Но даже услышать свежие сплетни, обсудить столичную моду; узнать, по-прежнему ли в любимом трактире подают все то же жутчайшее рисовое вино… Все это могло заменить хотя б одно дружеское послание (которого он ни от кого не получил), утишить на время его ностальгию. Собеседник не подкачал. Пересказал новые указы, несколько пикантных слухов, посетовал на нерадивость хозяев постоялых дворов и на то, что столичные папаши уж слишком блюдут своих красивых дочерей… Рассказчиком он оказался превосходным. Сон Ён на время позабыл о собственной печали и семейных горестях и вскоре уже смеялся в голос над анекдотами на грани пристойности. Запивая кашель местной бражкой, от которой с отвычки сразу начала кружиться голова, молодой человек заметил взгляд Лян Ро Иля из-под ленивых век: собеседник явно изучал его. Отставив свой бокал, тот произнес уже серьезно:
— Я в курсе вашей… ситуации. Самые преданные и могущественные люди могут пасть жертвой бесчестных интриг. Чем выше дерево, тем быстрее его срубят, увы, так уж устроен этот мир.
— Скорее, такова человеческая природа! — горячо возразил Сон Ён. — Подлость, зависть, измена и глупость — вот повсеместно распространенные пороки!
— Истинная правда. Услышав от господина Ли о вас с вашим батюшкой, я хотел нанести визит вежливости, но…
Во рту стало кисло. Сон Ён налил еще и залпом выпил. То ли от вина, то ли от неловкости горело уже не только лицо, но и все тело.
— Это бы дурно повлияло на вашу репутацию, понимаю. Да и небезопасно, в конце концов.
По четко очерченным губам приезжего скользнула легкая улыбка.
— Вопросы собственной безопасности меня волнуют в последнюю очередь, уж поверьте! Просто не хотелось ставить вас в неловкую ситуацию — некоторые не столь сильные духом, как вы, могли бы устыдиться своего недостойного положения…
— Вы очень деликатны, — сухо отозвался Сон Ён. Недавнее веселье и свободу общения со сверстником, равным по происхождению и образованию, словно водой смыло. Откуда-то появилось ощущение, что собеседник посмеивается над ним — не так явно, как чиновник Ли, более тонко и более… ядовито. Или это просто коварное влияние алкоголя? Он перевел разговор на другую тему: — Говорите, ваша семья давно перебралась на материк? Что же вас привело на остров вновь? Ностальгия? Могилы предков?
— Отчасти. Я очень много путешествую, но нигде не задерживаюсь надолго.
Сон Ён рассмеялся.
— Скрываетесь от кого-то?
Хмель, похоже, все-таки ударил ему в голову. Но Лян Ро Иль не оскорбился, а казалось, лишь слегка удивился. Возразил с достоинством:
— Мне незачем скрываться! Я всегда ответственно выполняю свои обязанности, хотя, к сожалению, никто этого не ценит. Но мы с вами уже пришли к согласию относительно людей, ведь так? — Его рука парила над блюдом с фруктами, словно хищная птица, выбирающая жертву. — В последнее время я подумываю найти место, где бы мне захотелось обосноваться навсегда.
— Надеюсь, это все же не дно морское!
Рука замерла.
— Что? — спросил Лян Ро Иль. — Что вы имеете в виду?
— Всей округе известно, что вы набираете хэнё…
— Ах, это… — Пальцы так стремительно схватили с блюда добычу — спелую хурму, — что даже сок брызнул. — Моими предками было кое-что утеряно на этом берегу, и я собираюсь пропажу вернуть.
— Так что же вы все-таки ищете?
Лян Ро Иль плавно развел руками — это напоминало какое-то красивое движение в танце. Обезоруживающе улыбнулся.
— Если я все же найду ту вещицу, поверьте, вы не останетесь в неведении!
