки же будут.
       - Ну, извини.
       - Ты чего... вдруг?
       - Не вдруг.
       - Не вдруг?
       - Не вдруг, - упрямо повторил Семицвет.
       - Слушай, Цветик-Семицветик, - она пыталась говорить с привычной насмешкой. Не получалось. Губы горели. - Мы с тобой уже сколько друг друга знаем?
       - Ну?
       - Что сегодня-то приключилось?
       - Я думал, ты на Соболя запала... - Он вдруг окрысился. - А ты, типа, не видела, что я вокруг тебя круги наматываю?
       Ей вдруг стало смешно.
       - А я-то думаю, что это вокруг меня такое мелькает? Аж в глазах рябит!
       - Аньк... - сказал он тяжело. - Анька, я ж тебя... да я за тебя...
       Она взглянула, испугалась и спешно закрыла ему рот рукой. Семицвет прижал и поцеловал ладонь. Несмело провел рукой по ее голове.
       - Отросли... - сказал невнятно, все еще ей в руку. - Хорошо.
       Жесткие пальцы сжались, крепче обнимая ее шею. По позвоночнику словно прошел нервный ток.
       - Хватит болтать! - строго сказала она и взяла Семицвета за уши. - Хватит!
       - Ага! - моментом согласился он.
       - ...Ого!
       Придавивший ее Семицвет не сразу, но отодвинулся и, моргая, она увидела вывалившую из столовой толпу.
       - Ого-го-го! - одобрительно гаркнул Коля Мичман. - Договорились наконец-то!
       Аня села прямее, высвобождаясь из рук нехотя отпустившего Семицвета. Глянула исподлобья. Соболев смотрел на них, прикусив губу. Неожиданно кивнул и показал большой палец.
       - Мы по домам! - сообщил Витек, ухмыляясь. - Анют, подбросить?
       - Ты же в драбадан... - пробормотала она, неловко поднимаясь. Свирепо глянула на поддержавшего Семицвета - тот и не подумал отпустить ее локоть.
       - Обижа-аешь! - загрохотал Витек. - До «драбадана» мне еще как до Луны пешком! Да у меня и водила за рулем!
       - Без тебя доберемся, - сказал Семицвет. Аня покосилась. Он на нее не смотрел. На лице его горел темный румянец - наверное, такой же, как у нее самой.
       - Ну... тут дела семейные! - сказал кто-то ясным голосом. Мужчины, закуривая, посмеиваясь, и с любопытством поглядывая, шли к выходу. Кое-кого вели под руки - водки на поминках был явный перебор. Аня смотрела им вслед, потому что не хотела смотреть на остановившегося рядом Соболева.
       - Пока, Аня, - сказал он, и пришлось все-таки посмотреть. Соболев жал руку Семицвета. За мужнин локоть крепко держалась Ольга. Глядела с жадной радостью.
       - До свиданья, Ань!
       - До свиданья, - кивнула она. Соболев неожиданно наклонился и поцеловал ее в щеку.
       - Пока.
       - Пока...
       - Игорек, ты заходи к нам! - сказала Ольга. - И ты, Ань.
       Она от неожиданности моргнула и машинально кивнула. Ага. Ждите. Пироги пеките...
       Оба одновременно оглянулись на опустевшие двери столовой. Поглядели друг на друга. Аня шевельнула локтем, опять пытаясь стряхнуть крепкую руку Семицвета.
       - Может, уже отпустишь меня?
       - Нет, - с непривычной серьезностью сказал он. - Не отпущу. Никуда я тебя уже не отпущу, Анька.
       Ей вдруг стало смешно.
       - А плащ можно надеть?
       - О! - сказал он, удивившись. - Забыл! Щас!
       Анна вышла на крыльцо - народ расходиться и разъезжаться не спешил. Переговаривался. Курил. Она подняла голову. В лицо летел ночной дождь. Говорят, в день, когда хоронят хорошего человека, всегда идет дождь...
       - Вот, - сказал Семицвет. Практики в подавании женщинам плащей было у него явно маловато. Аня терпеливо справлялась с ускользающими рукавами. Семицвет, натягивая куртку, заглянул ей в лицо и спросил озабоченно:
       - Ты чего? Плачешь, что ли?
       - Дождь... - ответила она.