ГЛАВА 1
На площадке третьего этажа Эмма остановилась. Еще один длинный день прошел, и она может позволить себе отдых. Тупая, медлительная боль обычно охватывала ее усталые ноги около восьми, с точностью тщательно изготовленных часов отмеряя наступление вечера.
- Старею, - пробормотала Эмма, прерывисто вздыхая, - Кажется, мне не одолеть этот последний пролет. Жаль, что комната экономки так высоко… А ведь мисс Брискотт забиралась сюда каждый день, когда ей было уже за семьдесят! Мне же всего лишь двадцать девять, но по вечерам я чувствую себя старой развалиной под стать нашему садовнику…
Несколько мгновений она собиралась с силами, после чего все же взошла на четвертый этаж, где были расположены комнаты экономки, дворецкого и кухарки. Горничным и лакеям приходилось подниматься еще выше, в мансарду, и Эмме оставалось только каждый день напоминать себе, что она занимает привилегированное положение, и ей грешно жаловаться на судьбу.
Небольшая уютная спальня была обставлена еще во времена предшественницы Эммы, мисс Брискотт. За четыре года, что Эмма провела в доме Ричмондов, в комнате появилось лишь бюро, перенесенное сюда из небольшого кабинета, где миссис Ричмонд обычно писала письма. Супруг подарил ей новое, более изящное бюро на тонких ножках, с накладными серебряными гирляндами из виноградных листьев на каждом из двенадцати ящичков, и миссис Ричмонд, пришедшая в восторг от подарка, немедленно предложила экономке, миссис Верней, забрать старое бюро.
Эмма сразу полюбила этот предмет мебели, сидя за ним она проводила намного больше времени, чем перед высоким зеркалом в раме из красного дерева, которое горничная, завершающая туалет леди, могла наклонять под нужным углом. Эмма сомневалась, что мисс Брискотт была склонна к кокетству, но каждый раз невольно улыбалась, представляя, как пожилая экономка оправляет перед роскошным зеркалом свою пелерину из тонкого полотна. Зеркало имело серьезный изъян – в нижней его части стекло пересекала безобразная трещина, иначе подобная вещь ни за что бы не оказалась в комнате прислуги.
Так или иначе, Эмма смотрела в зеркало лишь по утрам, когда тщательно поправляла чепчик, скрывая под ним густые пепельные волосы. А ведь были времена, когда она целые часы просиживала перед венецианским зеркалом в позолоченной оправе, украшенным фигурками купидонов… Как же давно это было – так ей казалось теперь.
Эмма присела на стул перед бюро и сперва сняла туфли. Когда-то нянька говорила ей, что ее ножки навсегда останутся слишком маленькими даже для настоящей леди, и им придется нелегко, если Эмме нужно будет много ходить или бегать. Пророческие слова Бесси Эмма вспоминала едва ли не каждый вечер, но сегодня у нее не было времени на жалость к себе и воспоминания. У нее оставалось еще одно дело, и пока Эмма даже не представляла, с чего ей начать. К счастью, она могла не торопиться, поэтому Эмма сняла чепчик и широкий обшитый кружевом воротник – единственное украшение ее вдовьего наряда. И то, и другое небрежно полетели на кровать – горничные ужаснулись бы, если б им довелось увидеть это вопиющее нарушение всех представлений об аккуратности, которые миссис Верней неустанно внушала им с утра до вечера. После этого Эмма с облегчением вытащила из тугого узла на затылке шпильки, и ее плечи накрыла тяжелая тускло блестящая пелерина – Эмма полоскала волосы отваром из трав, надеясь сделать их природный оттенок более темным. Блаженно откинувшись на спинку стула, экономка несколько минут массировала пальцами виски, чтобы заставить мысли в ее усталой головке кружить быстрее. Ей хотелось поскорее покончить с поручением миссис Ричмонд и немного почитать перед сном. Обычно у нее не хватало сил больше, чем на десять-пятнадцать страниц, и на чтение целого романа порой уходили недели.
