ГЛАВА 1
- Как же все-таки хорошо, что Джордж умер и оставил тебя вдовой! - заявила Шарлотта, когда за окном кареты появилась и начала стремительно расширяться лазурная полоса.
- Ты в своем уме? Что ты говоришь? - Оливия выпрямилась и ошеломленно уставилась на сестру, но почти тут же вновь обессиленно откинулась на подушки.
- Ой, ну не строй из себя оскорбленную невинность, ты никогда его не любила! Во всяком случае, не так.., - Шарлотта умолкла и на мгновение отвернулась к окну, чтобы еще раз взглянуть на море, прежде чем встретить разгневанный взгляд сестры. – Если бы ты не была вдовой, мне пришлось бы ехать в это богом забытое место с тетей Мередит, а это испытание мне не по силам, особенно теперь!
- Испытание – находиться в твоем обществе более четверти часа! - отрезала Оливия. – И открой, наконец, окно, пока я не присоединилась к Джорджу! Это платье скоро меня задушит.
- Так расстегни хотя бы две пуговицы, тебя же никто не видит! И потом, с чего это ты мне приказываешь? Это ведь я старшая сестра! - Шарлотта скривилась, но послушно опустила раму, впуская в карету свежий морской ветерок.
- О, да, ты старше меня на целых шестнадцать минут! Я слышу это с самого детства. Стоило выйти замуж хотя бы ради того, чтобы избавиться от твоего покровительства! - фыркнула Оливия и придвинулась поближе к окну, с наслаждением подставляя влажные щеки все усиливающемуся дуновению.
- Семнадцать! - конечно, Шарлотта не удержалась, хотя и знала, что сестра ее дразнит. – Замужество сделало тебя совершенно невыносимой, - прибавила она после паузы, так как Оливия, похоже, не собиралась продолжать перепалку.
- Подожди неделю-другую, и ты узнаешь, насколько, - пробормотала Оливия.
После целого дня путешествия в душной карете сестры устали и сердились друг на друга и на весь белый свет. Возможность открыть окно и вдохнуть что-то еще, кроме царапающей горло дорожной пыли, ободрила мисс Кенингтон, но леди Мартингейл этого было недостаточно.
Если Шарлотта хотя бы могла свободно дышать в своем светло-синем муслиновом платье, то тяжелый траурный наряд леди Мартингейл превращал летние дни в пытку, а ведь июнь еще только начался!
Увы, после похорон лорда Мартингейла Оливия смогла позволить себе только два траурных платья, и сейчас второе из них, сшитое две недели назад из тонкого индийского хлопка, ехало в сундуке, привязанном позади кареты. Леди Мартингейл хотела выглядеть достойной своего имени, когда прибудет в Маргейт, а долгий путь легкое платье не перенесло бы.
Шарлотта искоса взглянула на сестру. Нездоровый румянец, блестящий от пота лоб, к которому прилипли выбившиеся из пучка волосы – никто бы в этот момент не признал в Оливии красавицу, два года назад пленившую лорда Мартингейла.
Сама мисс Кенингтон тоже выглядела не лучшим образом, но сегодня она была особенно признательна отцу за то, что он решил: Кенингтоны не будут носить траур по лорду Мартингейлу. Тетушка Мередит едва не упала в обморок, услышав об этом, но мистер Кенингтон был непреклонен. Шарлотте остро необходимо подыскать подходящего жениха, а ее брату Гарри – невесту с хорошим приданым. И лучше бы не тянуть слишком долго и с тем и с другим. Длительный траур если и не повредит Гарри, то на внешности мисс Кенингтон уж точно скажется.
- Я думаю, совсем скоро мы прибудем в Бердси, а там нас будет ждать открытый экипаж, ты ведь помнишь, он прилагался к дому, который сняла нам матушка, - Шарлотта неуклюже попыталась ободрить сестру. Она подозревала, что не преуспеет, но доводы рассудка почти никогда не останавливали мисс Кенингтон, если бурный нрав посылал ее вперед на баррикады или ветряные мельницы. Пусть даже впереди не было видно ни тех, ни других.