Сон Ён возвращался домой в темноте. С непривычной тяжестью в набитом желудке, с приятным кружением в голове… И щемящей болью в груди. А ведь казалось, что он уже почти смирился. Почти привык. Но сейчас, в ветреной беззвездной ночи, тоска вернулась, физически выгрызая его внутренности и мозг. Нашептывала, что все надежды на торжество справедливости и триумфальное возвращение в столицу не более чем глупые мечты. Что ему предстоит беспросветное и безвестное прозябание на этом диком острове до самой старости, а после смерти некому будет помянуть его как почетного и уважаемого предка — покровителя семейства. Что вместе с ним закончится и сгинет вся славная история рода Кимов…
Нога ощутила пустоту, и Сон Ён остановился. Занятый мрачными мыслями, он незаметно заплутал и теперь совершенно не представлял, как вернуться.
И нужно ли возвращаться вообще?
Молодой человек стоял на краю обрыва, покачиваясь и под влиянием хмеля, и под тяжестью безнадежности. Этот самый груз тянул-подталкивал: так легко сделать один шаг, даже просто наклониться вперед — и все закончится для него в этом круге жизни. Медленно, играя с ветром и судьбой, он развел руки, как будто намеревался не упасть, а взлететь. Глубоко вздохнул… Огляделся в последний раз. Ни единого просвета в тучах, ни единого огня в море. Вряд ли в подземном мире будет темнее, чем сейчас.
Он качнулся вперед…
Порыв ветра был подобен стремительному и безжалостному удару кулаком — Сон Ён даже закашлялся, согнувшись. Попятился, споткнулся и с размаху сел на камни. Физическая боль — искры из глаз! — мгновенно вытеснила боль душевную. А добавочные хлесткие удары-пощечины мокрого ветра вытрясли из головы все мысли, кроме одной: ничего себе не сломал? Совершенно нелогичный вопрос после недавней попытки самоубийства, истинная правда… Шипя и постанывая, Сон Ён кое-как собрал себя; убедился, что ничего, кроме гигантского синяка на седалище, ему не грозит, и увидел далеко внизу ползущий светлячок-фонарик.
И полновесно, от души хлопнул себя по лбу: как же он забыл про девчонку?! Он ведь должен предупредить, чтобы ни в коем случае не связывалась с этим… Лян Ро Илем! Права была бабушка: всё не так с этим парнем. Начиная с уклончивых и велеречивых ответов — пускай, кто он, Ким Сон Ён, такой, чтобы с ним откровенничать? А манера вплетать в безупречно учтивую речь яд убийственной насмешки? Если чиновника Ли с сынком, издевающихся над ссыльными, Сон Ён отчасти даже понимал (в отсутствие тигра и заяц — король, как иначе безнадежно провинциальным служащим потешить чувство собственной важности?), то этот веселился за их счет исключительно со скуки. И чем дальше, тем точнее, больнее разили слова, на вид совершенно безобидные и даже изысканно вежливые. Лян Ро Иль прощупывал, изучал его; по капельке яда отравлял разум собеседника; по песчинке, по камешку добавлял тяжести и без того угнетенной душе…
Сон Ён нахмурился: как так? Почему от последнего шага его остановил лишь случайный порыв ветра и мысль о какой-то замарашке ноби?! Почему он не подумал, не вспомнил об отце — что стало бы со стариком, пусть и сильным духом, но немощным телом, без опоры, его единственного сына?! Неужели гость господина Ли одурманил ему мозги сильнее хмельного напитка? Кстати, скверного напитка — уже и голова начинала болеть. Потирая попеременно то ее, то отбитый зад, Сон Ён двинулся вперед куда осторожней: известно же, что пьяному и море по колено, и обрыв для него равнина. А вот трезвому или трезвеющему… Тут и луна выглянула кстати! При ее свете Сон Ён посмотрел вниз, отшатнулся и покрылся холодным потом.
По нашедшейся буквально в нескольких шагах серебряной ленте дороги спустился на берег. Увлеченная ночной охотой Ха На его не заметила: подсвечивала себе фонарем, наклонялась, забрасывая добычу в сетку. И тихо при этом завывала. Сон Ён встал на ее пути. Морщась, вслушивался — нет, напевала! Может, это какой-то заговор, приманивающий морских гадов? Или все-таки песня, но исполняемая столь ужасно, что ее можно принять за что угодно, кроме песни? Вскоре уже можно было различить слова:
— Ариран, Ариран, перевал Ариран.