- Прежде всего составлю список, - решила, наконец, молодая женщина и придвинула к себе чистый лист бумаги.
Эмма любила составлять списки почти так же сильно, как ее хозяйка, миссис Ричмонд, обожала писать письма друзьям и родственникам.
- Итак, кто в поместье может помнить мисс Данфорт? Пожалуй, начать следует со старого Херберта, он был очень дружен с мисс Брискотт, - Эмма вывела на листе имя старшего садовника. – Люси уже сказала мне, что помнит мисс Данфорт совсем крошкой, но, пожалуй, узнает ее, если только мисс Данфорт сохранила свои веснушки и ямочку на подбородке.
Имя горничной заняло вторую строчку в списке, но продвинуться дальше Эмме удалось очень не скоро. Отложив перо, она мысленно перебирала в памяти всех, кто мог жить или хотя бы бывать в поместье Ричмондов десять лет назад, включая фермеров, посыльных и модисток из расположенного в пяти милях городка. Задача была не из легких, ведь сама Эмма заняла место экономки Ричмондов лишь четыре года назад, когда мисс Брискотт уже не могла исполнять свои обязанности из-за того, что зрение ее совсем ослабло. Старушка переселилась в один из десятка маленьких коттеджей, предназначенных старым мистером Ричмондом для вышедшей на покой прислуги, где прожила еще полтора года. Ее советы казались Эмме неоценимыми, частенько вечером она, забывая об усталости, забегала к мисс Брискотт с куском пирога, и обе дамы подолгу беседовали. Мисс Брискотт раскрывала Эмме секреты управления большим домом, а Эмма развлекала старушку светскими сплетнями, которых немало помнила из своей прежней жизни.
После смерти мисс Брискотт Эмма не сошлась близко ни с кем в поместье. Поддерживать дружеские отношения с младшей прислугой она не могла себе позволить, это было не принято, а фермерские жены и сами не захотели бы водить дружбу с кем-либо из живущих в доме Ричмондов. Впрочем, Эмма не сокрушалась из-за того, что ей не с кем поболтать вечером за чашкой чая, она чувствовала себя слишком утомленной, чтобы тратить время на праздные разговоры.
Сегодня перед обедом миссис Ричмонд пожелала переговорить с экономкой по очень важному вопросу. Эмма предполагала, что речь пойдет о предстоящем визите кого-нибудь из родственников Ричмондов, и была удивлена, когда оказалось, что она ошиблась.
- Мисс Грант решила нас оставить, - сообщила миссис Ричмонд, нервно перебирая свои браслеты.
Миссис Ричмонд в августе должно было исполниться тридцать восемь лет, но в своем черном платье и плотном чепце Эмма выглядела старше хозяйки по меньшей мере на два-три года. Миссис Ричмонд, очень худая остроносая блондинка, казалась старшей сестрой своих двух дочерей и подчас вела себя с не меньшей наивностью, правда, несколько наигранной, полагая, очевидно, что хрупкий вид и растерянный взгляд бледно-голубых глаз придает ее внешности необходимую утонченность.
- Джорджина случайно пролила чернила на платье мисс Грант, и это так ее расстроило, что она отказалась от своего места, - миссис Ричмонд пожала узкими плечами, давая понять, что считает поведение мисс Грант непростительной глупостью.
В чем Эмма не сомневалась, так это в том, что происшествие не было случайностью, но она благоразумно промолчала – миссис Ричмонд не потерпела бы ни малейшей критики в адрес своей обожаемой младшей дочери. Тринадцатилетняя Джорджина Ричмонд считалась среди прислуги проклятием дома Ричмондов, в то время, как ее старшую сестру, Сильвию, называли не иначе, как ангелом. Сильвия всегда охотно внимала своим наставникам, но в апреле ей исполнилось семнадцать лет, она провела свой первый сезон и давно не нуждалась в гувернантке.