- Скорей бы, - пробормотала Оливия и все же, не выдержав, расстегнула две верхние пуговки черного платья с глухим высоким воротом. – И как только тетя Мередит смогла десять лет проходить в подобном платье!
- Скажи спасибо, что ее траур закончился прежде, чем умер Джордж, и она успела отдать свои черные платья благотворительному обществу, иначе тебе пришлось бы носить эти… эти…, - мисс Кенингтон не нашлась, как лучше выразить то, что она думала о туалетах тетушки Мередит, не поразив сестру в очередной раз резкостью своих заявлений.
- Тебе тоже пришлось бы их носить, не будь папа так добр! - в тоне Оливии явственно звучала зависть. – В Маргейте ты будешь щеголять перед местными кумушками в своих воздушных нарядах, а мне придется плестись рядом подобно старой вороне!
- Поверь, Лив, я очень, очень сожалею, что тебе приходится страдать от жары и необходимости выглядеть, как ворона! Но ведь в этом нет моей вины! - Шарлотта становилась куда более покладистой, стоило сестре напомнить ей, что в это путешествие, вернее, ссылку, мисс Кенингтон могла отправиться с тетей Мередит.
- Ах, нет твоей вины? - буквально взвизгнула Оливия. – Не приди тебе в голову блажь влюбиться в актера низкопробного театра, разве я бы сейчас тряслась по этой разбитой дороге в предвкушении провести лето в захудалом городишке, да еще в твоем обществе!
- Влюбляются не головой, а сердцем! Вот я и говорю, ты никогда не любила своего мужа, иначе не делала бы таких несуразных заявлений, - назидательным тоном ответила Шарлотта. Она тянула время, одновременно пытаясь придумать достойный ответ на несправедливые обвинения сестры. По совести сказать, Лив была права, но разве Шарлотта могла признаться в этом вслух?
Дочери мистера Кенингтона считались близнецами, но очень мало походили друг на друга, к радости своих нянек и тайной зависти самих сестер. Каждой казалось, что у другой есть то, чего недостает ей самой.
Тонкая длинноногая Шарлотта опережала сестру в подвижных играх, но не особенно преуспевала в науках, впрочем, по этому поводу старшая мисс Кенингтон никогда не расстраивалась. Она завидовала умению Оливии занять себя даже в дождливый день, когда сама Шарлотта слонялась по дому и страдала от того, что не может поехать кататься верхом или залезть на крышу конюшни, чтобы подглядывать за свиданием горничной и деревенского кузнеца. А еще Оливия могла несколькими язвительными словами выразить свое отношение к ухаживаниям кривоногого сына их ближайших соседей или поставить на место Гарри, любившего поддразнивать сестер. Сама Шарлотта скорее выпалила бы прямо в лицо неугодному поклоннику слова, о существовании которых девушка из приличной семьи не должна даже подозревать, не говоря уж об их использовании, а брату попросту разбила бы нос неточным, но резким ударом маленького кулачка.
Оливия же много лет считала себя толстой и неуклюжей, пока однажды не обнаружила, что может без особых неудобств надеть белое платье сестры, чтобы собирать созревшую малину, а заодно отомстить Шарлотте за подложенную в постель лягушку.
И, конечно же, глаза и волосы сестры для каждой выглядели куда более привлекательно, нежели собственные. Веселая россыпь веснушек и рыжевато-каштановые кудри делали голубые глаза Шарлотты более яркими, а темные локоны Оливии подчеркивали глубину ее холодноватых серых глаз.
По мнению миссис Кенингтон, раньше должна была выйти замуж Шарлотта со своей переливающейся через край живостью, но прав оказался ее супруг, уверенный, что более сдержанные манеры «младшей» дочери придадут ей загадочности в глазах поклонников.
Так что, у них был период, когда одна завидовала замужеству, а другая – свободе сестры...
- В Бердси я, пожалуй, переоденусь в другое платье, - к неизменному в таких случаях удивлению и раздражению Шарлотты, Оливия не стала продолжать спор, обещавший внести немного разнообразия в унылый день в дороге. Но леди Мартингейл умела вовремя остановиться, причем так ловко, что долгое время Шарлотта считала себя победившей стороной, пока однажды, с подачи брата, не посмотрела на ситуацию по-другому.