Решил ты, милый, через него уйти,
Оставив меня одну, решил уйти.
Но знай, без меня тебе и десяти ли не пройти,
У тебя непременно заболят ноги …
— Заболят или переломаешь? — вопросил Сон Ён, дождавшись, пока хэнё практически уткнулась в него склоненной головой. Девчонка, вскрикнув, отскочила. — Это что же за храбрец такой найдется, чтобы от тебя уйти, а? — продолжил молодой человек, покосившись на занесенную палку.
— Ким Сон Ён! — рявкнула ныряльщица.
— Да, маленькая хэнё?
— Что за привычка подкрадываться в ночи, пугая честных людей?! Ровно японец какой-то!
— Разве я не должен непременно сегодня доложить о выполнении твоего поручения? — смиренно вопросил Сон Ён. Привычная перепалка с хэнё вернула ему душевное равновесие. И даже взбодрила. Эту девчонку следует использовать для поднятия воинственного духа отступающих войск: непременно захочется остановиться и как следует сцепиться с противником!
— Доложить? — переспросила Ха На по-прежнему пронзительно-высоким от испуга голосом. — Что еще за поручение?
— Свидеться с гостем чиновника Ли. Но раз это тебе уже неинтересно, пойду-ка я спать…
— Эй-эй-эй! — Девушка вцепилась в его запястье обеими руками. — Постой, погоди! Ты видел его? Говорил с ним?
Сон Ён поглядел на уроненную сетку. Произнес задумчиво:
— Неплохой, смотрю, у тебя сегодня улов…
— Неплохой, ага, ты рассказывай давай!
— И морские ушки в прошлый раз были очень неплохими, — так же задумчиво продолжил молодой человек. Хэнё аж зашипела с досады.
— Да дам я тебе ушек, дам, вот, садись, угощайся, господин!
В мгновение ока ушки были очищены, сполоснуты в волне, порезаны на тончайшие пластики. Сон Ён положил один на язык и принялся задумчиво изучать его вкус. Он, конечно, не был голоден, но лишней никакая пища не будет, неизвестно когда еще удастся набить живот. И вообще все должно быть по справедливости: сделал — расплатись. К этому всегда призывала сама Ха На, сейчас с жадным нетерпением заглядывающая ему в лицо.
— Ну что? — спросила. — Как?
— Неплохой вкус, — оценил Сон Ён.
— Ох, какой же ты противный! Я же не про ушки спрашиваю!
Но, прежде чем начать рассказ, он все равно съел все до конца — неторопливо, очень неторопливо, невзирая на вертевшуюся ужом и дергающую его за рукав девчонку.
— …Не так уж много ты и узнал!
Они сидели рядом на берегу, одинаково обхватив колени. Вновь смотрели на лунную дорогу и слушали, как вздыхает и бормочет море.
— Много странствует, нигде не задерживается подолгу, выполняет обязанности, которые людям не по душе… — бормотала девушка.
— Сборщик налогов? — предложил Сон Ён, к своей досаде лишь сейчас сообразивший, что и впрямь узнал о приезжем самую малость. Тот наверняка разузнал о нем гораздо больше. Ха На дернула плечом, задев его. Молодой человек подумал и не стал отодвигаться: теплое касание было приятным.
— Это уж вряд ли! Ищет вещь, потерянную предками… В море. Что это все значит?
Сон Ён со вздохом лег на спину. Закрыл глаза — под веками продолжали метаться красные сполохи — отблески фонаря или летящих пламенных одежд недавнего собеседника.
— Можно гадать до бесконечности. Одно скажу — он мне очень не нравится.
Легкий смешок рядом.
— А ты ему?
Да Лян Ро Иль его и в последний пхун не ставит! Просто развлекся за его счет, издеваясь так точно и так тонко, что самый придирчивый судья — посторонний судья — не нашел бы, что ему инкриминировать. Чувствуя себя униженным, потерявшим без должной практики мастерство изощренной светской беседы, Сон Ён так торопился уйти, что наверняка выглядел грубым, как надравшийся простолюдин. Лян Ро Иль разве что не хохотал ему в спину открыто!