Джорджина же всегда находила возможность подстроить какую-нибудь неприятность, и в последние три года у Ричмондов сменилось уже пять гувернанток. Мисс Грант продержалась дольше остальных, и Эмма, горячо сочувствующая всем пятерым бедняжкам, надеялась, что мисс Грант теперь устроится лучше. У Ричмондов хорошо платили, но мисс Джорджина могла вывести из себя даже святого. Теперь Ричмондам придется искать другую гувернантку, хотя на их месте Эмма отправила бы несносную девчонку в какую-нибудь школу со строгими правилами. Мистер Ричмонд однажды высказывал подобную идею, но его супруга накинулась на бедного джентльмена, как разъяренная тигрица. Ее визгливые обвинения в холодности и недостатке родительской любви слышались по всему дому на протяжении по меньшей мере полутора часов, прежде, чем она растратила весь свой пыл, в то время, как мистер Ричмонд покинул свой особняк уже через четверть часа после того, как его жена подступила к нему со своими нападками.
Мистер Ричмонд всегда поступал подобным образом, и, как это ни странно, именно его поспешное бегство позволяло поддерживать мир и согласие в семье, так как по его возвращении миссис Ричмонд уже не вспоминала о случившейся между супругами размолвке.
Итак, Джорджина осталась, к немалому огорчению слуг, тщетно надеявшихся, что мистер Ричмонд проявит твердость и отошлет дочь. Больше всего от проделок Джорджины страдали гувернантки, но доставалось и другим слугам. У Эммы состоялось два или три неприятных разговора с мисс Ричмонд, после чего Джорджина попыталась выжить экономку из дома. К счастью для Эммы, в то время еще был жив отец нынешнего хозяина поместья, старый мистер Ричмонд, который управлял домочадцами железной рукой и не терпел сплетен и жалоб ни от невестки, ни от внучек. Это именно он принял миссис Верней на место отошедшей от дел экономки, невзирая на ее молодость, и по-отечески поддерживал молодую женщину.
Джорджина оставила миссис Верней в покое, хоть и держалась с экономкой подчеркнуто высокомерно. Эмму не задевало поведение глупой девчонки, но она от души сочувствовала тем, кто вынужден был заниматься воспитанием маленькой мисс Ричмонд. Оставалось лишь надеяться, что рано или поздно Джорджина повзрослеет и превратится в благонравную молодую леди, подобно старшей мисс Ричмонд. Надежда казалась Эмме весьма призрачной, так как мисс Сильвия в возрасте Джорджины не проявляла дурных склонностей.
И вот теперь бедная мисс Грант вынуждена искать себе другое место. Эмма была уверена, что миссис Ричмонд и в голову не придет возместить ущерб, нанесенный ее дочерью платью гувернантки, а у мисс Грант было не так уж много туалетов, чтобы не сокрушаться по поводу испорченного платья. Да и на хорошие рекомендации мисс Грант рассчитывать не приходилось, ведь она проявила строптивость и неблагодарность, когда захотела покинуть семейство, оказавшее ей такое доверие. «Надо будет постараться отчистить платье бедняжки, Люси большая мастерица по этой части» - рассеянно подумала Эмма, продолжая в то же время выслушивать жалобы миссис Ричмонд на гувернантку.
Эмма все еще не могла понять, какое отношение вся эта история имеет к ней. В обязанности экономки входил выбор горничных и кухарок на освободившееся место, но поиском гувернантки всегда занималась сама хозяйка. Наконец, миссис Ричмонд соизволила удовлетворить любопытство Эммы.
- Я вдруг вспомнила о письме, которое получила месяца три назад от одной молодой леди. Вы, вероятно, слышали что-нибудь о мисс Данфорт?
Конечно, Эмма слышала о мисс Данфорт! Мисс Энн Данфорт была дочерью рано умершей сестры мисс Брискотт. Отец девочки вскоре женился вновь и не проявлял интереса к судьбе дочери, так как его супруга вскоре произвела на свет мальчиков-близнецов. Мисс Брискотт, не имевшая других родственников, охотно взяла на себя заботы о воспитании девочки. Покойный мистер Ричмонд был так добр, что позволил своей верной экономке взять в дом ребенка, а позже на собственные средства поместил девочку в школу. Возможность получить образование была необыкновенной удачей для сироты. После окончания школы мисс Данфорт нашла себе место гувернантки в одном достойном семействе.