- Если я накину на плечи ту зеленую шаль, думаю, оно не сильно пострадает от пыли к тому моменту, когда мы въедем в Маргейт, - продолжила Оливия, словно не замечая недовольного пыхтения сестры. – В Бердси мы сможем выпить чая, хотя я до сих пор не понимаю, зачем нужна эта остановка. Да, матушка говорила, что ей нужно, чтобы экипаж поскорее снова был в ее распоряжении, но каких-то два часа уже не имеют никакого значения!
- Причина та же самая, по которой она не позволила нам взять горничную! - на этот счет мисс Кенингтон могла просветить сестру. – Слуги всегда сплетничают, и матушке не хотелось, чтобы с первого же дня нашего появления в Маргейте местному обществу стало известно, что твой муж проиграл все свое состояние и застрелился, а я…
- …едва не сбежала с неподходящим избранником, - безжалостно закончила Оливия. Если она и сочувствовала несчастью сестры, до сих пор Шарлотте не было об этом известно. – Неужели матушка так озабочена, что подумают о нас эти бедные провинциалы? К тому же, они и сами догадаются, что с нами что-то не так, раз уж мы сняли дом в этом заброшенном городке!
- Кажется, ты говорила, что видела письмо, которое матушка отправила в контору, занимавшуюся поиском дома для нас, - невпопад ответила Шарлотта, и теперь уже ее сестре пришлось удивляться перемене темы разговора. Она молча кивнула, ожидая продолжения.
- А ты помнишь, что именно написала матушка? Как она описала причину нашего визита в Маргейт? - настойчивость мисс Кенингтон не выглядела праздным любопытством.
- Да, я довольно хорошо помню текст письма, - пожала плечами Оливия, - Матушка написала, что ее дочери, леди Мартингейл, после зимней простуды показан морской воздух, но не показана суета модных курортов, поэтому Маргейт с его пустынными пляжами представляется идеальным местом для тихого отдыха. А ее другая дочь, мисс Кенингтон, составит сестре компанию. И что-то еще про прислугу, которая должна прилагаться к дому. И какой-нибудь экипаж, чтобы молодые леди могли совершать моцион, не переутомляясь.
- Зимняя простуда, надо же, - пробормотала Шарлотта и чуть наклонилась к сестре. – Так, значит, в письме не было указано, что леди Мартингейл – вдова лорда Мартингейла?
- Насколько я помню, матушка упустила эту незначительную деталь, как она игнорирует все, что ей неприятно, - со смешком ответила Оливия. – Но почему тебя это так интересует? Мой траур сразу же станет предметом пересудов, стоит нам проехаться по главной улице городка.
- Потому что тебе вовсе не обязательно носить черные платья! - вдохновение, озарившее лицо Шарлотты, подсказало Оливии, что ее сестра задумала очередную каверзу.
- Что ты хочешь этим сказать? - после шокирующего заявления о смерти Джорджа Мартингейла его вдова уже не была так удивлена этими словами сестры, но не вполне поняла их смысл.
- Ну, подумай сама! - затараторила мисс Кенингтон, опасаясь, что сестра прервет ее и заставит замолчать раньше, чем осознает всю прелесть только что изобретенного Шарлоттой плана. – Деррик отправится в обратный путь, как только лошади немного отдохнут, а наш багаж отнесут в гостиницу. Мы будем дожидаться появления экипажа из Маргейта в номере, который для нас приготовят. Что мешает тебе надеть одно из моих светлых платьев и спрятать свои ужасные вороньи перья на дне сундука?
- Ты не можешь говорить это всерьез! - воскликнула Оливия с наигранным возмущением, но сестра чувствовала, что леди Мартингейл не испытывает того негодования, какое хочет показать.