Было кое-что еще… Чего не заметишь, если не приглядываешься к собеседнику столь пристально и ревностно. Когда их пальцы случайно соприкоснулись над столом, реакция приезжего была, на взгляд Сон Ёна, чрезмерной: крупно вздрогнув, тот отдернул руку так резко, что даже снес тарелку. Впрочем, тут же с обаятельной улыбкой извинился. Но сейчас вспомнилось, как Лян Ро Иль то и дело задумчиво поглядывал на свою руку и трогал, потирая, словно при ушибе.
Но мог и впрямь ушибиться о посуду. А отпрянуть от неожиданности. Существуют также люди, которые не переносят чужих, даже случайных прикосновений. Не придумывай странностей больше, чем есть на самом деле!
Но мнение о Лян Ро Иле уже сложилось, и его можно было выразить одной фразой:
— Я бы не рискнул поворачиваться к нему спиной.
— Ну не знаю, не знаю, — задумчиво протянула Ха На. — Приятный, красивый, богатый… денег вон много обещает, вежливый даже с нами, с ноби, а ты к нему как к разбойнику! Ой! Ты чего?
Сон Ён сел так резко, что теперь шарахнулась и девица.
— Не вздумай к нему идти работать!
— Ох ты, новый указчик завелся!
— Не слушаешься меня, послушай свою бабушку! Она верно говорит — держись от Лян Ро Иля подальше!
Хэнё подскочила. Сейчас разорется… Девушка с вызовом уперла руки в бока. Порассматривала его при свете фонаря. Продолжила так же задумчиво:
— Интересно, чем же он все-таки тебя так задел, господин? Уж не тем ли, что, как я говорю, красив, влиятелен и богат?
А вот ты совершенно не таков, подразумевала ее фраза. Частично (на два последних пункта) это было правдой, и оттого слова резанули по живому. Сон Ён резко поднялся и процедив: «Да иди ты куда хочешь, мне до тебя и дела никакого нет!» — пошел от нее в темноту.
— Вот и пойду! — запальчиво кричала Ха На ему в спину. — Еще чего не хватало — тебя слушать! Вот увидишь — пойду! Пойду, пойду, пойду!
Он только с раздражением отмахнулся. Шагал широко, не выбирая, куда ставить ногу, спотыкаясь, чуть не падая, и оттого злясь еще больше. Тратить драгоценные слова и заботу на эту вздорную малоумную девицу — все равно что коровам буддийские сутры читать!
«Ариран» — одна из наиболее популярных и известных народных песен в Корее. Существует в нескольких вариантах.
Пхун — корейская мелкая монета (кор.).
Если бабушка прознает, мало ей не покажется! Но все равно на следующий день Ха На стояла в толпе ныряльщиц, переминавшихся перед домом чиновника. Не могла же она спустить этому вздорному янбану, ни с того ни с сего принявшемуся указывать, как ей быть и что ей делать. Сказала — пойдет, значит, пойдет!
Правда, с утра пришлось-таки сделать изрядный крюк: занести на сонный двор ссыльных Кимов ночной улов. Вчера Сон Ён внезапно сорвался, отдать не успела. А ведь за недосыпание да сбитые ноги он ей не то что денег, даже словечка доброго или ласкового взгляда не подарит! Верно говорят: сколько змею ни ласкай, ничего, кроме яда не дождешься. Вот не будет она больше их подкармливать, пускай голодают, говорила Ха На себе и сама себе не верила. Все равно потащит, ведь кроме неблагодарного янбана там еще трое стариков, они-то почему должны страдать из-за недоброго нрава младшего члена семьи!
Занятая такими противоречивыми и долгими беседами с самой собой девушка мало вслушивалась в обсуждение предстоящего. И потому известие, что хэнё должны еще и испытания какие-то пройти, стало для нее неожиданностью. Что за испытания? Разве здесь не собрались самые выносливые и умелые ныряльщицы округи?