Мисс Брискотт регулярно получала письма от племянницы, о чем всегда рассказывала Эмме. После смерти старушки Эмма ничего не знала о мисс Данфорт вплоть до сегодняшнего дня. Разумеется, миссис Ричмонд не считала нужным говорить экономке о письмах, которые она получала, если только содержащиеся в них сведения не касались приезда новых гостей или еще каких-то обстоятельств, могущих повлиять на распорядок в доме.
Эмма утвердительно кивнула, отвечая на заданный вопрос. С первых же дней знакомства она предпочитала как можно меньше говорить в присутствии миссис Ричмонд, и многословную хозяйку вполне устраивала молчаливость экономки – именно так и должна вести себя прислуга, почтительно и скромно.
- Так вот, эта девушка, мисс Данфорт, несколько лет прожила в одном семействе, исполняя обязанности гувернантки. На ее несчастье, семейство это оказалось в стесненных обстоятельствах и вынуждено было уволить часть прислуги. Мисс Данфорт написала мне, что никогда не забывала о людях, которые принимали участие в ее судьбе, и выразила желание послужить нашей семье на своем привычном поприще. Разумеется, я ответила ей, что наша гувернантка вполне справляется со своей работой, и мисс Данфорт поблагодарила меня за то, что я дала себе труд написать ей.
Эмма знала, как нелегко девушке без связей найти хорошее место. Очевидно, прежние хозяева мисс Данфорт не хотели или не могли помочь ей, и бедняжка попыталась использовать свои немногочисленные светские знакомства.
- Теперь же ситуация изменилась, - продолжала миссис Ричмонд свой рассказ. – Мисс Грант уезжает, и мне показалась удачной мысль заменить ее девушкой, которая хорошо знакома с нашим поместьем, она ведь выросла здесь. Полагаю, она будет признательна мне за мою доброту и постарается трудиться как можно лучше, не требуя прибавок к жалованью, как это делали прежние гувернантки Джорджины.
Эмме стало жаль мисс Данфорт. Скорее всего, ее жалованье и в самом деле будет крайне невелико, да еще миссис Ричмонд не упустит случая напомнить мисс Данфорт о том, как много сделали для нее Ричмонды…
- Я решила написать ей и пригласить к нам, - заявила миссис Ричмонд.
- Но, возможно, она уже нашла себе другое место, - мягко возразила Эмма, от всей души желая, чтобы это было именно так.
- Вовсе нет! Вернее, она написала во втором письме, что устроилась преподавательницей в одну из небольших школ, но эта работа ей не по душе, она предпочла бы заниматься воспитанием какой-нибудь одной милой девочки, а не тратить силы и здоровье на целый класс. Если я правильно ее поняла, обучение в этой школе стоит дешево, и ученицы не могут похвастать ни высоким происхождением, ни послушанием, ни приятными манерами.
«Можно подумать, все это есть у Джорджины!» - Эмма была уверена, что младшая мисс Ричмонд стоит целого класса невоспитанных девиц.
- В таком случае, она, вероятно, будет очень рада, - вслух сказала Эмма.
- Не сомневаюсь в этом, - с готовностью согласилась миссис Ричмонд. – Но прежде, чем я приглашу ее к нам, мне бы хотелось, чтобы вы навели некоторые справки. Я совсем не помню эту девочку, в то время, когда она уехала в школу, все мое время было посвящено только что родившейся Джорджине, и я не имела возможности обращать внимание на детей прислуги. К сожалению, прошло уже тринадцать лет, и в поместье осталось не так много людей из тех, кто может что-нибудь рассказать о ее характере и склонностях. Я бы хотела, чтобы вы нашли их всех и поговорили с каждым. Конечно, мисс Данфорт было всего десять, когда она уехала в школу, но даже и в таком возрасте уже можно судить о том, дурной или хороший нрав у ребенка.