- Почему нет? По твоим собственным словам выходит, что никто в Маргейте не знает, что ты – вдова. Без траурного платья все будут принимать тебя за супругу лорда Мартингейла, ныне здравствующего. И мы прекрасно проведем лето, развлекаясь в местном обществе, каким бы оно ни оказалось! В конце концов, всегда можно найти, над чем посмеяться, если уж ничего другого не остается. А если ты будешь играть роль безутешной вдовы, тебя ждет только досада наших новых соседей, которым придется делать вид, что они сочувствуют твоей утрате!
- А тебе придется сидеть дома вместе со мной, ведь тебя тоже никуда не будут приглашать, раз уж твоя сестра не сможет пойти с тобой! - проницательно заметила Оливия. – Ты заботишься, прежде всего, о себе!
- Я забочусь о нас обеих! - воскликнула Шарлотта. – Мы половину пути говорили о том, каким скучным и ограниченным должно быть местное общество, и как мало радости нас ожидает этим летом. И вот я придумала, как сделать нашу жизнь чуточку веселее! Я даже готова отдать тебе половину своего гардероба, а ты ведь знаешь, он и так не слишком обширен!
- Твоя идея просто скандальна! Что, если кто-то узнает правду? В Бердси может оказаться кто-то, кто тоже едет в Маргейт. Он увидит меня в черном и расскажет знакомым, что встретил леди Мартингейл, когда она была в трауре, а чуть позже эта леди уже щеголяет в платьях, более подобающих незамужней девушке!
- Если такое случится, мы всегда можем сказать, что ты опрокинула на свое черное платье соусник, и снова наденешь его, как только горничная сумеет отчистить пятна! - если Шарлотте нравился ее план, ее уже было не сбить с выбранного пути никакими доводами. На каждый у мисс Кенингтон как по волшебству находился подходящий ответ.
- А если в Маргейт приедет кто-то из наших знакомых? Или кто-то из местных жителей знаком с семьей Джорджа? Или матушка сама написала прислуге? - Оливия не могла заставить себя решительно отказаться от предложения сестры. Если бы не жара, ей было бы легче, но сейчас мысль о возможности прогуливаться по пляжу в легком белом платье с голубыми лентами, придерживая рукой изящную соломенную шляпку, казалась невероятно притягательной.
- Не выдумывай, станет матушка писать горничной или кухарке! Хорошо, даже если и так, мы сразу же об этом узнаем и вернемся к идее о пятнах на платье, - отмахнулась мисс Кенингтон. Она чувствовала, что сестра готова сдаться, надо только немного поднажать, - Если б существовал хотя бы малейший шанс, что в Маргейт приедет на лето кто-то из знакомых нам семейств, матушка ни за что бы не выбрала его. Не забывай, что твоей репутации уже нанесен ущерб, который не слишком возрастет, если кто-то увидит тебя без траура. Думаю, даже если б это и случилось, а этого не случится, к тебе отнеслись бы с пониманием. Джордж не заслуживает, чтобы по нему носили траур!
С последним доводом Оливия была полностью согласна. А что еще возразить, она попросту не знала, увлеченная своей идеей Шарлотта с легкостью справлялась с любыми возражениями.
Мисс Кенингтон вновь повернулась к окну, краем глаза наблюдая за сестрой. Все, что можно, уже сделано, теперь надо дать время Оливии все обдумать и принять решение. В том, каким оно будет, Шарлотта не сомневалась. В конце концов, сестры прожили вместе девятнадцать лет, а два последних года, из которых полтора Оливия была супругой лорда Мартингейла, а полгода – его вдовой, не могли так уж сильно повлиять на ее характер.
Ждать пришлось дольше, чем рассчитывала Шарлотта. Карета уже проехала мимо нескольких домишек на окраине Бердси, когда Оливия, наконец, заговорила:
- Ты права, мне почти нечего терять в плане репутации. Если меня разоблачат, позор падет и на твою голову тоже. Но ты, конечно, подумала о последствиях.
Дождавшись утвердительного кивка, леди Мартингейл с довольным видом прибавила:
- Что ж, я согласна изобразить супругу ныне живущего лорда Мартингейла, лишь бы только нам обеим не проболтаться случайно! И ты отдашь мне белое платье с голубой отделкой и розовое из тафты!