Но делать нечего, так приказал чиновник Ли устами управляющего. Вернее, конечно, приезжий. Тот сидел на скамеечке под натянутым тентом, попивал крохотными глоточками то ли вино, то ли простецкую бражку. Улыбался, посматривая на хэнё: обряженные в короткие штаны и безрукавки, они толпились на берегу, хмуро слушая управляющего, втолковывающего, как им повезло, что их избрали для такого важного дела. Фыркали, переглядывались, недовольно перешептывались, плечами пожимали. Но все замолкли, когда Лян Ро Иль неторопливо поднялся и, сунув кисти рук в широкие рукава, направился к ним.
— Я в курсе вашей… ситуации. Самые преданные и могущественные люди могут пасть жертвой бесчестных интриг. Чем выше дерево, тем быстрее его срубят, увы, так уж устроен этот мир.
— Скорее, такова человеческая природа! — горячо возразил Сон Ён. — Подлость, зависть, измена и глупость — вот повсеместно распространенные пороки!
— Истинная правда. Услышав от господина Ли о вас с вашим батюшкой, я хотел нанести визит вежливости, но…
Во рту стало кисло. Сон Ён налил еще и залпом выпил. То ли от вина, то ли от неловкости горело уже не только лицо, но и все тело.
— Это бы дурно повлияло на вашу репутацию, понимаю. Да и небезопасно, в конце концов.
По четко очерченным губам приезжего скользнула легкая улыбка.
— Вопросы собственной безопасности меня волнуют в последнюю очередь, уж поверьте! Просто не хотелось ставить вас в неловкую ситуацию — некоторые не столь сильные духом, как вы, могли бы устыдиться своего недостойного положения…
— Вы очень деликатны, — сухо отозвался Сон Ён. Недавнее веселье и свободу общения со сверстником, равным по происхождению и образованию, словно водой смыло. Откуда-то появилось ощущение, что собеседник посмеивается над ним — не так явно, как чиновник Ли, более тонко и более… ядовито. Или это просто коварное влияние алкоголя? Он перевел разговор на другую тему: — Говорите, ваша семья давно перебралась на материк? Что же вас привело на остров вновь? Ностальгия? Могилы предков?
— Отчасти. Я очень много путешествую, но нигде не задерживаюсь надолго.
Сон Ён рассмеялся.
— Скрываетесь от кого-то?
Хмель, похоже, все-таки ударил ему в голову. Но Лян Ро Иль не оскорбился, а казалось, лишь слегка удивился. Возразил с достоинством:
— Мне незачем скрываться! Я всегда ответственно выполняю свои обязанности, хотя, к сожалению, никто этого не ценит. Но мы с вами уже пришли к согласию относительно людей, ведь так? — Его рука парила над блюдом с фруктами, словно хищная птица, выбирающая жертву. — В последнее время я подумываю найти место, где бы мне захотелось обосноваться навсегда.
— Надеюсь, это все же не дно морское!
Рука замерла.
— Что? — спросил Лян Ро Иль. — Что вы имеете в виду?
— Всей округе известно, что вы набираете хэнё…
— Ах, это… — Пальцы так стремительно схватили с блюда добычу — спелую хурму, — что даже сок брызнул. — Моими предками было кое-что утеряно на этом берегу, и я собираюсь пропажу вернуть.
— Так что же вы все-таки ищете?
Лян Ро Иль плавно развел руками — это напоминало какое-то красивое движение в танце. Обезоруживающе улыбнулся.
— Если я все же найду ту вещицу, поверьте, вы не останетесь в неведении!
Сон Ён возвращался домой в темноте. С непривычной тяжестью в набитом желудке, с приятным кружением в голове… И щемящей болью в груди. А ведь казалось, что он уже почти смирился. Почти привык. Но сейчас, в ветреной беззвездной ночи, тоска вернулась, физически выгрызая его внутренности и мозг. Нашептывала, что все надежды на торжество справедливости и триумфальное возвращение в столицу не более чем глупые мечты. Что ему предстоит беспросветное и безвестное прозябание на этом диком острове до самой старости, а после смерти некому будет помянуть его как почетного и уважаемого предка — покровителя семейства. Что вместе с ним закончится и сгинет вся славная история рода Кимов…
Нога ощутила пустоту, и Сон Ён остановился. Занятый мрачными мыслями, он незаметно заплутал и теперь совершенно не представлял, как вернуться.
И нужно ли возвращаться вообще?
Молодой человек стоял на краю обрыва, покачиваясь и под влиянием хмеля, и под тяжестью безнадежности. Этот самый груз тянул-подталкивал: так легко сделать один шаг, даже просто наклониться вперед — и все закончится для него в этом круге жизни. Медленно, играя с ветром и судьбой, он развел руки, как будто намеревался не упасть, а взлететь. Глубоко вздохнул… Огляделся в последний раз. Ни единого просвета в тучах, ни единого огня в море. Вряд ли в подземном мире будет темнее, чем сейчас.
Он качнулся вперед…
Порыв ветра был подобен стремительному и безжалостному удару кулаком — Сон Ён даже закашлялся, согнувшись. Попятился, споткнулся и с размаху сел на камни. Физическая боль — искры из глаз! — мгновенно вытеснила боль душевную. А добавочные хлесткие удары-пощечины мокрого ветра вытрясли из головы все мысли, кроме одной: ничего себе не сломал? Совершенно нелогичный вопрос после недавней попытки самоубийства, истинная правда… Шипя и постанывая, Сон Ён кое-как собрал себя; убедился, что ничего, кроме гигантского синяка на седалище, ему не грозит, и увидел далеко внизу ползущий светлячок-фонарик.
И полновесно, от души хлопнул себя по лбу: как же он забыл про девчонку?! Он ведь должен предупредить, чтобы ни в коем случае не связывалась с этим… Лян Ро Илем! Права была бабушка: всё не так с этим парнем. Начиная с уклончивых и велеречивых ответов — пускай, кто он, Ким Сон Ён, такой, чтобы с ним откровенничать? А манера вплетать в безупречно учтивую речь яд убийственной насмешки? Если чиновника Ли с сынком, издевающихся над ссыльными, Сон Ён отчасти даже понимал (в отсутствие тигра и заяц — король, как иначе безнадежно провинциальным служащим потешить чувство собственной важности?), то этот веселился за их счет исключительно со скуки. И чем дальше, тем точнее, больнее разили слова, на вид совершенно безобидные и даже изысканно вежливые. Лян Ро Иль прощупывал, изучал его; по капельке яда отравлял разум собеседника; по песчинке, по камешку добавлял тяжести и без того угнетенной душе…
Сон Ён нахмурился: как так? Почему от последнего шага его остановил лишь случайный порыв ветра и мысль о какой-то замарашке ноби?! Почему он не подумал, не вспомнил об отце — что стало бы со стариком, пусть и сильным духом, но немощным телом, без опоры, его единственного сына?! Неужели гость господина Ли одурманил ему мозги сильнее хмельного напитка? Кстати, скверного напитка — уже и голова начинала болеть. Потирая попеременно то ее, то отбитый зад, Сон Ён двинулся вперед куда осторожней: известно же, что пьяному и море по колено, и обрыв для него равнина. А вот трезвому или трезвеющему… Тут и луна выглянула кстати! При ее свете Сон Ён посмотрел вниз, отшатнулся и покрылся холодным потом.
По нашедшейся буквально в нескольких шагах серебряной ленте дороги спустился на берег. Увлеченная ночной охотой Ха На его не заметила: подсвечивала себе фонарем, наклонялась, забрасывая добычу в сетку. И тихо при этом завывала. Сон Ён встал на ее пути. Морщась, вслушивался — нет, напевала! Может, это какой-то заговор, приманивающий морских гадов? Или все-таки песня, но исполняемая столь ужасно, что ее можно принять за что угодно, кроме песни? Вскоре уже можно было различить слова:
— Ариран, Ариран, перевал Ариран.
Решил ты, милый, через него уйти,
Оставив меня одну, решил уйти.
Но знай, без меня тебе и десяти ли не пройти,
У тебя непременно заболят ноги …
— Заболят или переломаешь? — вопросил Сон Ён, дождавшись, пока хэнё практически уткнулась в него склоненной головой. Девчонка, вскрикнув, отскочила. — Это что же за храбрец такой найдется, чтобы от тебя уйти, а? — продолжил молодой человек, покосившись на занесенную палку.
— Ким Сон Ён! — рявкнула ныряльщица.
— Да, маленькая хэнё?
— Что за привычка подкрадываться в ночи, пугая честных людей?! Ровно японец какой-то!
— Разве я не должен непременно сегодня доложить о выполнении твоего поручения? — смиренно вопросил Сон Ён. Привычная перепалка с хэнё вернула ему душевное равновесие. И даже взбодрила. Эту девчонку следует использовать для поднятия воинственного духа отступающих войск: непременно захочется остановиться и как следует сцепиться с противником!
— Доложить? — переспросила Ха На по-прежнему пронзительно-высоким от испуга голосом. — Что еще за поручение?
— Свидеться с гостем чиновника Ли. Но раз это тебе уже неинтересно, пойду-ка я спать…
— Эй-эй-эй! — Девушка вцепилась в его запястье обеими руками. — Постой, погоди! Ты видел его? Говорил с ним?
Сон Ён поглядел на уроненную сетку. Произнес задумчиво:
— Неплохой, смотрю, у тебя сегодня улов…
— Неплохой, ага, ты рассказывай давай!
— И морские ушки в прошлый раз были очень неплохими, — так же задумчиво продолжил молодой человек. Хэнё аж зашипела с досады.
— Да дам я тебе ушек, дам, вот, садись, угощайся, господин!
В мгновение ока ушки были очищены, сполоснуты в волне, порезаны на тончайшие пластики. Сон Ён положил один на язык и принялся задумчиво изучать его вкус. Он, конечно, не был голоден, но лишней никакая пища не будет, неизвестно когда еще удастся набить живот. И вообще все должно быть по справедливости: сделал — расплатись. К этому всегда призывала сама Ха На, сейчас с жадным нетерпением заглядывающая ему в лицо.
— Ну что? — спросила. — Как?
— Неплохой вкус, — оценил Сон Ён.
— Ох, какой же ты противный! Я же не про ушки спрашиваю!
Но, прежде чем начать рассказ, он все равно съел все до конца — неторопливо, очень неторопливо, невзирая на вертевшуюся ужом и дергающую его за рукав девчонку.
— …Не так уж много ты и узнал!
Они сидели рядом на берегу, одинаково обхватив колени. Вновь смотрели на лунную дорогу и слушали, как вздыхает и бормочет море.
— Много странствует, нигде не задерживается подолгу, выполняет обязанности, которые людям не по душе… — бормотала девушка.
— Сборщик налогов? — предложил Сон Ён, к своей досаде лишь сейчас сообразивший, что и впрямь узнал о приезжем самую малость. Тот наверняка разузнал о нем гораздо больше. Ха На дернула плечом, задев его. Молодой человек подумал и не стал отодвигаться: теплое касание было приятным.
— Это уж вряд ли! Ищет вещь, потерянную предками… В море. Что это все значит?
Сон Ён со вздохом лег на спину. Закрыл глаза — под веками продолжали метаться красные сполохи — отблески фонаря или летящих пламенных одежд недавнего собеседника.
— Можно гадать до бесконечности. Одно скажу — он мне очень не нравится.
Легкий смешок рядом.
— А ты ему?
Да Лян Ро Иль его и в последний пхун не ставит! Просто развлекся за его счет, издеваясь так точно и так тонко, что самый придирчивый судья — посторонний судья — не нашел бы, что ему инкриминировать. Чувствуя себя униженным, потерявшим без должной практики мастерство изощренной светской беседы, Сон Ён так торопился уйти, что наверняка выглядел грубым, как надравшийся простолюдин. Лян Ро Иль разве что не хохотал ему в спину открыто!
Было кое-что еще… Чего не заметишь, если не приглядываешься к собеседнику столь пристально и ревностно. Когда их пальцы случайно соприкоснулись над столом, реакция приезжего была, на взгляд Сон Ёна, чрезмерной: крупно вздрогнув, тот отдернул руку так резко, что даже снес тарелку. Впрочем, тут же с обаятельной улыбкой извинился. Но сейчас вспомнилось, как Лян Ро Иль то и дело задумчиво поглядывал на свою руку и трогал, потирая, словно при ушибе.
Но мог и впрямь ушибиться о посуду. А отпрянуть от неожиданности. Существуют также люди, которые не переносят чужих, даже случайных прикосновений. Не придумывай странностей больше, чем есть на самом деле!
Но мнение о Лян Ро Иле уже сложилось, и его можно было выразить одной фразой:
— Я бы не рискнул поворачиваться к нему спиной.
— Ну не знаю, не знаю, — задумчиво протянула Ха На. — Приятный, красивый, богатый… денег вон много обещает, вежливый даже с нами, с ноби, а ты к нему как к разбойнику! Ой! Ты чего?
Сон Ён сел так резко, что теперь шарахнулась и девица.
— Не вздумай к нему идти работать!
— Ох ты, новый указчик завелся!
— Не слушаешься меня, послушай свою бабушку! Она верно говорит — держись от Лян Ро Иля подальше!
Хэнё подскочила. Сейчас разорется… Девушка с вызовом уперла руки в бока. Порассматривала его при свете фонаря. Продолжила так же задумчиво:
— Интересно, чем же он все-таки тебя так задел, господин? Уж не тем ли, что, как я говорю, красив, влиятелен и богат?
А вот ты совершенно не таков, подразумевала ее фраза. Частично (на два последних пункта) это было правдой, и оттого слова резанули по живому. Сон Ён резко поднялся и процедив: «Да иди ты куда хочешь, мне до тебя и дела никакого нет!» — пошел от нее в темноту.
— Вот и пойду! — запальчиво кричала Ха На ему в спину. — Еще чего не хватало — тебя слушать! Вот увидишь — пойду! Пойду, пойду, пойду!
Он только с раздражением отмахнулся. Шагал широко, не выбирая, куда ставить ногу, спотыкаясь, чуть не падая, и оттого злясь еще больше. Тратить драгоценные слова и заботу на эту вздорную малоумную девицу — все равно что коровам буддийские сутры читать!
***
«Ариран» — одна из наиболее популярных и известных народных песен в Корее. Существует в нескольких вариантах.
Пхун — корейская мелкая монета (кор.).
***
Если бабушка прознает, мало ей не покажется! Но все равно на следующий день Ха На стояла в толпе ныряльщиц, переминавшихся перед домом чиновника. Не могла же она спустить этому вздорному янбану, ни с того ни с сего принявшемуся указывать, как ей быть и что ей делать. Сказала — пойдет, значит, пойдет!
Правда, с утра пришлось-таки сделать изрядный крюк: занести на сонный двор ссыльных Кимов ночной улов. Вчера Сон Ён внезапно сорвался, отдать не успела. А ведь за недосыпание да сбитые ноги он ей не то что денег, даже словечка доброго или ласкового взгляда не подарит! Верно говорят: сколько змею ни ласкай, ничего, кроме яда не дождешься. Вот не будет она больше их подкармливать, пускай голодают, говорила Ха На себе и сама себе не верила. Все равно потащит, ведь кроме неблагодарного янбана там еще трое стариков, они-то почему должны страдать из-за недоброго нрава младшего члена семьи!
Занятая такими противоречивыми и долгими беседами с самой собой девушка мало вслушивалась в обсуждение предстоящего. И потому известие, что хэнё должны еще и испытания какие-то пройти, стало для нее неожиданностью. Что за испытания? Разве здесь не собрались самые выносливые и умелые ныряльщицы округи?
Но делать нечего, так приказал чиновник Ли устами управляющего. Вернее, конечно, приезжий. Тот сидел на скамеечке под натянутым тентом, попивал крохотными глоточками то ли вино, то ли простецкую бражку. Улыбался, посматривая на хэнё: обряженные в короткие штаны и безрукавки, они толпились на берегу, хмуро слушая управляющего, втолковывающего, как им повезло, что их избрали для такого важного дела. Фыркали, переглядывались, недовольно перешептывались, плечами пожимали. Но все замолкли, когда Лян Ро Иль неторопливо поднялся и, сунув кисти рук в широкие рукава, направился к ним.
